Балатон

БалатонБалатон

</tt>

</tt> </tt> </tt>

</tt> </tt>

Балатон венг. Balaton, нем. Plattensee
46°46′56″ с. ш. 17°33′46″ в. д.46.78222° с. ш. 17.56278° в. д. / 46.78222; 17.56278
Страна	Венгрия Венгрия
Регионы	Веспрем, Шомодь, Зала
Высота над уровнем моря	104 м
Длина	79 км
Ширина	1,3-12,4 км
Площадь	594 км²
Объём	1,9 км³
Длина береговой линии	236 км
Наибольшая глубина	12,5 м
Средняя глубина	3,6 м
Площадь водосбора	5181 км²
Впадающая река	Зала
Вытекающая река	Шио
Балатон
Балатон

К:Водные объекты по алфавиту

Ба́лато́н (венг. Balaton, нем. Plattensee, словацк. Blatenské jazero, словен. Blatno jezero, лат. Pelso) — озеро на западе Венгрии, крупнейшее в Центральной Европе. Побережье Балатона — важнейший курортный район Венгрии с выходами минеральных и термальных источников. Хорошо развито рыболовство. Озеро судоходно.

Общие сведения

География

Озеро расположено на Среднедунайской равнине в котловине тектонического происхождения, вытянутой вдоль юго-восточных подножий гор Баконь. Расстояние от северо-восточной оконечности озера до Будапешта около 100 километров.

Площадь 594 км², длина — 79 км, ширина колеблется от 1,2 до 12,4 км. Высота уреза воды над уровнем моря — 104 метра. Средняя глубина 3,6 метра, максимальная 12,5 метра. Длина береговой линии составляет 236 километров, объём воды в озере 1,9 км³, площадь водосбора — 5181 км².

Балатон имеет сильно вытянутую с юго-запада на северо-восток форму. Южный берег, в основном, ровный; на северном есть несколько неглубоких заливов и один большой полуостров — Тихань. Оконечность полуострова от противоположного берега отделяет всего 1,2 километра — это самое узкое место на Балатоне.

Гидрография

Уникальной особенностью Балатона является его небольшая глубина. Средняя глубина озера около 3 метров, единственное относительно глубокое место озера — Тиханьская впадина около полуострова Тихань (12,5 метров). Профиль глубины различен для северного и южного берега. Если в северной части озера на расстоянии 20-30 метров от берега глубина уже достигает двух метров, то около южного берега и на расстоянии 200—300 метров от берега глубина составляет около метра.

Дно озера покрыто мелким песком. Из-за небольшой глубины вода в озере хорошо прогревается, летом средняя температура воды в озере 21-22 °C, иногда прогревается до 26 °C. Вода в Балатоне чистая, но не прозрачная из-за содержания в ней планктона. Преобладающий цвет воды — светло-зелёный, однако может меняться в зависимости от погоды и времени суток.

В Балатон впадает много коротких рек, крупнейшая из них Зала; сток из озера через реку Шио, превращённую в канал и связанную с рекой Дунай.

Берега

Обращенные к Бакони берега на севере озера преимущественно крутые, высокие, местами изрезаны (полуостров Тихань), поросли лесами. Некоторые участки берега и вершины имеют вулканическое происхождение, представляют собой «шапки» застывшей базальтовой лавы. Кое-где застывшая лава сформировала «базальтовые органы» — каменные столбы, напоминающие по форме трубы органа. На остальном протяжении берега плоские, частично заболоченные.

Названия и этимология

Древние римляне называли озеро Пелсо (лат. Lacus Pelso), в буквальном переводе «Мелкое озеро». Славянские племена, жившие в Подунавье, называли его Блатенске или Блатно, производное от славянского слова Blato — «болото» (русское слово восходит к тому же славянскому корню). Это название сохранилось в современном словацком (словацк. Blatenské jazero) и словенском языках (словен. Blatno jezero) языках. Немецкое название озера — нем. Plattensee, от которого происходит устаревшее русское название озера — Платенское или Платтенское.

Венгерское слово Balaton невенгерской этимологии, восходит к славянскому Blato. Неформально-сленговое название озера среди венгров — Balcsi (Балчи).

Поскольку у Венгрии нет выхода к морскому побережью, часто неофициально Балатон называют Венгерским морем. Из-за своей крайне небольшой глубины иногда Балатон иронически зовут «Самой большой лужей Центральной Европы».

История

На берегах Балатона с древнейших времён были поселения различных народов — славян, фракийцев, кельтов, германских племён.

• В I веке н. э. регион был завоёван римлянами, основавшими здесь провинцию Паннония.
• В VI веке здесь обосновались авары.
• В 500—700 г. на территории будущего княжества существовала так называемая кестельская культура смешанного романо-славяно-аварского происхождения.
• В IX веке, после крушения Аварского каганата, на землях вокруг Балатона расселились славяне, образовавшие Блатенское княжество, столицей которого был город Блатноград (ныне деревня Залавар) на реке Зала неподалёку от берега Балатона.
• В начале X века регион захвачен венграми. Иштван Святой построил в 1019 году аббатство в Залаваре, а король Андраш I в 1055 году — аббатство на полуострове Тихань.
• В XVI веке вдоль северного берега Балатона было построено несколько крепостей.

Туризм на Балатоне начал развиваться в XVIII веке. Небольшие деревушки по берегам быстро превратились в курортные городки, где проводила время венгерская и австрийская аристократия. Сначала отдыхающих привлекали целебные источники минеральной воды, затем в моду вошло купание на озере. В 1846 году на Балатоне было открыто судоходное движение. К концу XIX века, с развитием железнодорожного транспорта и судоходства, жизнь на берегах Балатона забурлила с новой силой.

В марте 1945 года в окрестностях озера шли тяжёлые бои между 6-й танковой армией СС, 6-й полевой армией вермахта и войсками советского 3-го Украинского фронта (Балатонская операция). В ходе боёв множество строений на берегах было повреждено или разрушено.

После войны туристическая индустрия Балатона восстановила свой потенциал.

Климат

Климат региона умеренно-континентальный. Для берегов озера характерно продолжительное солнечное лето, с середины мая до конца сентября. Зима сравнительно мягкая, однако озеро почти каждую зиму замерзает. Средняя толщина льда 10-20 сантиметров, однако, отмечались случаи образования 70-сантиметрового льда. На озере бывают сильные ветры, опасные для любителей парусного спорта и малых судов. За силой ветра на озере следит специальная служба.

Природные достопримечательности

Тихань

Самый большой полуостров на озере — Тихань — одно из самых посещаемых мест региона. Его площадь 12 км², он вдаётся в озеро на 5 километров и разделяет его на две части. С 1952 года находится под охраной государства. Полуостров образовался в ходе вулканической деятельности и первоначально был островом, что привело к появлению на нём эндемичных видов растений и животных. Полуостров имеет достаточно крутые берега, поросшие вечнозелёными породами деревьев. В центре полуострова расположены два бесстоковых озера — Кюльшё-то (Внешнее) и Бельшё-то (Внутреннее), окружённые конусами потухших гейзеров. Берега озёр покрыты камышом и тростником, глубина не превышает 2-3 метров. На озёрах Тихани гнездится множество разнообразных водоплавающих птиц.

О бенедиктинском аббатстве в посёлке Тихань см. раздел Населённые пункты на берегах.

Киш-Балатон

Киш-Балатон (Малый Балатон) — заболоченная территория к юго-западу от Балатона недалеко от города Кестхей, в устье реки Зала, охраняемый заповедник. Некогда Киш-Балатон был заболоченной бухтой Балатона, служившей своего рода фильтром для воды Залы. В начале XX века воды Залы были направлены с помощью канала в обход Киш-Балатона, это плохо сказалось на экосистеме, как Большого, так и сильно обмелевшего Малого Балатона. Проблему решили в 80-е годы XX века путём искусственного воссоздания в качестве естественного фильтра части бывших болот на пути Залы. Малый Балатон — прибежище громадного количества птиц: аистов, цаплей, диких гусей и уток и других. Местные рыбаки строят специальные лодки для передвижения по крайне мелкому и сильно заросшему тростником водоёму. Территория строго охраняется, однако часть заповедника, в частности, остров Каньявари открыта для посетителей. В г. Кестхей есть музей озера Балатон, экспозиция которого посвящена в том числе и Киш-Балатону.

Национальный парк Прибалатонской возвышенности

Один из десяти национальных парков Венгрии, основан в 1997 году. Территория национального парка пролегает вдоль северного берега озера от Балатонфюреда до Кёстхея в горах Баконь, граница проходит на некотором удалении от берега. Территория национального парка преимущественно гористая, а ландшафт — вулканический. Здесь множество потухших вулканов, бывших гейзеров, кратеров, выходов лавы, имеющих порой крайне причудливые формы. Самый большой базальтовый «орган» расположен на горе Сент-Дьёрдь. За этой горой, рядом с городком Тапольца, расположен вход в пещеры с подземными озёрами, обнаруженные лишь в 1903 году. Посещение парка ограничено специально проложенными тропами. Полуостров Тихань и Киш-Балатон также включены в Национальный парк Прибалатонской возвышенности.

Хевизское озеро

В 210 км от Будапешта и в 6 км от города Кестхей (северо-западная оконечность озера Балатон) на окраине г. Хевиза расположено одноименное озеро — самое большое термальное озеро Европы. Озеро образовалось в кратере потухшего вулкана. Площадь озера — 4,7 га, глубина — более 40 м, температура воды колеблется от 34 градусов летом до 26 градусов зимой. Источник горячей минеральной воды расположен в придонной подводной пещере диаметром около 18 м.

Вода озера лечебна и обладает слабой радиоактивностью, дно озера покрыто целебной грязью, а его поверхность — лотосами. Сток из Хевизского озера в Балатон организован через небольшую протоку. Целебные свойства озера были известны ещё римлянам, но своё бальнеологическое значение оно приобрело благодаря усилиям венгерского патриота, графа Фештетича, при котором труднопроходимые болота вокруг озера были дренированы и практически осушены. Ныне — одно из популярнейших в Европе мест для санаторно-курортного лечения.

Пещера Лоци

Крупнейшая пещера в окрестностях Балатона, её длина более 100 метров. Находится к северу от Балатонфюреда, на склоне горы Тамаша. Пещера открыта в 1892 году, открыта для посещения в 1934 году. Образована, как и другие пещеры региона в результате размывания известняка горячими термальными водами.

Населённые пункты на берегах

Всего на берегах озера несколько десятков небольших населённых пунктов, наиболее крупные — города Балатонфюред, Шиофок и Кестхей. Посёлок Тихань на одноимённом полуострове известен благодаря одному из старейших монастырей Венгрии.

Балатонфюред

Курортная столица северного берега Балатона. Название происходит, по одной версии, от слова fürdo (купальня), по другой, от слова fürj (перепел). Курортная слава к городу пришла ещё в конце XVIII века, официально статус курорта был получен в 1772 году. Главная достопримечательность города — целебные источники минеральной воды, на центральной площади Балатонфюреда, которая называется площадь Дьодь (площадь здоровья) в 1800 году был построен питьевой зал имени Лайоша Кошута, в котором до сих пор пьют воду курортники. Вдоль побережья Балатона тянется аллея Рабиндраната Тагора, названная в честь индийского поэта, лечившегося здесь. На аллее также находятся скульптуры и мемориальные доски в честь прочих именитых курортников.

Шиофок

Крупнейший город южного берега. Стоит на берегу реки Шио, связанной с помощью канала с Дунаем. На реке Шио расположен шлюз, построенный в 1863 году и позволяющий регулировать уровень воды в Балатоне. Шиофок интересен зданиями старинных отелей и церквей, в окрестностях города расположены самые популярные на Балатоне пляжи. В июле в городе проводится крупный фольклорный фестиваль «Золотая раковина». В Шиофоке родился знаменитый композитор Имре Кальман.

Кестхей

Кестхей, самый старинный город Балатона, находится на западном берегу озера. Здесь больше архитектурных памятников, чем в других городах побережья. На центральной площади готическая францисканская церковь, построенная в 1386 году. Колокольня пристроена значительно позже, в конце XIX века. К северу от центральной площади расположена одна из самых больших в Венгрии усадеб — дворец Фештетичей. Усадьба создана в 1745, перестроена в 1887 году, вокруг неё разбит красивый парк.

Тихань

Посёлок Тихань — крупнейший населённый пункт одноимённого полуострова. Главная достопримечательность — бенедиктинское аббатство св. Аньоша, основанное в 1055 году. Документ об основании аббатства сохранился, несмотря на то, что он написан на латыни, в нём около 100 венгерских слов, что позволяет его считать древнейшим памятником венгерского языка. В 1060 году в крипте собора похоронен основатель аббатства — король Андраш I. Современный храм построен в 1754 году в стиле барокко, в 1890 году реконструирован. Главной жемчужиной внутреннего убранства являются резные алтари. Перед церковью аббатства установлен памятник Андрашу I и его жене Анастасии Ярославне.

Курортное и туристическое значение

Озеро Балатон — одно из главных туристических направлений Венгрии. Наряду с пляжным отдыхом распространён парусный спорт, рыболовство. Популярностью среди туристов пользуются природные и исторические достопримечательности по берегам озера.

Наряду с обычным отдыхом Балатон предлагает имеющее давние традиции санаторно-курортное лечение. Санатории Балатонфюреда специализируются на кардиологии, на Хевизском озере лечат болезни опорно-двигательного аппарата, в пещерах Национального парка Прибалатонской возвышенности практикуется «лечение пещерным воздухом» болезней органов дыхания. Кроме того, по берегам озера множество источников разнообразной минеральной воды.

Флора и фауна

В озере водится 25 видов рыб, разрешён её ограниченный вылов при получении лицензии. Наибольшей популярностью у рыбаков пользуется ловля карпа. На Балатоне живёт множество лебедей, наблюдением за их популяцией занимается специальная служба. На берегах озера, в особенности на Малом Балатоне и внутренних озёрах Тихани гнездится большое количество перелётных птиц — аистов, цапель, диких гусей и уток и других. В районе Малого Балатона, рядом с поселком Каполнапуста (венг. Kápolnapuszta), находится заповедник, где разводят буйволов. Это одно из редких мест в Европе, где можно встретить это животное.

Берега Балатона и Киш-Балатона на значительном протяжении заросли камышом. Камыш играет большую роль в экологическом балансе, в его зарослях гнездятся птицы, нерестится рыба. Камыш, кроме того, играет важную роль в процессе самоочищения воды озера. Зимой ведётся ограниченная уборка камыша, который идёт на экспорт. В настоящее время камыш покрывает 2 % поверхности озера, в то время как в середине XX века это значение составляло около 3 %. Размеры вырубки камыша являются предметом разногласий между властями и яхтсменами, устраивающими в вырубках пристани, с одной стороны, и экологическими организациями, с другой стороны.

Транспорт

По озеру выполняются регулярные пассажирские рейсы на судах малой осадки и катамаранах. Для проведения водных прогулок-круизов используется пароход Helka 1891 года постройки и несколько современных судов. На озере более 20 пристаней, суда ходят главным образом вдоль берегов, останавливаясь на каждой пристани.

В 11 километрах от Кестхея расположен международный аэропорт Балатон-Шармеллек. Выполняются регулярные рейсы в Берлин, Цюрих, Штутгарт, Копенгаген и Лондон. Чартерные рейсы в туристический сезон летают во Франкфурт, Гамбург, Дюссельдорф и Москву.

Как по северному, так и по южному берегу озера проходит железная дорога, связывающая балатонские населённые пункты с крупнейшими городами Венгрии. Время на поезде до Будапешта — 2 часа от Шиофока, 2,5 часа от Балатонфюреда, 3 часа от Кестхея.

Легенды

С озером связано множество старинных легенд и преданий. Согласно наиболее известному на дне озера стоит церковь, в которой беспрестанно плачет девушка. До тех пор, пока она будет плакать — в Балатоне будет вода.

Ссылки

• [www.balaton.hu Сайт региона Балатон]
• [www.hungary-ru.com/?mode=news&id=682 Балатон на сайте «Венгрия, взгляд изнутри» (рус.)]
• [www.youtube.com/watch?v=SjouTT57g2A Озеро Балатон (1969) — документальный фильм, ТО «Экран», на сайте YouTube]
•  (англ.) [www.1hungary.com/info/lake_balaton/ Туристическая информация]
•  (англ.) [www.balatonguide.co.uk Гид по озеру]
• [www.flybalaton.com Сайт аэропорта Балатон]
• [kep.tar.hu/sneci/27669521?o=0#2 Галерея]

Отрывок, характеризующий Балатон

Топоры, тесаки работали со всех сторон. Все делалось без всякого приказания. Тащились дрова про запас ночи, пригораживались шалашики начальству, варились котелки, справлялись ружья и амуниция.
Притащенный плетень осьмою ротой поставлен полукругом со стороны севера, подперт сошками, и перед ним разложен костер. Пробили зарю, сделали расчет, поужинали и разместились на ночь у костров – кто чиня обувь, кто куря трубку, кто, донага раздетый, выпаривая вшей.


Казалось бы, что в тех, почти невообразимо тяжелых условиях существования, в которых находились в то время русские солдаты, – без теплых сапог, без полушубков, без крыши над головой, в снегу при 18° мороза, без полного даже количества провианта, не всегда поспевавшего за армией, – казалось, солдаты должны бы были представлять самое печальное и унылое зрелище.
Напротив, никогда, в самых лучших материальных условиях, войско не представляло более веселого, оживленного зрелища. Это происходило оттого, что каждый день выбрасывалось из войска все то, что начинало унывать или слабеть. Все, что было физически и нравственно слабого, давно уже осталось назади: оставался один цвет войска – по силе духа и тела.
К осьмой роте, пригородившей плетень, собралось больше всего народа. Два фельдфебеля присели к ним, и костер их пылал ярче других. Они требовали за право сиденья под плетнем приношения дров.
– Эй, Макеев, что ж ты …. запропал или тебя волки съели? Неси дров то, – кричал один краснорожий рыжий солдат, щурившийся и мигавший от дыма, но не отодвигавшийся от огня. – Поди хоть ты, ворона, неси дров, – обратился этот солдат к другому. Рыжий был не унтер офицер и не ефрейтор, но был здоровый солдат, и потому повелевал теми, которые были слабее его. Худенький, маленький, с вострым носиком солдат, которого назвали вороной, покорно встал и пошел было исполнять приказание, но в это время в свет костра вступила уже тонкая красивая фигура молодого солдата, несшего беремя дров.
– Давай сюда. Во важно то!
Дрова наломали, надавили, поддули ртами и полами шинелей, и пламя зашипело и затрещало. Солдаты, придвинувшись, закурили трубки. Молодой, красивый солдат, который притащил дрова, подперся руками в бока и стал быстро и ловко топотать озябшими ногами на месте.
– Ах, маменька, холодная роса, да хороша, да в мушкатера… – припевал он, как будто икая на каждом слоге песни.
– Эй, подметки отлетят! – крикнул рыжий, заметив, что у плясуна болталась подметка. – Экой яд плясать!
Плясун остановился, оторвал болтавшуюся кожу и бросил в огонь.
– И то, брат, – сказал он; и, сев, достал из ранца обрывок французского синего сукна и стал обвертывать им ногу. – С пару зашлись, – прибавил он, вытягивая ноги к огню.
– Скоро новые отпустят. Говорят, перебьем до копца, тогда всем по двойному товару.
– А вишь, сукин сын Петров, отстал таки, – сказал фельдфебель.
– Я его давно замечал, – сказал другой.
– Да что, солдатенок…
– А в третьей роте, сказывали, за вчерашний день девять человек недосчитали.
– Да, вот суди, как ноги зазнобишь, куда пойдешь?
– Э, пустое болтать! – сказал фельдфебель.
– Али и тебе хочется того же? – сказал старый солдат, с упреком обращаясь к тому, который сказал, что ноги зазнобил.
– А ты что же думаешь? – вдруг приподнявшись из за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький солдат, которого называли ворона. – Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мочи моей нет, – сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю, – вели в госпиталь отослать, ломота одолела; а то все одно отстанешь…
– Ну буде, буде, – спокойно сказал фельдфебель. Солдатик замолчал, и разговор продолжался.
– Нынче мало ли французов этих побрали; а сапог, прямо сказать, ни на одном настоящих нет, так, одна названье, – начал один из солдат новый разговор.
– Всё казаки поразули. Чистили для полковника избу, выносили их. Жалости смотреть, ребята, – сказал плясун. – Разворочали их: так живой один, веришь ли, лопочет что то по своему.
– А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.
– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
– Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.
– Что ж, от холода, что ль? – спросил один.
– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
Все помолчали.
– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
– Это, ребята, к урожайному году.
– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.
– Вишь, грохочат в пятой роте, – сказал один солдат. – И народу что – страсть!
Один солдат поднялся и пошел к пятой роте.
– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.
– О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте.


Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев.
В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.
– Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры.
Это были два прятавшиеся в лесу француза. Хрипло говоря что то на непонятном солдатам языке, они подошли к костру. Один был повыше ростом, в офицерской шляпе, и казался совсем ослабевшим. Подойдя к костру, он хотел сесть, но упал на землю. Другой, маленький, коренастый, обвязанный платком по щекам солдат, был сильнее. Он поднял своего товарища и, указывая на свой рот, говорил что то. Солдаты окружили французов, подстелили больному шинель и обоим принесли каши и водки.
Ослабевший французский офицер был Рамбаль; повязанный платком был его денщик Морель.
Когда Морель выпил водки и доел котелок каши, он вдруг болезненно развеселился и начал не переставая говорить что то не понимавшим его солдатам. Рамбаль отказывался от еды и молча лежал на локте у костра, бессмысленными красными глазами глядя на русских солдат. Изредка он издавал протяжный стон и опять замолкал. Морель, показывая на плечи, внушал солдатам, что это был офицер и что его надо отогреть. Офицер русский, подошедший к костру, послал спросить у полковника, не возьмет ли он к себе отогреть французского офицера; и когда вернулись и сказали, что полковник велел привести офицера, Рамбалю передали, чтобы он шел. Он встал и хотел идти, но пошатнулся и упал бы, если бы подле стоящий солдат не поддержал его.
– Что? Не будешь? – насмешливо подмигнув, сказал один солдат, обращаясь к Рамбалю.
– Э, дурак! Что врешь нескладно! То то мужик, право, мужик, – послышались с разных сторон упреки пошутившему солдату. Рамбаля окружили, подняли двое на руки, перехватившись ими, и понесли в избу. Рамбаль обнял шеи солдат и, когда его понесли, жалобно заговорил:
– Oh, nies braves, oh, mes bons, mes bons amis! Voila des hommes! oh, mes braves, mes bons amis! [О молодцы! О мои добрые, добрые друзья! Вот люди! О мои добрые друзья!] – и, как ребенок, головой склонился на плечо одному солдату.
Между тем Морель сидел на лучшем месте, окруженный солдатами.
Морель, маленький коренастый француз, с воспаленными, слезившимися глазами, обвязанный по бабьи платком сверх фуражки, был одет в женскую шубенку. Он, видимо, захмелев, обнявши рукой солдата, сидевшего подле него, пел хриплым, перерывающимся голосом французскую песню. Солдаты держались за бока, глядя на него.
– Ну ка, ну ка, научи, как? Я живо перейму. Как?.. – говорил шутник песенник, которого обнимал Морель.
Vive Henri Quatre,
Vive ce roi vaillanti –
[Да здравствует Генрих Четвертый!
Да здравствует сей храбрый король!
и т. д. (французская песня) ]
пропел Морель, подмигивая глазом.
Сe diable a quatre…
– Виварика! Виф серувару! сидябляка… – повторил солдат, взмахнув рукой и действительно уловив напев.
– Вишь, ловко! Го го го го го!.. – поднялся с разных сторон грубый, радостный хохот. Морель, сморщившись, смеялся тоже.
– Ну, валяй еще, еще!
Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d'etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.

Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.
Назади была верная погибель; впереди была надежда. Корабли были сожжены; не было другого спасения, кроме совокупного бегства, и на это совокупное бегство были устремлены все силы французов.
Чем дальше бежали французы, чем жальче были их остатки, в особенности после Березины, на которую, вследствие петербургского плана, возлагались особенные надежды, тем сильнее разгорались страсти русских начальников, обвинявших друг друга и в особенности Кутузова. Полагая, что неудача Березинского петербургского плана будет отнесена к нему, недовольство им, презрение к нему и подтрунивание над ним выражались сильнее и сильнее. Подтрунивание и презрение, само собой разумеется, выражалось в почтительной форме, в той форме, в которой Кутузов не мог и спросить, в чем и за что его обвиняют. С ним не говорили серьезно; докладывая ему и спрашивая его разрешения, делали вид исполнения печального обряда, а за спиной его подмигивали и на каждом шагу старались его обманывать.
Всеми этими людьми, именно потому, что они не могли понимать его, было признано, что со стариком говорить нечего; что он никогда не поймет всего глубокомыслия их планов; что он будет отвечать свои фразы (им казалось, что это только фразы) о золотом мосте, о том, что за границу нельзя прийти с толпой бродяг, и т. п. Это всё они уже слышали от него. И все, что он говорил: например, то, что надо подождать провиант, что люди без сапог, все это было так просто, а все, что они предлагали, было так сложно и умно, что очевидно было для них, что он был глуп и стар, а они были не властные, гениальные полководцы.
В особенности после соединения армий блестящего адмирала и героя Петербурга Витгенштейна это настроение и штабная сплетня дошли до высших пределов. Кутузов видел это и, вздыхая, пожимал только плечами. Только один раз, после Березины, он рассердился и написал Бенигсену, доносившему отдельно государю, следующее письмо:
«По причине болезненных ваших припадков, извольте, ваше высокопревосходительство, с получения сего, отправиться в Калугу, где и ожидайте дальнейшего повеления и назначения от его императорского величества».
Но вслед за отсылкой Бенигсена к армии приехал великий князь Константин Павлович, делавший начало кампании и удаленный из армии Кутузовым. Теперь великий князь, приехав к армии, сообщил Кутузову о неудовольствии государя императора за слабые успехи наших войск и за медленность движения. Государь император сам на днях намеревался прибыть к армии.