Ожерелье королевы

Ожерелье королевы (фр. Collier de la reine) — дело о мошенничестве с целью завладения ожерельем, якобы предназначавшимся для французской королевы Марии-Антуанетты, ставшее основанием для громкого и скандального уголовного процесса в 1785—1786 гг., незадолго до Великой французской революции. Не все подробности этого дела установлены с достаточной определённостью.

Суть дела

У французских ювелиров Бемера и Бассанжа после смерти Людовика XV осталось на руках великолепное бриллиантовое ожерелье громадной стоимости, изготовленное для фаворитки короля, графини Дюбарри. После смерти короля фаворитка лишилась своих богатств, а нового покупателя для такой дорогой вещи найти было нелегко. Ювелиры попытались было склонить новую королеву Марию-Антуанетту к приобретению ожерелья в 1781, но, ввиду расстройства финансов, королева не решалась потребовать от Людовика XVI крупную сумму.

Некоторое время спустя придворная дама, мошенница и авантюристка графиня Жанна Ламотт-Валуа, считавшаяся особой, приближённой к королеве (хотя сама Мария-Антуанетта заявила в 1793, перед собственной казнью, что никогда в жизни не была с ней знакома), выразила согласие по просьбе ювелиров переговорить с Марией-Антуанеттой. Через несколько дней Ламотт заявила, что королева покупает ожерелье, а ведение переговоров по этой сделке поручено одному знатному лицу. К ювелирам явился кардинал Луи де Роган и от имени королевы купил ожерелье за 1 млн 600 тыс. ливров; часть денег он заплатил наличными, а на остальную сумму выдал на различные сроки заёмные письма. Когда наступил первый срок платежа, деньги не были уплачены, а кроме того выяснилось, что подпись королевы на условиях покупки ожерелья похожа на поддельную.

Ювелиры встревожились, довели дело до Людовика XVI, и вскоре, 15 августа 1785 г., кардинал де Роган, а через несколько дней мадам Ламотт-Валуа и несколько других лиц (в том числе известный авантюрист Алессандро Калиостро, числившийся в друзьях и советчиках у де Рогана) были арестованы по обвинению в мошенничестве и присвоении себе ожерелья под видом мнимой покупки его для королевы. На суде оказалось, что Роган совершенно искренне считал себя поверенным королевы и явился жертвой обмана своей любовницы, графини Ламотт. Последней известно было страстное желание кардинала видеть Марию-Антуанетту, приобрести её расположение и тем поправить свою пошатнувшуюся политическую карьеру. Пользуясь доверчивостью Рогана, графиня Ламотт устраивала ему в версальском парке мнимые свидания с королевой, которую изображала другая особа (суд выяснил, что это была модистка Николь Леге, жившая под фамилией Олива). Неизвестно точно, отправила ли кардинала за покупкой ожерелья женщина, выдававшая себя за королеву, или сама Ламотт.

Остаётся также неясным, какую роль играла во всех этих действиях Ламотт сама Мария-Антуанетта. У современников были основания думать, что многие из проделок, учинённых над кардиналом, ей были известны. В любом случае, тот факт, что кардинал счёл королеву способной покупать драгоценности в кредит, без ведома короля, и назначать ему тайные свидания, мог не лучшим образом свидетельствовать о репутации Марии-Антуанетты.

Судебные процессы

Дело об ожерелье было разобрано парижским парламентом, вынесшим приговор 31 мая 1786. Кардинал де Роган и Калиостро были оправданы и лишь высланы из страны, Ламотт-Валуа была приговорена к телесному наказанию, клеймению и заключению в тюрьме для проституток Сальпетриер; к телесному наказанию и клеймению был заочно приговорён также и её муж, успевший сбыть часть камней из ожерелья и скрыться в Лондоне. Оппозиция восприняла оправдание Рогана, имевшего ореол «жертвы» королевских козней, очень положительно. 21 июня 1786 года Жанну Ламотт на Гревской площади высекли плетьми, а затем палач заклеймил её плечо буквой «V» — voleuse («воровка»).

Процесс об ожерелье способствовал развитию неудовольствия в стране. Ламотт вскоре удалось бежать из тюрьмы и отправиться вслед за мужем в Лондон; там она опубликовала скандальные и разоблачительные мемуары о королеве, в которых преобладали факты из вторых рук и выдумки, однако многие деятели революции относились к ним с доверием.

В культуре

Дело об ожерелье королевы изображено в одноимённом романе А. Дюма-отца, со значительными отступлениями от исторических фактов. Подробно разбирает историю похищения ожерелья Стефан Цвейг в своей книге «Мария-Антуанетта». Этому также посвящён американский фильм «Дело об ожерелье» (The Affair of the Necklace, 2001). Во второй и третьей части серии книг «Кречет» Жюльетты Бенцони рассказывается история с ожерельем со значительными отступлениями. Делу об ожерелье посвящена одна из глав романа Е.И. Парнова «Ларец Марии Медичи».

Тюильрийский клад

В 1789 Людовик XVI, вынужденный покинуть Версаль в связи с французской революцией, перенёс свою резиденцию во дворец Тюильри. Заняв Тюильри 10 августа 1792, восставшее население Парижа низвергло монархию. 24 мая 1871 большая часть Тюильри сгорела во время боев парижских коммунаров с версальцами. После подавления Коммуны на территории дворца производилась расчистка развалин; есть сообщения, что при этом рабочий Огюст Долонэ обнаружил железный сундук. Крышку сундука украшали три бурбонские лилии.

Находку доставили в министерство внутренних дел Франции, где торжественно вскрыли в присутствии главы правительства Тьера, министров и полицейского префекта Парижа. В сундуке обнаружили множество драгоценностей и, в том числе, роскошное ожерелье, которое идентифицировали как знаменитое «ожерелье королевы». Несмотря на то, что после войны с Пруссией Франция остро нуждалась в деньгах, клад был передан не в казну, а представителям династии Бурбонов.

Если обнаруженная в 1871 году драгоценность действительно была «ожерельем королевы», то это противоречит общепринятой версии.

См. также

• Кража из Гард-Мёбль
• Дело о ядах

Литература

• Алданов М. А., Графиня Ламотт (1932) // Алданов М. А. Очерки. М., 1993.
• Самвелян Н., Семь ошибок, включая ошибку автора // Мир приключений. М., «Детская литература», 1983 г. Стр. 263—304.
• М. И. Пыляев. Драгоценные камни. Их свойства, местонахождение и применение. СПб: ООО "СЗКЭО «Кристалл», 2007. — 192 с.

Ссылки

• Ожерелье королевы // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• [german.imdb.com/title/tt0242252/ The Affair of the Necklace] на IMDB
• [neverojatno.narod.ru/double/t29.htm]

Отрывок, характеризующий Ожерелье королевы

Его исповедовали, причастили; все приходили к нему прощаться. Когда ему привели сына, он приложил к нему свои губы и отвернулся, не потому, чтобы ему было тяжело или жалко (княжна Марья и Наташа понимали это), но только потому, что он полагал, что это все, что от него требовали; но когда ему сказали, чтобы он благословил его, он исполнил требуемое и оглянулся, как будто спрашивая, не нужно ли еще что нибудь сделать.
Когда происходили последние содрогания тела, оставляемого духом, княжна Марья и Наташа были тут.
– Кончилось?! – сказала княжна Марья, после того как тело его уже несколько минут неподвижно, холодея, лежало перед ними. Наташа подошла, взглянула в мертвые глаза и поспешила закрыть их. Она закрыла их и не поцеловала их, а приложилась к тому, что было ближайшим воспоминанием о нем.
«Куда он ушел? Где он теперь?..»

Когда одетое, обмытое тело лежало в гробу на столе, все подходили к нему прощаться, и все плакали.
Николушка плакал от страдальческого недоумения, разрывавшего его сердце. Графиня и Соня плакали от жалости к Наташе и о том, что его нет больше. Старый граф плакал о том, что скоро, он чувствовал, и ему предстояло сделать тот же страшный шаг.
Наташа и княжна Марья плакали тоже теперь, но они плакали не от своего личного горя; они плакали от благоговейного умиления, охватившего их души перед сознанием простого и торжественного таинства смерти, совершившегося перед ними.



Для человеческого ума недоступна совокупность причин явлений. Но потребность отыскивать причины вложена в душу человека. И человеческий ум, не вникнувши в бесчисленность и сложность условий явлений, из которых каждое отдельно может представляться причиною, хватается за первое, самое понятное сближение и говорит: вот причина. В исторических событиях (где предметом наблюдения суть действия людей) самым первобытным сближением представляется воля богов, потом воля тех людей, которые стоят на самом видном историческом месте, – исторических героев. Но стоит только вникнуть в сущность каждого исторического события, то есть в деятельность всей массы людей, участвовавших в событии, чтобы убедиться, что воля исторического героя не только не руководит действиями масс, но сама постоянно руководима. Казалось бы, все равно понимать значение исторического события так или иначе. Но между человеком, который говорит, что народы Запада пошли на Восток, потому что Наполеон захотел этого, и человеком, который говорит, что это совершилось, потому что должно было совершиться, существует то же различие, которое существовало между людьми, утверждавшими, что земля стоит твердо и планеты движутся вокруг нее, и теми, которые говорили, что они не знают, на чем держится земля, но знают, что есть законы, управляющие движением и ее, и других планет. Причин исторического события – нет и не может быть, кроме единственной причины всех причин. Но есть законы, управляющие событиями, отчасти неизвестные, отчасти нащупываемые нами. Открытие этих законов возможно только тогда, когда мы вполне отрешимся от отыскиванья причин в воле одного человека, точно так же, как открытие законов движения планет стало возможно только тогда, когда люди отрешились от представления утвержденности земли.

После Бородинского сражения, занятия неприятелем Москвы и сожжения ее, важнейшим эпизодом войны 1812 года историки признают движение русской армии с Рязанской на Калужскую дорогу и к Тарутинскому лагерю – так называемый фланговый марш за Красной Пахрой. Историки приписывают славу этого гениального подвига различным лицам и спорят о том, кому, собственно, она принадлежит. Даже иностранные, даже французские историки признают гениальность русских полководцев, говоря об этом фланговом марше. Но почему военные писатели, а за ними и все, полагают, что этот фланговый марш есть весьма глубокомысленное изобретение какого нибудь одного лица, спасшее Россию и погубившее Наполеона, – весьма трудно понять. Во первых, трудно понять, в чем состоит глубокомыслие и гениальность этого движения; ибо для того, чтобы догадаться, что самое лучшее положение армии (когда ее не атакуют) находиться там, где больше продовольствия, – не нужно большого умственного напряжения. И каждый, даже глупый тринадцатилетний мальчик, без труда мог догадаться, что в 1812 году самое выгодное положение армии, после отступления от Москвы, было на Калужской дороге. Итак, нельзя понять, во первых, какими умозаключениями доходят историки до того, чтобы видеть что то глубокомысленное в этом маневре. Во вторых, еще труднее понять, в чем именно историки видят спасительность этого маневра для русских и пагубность его для французов; ибо фланговый марш этот, при других, предшествующих, сопутствовавших и последовавших обстоятельствах, мог быть пагубным для русского и спасительным для французского войска. Если с того времени, как совершилось это движение, положение русского войска стало улучшаться, то из этого никак не следует, чтобы это движение было тому причиною.
Этот фланговый марш не только не мог бы принести какие нибудь выгоды, но мог бы погубить русскую армию, ежели бы при том не было совпадения других условий. Что бы было, если бы не сгорела Москва? Если бы Мюрат не потерял из виду русских? Если бы Наполеон не находился в бездействии? Если бы под Красной Пахрой русская армия, по совету Бенигсена и Барклая, дала бы сражение? Что бы было, если бы французы атаковали русских, когда они шли за Пахрой? Что бы было, если бы впоследствии Наполеон, подойдя к Тарутину, атаковал бы русских хотя бы с одной десятой долей той энергии, с которой он атаковал в Смоленске? Что бы было, если бы французы пошли на Петербург?.. При всех этих предположениях спасительность флангового марша могла перейти в пагубность.
В третьих, и самое непонятное, состоит в том, что люди, изучающие историю, умышленно не хотят видеть того, что фланговый марш нельзя приписывать никакому одному человеку, что никто никогда его не предвидел, что маневр этот, точно так же как и отступление в Филях, в настоящем никогда никому не представлялся в его цельности, а шаг за шагом, событие за событием, мгновение за мгновением вытекал из бесчисленного количества самых разнообразных условий, и только тогда представился во всей своей цельности, когда он совершился и стал прошедшим.
На совете в Филях у русского начальства преобладающею мыслью было само собой разумевшееся отступление по прямому направлению назад, то есть по Нижегородской дороге. Доказательствами тому служит то, что большинство голосов на совете было подано в этом смысле, и, главное, известный разговор после совета главнокомандующего с Ланским, заведовавшим провиантскою частью. Ланской донес главнокомандующему, что продовольствие для армии собрано преимущественно по Оке, в Тульской и Калужской губерниях и что в случае отступления на Нижний запасы провианта будут отделены от армии большою рекою Окой, через которую перевоз в первозимье бывает невозможен. Это был первый признак необходимости уклонения от прежде представлявшегося самым естественным прямого направления на Нижний. Армия подержалась южнее, по Рязанской дороге, и ближе к запасам. Впоследствии бездействие французов, потерявших даже из виду русскую армию, заботы о защите Тульского завода и, главное, выгоды приближения к своим запасам заставили армию отклониться еще южнее, на Тульскую дорогу. Перейдя отчаянным движением за Пахрой на Тульскую дорогу, военачальники русской армии думали оставаться у Подольска, и не было мысли о Тарутинской позиции; но бесчисленное количество обстоятельств и появление опять французских войск, прежде потерявших из виду русских, и проекты сражения, и, главное, обилие провианта в Калуге заставили нашу армию еще более отклониться к югу и перейти в середину путей своего продовольствия, с Тульской на Калужскую дорогу, к Тарутину. Точно так же, как нельзя отвечать на тот вопрос, когда оставлена была Москва, нельзя отвечать и на то, когда именно и кем решено было перейти к Тарутину. Только тогда, когда войска пришли уже к Тарутину вследствие бесчисленных дифференциальных сил, тогда только стали люди уверять себя, что они этого хотели и давно предвидели.