Озвучивание

Озву́чивание (узкоспециальный вариант написания в кинематографической литературе — озву́чение; не озвуча́ние и не озвуче́ние), тониро́вка — процесс записи звукового сопровождения фильма, осуществляемый отдельно от съёмки изображения в случае невозможности синхронной съёмки или неудовлетворительного качества полученной в результате неё фонограммы.

Технологии озвучивания

Наибольшую сложность представляет озвучивание игровых художественных кинофильмов, поскольку связано с большими технологическими трудностями и созданием множества дорогостоящих элементов, таких как оригинальная музыка, достоверные шумы и речь актёров при обилии крупных планов, на которых особенно заметна рассинхронизация звука с изображением. Документальный и научно-популярный кинематограф значительно проще в озвучивании, поскольку большая часть таких фильмов снабжается закадровым дикторским текстом, не требующим синхронизации и записанным в условиях студии.

Озвучивание может быть предварительным и последующим. Первая технология предусматривает изготовление фонограммы до съёмки, во время которой исполнители действуют в соответствии с уже готовым звуковым сопровождением, воспроизводящимся на съёмочной площадке. Данный метод, получивший название «съёмка под фонограмму», был впервые реализован при создании фильма «42-я улица» в 1933 году. Он используется до настоящего времени при съёмках музыкальных и танцевальных сцен, а также экранизации концертов и музыкальных спектаклей. Музыкальное сопровождение записывается заранее в оптимальных для этого акустических условиях звуковой студии. Воспроизведение записи на съёмочной площадке осуществляется с жёсткой синхронизацией приводов киносъёмочного аппарата (видеокамеры или видеомагнитофона) и звуковоспроизводящего оборудования. Одновременно со съёмкой под фонограмму делается синхронная технической звукозапись, предназначенная для дальнейшего монтажа в качестве ориентира.

Технология последующего озвучивания предусматривает создание речевой фонограммы после съёмки и проявления киноплёнки с изображением. Запись организовывается в специальной студии, где актёры произносят текст, наблюдая за готовым изображением на экране через звуконепроницаемое стекло. Совпадение артикуляции достигается многократным повторением одного и того же фрагмента рабочего позитива, склеенного в кольцо (англ. Looping). Последующее озвучивание даёт наиболее качественную фонограмму, поскольку звук записывается в условиях тон-студии, когда дикция актёров наиболее отчётлива. Это обстоятельство и технологическая сложность синхронной киносъёмки привели к возникновению в художественном кинематографе целого течения, когда режиссёр сознательно отказывается от записи чистовой фонограммы на съёмочной площадке в пользу озвучивания в студии.

Речевое озвучивание

При съёмке художественных фильмов большинство актёрских сцен в павильоне и на натуре стремятся снять синхронно, когда звук записывается одновременно с изображением. Однако на натуре редко удается получить качественную фонограмму вследствие большого количества шумов, плохой дикции актёров или неудовлетворительной акустики.

В реальной практике большая часть сцен производится по технологиям, сочетающим синхронную звукозапись и последующее озвучивание. Синхронная фонограмма, записываемая во время съёмки, считается черновой и предназначена для записи естественных шумов и для того, чтобы актёры при последующем озвучивании могли ориентироваться в собственных репликах, прослушивая черновую запись в наушниках. Поэтому, если качество синхронной фонограммы эпизода неудовлетворительно, проводится его озвучивание в специализированной тон-студии. Такая студия оборудуется видеомонитором или кинопроекционной установкой, расположенной за звукозаглушающей перегородкой, микрофонами, пультом звукооператора и звукозаписывающим аппаратом.

Актёры, следя за изображением, произносят свои реплики, стараясь обеспечить синхронность c артикуляцией на экране. Разбивка сцен на короткие (10 — 100 секунд) фрагменты, склеенные в кольцо, позволяет делать неограниченное количество дублей до полного совпадения фонограммы с изображением. В современных условиях для работы с «кольцами» используется специальное программное обеспечение компьютера, на котором происходит озвучивание. Часто синхронная фонограмма микшируется с записанной в студии, а иногда и с предварительно записанной фонограммой, под которую могла сниматься сцена. Закадровый комментарий диктора записывается после окончания монтажа.

Переозвучивание актёров

Изображение актёра на экране и голос в фонограмме иногда относятся к разным лицам. Такая практика наиболее типична при озвучивании музыкальных фильмов и фильмов-опер, но встречается и в обычных игровых картинах по разным причинам. Чаще всего переозвучивается речь актёров, обладающих неудовлетворительной разборчивостью речи или иностранным акцентом. Такую работу выполняют актёры озвучивания.

• Донатаса Баниониса из-за сильного литовского акцента почти всегда озвучивал Александр Демьяненко.
• В фильме Эльдара Рязанова «Ирония судьбы, или С лёгким паром!» (1975) героиню Надю Шевелёву играла польская актриса Барбара Брыльска, а озвучивала — Валентина Талызина (основной причиной был также польский акцент актрисы).
• В фильме Леонида Гайдая «Двенадцать стульев» (1971) Остапа Бендера играл актёр Арчил Гомиашвили, а озвучивал — Юрий Саранцев.
• В сериале Игоря Масленникова «Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона» (1979—1986) инспектора Лестрейда играет Борислав Брондуков, а из-за сильного украинского выговора исполнителя его озвучивает Игорь Ефимов. Этот же актёр озвучил короткие роли доктора Гримсби Ройлотта в серии «Знакомство», кучера Перкинса в «Собаке Баскервилей», майора Шолто в «Сокровищах Агры» и маркёра в «Охоте на тигра».
• Во втором фильме того же сериала в эпизоде «Охота на тигра» роль профессора Мориарти, исполненную Виктором Евграфовым, озвучивает Олег Даль.
• Фильм «За двумя зайцами» переозвучен теми же актерами на русском, изначально снимался на украинском только для проката в УССР.

Переозвучивание актёра в игровых фильмах производится только с его согласия. В других случаях находится замена самого артиста, если его голос неприемлем для роли. Известны случаи замены отдельных фраз при последующем озвучивании. Так, в фильме «Бриллиантовая рука» по цензурным соображениям героиня Нонны Мордюковой вместо фразы «не удивлюсь, если узнаю, что Ваш муж тайно посещает синагогу», сказанной ей во время съёмки, в итоговой фонограмме вместо «синагогу» произносит «любовницу».

В музыкальных фильмах вокальное пение часто снимается под фонограмму, записанную с участием профессионального певца, а реплики произносит сам актёр при синхронной съёмке или последующем озвучивании. Это делается в случае, если исполнитель песен не обладает актёрскими навыками или не подходит по типажу. Исполнители подбираются таким образом, чтобы их голоса были похожи, в противном случае разница между пением и обычной речью становится заметна. В случае, если песни исполняет сам актёр, они также снимаются под фонограмму, заранее записанную им в студии, поскольку при синхронной съёмке полноценное пение и его качественная звукозапись чаще всего невозможны. По такой же технологии снимаются видеоклипы.

Речевое озвучивание в анимации

При создании анимации речь персонажей записывается до того, как будет создано изображение. Длительность звуков полученной фонограммы тщательно измеряется и заносится в экспозиционные листы, на основе которых художники-мультипликаторы или кукловоды создают движение и артикуляцию героев мультфильма. Продолжительность слов и отдельных звуков размечается в листах в количестве кадриков, позволяя вычислить количество рисунков или фаз движения куклы, соответствующих записанным фразам.

При точном соблюдении данных листа — «тайминга» — художником, артикуляция персонажей на экране совпадает с готовой фонограммой. В большинстве случаев при изготовлении рисунков и движении кукол также учитывается тайминг музыкальной фонограммы, чтобы персонажи двигались в соответствии с её ритмом. Поэтому чаще всего работа над изображением мультфильма начинается после готовности всей фонограммы, за исключением фрагментов, не требующих синхронизации.

Дублирование иностранных фильмов

Разновидностью озвучивания является дублирование фильмов на иностранных языках или запись закадрового перевода.

Технология дублирования сходна с последующим озвучиванием за исключением дополнительных работ по переводу и укладке текста. В процессе дублирования исходная речевая фонограмма полностью заменяется новой, а музыкальная и шумовая, записанные на отдельных носителях, остаются без изменений или незначительно редактируются. Наиболее примитивной технологией считается закадровый перевод, не требующий замены речевой фонограммы и совпадения артикуляции. В этом случае полученный перевод накладывается поверх оригинальной звуковой дорожки, громкость которой приглушается.

См. также

• Синхронная съёмка
• Звуковой эффект
• Дублирование
• Закадровый перевод

Литература

• Е. Ермакова Звукооператорское мастерство и звуковая культура фильма (рус.) // «Техника кино и телевидения» : журнал. — 1987. — № 7. — С. 45—52. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0040-2249&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0040-2249].

• Ершов К. Г. Глава 6. Технические средства звукозаписи при киносъёмке // [kinofototeh.ucoz.ru/load/0-0-0-137-20 Киносъёмочная техника] / С. М. Проворнов. — Л.,: «Машиностроение», 1988. — С. 192—236. — 272 с. — ISBN 5-217-00276-0.

• Е. А. Иофис. [www.leonidkonovalov.ru/cinema/bibl/kf_procces.pdf Кинофотопроцессы и материалы]. — 2-е изд. — М.: «Искусство», 1980. — 239 с.
• Е. А. Иофис. Фотокинотехника / И. Ю. Шебалин. — М.,: «Советская энциклопедия», 1981. — С. 217. — 447 с.

• Б. Коноплёв. Основы фильмопроизводства. — 2-е изд. — М.,: "Искусство", 1975. — 448 с.

• Игорь Масленников. Бейкер-стрит на Петроградской / Любовь Аркус. — СПб.,: «Сеанс», 2007. — 255 с. — ISBN ISBN 978-5-367-00592-9.

• А. И. Парфентьев. Магнитная запись в кинотехнике / А. Х. Якобсон. — М.,: «Искусство», 1957. — 278 с.

• Фёдор Хитрук. Профессия — аниматор / Юрий Михайлин. — М.,: «Гаятри», 2007. — Т. I. — С. 103—107. — 304 с. — ISBN 978-5-9689-0137-8.

• [motion.kodak.com/motion/uploadedFiles/02_History_ru.pdf Хроника киноиндустрии] // [motion.kodak.com/motion/uploadedFiles/Kodak/motion/Education/Publications/Essential_Reference_Guide/kodak_essential_reference_guide.pdf The Essential Reference Guide for Filmmakers] = Краткий справочник кинематографиста. — Rochester: Eastman Kodak, 2007. — С. 5—18. — 214 с.

Ссылки

• [filmpro.ru/media/flash/videonew.swf?videoId=17177449 «Индустрия кино» от 31.08.12. Как создаются шумовые эффекты в кино?]

Отрывок, характеризующий Озвучивание

– Ну, бросьте Мишку, тут пари.
– Одним духом, иначе проиграно, – кричал четвертый.
– Яков, давай бутылку, Яков! – кричал сам хозяин, высокий красавец, стоявший посреди толпы в одной тонкой рубашке, раскрытой на средине груди. – Стойте, господа. Вот он Петруша, милый друг, – обратился он к Пьеру.
Другой голос невысокого человека, с ясными голубыми глазами, особенно поражавший среди этих всех пьяных голосов своим трезвым выражением, закричал от окна: «Иди сюда – разойми пари!» Это был Долохов, семеновский офицер, известный игрок и бретёр, живший вместе с Анатолем. Пьер улыбался, весело глядя вокруг себя.
– Ничего не понимаю. В чем дело?
– Стойте, он не пьян. Дай бутылку, – сказал Анатоль и, взяв со стола стакан, подошел к Пьеру.
– Прежде всего пей.
Пьер стал пить стакан за стаканом, исподлобья оглядывая пьяных гостей, которые опять столпились у окна, и прислушиваясь к их говору. Анатоль наливал ему вино и рассказывал, что Долохов держит пари с англичанином Стивенсом, моряком, бывшим тут, в том, что он, Долохов, выпьет бутылку рому, сидя на окне третьего этажа с опущенными наружу ногами.
– Ну, пей же всю! – сказал Анатоль, подавая последний стакан Пьеру, – а то не пущу!
– Нет, не хочу, – сказал Пьер, отталкивая Анатоля, и подошел к окну.
Долохов держал за руку англичанина и ясно, отчетливо выговаривал условия пари, обращаясь преимущественно к Анатолю и Пьеру.
Долохов был человек среднего роста, курчавый и с светлыми, голубыми глазами. Ему было лет двадцать пять. Он не носил усов, как и все пехотные офицеры, и рот его, самая поразительная черта его лица, был весь виден. Линии этого рта были замечательно тонко изогнуты. В средине верхняя губа энергически опускалась на крепкую нижнюю острым клином, и в углах образовывалось постоянно что то вроде двух улыбок, по одной с каждой стороны; и всё вместе, а особенно в соединении с твердым, наглым, умным взглядом, составляло впечатление такое, что нельзя было не заметить этого лица. Долохов был небогатый человек, без всяких связей. И несмотря на то, что Анатоль проживал десятки тысяч, Долохов жил с ним и успел себя поставить так, что Анатоль и все знавшие их уважали Долохова больше, чем Анатоля. Долохов играл во все игры и почти всегда выигрывал. Сколько бы он ни пил, он никогда не терял ясности головы. И Курагин, и Долохов в то время были знаменитостями в мире повес и кутил Петербурга.
Бутылка рому была принесена; раму, не пускавшую сесть на наружный откос окна, выламывали два лакея, видимо торопившиеся и робевшие от советов и криков окружавших господ.
Анатоль с своим победительным видом подошел к окну. Ему хотелось сломать что нибудь. Он оттолкнул лакеев и потянул раму, но рама не сдавалась. Он разбил стекло.
– Ну ка ты, силач, – обратился он к Пьеру.
Пьер взялся за перекладины, потянул и с треском выворотип дубовую раму.
– Всю вон, а то подумают, что я держусь, – сказал Долохов.
– Англичанин хвастает… а?… хорошо?… – говорил Анатоль.
– Хорошо, – сказал Пьер, глядя на Долохова, который, взяв в руки бутылку рома, подходил к окну, из которого виднелся свет неба и сливавшихся на нем утренней и вечерней зари.
Долохов с бутылкой рома в руке вскочил на окно. «Слушать!»
крикнул он, стоя на подоконнике и обращаясь в комнату. Все замолчали.
– Я держу пари (он говорил по французски, чтоб его понял англичанин, и говорил не слишком хорошо на этом языке). Держу пари на пятьдесят империалов, хотите на сто? – прибавил он, обращаясь к англичанину.
– Нет, пятьдесят, – сказал англичанин.
– Хорошо, на пятьдесят империалов, – что я выпью бутылку рома всю, не отнимая ото рта, выпью, сидя за окном, вот на этом месте (он нагнулся и показал покатый выступ стены за окном) и не держась ни за что… Так?…
– Очень хорошо, – сказал англичанин.
Анатоль повернулся к англичанину и, взяв его за пуговицу фрака и сверху глядя на него (англичанин был мал ростом), начал по английски повторять ему условия пари.
– Постой! – закричал Долохов, стуча бутылкой по окну, чтоб обратить на себя внимание. – Постой, Курагин; слушайте. Если кто сделает то же, то я плачу сто империалов. Понимаете?
Англичанин кивнул головой, не давая никак разуметь, намерен ли он или нет принять это новое пари. Анатоль не отпускал англичанина и, несмотря на то что тот, кивая, давал знать что он всё понял, Анатоль переводил ему слова Долохова по английски. Молодой худощавый мальчик, лейб гусар, проигравшийся в этот вечер, взлез на окно, высунулся и посмотрел вниз.
– У!… у!… у!… – проговорил он, глядя за окно на камень тротуара.
– Смирно! – закричал Долохов и сдернул с окна офицера, который, запутавшись шпорами, неловко спрыгнул в комнату.
Поставив бутылку на подоконник, чтобы было удобно достать ее, Долохов осторожно и тихо полез в окно. Спустив ноги и расперевшись обеими руками в края окна, он примерился, уселся, опустил руки, подвинулся направо, налево и достал бутылку. Анатоль принес две свечки и поставил их на подоконник, хотя было уже совсем светло. Спина Долохова в белой рубашке и курчавая голова его были освещены с обеих сторон. Все столпились у окна. Англичанин стоял впереди. Пьер улыбался и ничего не говорил. Один из присутствующих, постарше других, с испуганным и сердитым лицом, вдруг продвинулся вперед и хотел схватить Долохова за рубашку.
– Господа, это глупости; он убьется до смерти, – сказал этот более благоразумный человек.
Анатоль остановил его:
– Не трогай, ты его испугаешь, он убьется. А?… Что тогда?… А?…
Долохов обернулся, поправляясь и опять расперевшись руками.
– Ежели кто ко мне еще будет соваться, – сказал он, редко пропуская слова сквозь стиснутые и тонкие губы, – я того сейчас спущу вот сюда. Ну!…
Сказав «ну»!, он повернулся опять, отпустил руки, взял бутылку и поднес ко рту, закинул назад голову и вскинул кверху свободную руку для перевеса. Один из лакеев, начавший подбирать стекла, остановился в согнутом положении, не спуская глаз с окна и спины Долохова. Анатоль стоял прямо, разинув глаза. Англичанин, выпятив вперед губы, смотрел сбоку. Тот, который останавливал, убежал в угол комнаты и лег на диван лицом к стене. Пьер закрыл лицо, и слабая улыбка, забывшись, осталась на его лице, хоть оно теперь выражало ужас и страх. Все молчали. Пьер отнял от глаз руки: Долохов сидел всё в том же положении, только голова загнулась назад, так что курчавые волосы затылка прикасались к воротнику рубахи, и рука с бутылкой поднималась всё выше и выше, содрогаясь и делая усилие. Бутылка видимо опорожнялась и с тем вместе поднималась, загибая голову. «Что же это так долго?» подумал Пьер. Ему казалось, что прошло больше получаса. Вдруг Долохов сделал движение назад спиной, и рука его нервически задрожала; этого содрогания было достаточно, чтобы сдвинуть всё тело, сидевшее на покатом откосе. Он сдвинулся весь, и еще сильнее задрожали, делая усилие, рука и голова его. Одна рука поднялась, чтобы схватиться за подоконник, но опять опустилась. Пьер опять закрыл глаза и сказал себе, что никогда уж не откроет их. Вдруг он почувствовал, что всё вокруг зашевелилось. Он взглянул: Долохов стоял на подоконнике, лицо его было бледно и весело.
– Пуста!
Он кинул бутылку англичанину, который ловко поймал ее. Долохов спрыгнул с окна. От него сильно пахло ромом.
– Отлично! Молодцом! Вот так пари! Чорт вас возьми совсем! – кричали с разных сторон.
Англичанин, достав кошелек, отсчитывал деньги. Долохов хмурился и молчал. Пьер вскочил на окно.
Господа! Кто хочет со мною пари? Я то же сделаю, – вдруг крикнул он. – И пари не нужно, вот что. Вели дать бутылку. Я сделаю… вели дать.
– Пускай, пускай! – сказал Долохов, улыбаясь.
– Что ты? с ума сошел? Кто тебя пустит? У тебя и на лестнице голова кружится, – заговорили с разных сторон.
– Я выпью, давай бутылку рому! – закричал Пьер, решительным и пьяным жестом ударяя по столу, и полез в окно.
Его схватили за руки; но он был так силен, что далеко оттолкнул того, кто приблизился к нему.
– Нет, его так не уломаешь ни за что, – говорил Анатоль, – постойте, я его обману. Послушай, я с тобой держу пари, но завтра, а теперь мы все едем к***.
– Едем, – закричал Пьер, – едем!… И Мишку с собой берем…
И он ухватил медведя, и, обняв и подняв его, стал кружиться с ним по комнате.


Князь Василий исполнил обещание, данное на вечере у Анны Павловны княгине Друбецкой, просившей его о своем единственном сыне Борисе. О нем было доложено государю, и, не в пример другим, он был переведен в гвардию Семеновского полка прапорщиком. Но адъютантом или состоящим при Кутузове Борис так и не был назначен, несмотря на все хлопоты и происки Анны Михайловны. Вскоре после вечера Анны Павловны Анна Михайловна вернулась в Москву, прямо к своим богатым родственникам Ростовым, у которых она стояла в Москве и у которых с детства воспитывался и годами живал ее обожаемый Боренька, только что произведенный в армейские и тотчас же переведенный в гвардейские прапорщики. Гвардия уже вышла из Петербурга 10 го августа, и сын, оставшийся для обмундирования в Москве, должен был догнать ее по дороге в Радзивилов.
У Ростовых были именинницы Натальи, мать и меньшая дочь. С утра, не переставая, подъезжали и отъезжали цуги, подвозившие поздравителей к большому, всей Москве известному дому графини Ростовой на Поварской. Графиня с красивой старшею дочерью и гостями, не перестававшими сменять один другого, сидели в гостиной.
Графиня была женщина с восточным типом худого лица, лет сорока пяти, видимо изнуренная детьми, которых у ней было двенадцать человек. Медлительность ее движений и говора, происходившая от слабости сил, придавала ей значительный вид, внушавший уважение. Княгиня Анна Михайловна Друбецкая, как домашний человек, сидела тут же, помогая в деле принимания и занимания разговором гостей. Молодежь была в задних комнатах, не находя нужным участвовать в приеме визитов. Граф встречал и провожал гостей, приглашая всех к обеду.
«Очень, очень вам благодарен, ma chere или mon cher [моя дорогая или мой дорогой] (ma сherе или mon cher он говорил всем без исключения, без малейших оттенков как выше, так и ниже его стоявшим людям) за себя и за дорогих именинниц. Смотрите же, приезжайте обедать. Вы меня обидите, mon cher. Душевно прошу вас от всего семейства, ma chere». Эти слова с одинаковым выражением на полном веселом и чисто выбритом лице и с одинаково крепким пожатием руки и повторяемыми короткими поклонами говорил он всем без исключения и изменения. Проводив одного гостя, граф возвращался к тому или той, которые еще были в гостиной; придвинув кресла и с видом человека, любящего и умеющего пожить, молодецки расставив ноги и положив на колена руки, он значительно покачивался, предлагал догадки о погоде, советовался о здоровье, иногда на русском, иногда на очень дурном, но самоуверенном французском языке, и снова с видом усталого, но твердого в исполнении обязанности человека шел провожать, оправляя редкие седые волосы на лысине, и опять звал обедать. Иногда, возвращаясь из передней, он заходил через цветочную и официантскую в большую мраморную залу, где накрывали стол на восемьдесят кувертов, и, глядя на официантов, носивших серебро и фарфор, расставлявших столы и развертывавших камчатные скатерти, подзывал к себе Дмитрия Васильевича, дворянина, занимавшегося всеми его делами, и говорил: «Ну, ну, Митенька, смотри, чтоб всё было хорошо. Так, так, – говорил он, с удовольствием оглядывая огромный раздвинутый стол. – Главное – сервировка. То то…» И он уходил, самодовольно вздыхая, опять в гостиную.
– Марья Львовна Карагина с дочерью! – басом доложил огромный графинин выездной лакей, входя в двери гостиной.
Графиня подумала и понюхала из золотой табакерки с портретом мужа.
– Замучили меня эти визиты, – сказала она. – Ну, уж ее последнюю приму. Чопорна очень. Проси, – сказала она лакею грустным голосом, как будто говорила: «ну, уж добивайте!»
Высокая, полная, с гордым видом дама с круглолицей улыбающейся дочкой, шумя платьями, вошли в гостиную.
«Chere comtesse, il y a si longtemps… elle a ete alitee la pauvre enfant… au bal des Razoumowsky… et la comtesse Apraksine… j'ai ete si heureuse…» [Дорогая графиня, как давно… она должна была пролежать в постеле, бедное дитя… на балу у Разумовских… и графиня Апраксина… была так счастлива…] послышались оживленные женские голоса, перебивая один другой и сливаясь с шумом платьев и передвиганием стульев. Начался тот разговор, который затевают ровно настолько, чтобы при первой паузе встать, зашуметь платьями, проговорить: «Je suis bien charmee; la sante de maman… et la comtesse Apraksine» [Я в восхищении; здоровье мамы… и графиня Апраксина] и, опять зашумев платьями, пройти в переднюю, надеть шубу или плащ и уехать. Разговор зашел о главной городской новости того времени – о болезни известного богача и красавца Екатерининского времени старого графа Безухого и о его незаконном сыне Пьере, который так неприлично вел себя на вечере у Анны Павловны Шерер.
– Я очень жалею бедного графа, – проговорила гостья, – здоровье его и так плохо, а теперь это огорченье от сына, это его убьет!
– Что такое? – спросила графиня, как будто не зная, о чем говорит гостья, хотя она раз пятнадцать уже слышала причину огорчения графа Безухого.
– Вот нынешнее воспитание! Еще за границей, – проговорила гостья, – этот молодой человек предоставлен был самому себе, и теперь в Петербурге, говорят, он такие ужасы наделал, что его с полицией выслали оттуда.
– Скажите! – сказала графиня.
– Он дурно выбирал свои знакомства, – вмешалась княгиня Анна Михайловна. – Сын князя Василия, он и один Долохов, они, говорят, Бог знает что делали. И оба пострадали. Долохов разжалован в солдаты, а сын Безухого выслан в Москву. Анатоля Курагина – того отец как то замял. Но выслали таки из Петербурга.