Ильмень

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Озеро Ильмень»)
Перейти к: навигация, поиск
ИльменьИльмень

</tt>

</tt>

</tt> </tt> </tt>

</tt> </tt>

Ильмень
др.-рус. Ильмень, Илмерь
58°16′ с. ш. 31°17′ в. д. / 58.267° с. ш. 31.283° в. д. / 58.267; 31.283 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=58.267&mlon=31.283&zoom=9 (O)] (Я)Координаты: 58°16′ с. ш. 31°17′ в. д. / 58.267° с. ш. 31.283° в. д. / 58.267; 31.283 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=58.267&mlon=31.283&zoom=9 (O)] (Я)
Побережье озера Ильмень недалеко от Великого Новгорода
СтранаРоссия Россия
РегионНовгородская область
Высота над уровнем моря18,1 м
Длина45 км
Ширина35 км
Площадь982 км²
Объём12 км³
Наибольшая глубина10 м
Средняя глубина3—4 м
Площадь водосбора67 200 км²
Впадающие рекиМста, Пола, Ловать, Шелонь
Вытекающая рекаВолхов
Ильмень
Ильмень
К:Водные объекты по алфавиту

И́льмень (др.-рус. Ильмень, Илмерь) — озеро в западной части Новгородской области. Относится к бассейну Балтийского моря Атлантического океана. Послеледниковый водоём (на месте более ранних водных систем) с живописными берегами и многотысячелетней историей освоения. Традиционно привлекателен для российских и зарубежных туристов.





Название

Название озера стало апеллятивом (нарицательным), которым обозначают небольшие зарастающие тростником и камышом озёра, как правило, расположенные в дельтах больших рек (Волга, Урал и др.) и образовавшиеся из расширенных рукавов или лиманов. Ильмень (Ильменское озеро) есть на Южном Урале в районе города Миасс. Ильмень — река в Чагодощенском районе Вологодской области, сливаясь с Ратицей, впадает в реку Песь (недалеко от восточной границы Новгородской области). В Центральном Черноземье топоним распространён в нескольких областях. Озёра Ильмень — два в Борисоглебском, по одному в Поворинском, Новохоперском, Аннинском районах Воронежской области, в Инжавинском и Мордовском районах Тамбовской области. Такой ономастический след требует специального изучения.

Книжная легенда о Словене и Русе (Сказание о Словене и Русе и городе Словенске) связывает название озера с именем их сестры Илмеры[1].

Из научных этимологий названия озера наиболее популярна версия о происхождении др.-рус. Ильмень, Илмерь от фин. Ilma-järvi[2] «озеро (не)погоды, небесное озеро».

Ю. В. Откупщиков ставит под сомнение прибалтийско-финскую версию. Он отмечает, что приб.-фин. -järvi в русскоязычной среде всегда переводится полукалькой как -озеро (ср. Ковдозеро, Водлозеро и др.). Поэтому такое развитие -järvi, как в случае с названием Илмерь, не поддерживается другими примерами (Селигер — отдельный случай). Кроме того, отдельного объяснения требует название ильмень, применяемое для небольших озёр и встречающееся практически по всей Русской равнине. Ю. В. Откупщиков замечает, что объяснить такое широкое распространение термина ильмень только лишь новгородской колонизацией невозможно, тем более, что она шла преимущественно на север и восток, а термины ильмень распространены в основном на юге, далее сменяясь термином лиман (греческого происхождения). Ю. В. Откупщиков предлагает свою, славянскую этимологию — от слова ил при помощи суффикса -мень (по аналогии с сухмень, раменье и т. д.), получая, таким образом, значение «илистое, заиленное (озеро)», что хорошо подходит и к южному термину ильмень «небольшое озеро».[3]

На границе Карелии и Ленинградской области есть река Ильменйоки. Также похожий гидроним существует в Северной Германии Ильменау (нем. Ilmenau), корень которого восходит к слову ильм (вяз)

Физико-географическая характеристика

Площадь озера, в зависимости от уровня воды, меняется от 733 до 2090 км² (при среднем уровне 982 км²); длина около 45 км, ширина до 35 км; глубина до 10 м. Берега преимущественно низменные, заболоченные, местами — дельтовые, с множеством плоских пойменных островов и проток; вдоль северо-западного берега вытянуты гряды, чередующиеся с впадинами; на юго-востоке и востоке болотисты.

В озеро Ильмень впадает около 50 рек. Наиболее крупные из них: Мста, Пола, Ловать с Полистью, Шелонь с Мшагой, Веронда, Веряжа и др. Из озера Ильмень вытекает единственная река Волхов, впадающая в Ладожское озеро. Основное питание озера осуществляется за счёт притока рек с весенним половодьем и зимней меженью. Колебания уровня до 7,4 м (минимальный — в марте, максимальный — в мае). Ледостав с ноября по апрель.

Озеро богато рыбой (лещ, снеток, налим, щука). До постройки Волховской ГЭС водился сиг. В озёрной воде содержится много органических веществ, поэтому вода имеет желтоватую окраску. Ильмень входит в Вышневолоцкую водную систему.

Геологическая история

Ильмень и Приильменье являются важными индикаторами геологических процессов на Северо-Западе России. Ещё в архейскую эру около 2,5 млрд лет назад сформировался жёсткий фундамент Восточно-Европейской платформы (в связи с дрейфом материков эта платформа начинала путь в южном полушарии), представленный кристаллическими породами (сланцами, гранитами, гнейсами). В регионе Приильменья они нигде не выходят на поверхность, залегая на глубине от 600 до 2000 м и обнаруживаются в глубоких скважинах в районах Новгорода, Валдая, Пестово, посёлка Крестцы и некоторых других. Поверхность кристаллического фундамента неоднородна. Под действием внутренних сил Земли образовался так называемый Крестцовский разлом (полости удобны для хранилищ газа), проходивший с северо-востока на юго-запад в районе современного поселка Крестцы. В протерозойскую эру по линии Крестцовского разлома происходило извержение вулканических пород: диабазов, туфитов и других.

Палеозойская эра

В начале палеозойской эры при опускании поверхности регион будущего озера Ильмень и его бассейна оказался затоплен морем. Потом под действием внутренних сил планеты поверхность поднялась, а море отступило. Далее неоднократно происходило опускание поверхности Приильменья и затопление её морем. На дно осаждались пески, ил, ракушки, скелеты рыб и морских животных. За миллионы лет эти морские отложения превратились в известняки, мергели, песчаники. Постепенно море мелело, появлялись участки суши, острова, морские заливы, лагуны (озёра, отделённые от моря участками суши).

В середине палеозойской эры был жаркий и влажный климат, способствовавший развитию в регионе богатой и разнообразной растительности. Из растительных остатков этого времени образовались пласты бурого угля. Новое наступление моря способствовало образованию слоя известняков, лежащих поверх угленосной толщи, характерной для полосы Неболчи — Любытино — Валдай.

К концу палеозойской эры (около 200 млн лет назад) море окончательно отступило с территории области. Сначала это произошло в западной части области, а потом в восточной. И на месте Приильменской низменности многие миллионы лет была возвышенность, а на месте современной Валдайской возвышенности — низменность. Западная возвышенность (в округе будущего озера) сильно разрушалась реками, они полностью смыли поверхностные толщи горных пород.

Кайнозойская эра

Лишь в начале кайнозойской эры (менее 70 млн лет назад) произошло поднятие восточной части области. По сравнению с западными районами она поднялась на 100—200 м. На возвышенности стали образовываться реки, которые выработали глубокие долины. Многие современные реки (Мста, Полометь, Холова и другие) текут в древних долинах, образовавшихся в то время и ведущих к доледниковому Ильменю (это его состояние только начинает моделироваться и изучаться).

Приильменская низменность и Валдайская возвышенность сформировались в кайнозойскую эру, ещё до наступления ледников.

Низменность, появившаяся на западе области, была сложена преимущественно рыхлыми, пёстро окрашенными песчано-глинистыми породами и мергелями. Возвышенное плато на востоке состояло из твёрдых известняков и плотных глин. На запад, в сторону низменности, плато ещё до плейстоцена обрывалось уступом. Местами этот уступ (Валдайский) выражен и в современном рельефе. Он миллионы лет отделяет Валдайскую возвышенность (с послеледниковыми наносами, отложениями) от Приильменской низменности. Древние палеозойские отложения залегают сравнительно неглубоко и часто выходят на поверхность по берегам рек и озёр.

Озеро Ильмень, принимавшее реки кайнозойских времен, иногда достигало глубины в десятки метров и превосходило по площади нынешнее в десятки раз.

Одно из основных событий последних миллионов лет (плейстоцена) — наступление ледников на Восточно-Европейскую равнину. Наибольшее значение для Новгородской области имело последнее, так называемое Валдайское оледенение 70 — 15 тысяч лет назад. Ледник оставил толстый слой моренных отложений: суглинков, песков и супесей. Материал морены сильно перемешан, содержит много валунов из кристаллических пород, принесённых льдом с севера.

Для рельефа области наиболее характерны моренные отложения в форме холмов. Крупные моренные холмы имеют относительные высоты 50 — 60 м, средние — 10 — 30 м, мелкие — 5 −10 м. Иногда среди холмистого моренного рельефа встречаются сравнительно плоские участки, сложенные валунными суглинками. Это моренные равнины. Они преобладают на Приильменской низменности в округе озера Ильмень[4][5].

Ильменские Камы

Во времена плейстоцена Приильменская низменность испытывала ряд существенных изменений[6].

Здесь нередко возникали внутриледниковые озёра, ныне чаще представленные камами — беспорядочно расположенными холмами с крутыми склонами и нередко плоскими вершинами, что известны и в округе озера Ильмень. Такие озёра появлялись в трещинах и иных пустотах неподвижных ледовых массивов и ограничивались ледяными берегами и иногда ледяными сводами. В них отлагался в сортированном виде обломочный материал, приносимый потоками талых вод. После исчезновения льда призмы, сформировавшиеся из гальки, песка, глины, опускались на подошву бывшего ледника и принимали характерные формы камов. Индивидуальные размеры камов ограничены: высота составляет до 50-80 м, ширина подошвы до 0,5-1,0 км. Из приведённых данных следует вывод, что озёра, в которых образовывались будущие камы, имели небольшие размеры. Продолжительность их существования была невелика и, по-видимому, ограничивалась десятками или первыми сотнями лет.

Форма камов преимущественно округлая, но встречаются образования и со сложными очертаниями. Часто камы группируются в виде обширных комплексов, образующих своеобразный камовый ландшафт. Слагаются камы сортированными песками, супесями, глинами, гравием. Для них обычно отмечается (горизонтальная и диагональная) слоистость, нередко типа ленточной (озёрной). Известны камы с ядром из ленточных глин. Наблюдаются случаи деформации слоистости, обусловленной имевшими место подвижками ледниковых масс. Часто камы перекрываются моренным чехлом, образованным валунными суглинками и супесями. Одним из образцов кам иногда признаётся Бронницкая гора, хотя не исключается и искусственных характер хотя бы части этого огромного тридцатиметрового холма в сотни метров по окружности.

Происхождение

Ильмень относится к третьей группе озёр эпох покровных оледенений. Эти озёра образовывались и размещались у внешнего края ледниковых щитов. Общепринятое название водоёмов такого типа — приледниковые озёра. Из всех групп озёр ледниковых эпох приледниковые относятся к наиболее изученным. Они занимали понижения рельефа местности, причём кромка льда играла роль плотины, препятствовавшей стоку талых вод в соответствии с естественным уклоном территории.

Крупнейшие озёра Европы[7]
Озеро Площадь
поверхности
воды, км²
Объём,
км³
Месторас-
положение
(страна)
Ладожское 17700 908 Россия Россия
Онежское 9720 285 Россия Россия
Венерн 5550 180 Швеция Швеция
Чудско-
Псковское
3550 25,2 Россия Россия
Эстония Эстония
Веттерн 1900 72 Швеция Швеция
Сайма 1800 36 Финляндия Финляндия
Белое 1290 5,2 Россия Россия
Выгозеро 1140 7,1 Россия Россия
Меларен 1140 10,0 Швеция Швеция
Пяйянне 1065 ... Финляндия Финляндия
Ильмень 1200 12,0 Россия Россия
Инари 1000 28,0 Финляндия Финляндия

Сток происходил из участков озера, удалённых от края ледника. Приледниковые озера возникали далеко не всегда. Необходимым условием для их появления и существования оказывалось наличие водораздела на некотором расстоянии от внешнего края ледникового покрова, что и обозначают впадающие в Ильмень реки. Если ледяной щит переваливал через водораздел, то озёра не могли появиться. Ледник выполнял роль одного из берегов, и водное тело озера оказывалось расположенным между ледяным, с одной стороны, и сухопутными берегами, с других. Это были мигрирующие водные объекты. При наступании ледника приледниковые озёра перемещались перед его фронтом, заливая все новые участки суши. При отступлении ледяного покрова такие озёра мигрировали вслед за ним. В связи с особенностями динамики границ приледниковых озёр их наземные берега могли размещаться далеко за пределами ледяных массивов. Поэтому характер отложений, маркирующих исчезнувшие приледниковые озера на разных их участках, может различаться, что учитывается при реконструкциях этих водных объектов. Приледниковые озёра нередко имели значительные глубины, зависевшие от величины подпора, создававшегося ледниковым щитом и отметками водораздела, определявшими высоту порога стока водных масс. При образовании приледниковых озёр на пространствах с плавным рельефом территории участки с максимальными глубинами могли размещаться в районах примыкавшим к ледниковому краю. В этом же направлении ориентировался общий уклон дна. В тех случаях, когда подобные водоёмы покрывали крупные тектонические депрессии, места с наибольшими глубинами могли оказываться вдали от кромки льда. Учёт глубин и особенностей их размещения имеет существенное значение для понимания формирования донных отложений, анализ которых обеспечивает опознание палеоозёр. Продолжительность существования приледниковых озёр соизмерима с длительностью отдельных оледенений. В период валдайского оледенения возможная продолжительность существования связанных с ним водных объектов этого типа (с учётом непрерывного изменения месторасположения и формы в связи с динамикой ледникового покрова в пространстве) не могла превышать 70-65 тыс. лет или 120—105 тыс. лет в зависимости от принимаемого времени начала оледенения. После исчезновения приледниковых озёр на их месте оставались:

  1. обширные пространства, уже лишённые очень крупных озёр;
  2. территории, насыщенные большим количеством котловин, занятых в настоящее время средними и малыми озёрами;
  3. различные по площади мелководные и глубоководные котловины, в которых образовались крупные и крупнейшие озёра (Ильмень, Белое, Воже, Лача, Ладожское, Онежское, Псковско-Чудское, Выртсъярв и др.).

Геологические исследования говорят, что в первое послеледниковое время на месте озера Ильмень располагался обширный водоём с глубинами до 30 метров (с подпором в округе села Грузино под Чудовом), в дальнейшем его котловина на 90 % была заполнена речными отложениями. Прорыв Волхова и сброс Грузинского озера в Ладогу произошел около 6 тыс. лет назад.

Наши дни

Сейчас Ильмень представляет собой «умирающий» водоём, исчезающий под воздействием вековых процессов заиливания и заноса его ложа речными наносами[8][9][10][11][12][13][14][15].

Историческое значение Приильменья

Этнические следы первоначального заселения берегов озера Ильмень и хозяйственного использования озера и его округи начинаются с ностратических времен, которые пока должным образом не изучены. Доминируют древнефинские привязки, которые встречают всё больше археологических и геноэтнических возраженийК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 3274 дня]. Возможно, регион Приильменья посещался людьми в период микулинского межледниковья (более 75 тыс. лет назад) и в периоды временного отступления Валдайского ледника (около 35 — 30 тыс. лет назад).

В начале голоцена уровень озера Ильмень достигал 32 и более метров, поэтому все берега ниже этой отметки (особенно в округе будущего Новгорода) были затоплены. Затем уровень понизился на десяток метров, но в период климатического оптимума вновь вырос примерно до 28 метров[16]. Затем напор воды прорвал преграды между Ильмень-Волховским озером и озером Грузинским, были преодолены перемычки в районе Пчевжи и низовий Волхова (там образовались пороги). Уровень воды уже около 5 тыс. лет назад допускал возможности заселения Приильменья, что и отмечают археологи.

Историки В. Я. Конецкий и Е. Н. Носов (ныне член-корр. РАН) четверть века назад описывали начальное заселение Приильменья в каменном веке[17].

Следы неолита выявлены в десяти местах сравнительно недалеко от истока Волхова из озера Ильмень: Холопий городок, Робейка, Рюриково городище, Коломцы, Стрелка, Просты, Старое Ракомо, Васильевское, Горошково, Еруново. В эту эпоху начинается заселение и Южного Приильменья[18].

Доприбалтийско-финская топонимия (обобщённо атрибутируемая как «древнефинская»), вероятно, оставлена уральскими этносами до появления на Северо-Западе прибалтийских финнов. Иногда она определяется как восточно-финская (марийцы). Сюда относят гидронимы на -ма, -кса, -кша (Китьма, Колошка, Колокша), имеющие широкие параллели и в других ранних языках. Вопрос об атрибуции этого топонимического страта очень сложен, не решён и самими финно-угроведами. Неясны отношения доприбалтийско-финских названий к археологическим культурам, неясна их хронологическая глубина и т. д. Здесь ностратическая версия имеет всё больше преимуществ.

Прибалтийско-финская топонимия связана с этногенезом прибалтийских финнов, от начала II тыс. до н. э., соответственно, данный страт хронологизируется приблизительно этим временем. Это наиболее видный на Северо-Западе субстратный топонимический слой, особенно в Обонежье, Приладожье. В Приильменье выделение архаического прибалтийско-финского слоя затруднено тем, что топонимы, его образующие, очень сильно преобразованы славянскими диалектами. Дифференцировать обобщенно прибалтийско-финский страт по отдельным диалектам — практически трудная задача. На востоке изучаемого региона названия сохраняют больше указаний на язык предков карел, а к северу и западу от оз. Ильмень — на язык предков эстонцев. К прибалтийско-финской гидронимии относятся названия рек и озёр на -дро, -ер, -дер, -вжа, -жа, -ос, -ус, -уй, -ога, -оя, -ла и так далее (показательно выделение детерминантов). Труден вопрос о разделении древней прибалтийско-финской топонимии и карельской топонимии, появившейся здесь с XVII в. (в основном «микроназвания»: Чавра-гора, Ламбушка, Габо-роща).

В. Л. Васильевым в Приильменье был выделен пласт «древнеевропейской» гидронимии (по терминологии Х. Краэ). Исследователь относит к этому пласту такие названия рек, как Ваволь, Вишера, Волхов, Марёвка, Ольтечко, Омитица, Удина, Пола (также Полисть, Полона), Серемуха и т. д. Данный гидронимический пласт относится ко II тыс. до н. э. и связывается с племенами фатьяновской археологической культуры. Последние, в свою очередь, идентифицируются исследователями как западные индоевропейцы, представители ещё не распавшейся балто-славяно-германской общности (в случае с Приильменьем — прото-балты).

Собственно древнебалтская топонимия, имеющая непосредственные отражения в балтском этноязыковом ареале, этимологизируемая на почве литовского, латышского, прусского языков, указывается в значительном количестве в Приильменье и Поволховье. На данной территории она почти не изучена, рассматривалась частично[19]. К этой группе могут быть отнесены названия озёр Должино и Шлино, реки Осьма, ручьёв Воролянка, Стабенка, Бурга и другие.

Древнескандинавская (северо-германская) топонимия связана со скандинавами (по летописи — «варягами»). По некоторым версиям, они появились в Приильменье почти одновременно со славянами или чуть позже — в конце I тыс. н. э. Археологических древностей скандинавов здесь много, имеются следы языка скандинавов в древненовгородском антропонимиконе, однако названий древнескандинавского типа в Приильменье (с. Буреги, р. Веряжа и некоторые другие) либо очень мало, либо они до неузнаваемости искажены русским нивелирующим влиянием. Как бы то ни было, топонимы отчасти позволят уточнить дискуссионные вопросы о вкладе скандинавов в создание государственности Верхней Руси, о вероятности скандинавской сельской колонизации изучаемого региона.

Архаическая славянская топонимия представлена значительным пластом названий Приильменья, датируется примерно с середины I тыс. н. э. до XIV в. Названия, его составляющие, атрибутируются по различным чертам, среди которых элементы словообразовательного оформления: -ынь, -ыни, -ьн (с. Коростынь, д. Волынь), -ица, -ичи, -ья (реки Добрица, Боровичи, Ярынья) и так далее; суффикс-флективный способ образования (Щадро, Глино, Луко оз., Лука р.), архаические композиты (Холматужа, Жилотуг), образования от дохристианских имен, древних прозвищ с помощью «йотовой» суффиксации (деревни Видогощь, Мирогоща, Рашуча), образования от древних, устаревших или вымерших апеллятивов (пос. Демянск, д. Водосье, оз. Перетно, руч. Еглино), архаические фонетические трансформации (д. Прихон, руч. Иглино).

Собственно русская («фоновая») полиэтничная топонимия относится к XIII—XIV вв., когда происходит сложение языка великорусской народности. Уходят в прошлое архаические модели деривации (к примеру, исчезают «йотовая» суффиксация, двухосновные личные имена), зато получают продуктивность модели современных типов; изменяется общая типология населённых пунктов и их наименований (например, массово появляются деревни с названиями на -ово, -ево, -ино), резко возрастает доля христианских личных имен в топонимии и так далее[20].

Дальнейшая история Приильменья, отчасти отраженная трудом В. Я. Конецкого и Е. Н. Носова, требует учёта данных Птолемея и других сведений об античном и раннесредневековом развитии Новгородской земли[21].

Дальнейшее историческое значение (начиная с ледниковых времен) связано с событиями в Великом Новгороде и на Новгородской земле вплоть до современности[22][23][24][25][26][27][28][29].

История изучения озера Ильмень

Начало изучению и хозяйственному освоению озера и его округи несколько тысяч лет назад положили первые поселенцы. Свои знания отчасти они концентрировали в эпосе, сказаниях и былинах. Илмер оказывался «делающим погоду» для пращуров финнов и Ильменем (богом Илом) для индоевропейцев, включая славян. По Сказанию о Словене и Русе первоначально озеро (вероятно, ностратическими общинами) называлось Мойско, а Словен и Рус изменили название на Илмерь — по имени своей сестры (примерно как Лыбедь в летописных сказаниях о Кие). Имя Ильмеры (Ильмены) обыгрывается и в былинах о Садко, а чаще Ильмень-озеро предстает владением морского царя.

Как пошел Садко к Ильмень-озеру,
Садился на бел-горюч камень
И начал играть в гусельки яровчаты.
Как тут-то в озере вода всколыбалася,
Показался царь морской,
Вышел со Ильмени со озера,

Сам говорил таковы слова:
— Ай же ты, Садко новгородский!
Не знаю, чем буде тебя пожаловать
За твои за утехи за великие,
За твою-то игру нежную:
Аль бессчетной золотой казной?
А не то ступай во Новгород
И ударь о велик заклад,
Заложи свою буйну голову
И выряжай с прочих купцов
Лавки товара красного
И спорь, что в Ильмень-озере
Есть рыба — золоты перья[30].

Средневековое освоение самого озера и Приильменья разнообразно отражено во многих работах, связанных с изучением путей «из варяг в греки» и «из варяг в персы», с различными аспектами жизни окрестного населения[31][32][33].

При Петре I интерес к Ильменю и его бассейну был связан с формированием Вышневолоцкой водной системы. История строительства водного пути началась 12 января 1703 года, тогда Пётр I подписал указ о строительства канала между реками Цной и Тверцой. Руководство строительством было возложено на царского стольника князя М. П. Гагарина; техническое руководство осуществляли пять голландских мастеров во главе с Адрианом Гаутером. Это была первая дорога из Москвы в столицу, уже после её постройки с 1712 года по указанию Петра I началось строительство столичного тракта между Москвой и Санкт-Петербургом, который взял на себя часть пассажирских и грузовых перевозок того времени. Летом 1709 года стало ясно, что канал построен неправильно: воды для свободного хода судов не хватало. Доводку проекта осуществил инженер-конструктор М. И. Сердюков. 26 июня 1719 года Пётр I издал указ об отдаче М. И. Сердюкову в содержание Вышневолоцкого судоходного пути. Для целей пути исследовались Мста, Ильмень и Волхов.

Всестороннее географическое изучения Северо-Запада и Приильменской низменности интересовало М. В. Ломоносова. По его инициативе в 1768—1774 годах были организованы экспедиции Российской Академии наук, в которой приняли участие многие выдающиеся ученые — С. Г. Гмелин, П. С. Паллас, И. П. Фальк.

Целая плеяда ученых XVII—XIX в.в. особенно изучала юго-западный берег озера, где располагается глинт[34][35][36].

Академик И. Г. Леман писал:
«Прежде всего надо сказать, что слои известняка выглядят очень красиво благодаря совершенно исключительному своему расположению: ведь они лежат горизонтально относительно друг друга и похожи на сооруженную природой стену.»
Все эти красивейшие обнажения он тогда отнёс к породам, отложившимся в условиях моря, существовавшего в далекую геологическую эпоху.

В 1779 году академик Э. Г. Лаксман совершил своё путешествие из Петербурга через Сольцы— Коростынь—Старую Руссу. Береговые отложения юго-западной части озера Ильмень, затем реки Псижа также натолкнули Лаксмана на вывод о том, что «здесь ранее было дно великого озера или морского залива».

В XIX веке академик В. М. Северин оставил описание юго-западного берега озера, не вдаваясь в качественную характеристику отложений, складывающих береговую стену рекой Псижа и у деревни Пустошь речкой Саватейка, впадающими в Ильмень.

Академик Н. Я. Озерецковский, совершив путешествие в 1805 году от Санкт-Петербурга до Старой Руссы, тоже отозвался о чудесной местности — Ильменском глинте у деревни Коростынь так: «Погост Коростино не стоит места, которое занимает, тут бы надлежало быть городу или замку» (Обозрение мест от Санкт-Петербурга до Старой Руссы и на обратном пути, 1808).

В 40-х годах XIX века на озеро приезжал горный офицер подполковник Г. П. Гельмерсен (будущий академик). Ему принадлежит заслуга в определении формации Ильменского уступа (глинта) как девонских отложений. Гельмерсен, обследуя Ильменский глинт, впервые заметил ряд ненормальностей в расположении девонских отложений, для которых обычно свойственна строгая горизонталь. В своих печатных трудах (Геогностичесий взгляд на Валдайскую плоскую возвышенность и северный её склон, 1840; О геогностическом составе Европейской России, ограниченной с востока озером Ильмень, а с запада Чудским озером, 1841) он отмечал, что в «геологическом строении глинта можно видеть переломы, крутые поднятия, подвинутые пласты, которые в точках прикосновения, посредством сильного трения, превратились в рыхлую брехчию» (продукт раздробления горных пород в результате тектонических движений). Ильменский глинт явился настолько необычным в геологии, что привлек в 1849 году внимание английского учёного Родерика И. Мурчисона: он оставил описание и определитель большинства окаменелостей, встречающихся в ильменских известняках.

В 1962 г. выездная сессия АН СССР вынесла решение о том, что Ильменский глинт является природным памятником и подлежит охране. На всём протяжении заповедного берега были запрещены различные работы, которые могли привести к его изменению и разрушению. Однако правила заповедности уникального памятника природы постоянно нарушаются. Во второй половине XX века велась разработка известняка в канале реки Псижи у села Буреги. Известковые отложения беспощадно уничтожались и вывозились на строительство сельских дорог. Пейзаж Псижи ниже Бурег сильно изменился. Карьерные выработки со следами крайней бесхозяйственности — такой предстаёт перед многочисленными экскурсиями и туристами значительная часть уникального геологического памятника[37].

Ныне в изучении озера заметны достижения многих исследователей: Н. Н. Давыдовой, П. Ф. Домрачева, Д. Д. Квасова, Л. А.  Кудерского, И. Ф. Правдина, Д. А. Субетто.

Бактерии, живущие в озере, при перерабатывании гниющих водорослей и торфа вырабатывают горючий газ. Зимой рыбаки пользуются этим, пробивают лунку в озере и поджигают выделяющийся газ. На этом костре можно вскипятить воду, приготовить рыбу или просто согреться[38]. Ныне подобные случаи не отмечаются.

Напишите отзыв о статье "Ильмень"

Примечания

  1. [pravoslavie.chestisvet.ru/index.php4?id=207 Текст «Сказания о Словене и Русе и городе Словенске»]
  2. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. Т. II. С. 128.
  3. Откупщиков Ю. В. Индоевропейский суффикс *-men-/*-mōn- в славянской топонимике // Откупщиков Ю. В. Из истории индоевропейского словообразования. СПб.: СПбГУ, 2005. С. 243—261.
  4. [geo.home.nov.ru/relyef.htm География Новгородской области]
  5. [geo.home.nov.ru/index.htm История плейстоценовых озер Восточно-Европейской равнины / Редкол.: В. И. Хомутова (отв. ред.) и др. — СПб.: Наука: С.-Петерб. изд. фирма, 1998. — 403 с. — ISBN 5-02-024848-7.]
  6. [www.terrahumana.ru/arhiv/08_03/08_03_13.pdf Кудерский Л. А. Лимногенез в эпохи глобальных покровных оледенений.]
  7. Атлас океанов. Термины, понятия, справочные таблицы.— М.: ГУНК МО СССР, 1980. – С.140—147.
  8. [www.novgorod.ru/read/information/history/clauses/slovensk_novgorod Приильменье — истоки Словенска-Новгорода: места, языки, этносы …]
  9. Былинский Е. Н. Влияние снижения уровней Ильменского и Ладожского озёр на развитие продольных профилей притоков оз. Ильмень и Волхова. — Вестник Моск. ун-та, сер. Биол., почвовед., геол., геогр. — 1959. — № 3.
  10. Геология кайнозоя севера Европейской части СССР: Сб. статей / Под ред. А. И. Попова, В. С. Енокяна. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1966. — 262 с.
  11. Рукояткин А. А. Структурно-геоморфологический анализ с использованием материалов аэрофотосъёмки при выявлении локальных структур: (На примере Северо-Запада Русской равнины): Автореф. дис. … канд. гегр. наук. — Л., 1973. — 24 с.
  12. [www.greenpeace.org/raw/content/russia/ru/press/reports/28279.pdf Субетто Д. А. Озёрный седиментогенез Севера Европейской части России в позднем плейстоцене и голоцене: Автореф. дис. … д-ра геол. наук. — СПб., 2003. — 38 с.]
  13. Субетто Д. А., Давыдова Н. Н. Палеолимнология озера Ильмень // Охрана и рациональное использование водных ресурсов Ладожского озера и других больших озёр: Тр./ Междунар. симпоз. по Ладожскому озеру, 4-й. — СПб., 2003. — С. 260-264.
  14. [www.aquaexpert.ru/enc/reservoir/ilmen/ Карта (средние глубины)]
  15. [bibliotekar.ru/bei/189.htm Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона]
  16. Мухортова Н. Л. [www.landscape.edu.ru/files/XI_landscape_conf_pp247-506.pdf Развитие Приильменского озерного ландшафта в голоцене]
  17. Конецкий В. Я., Носов Е.Н. Загадки новгородской округи. — Л.: Лениздат, 1985. — 120 с.
  18. [www.russa.net/books/pilaev2/0001.htm Пылаев В. А. Старорусский край: Природа и население / Под общ. ред. Д. О. Святского. — Новгород: Новгород. гос. типогр., 1929. — 129 с.]
  19. Агеева Р. А. Гидронимия Русского Северо-Запада как источник культурно-исторической информации / Отв. ред. Н. И. Толстой. – 2-е изд., испр.. — М.: УРСС, 2004. — 252 с. — ISBN 5-354-00862-X.
  20. [www.philol.msu.ru/~rlc2004/files/sec/93.doc В. Л. Васильев Этноязыковая карта Приильменья по данным топонимии]
  21. [www.novgorod.ru/read/information/history/clauses/ Статьи о Новгороде]
  22. Конецкий В. Я. Центр и периферия Приильменья: особенности социально-политического развития
  23. И. Ю. Анкудинов. [bibliotekar.ru/rusNovgorod/15.htm Предварительные итоги историко-географического изучения ильменского Поозерья конца XV в.]
  24. [bibliotekar.ru/rusNovgorod/170.htm Вязинин И. Н. Русы живут на острове // Вопр. истории. — 1994. — № 9.]
  25. [annals.xlegio.ru/rus/small/ostrov.htm Носов Е. Н. Славяне на Ильмене: Экологический аспект освоения Северо-Западных земель // Родина. — № 11/12.]
  26. Лисицын С. Н. Моделирование первичного заселения человеком бывших ледниковых областей на примере Северо-Запада // К 85-летию профессора А. Д. Столяра. — СПб., 2006. — С. 87-109.
  27. Лисицын С. Н. Доисторические поселения на побережье Литоринового моря в восточной части Финского залива. Опыт геоморфологической периодизации // Первобытная и средневековая культура Европейского Севера: проблема изучения и научной реконструкции. — Соловки, 2006. — С. 112-121.
  28. Сорокин А. Н. Проблемы мезолитоведения. — М.: [б.и.], 2006. — 214 с. — ISBN 5-8125-0868-2.
  29. Синицын А. А., Синицына Г. В. Состояние проблемы адаптации первобытных сообществ Северной Европы на рубеже плейстоцена — голоцена // Тверской археологический сборник / Под ред. И. Н. Черных, М. А. Ефимова. — Тверь: Тверской гос. объед. музей, 1998. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=5-87049-104-5&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 5-87049-104-5].
  30. [www.chertyaka.ru/russkie_bilini/bilini/sadko.php Новгородские былины / Изд. подгот. Ю. И. Смирновым и В. Г. Смолицким: Отв. ред. Э. В. Померанцева. — М.: Наука, 1978. — 456 с.]
  31. Носов Е. Н., Горюнова В. М., Плохов А. В. Городище под Новгородом и поселения Северного Приильменья: (новые материалы и исследования). — СПб.: Дмитрий Буланин, 2005. — 402 с. — ISBN 5-86007-485-9.
  32. Онецкий В. Я. К изучению низовых социальных структур (семьи и общины) у славян Приильменья в эпоху образования древнерусского государства // Вестн. Новгород. гос. ун-та. Сер.: Гуманит. науки. — Новгород: 1996 – № 4. — С. 50-55.
  33. Конецкий В. Я. Семья и община у славян Приильменья в конце 1 тыс. н. э. // Общество, экономика, культура и искусство славян. — М., 1998. — С. 13-21.
  34. [novgorod.forest.ru/les/oopt/ilmen.htm Особо охраняемые природные территории Новгородской области]
  35. [navigatory.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=744&Itemid=8 Ильменский уступ]
  36. [www.vizitrussa.ru/glint.html Старорусский край]
  37. [nnm.ru/blogs/horror1017/ilmen_ozero/ Ильмень озеро]
  38. [zhurnalko.net/=nauka-i-tehnika/tehnika-molodezhi/1968-02--num35  // Техника Молодёжи. — 1968. — № 2. — С. 31.]

Литература

  • «Путешествие академика Н. Озерецковского по озёрам Ладожскому, Онежскому и вокруг Ильменя» (1792 и 1812);
  • Большая Российская энциклопедия: В 30 т./ Председатель Науч.-ред. совета Ю. С. Осипов. Отв. ред. С. Л. Кравец. Т. 11. Излучение плазмы — Исламский фронт спасения. — М.: Большая Российская энциклопедия, 2008. — С.120. ISBN 978-5-85270-342-2 (Т.11).

Ссылки

  • [abratsev.narod.ru/biblio/sokolov/p1ch17d.html Соколов А. А. Гидрография СССР. — Л.: Гидрометеоиздат, 1952.]
  • [textual.ru/gvr/index.php?card=152435 Ильмень в Государственном водном реестре]

Топографические карты

Сольцы
O-36-XIII
Новгород
O-36-XIV

Отрывок, характеризующий Ильмень

Отец с наружным спокойствием, но внутренней злобой принял сообщение сына. Он не мог понять того, чтобы кто нибудь хотел изменять жизнь, вносить в нее что нибудь новое, когда жизнь для него уже кончалась. – «Дали бы только дожить так, как я хочу, а потом бы делали, что хотели», говорил себе старик. С сыном однако он употребил ту дипломацию, которую он употреблял в важных случаях. Приняв спокойный тон, он обсудил всё дело.
Во первых, женитьба была не блестящая в отношении родства, богатства и знатности. Во вторых, князь Андрей был не первой молодости и слаб здоровьем (старик особенно налегал на это), а она была очень молода. В третьих, был сын, которого жалко было отдать девчонке. В четвертых, наконец, – сказал отец, насмешливо глядя на сына, – я тебя прошу, отложи дело на год, съезди за границу, полечись, сыщи, как ты и хочешь, немца, для князя Николая, и потом, ежели уж любовь, страсть, упрямство, что хочешь, так велики, тогда женись.
– И это последнее мое слово, знай, последнее… – кончил князь таким тоном, которым показывал, что ничто не заставит его изменить свое решение.
Князь Андрей ясно видел, что старик надеялся, что чувство его или его будущей невесты не выдержит испытания года, или что он сам, старый князь, умрет к этому времени, и решил исполнить волю отца: сделать предложение и отложить свадьбу на год.
Через три недели после своего последнего вечера у Ростовых, князь Андрей вернулся в Петербург.

На другой день после своего объяснения с матерью, Наташа ждала целый день Болконского, но он не приехал. На другой, на третий день было то же самое. Пьер также не приезжал, и Наташа, не зная того, что князь Андрей уехал к отцу, не могла себе объяснить его отсутствия.
Так прошли три недели. Наташа никуда не хотела выезжать и как тень, праздная и унылая, ходила по комнатам, вечером тайно от всех плакала и не являлась по вечерам к матери. Она беспрестанно краснела и раздражалась. Ей казалось, что все знают о ее разочаровании, смеются и жалеют о ней. При всей силе внутреннего горя, это тщеславное горе усиливало ее несчастие.
Однажды она пришла к графине, хотела что то сказать ей, и вдруг заплакала. Слезы ее были слезы обиженного ребенка, который сам не знает, за что он наказан.
Графиня стала успокоивать Наташу. Наташа, вслушивавшаяся сначала в слова матери, вдруг прервала ее:
– Перестаньте, мама, я и не думаю, и не хочу думать! Так, поездил и перестал, и перестал…
Голос ее задрожал, она чуть не заплакала, но оправилась и спокойно продолжала: – И совсем я не хочу выходить замуж. И я его боюсь; я теперь совсем, совсем, успокоилась…
На другой день после этого разговора Наташа надела то старое платье, которое было ей особенно известно за доставляемую им по утрам веселость, и с утра начала тот свой прежний образ жизни, от которого она отстала после бала. Она, напившись чаю, пошла в залу, которую она особенно любила за сильный резонанс, и начала петь свои солфеджи (упражнения пения). Окончив первый урок, она остановилась на середине залы и повторила одну музыкальную фразу, особенно понравившуюся ей. Она прислушалась радостно к той (как будто неожиданной для нее) прелести, с которой эти звуки переливаясь наполнили всю пустоту залы и медленно замерли, и ей вдруг стало весело. «Что об этом думать много и так хорошо», сказала она себе и стала взад и вперед ходить по зале, ступая не простыми шагами по звонкому паркету, но на всяком шагу переступая с каблучка (на ней были новые, любимые башмаки) на носок, и так же радостно, как и к звукам своего голоса прислушиваясь к этому мерному топоту каблучка и поскрипыванью носка. Проходя мимо зеркала, она заглянула в него. – «Вот она я!» как будто говорило выражение ее лица при виде себя. – «Ну, и хорошо. И никого мне не нужно».
Лакей хотел войти, чтобы убрать что то в зале, но она не пустила его, опять затворив за ним дверь, и продолжала свою прогулку. Она возвратилась в это утро опять к своему любимому состоянию любви к себе и восхищения перед собою. – «Что за прелесть эта Наташа!» сказала она опять про себя словами какого то третьего, собирательного, мужского лица. – «Хороша, голос, молода, и никому она не мешает, оставьте только ее в покое». Но сколько бы ни оставляли ее в покое, она уже не могла быть покойна и тотчас же почувствовала это.
В передней отворилась дверь подъезда, кто то спросил: дома ли? и послышались чьи то шаги. Наташа смотрелась в зеркало, но она не видала себя. Она слушала звуки в передней. Когда она увидала себя, лицо ее было бледно. Это был он. Она это верно знала, хотя чуть слышала звук его голоса из затворенных дверей.
Наташа, бледная и испуганная, вбежала в гостиную.
– Мама, Болконский приехал! – сказала она. – Мама, это ужасно, это несносно! – Я не хочу… мучиться! Что же мне делать?…
Еще графиня не успела ответить ей, как князь Андрей с тревожным и серьезным лицом вошел в гостиную. Как только он увидал Наташу, лицо его просияло. Он поцеловал руку графини и Наташи и сел подле дивана.
– Давно уже мы не имели удовольствия… – начала было графиня, но князь Андрей перебил ее, отвечая на ее вопрос и очевидно торопясь сказать то, что ему было нужно.
– Я не был у вас всё это время, потому что был у отца: мне нужно было переговорить с ним о весьма важном деле. Я вчера ночью только вернулся, – сказал он, взглянув на Наташу. – Мне нужно переговорить с вами, графиня, – прибавил он после минутного молчания.
Графиня, тяжело вздохнув, опустила глаза.
– Я к вашим услугам, – проговорила она.
Наташа знала, что ей надо уйти, но она не могла этого сделать: что то сжимало ей горло, и она неучтиво, прямо, открытыми глазами смотрела на князя Андрея.
«Сейчас? Сию минуту!… Нет, это не может быть!» думала она.
Он опять взглянул на нее, и этот взгляд убедил ее в том, что она не ошиблась. – Да, сейчас, сию минуту решалась ее судьба.
– Поди, Наташа, я позову тебя, – сказала графиня шопотом.
Наташа испуганными, умоляющими глазами взглянула на князя Андрея и на мать, и вышла.
– Я приехал, графиня, просить руки вашей дочери, – сказал князь Андрей. Лицо графини вспыхнуло, но она ничего не сказала.
– Ваше предложение… – степенно начала графиня. – Он молчал, глядя ей в глаза. – Ваше предложение… (она сконфузилась) нам приятно, и… я принимаю ваше предложение, я рада. И муж мой… я надеюсь… но от нее самой будет зависеть…
– Я скажу ей тогда, когда буду иметь ваше согласие… даете ли вы мне его? – сказал князь Андрей.
– Да, – сказала графиня и протянула ему руку и с смешанным чувством отчужденности и нежности прижалась губами к его лбу, когда он наклонился над ее рукой. Она желала любить его, как сына; но чувствовала, что он был чужой и страшный для нее человек. – Я уверена, что мой муж будет согласен, – сказала графиня, – но ваш батюшка…
– Мой отец, которому я сообщил свои планы, непременным условием согласия положил то, чтобы свадьба была не раньше года. И это то я хотел сообщить вам, – сказал князь Андрей.
– Правда, что Наташа еще молода, но так долго.
– Это не могло быть иначе, – со вздохом сказал князь Андрей.
– Я пошлю вам ее, – сказала графиня и вышла из комнаты.
– Господи, помилуй нас, – твердила она, отыскивая дочь. Соня сказала, что Наташа в спальне. Наташа сидела на своей кровати, бледная, с сухими глазами, смотрела на образа и, быстро крестясь, шептала что то. Увидав мать, она вскочила и бросилась к ней.
– Что? Мама?… Что?
– Поди, поди к нему. Он просит твоей руки, – сказала графиня холодно, как показалось Наташе… – Поди… поди, – проговорила мать с грустью и укоризной вслед убегавшей дочери, и тяжело вздохнула.
Наташа не помнила, как она вошла в гостиную. Войдя в дверь и увидав его, она остановилась. «Неужели этот чужой человек сделался теперь всё для меня?» спросила она себя и мгновенно ответила: «Да, всё: он один теперь дороже для меня всего на свете». Князь Андрей подошел к ней, опустив глаза.
– Я полюбил вас с той минуты, как увидал вас. Могу ли я надеяться?
Он взглянул на нее, и серьезная страстность выражения ее лица поразила его. Лицо ее говорило: «Зачем спрашивать? Зачем сомневаться в том, чего нельзя не знать? Зачем говорить, когда нельзя словами выразить того, что чувствуешь».
Она приблизилась к нему и остановилась. Он взял ее руку и поцеловал.
– Любите ли вы меня?
– Да, да, – как будто с досадой проговорила Наташа, громко вздохнула, другой раз, чаще и чаще, и зарыдала.
– Об чем? Что с вами?
– Ах, я так счастлива, – отвечала она, улыбнулась сквозь слезы, нагнулась ближе к нему, подумала секунду, как будто спрашивая себя, можно ли это, и поцеловала его.
Князь Андрей держал ее руки, смотрел ей в глаза, и не находил в своей душе прежней любви к ней. В душе его вдруг повернулось что то: не было прежней поэтической и таинственной прелести желания, а была жалость к ее женской и детской слабости, был страх перед ее преданностью и доверчивостью, тяжелое и вместе радостное сознание долга, навеки связавшего его с нею. Настоящее чувство, хотя и не было так светло и поэтично как прежнее, было серьезнее и сильнее.
– Сказала ли вам maman, что это не может быть раньше года? – сказал князь Андрей, продолжая глядеть в ее глаза. «Неужели это я, та девочка ребенок (все так говорили обо мне) думала Наташа, неужели я теперь с этой минуты жена , равная этого чужого, милого, умного человека, уважаемого даже отцом моим. Неужели это правда! неужели правда, что теперь уже нельзя шутить жизнию, теперь уж я большая, теперь уж лежит на мне ответственность за всякое мое дело и слово? Да, что он спросил у меня?»
– Нет, – отвечала она, но она не понимала того, что он спрашивал.
– Простите меня, – сказал князь Андрей, – но вы так молоды, а я уже так много испытал жизни. Мне страшно за вас. Вы не знаете себя.
Наташа с сосредоточенным вниманием слушала, стараясь понять смысл его слов и не понимала.
– Как ни тяжел мне будет этот год, отсрочивающий мое счастье, – продолжал князь Андрей, – в этот срок вы поверите себя. Я прошу вас через год сделать мое счастье; но вы свободны: помолвка наша останется тайной и, ежели вы убедились бы, что вы не любите меня, или полюбили бы… – сказал князь Андрей с неестественной улыбкой.
– Зачем вы это говорите? – перебила его Наташа. – Вы знаете, что с того самого дня, как вы в первый раз приехали в Отрадное, я полюбила вас, – сказала она, твердо уверенная, что она говорила правду.
– В год вы узнаете себя…
– Целый год! – вдруг сказала Наташа, теперь только поняв то, что свадьба отсрочена на год. – Да отчего ж год? Отчего ж год?… – Князь Андрей стал ей объяснять причины этой отсрочки. Наташа не слушала его.
– И нельзя иначе? – спросила она. Князь Андрей ничего не ответил, но в лице его выразилась невозможность изменить это решение.
– Это ужасно! Нет, это ужасно, ужасно! – вдруг заговорила Наташа и опять зарыдала. – Я умру, дожидаясь года: это нельзя, это ужасно. – Она взглянула в лицо своего жениха и увидала на нем выражение сострадания и недоумения.
– Нет, нет, я всё сделаю, – сказала она, вдруг остановив слезы, – я так счастлива! – Отец и мать вошли в комнату и благословили жениха и невесту.
С этого дня князь Андрей женихом стал ездить к Ростовым.


Обручения не было и никому не было объявлено о помолвке Болконского с Наташей; на этом настоял князь Андрей. Он говорил, что так как он причиной отсрочки, то он и должен нести всю тяжесть ее. Он говорил, что он навеки связал себя своим словом, но что он не хочет связывать Наташу и предоставляет ей полную свободу. Ежели она через полгода почувствует, что она не любит его, она будет в своем праве, ежели откажет ему. Само собою разумеется, что ни родители, ни Наташа не хотели слышать об этом; но князь Андрей настаивал на своем. Князь Андрей бывал каждый день у Ростовых, но не как жених обращался с Наташей: он говорил ей вы и целовал только ее руку. Между князем Андреем и Наташей после дня предложения установились совсем другие чем прежде, близкие, простые отношения. Они как будто до сих пор не знали друг друга. И он и она любили вспоминать о том, как они смотрели друг на друга, когда были еще ничем , теперь оба они чувствовали себя совсем другими существами: тогда притворными, теперь простыми и искренними. Сначала в семействе чувствовалась неловкость в обращении с князем Андреем; он казался человеком из чуждого мира, и Наташа долго приучала домашних к князю Андрею и с гордостью уверяла всех, что он только кажется таким особенным, а что он такой же, как и все, и что она его не боится и что никто не должен бояться его. После нескольких дней, в семействе к нему привыкли и не стесняясь вели при нем прежний образ жизни, в котором он принимал участие. Он про хозяйство умел говорить с графом и про наряды с графиней и Наташей, и про альбомы и канву с Соней. Иногда домашние Ростовы между собою и при князе Андрее удивлялись тому, как всё это случилось и как очевидны были предзнаменования этого: и приезд князя Андрея в Отрадное, и их приезд в Петербург, и сходство между Наташей и князем Андреем, которое заметила няня в первый приезд князя Андрея, и столкновение в 1805 м году между Андреем и Николаем, и еще много других предзнаменований того, что случилось, было замечено домашними.
В доме царствовала та поэтическая скука и молчаливость, которая всегда сопутствует присутствию жениха и невесты. Часто сидя вместе, все молчали. Иногда вставали и уходили, и жених с невестой, оставаясь одни, всё также молчали. Редко они говорили о будущей своей жизни. Князю Андрею страшно и совестно было говорить об этом. Наташа разделяла это чувство, как и все его чувства, которые она постоянно угадывала. Один раз Наташа стала расспрашивать про его сына. Князь Андрей покраснел, что с ним часто случалось теперь и что особенно любила Наташа, и сказал, что сын его не будет жить с ними.
– Отчего? – испуганно сказала Наташа.
– Я не могу отнять его у деда и потом…
– Как бы я его любила! – сказала Наташа, тотчас же угадав его мысль; но я знаю, вы хотите, чтобы не было предлогов обвинять вас и меня.
Старый граф иногда подходил к князю Андрею, целовал его, спрашивал у него совета на счет воспитания Пети или службы Николая. Старая графиня вздыхала, глядя на них. Соня боялась всякую минуту быть лишней и старалась находить предлоги оставлять их одних, когда им этого и не нужно было. Когда князь Андрей говорил (он очень хорошо рассказывал), Наташа с гордостью слушала его; когда она говорила, то со страхом и радостью замечала, что он внимательно и испытующе смотрит на нее. Она с недоумением спрашивала себя: «Что он ищет во мне? Чего то он добивается своим взглядом! Что, как нет во мне того, что он ищет этим взглядом?» Иногда она входила в свойственное ей безумно веселое расположение духа, и тогда она особенно любила слушать и смотреть, как князь Андрей смеялся. Он редко смеялся, но зато, когда он смеялся, то отдавался весь своему смеху, и всякий раз после этого смеха она чувствовала себя ближе к нему. Наташа была бы совершенно счастлива, ежели бы мысль о предстоящей и приближающейся разлуке не пугала ее, так как и он бледнел и холодел при одной мысли о том.
Накануне своего отъезда из Петербурга, князь Андрей привез с собой Пьера, со времени бала ни разу не бывшего у Ростовых. Пьер казался растерянным и смущенным. Он разговаривал с матерью. Наташа села с Соней у шахматного столика, приглашая этим к себе князя Андрея. Он подошел к ним.
– Вы ведь давно знаете Безухого? – спросил он. – Вы любите его?
– Да, он славный, но смешной очень.
И она, как всегда говоря о Пьере, стала рассказывать анекдоты о его рассеянности, анекдоты, которые даже выдумывали на него.
– Вы знаете, я поверил ему нашу тайну, – сказал князь Андрей. – Я знаю его с детства. Это золотое сердце. Я вас прошу, Натали, – сказал он вдруг серьезно; – я уеду, Бог знает, что может случиться. Вы можете разлю… Ну, знаю, что я не должен говорить об этом. Одно, – чтобы ни случилось с вами, когда меня не будет…
– Что ж случится?…
– Какое бы горе ни было, – продолжал князь Андрей, – я вас прошу, m lle Sophie, что бы ни случилось, обратитесь к нему одному за советом и помощью. Это самый рассеянный и смешной человек, но самое золотое сердце.
Ни отец и мать, ни Соня, ни сам князь Андрей не могли предвидеть того, как подействует на Наташу расставанье с ее женихом. Красная и взволнованная, с сухими глазами, она ходила этот день по дому, занимаясь самыми ничтожными делами, как будто не понимая того, что ожидает ее. Она не плакала и в ту минуту, как он, прощаясь, последний раз поцеловал ее руку. – Не уезжайте! – только проговорила она ему таким голосом, который заставил его задуматься о том, не нужно ли ему действительно остаться и который он долго помнил после этого. Когда он уехал, она тоже не плакала; но несколько дней она не плача сидела в своей комнате, не интересовалась ничем и только говорила иногда: – Ах, зачем он уехал!
Но через две недели после его отъезда, она так же неожиданно для окружающих ее, очнулась от своей нравственной болезни, стала такая же как прежде, но только с измененной нравственной физиогномией, как дети с другим лицом встают с постели после продолжительной болезни.


Здоровье и характер князя Николая Андреича Болконского, в этот последний год после отъезда сына, очень ослабели. Он сделался еще более раздражителен, чем прежде, и все вспышки его беспричинного гнева большей частью обрушивались на княжне Марье. Он как будто старательно изыскивал все больные места ее, чтобы как можно жесточе нравственно мучить ее. У княжны Марьи были две страсти и потому две радости: племянник Николушка и религия, и обе были любимыми темами нападений и насмешек князя. О чем бы ни заговорили, он сводил разговор на суеверия старых девок или на баловство и порчу детей. – «Тебе хочется его (Николеньку) сделать такой же старой девкой, как ты сама; напрасно: князю Андрею нужно сына, а не девку», говорил он. Или, обращаясь к mademoiselle Bourime, он спрашивал ее при княжне Марье, как ей нравятся наши попы и образа, и шутил…
Он беспрестанно больно оскорблял княжну Марью, но дочь даже не делала усилий над собой, чтобы прощать его. Разве мог он быть виноват перед нею, и разве мог отец ее, который, она всё таки знала это, любил ее, быть несправедливым? Да и что такое справедливость? Княжна никогда не думала об этом гордом слове: «справедливость». Все сложные законы человечества сосредоточивались для нее в одном простом и ясном законе – в законе любви и самоотвержения, преподанном нам Тем, Который с любовью страдал за человечество, когда сам он – Бог. Что ей было за дело до справедливости или несправедливости других людей? Ей надо было самой страдать и любить, и это она делала.
Зимой в Лысые Горы приезжал князь Андрей, был весел, кроток и нежен, каким его давно не видала княжна Марья. Она предчувствовала, что с ним что то случилось, но он не сказал ничего княжне Марье о своей любви. Перед отъездом князь Андрей долго беседовал о чем то с отцом и княжна Марья заметила, что перед отъездом оба были недовольны друг другом.
Вскоре после отъезда князя Андрея, княжна Марья писала из Лысых Гор в Петербург своему другу Жюли Карагиной, которую княжна Марья мечтала, как мечтают всегда девушки, выдать за своего брата, и которая в это время была в трауре по случаю смерти своего брата, убитого в Турции.
«Горести, видно, общий удел наш, милый и нежный друг Julieie».
«Ваша потеря так ужасна, что я иначе не могу себе объяснить ее, как особенную милость Бога, Который хочет испытать – любя вас – вас и вашу превосходную мать. Ах, мой друг, религия, и только одна религия, может нас, уже не говорю утешить, но избавить от отчаяния; одна религия может объяснить нам то, чего без ее помощи не может понять человек: для чего, зачем существа добрые, возвышенные, умеющие находить счастие в жизни, никому не только не вредящие, но необходимые для счастия других – призываются к Богу, а остаются жить злые, бесполезные, вредные, или такие, которые в тягость себе и другим. Первая смерть, которую я видела и которую никогда не забуду – смерть моей милой невестки, произвела на меня такое впечатление. Точно так же как вы спрашиваете судьбу, для чего было умирать вашему прекрасному брату, точно так же спрашивала я, для чего было умирать этому ангелу Лизе, которая не только не сделала какого нибудь зла человеку, но никогда кроме добрых мыслей не имела в своей душе. И что ж, мой друг, вот прошло с тех пор пять лет, и я, с своим ничтожным умом, уже начинаю ясно понимать, для чего ей нужно было умереть, и каким образом эта смерть была только выражением бесконечной благости Творца, все действия Которого, хотя мы их большею частью не понимаем, суть только проявления Его бесконечной любви к Своему творению. Может быть, я часто думаю, она была слишком ангельски невинна для того, чтобы иметь силу перенести все обязанности матери. Она была безупречна, как молодая жена; может быть, она не могла бы быть такою матерью. Теперь, мало того, что она оставила нам, и в особенности князю Андрею, самое чистое сожаление и воспоминание, она там вероятно получит то место, которого я не смею надеяться для себя. Но, не говоря уже о ней одной, эта ранняя и страшная смерть имела самое благотворное влияние, несмотря на всю печаль, на меня и на брата. Тогда, в минуту потери, эти мысли не могли притти мне; тогда я с ужасом отогнала бы их, но теперь это так ясно и несомненно. Пишу всё это вам, мой друг, только для того, чтобы убедить вас в евангельской истине, сделавшейся для меня жизненным правилом: ни один волос с головы не упадет без Его воли. А воля Его руководствуется только одною беспредельною любовью к нам, и потому всё, что ни случается с нами, всё для нашего блага. Вы спрашиваете, проведем ли мы следующую зиму в Москве? Несмотря на всё желание вас видеть, не думаю и не желаю этого. И вы удивитесь, что причиною тому Буонапарте. И вот почему: здоровье отца моего заметно слабеет: он не может переносить противоречий и делается раздражителен. Раздражительность эта, как вы знаете, обращена преимущественно на политические дела. Он не может перенести мысли о том, что Буонапарте ведет дело как с равными, со всеми государями Европы и в особенности с нашим, внуком Великой Екатерины! Как вы знаете, я совершенно равнодушна к политическим делам, но из слов моего отца и разговоров его с Михаилом Ивановичем, я знаю всё, что делается в мире, и в особенности все почести, воздаваемые Буонапарте, которого, как кажется, еще только в Лысых Горах на всем земном шаре не признают ни великим человеком, ни еще менее французским императором. И мой отец не может переносить этого. Мне кажется, что мой отец, преимущественно вследствие своего взгляда на политические дела и предвидя столкновения, которые у него будут, вследствие его манеры, не стесняясь ни с кем, высказывать свои мнения, неохотно говорит о поездке в Москву. Всё, что он выиграет от лечения, он потеряет вследствие споров о Буонапарте, которые неминуемы. Во всяком случае это решится очень скоро. Семейная жизнь наша идет по старому, за исключением присутствия брата Андрея. Он, как я уже писала вам, очень изменился последнее время. После его горя, он теперь только, в нынешнем году, совершенно нравственно ожил. Он стал таким, каким я его знала ребенком: добрым, нежным, с тем золотым сердцем, которому я не знаю равного. Он понял, как мне кажется, что жизнь для него не кончена. Но вместе с этой нравственной переменой, он физически очень ослабел. Он стал худее чем прежде, нервнее. Я боюсь за него и рада, что он предпринял эту поездку за границу, которую доктора уже давно предписывали ему. Я надеюсь, что это поправит его. Вы мне пишете, что в Петербурге о нем говорят, как об одном из самых деятельных, образованных и умных молодых людей. Простите за самолюбие родства – я никогда в этом не сомневалась. Нельзя счесть добро, которое он здесь сделал всем, начиная с своих мужиков и до дворян. Приехав в Петербург, он взял только то, что ему следовало. Удивляюсь, каким образом вообще доходят слухи из Петербурга в Москву и особенно такие неверные, как тот, о котором вы мне пишете, – слух о мнимой женитьбе брата на маленькой Ростовой. Я не думаю, чтобы Андрей когда нибудь женился на ком бы то ни было и в особенности на ней. И вот почему: во первых я знаю, что хотя он и редко говорит о покойной жене, но печаль этой потери слишком глубоко вкоренилась в его сердце, чтобы когда нибудь он решился дать ей преемницу и мачеху нашему маленькому ангелу. Во вторых потому, что, сколько я знаю, эта девушка не из того разряда женщин, которые могут нравиться князю Андрею. Не думаю, чтобы князь Андрей выбрал ее своею женою, и откровенно скажу: я не желаю этого. Но я заболталась, кончаю свой второй листок. Прощайте, мой милый друг; да сохранит вас Бог под Своим святым и могучим покровом. Моя милая подруга, mademoiselle Bourienne, целует вас.
Мари».


В середине лета, княжна Марья получила неожиданное письмо от князя Андрея из Швейцарии, в котором он сообщал ей странную и неожиданную новость. Князь Андрей объявлял о своей помолвке с Ростовой. Всё письмо его дышало любовной восторженностью к своей невесте и нежной дружбой и доверием к сестре. Он писал, что никогда не любил так, как любит теперь, и что теперь только понял и узнал жизнь; он просил сестру простить его за то, что в свой приезд в Лысые Горы он ничего не сказал ей об этом решении, хотя и говорил об этом с отцом. Он не сказал ей этого потому, что княжна Марья стала бы просить отца дать свое согласие, и не достигнув бы цели, раздражила бы отца, и на себе бы понесла всю тяжесть его неудовольствия. Впрочем, писал он, тогда еще дело не было так окончательно решено, как теперь. «Тогда отец назначил мне срок, год, и вот уже шесть месяцев, половина прошло из назначенного срока, и я остаюсь более, чем когда нибудь тверд в своем решении. Ежели бы доктора не задерживали меня здесь, на водах, я бы сам был в России, но теперь возвращение мое я должен отложить еще на три месяца. Ты знаешь меня и мои отношения с отцом. Мне ничего от него не нужно, я был и буду всегда независим, но сделать противное его воле, заслужить его гнев, когда может быть так недолго осталось ему быть с нами, разрушило бы наполовину мое счастие. Я пишу теперь ему письмо о том же и прошу тебя, выбрав добрую минуту, передать ему письмо и известить меня о том, как он смотрит на всё это и есть ли надежда на то, чтобы он согласился сократить срок на три месяца».
После долгих колебаний, сомнений и молитв, княжна Марья передала письмо отцу. На другой день старый князь сказал ей спокойно:
– Напиши брату, чтоб подождал, пока умру… Не долго – скоро развяжу…
Княжна хотела возразить что то, но отец не допустил ее, и стал всё более и более возвышать голос.
– Женись, женись, голубчик… Родство хорошее!… Умные люди, а? Богатые, а? Да. Хороша мачеха у Николушки будет! Напиши ты ему, что пускай женится хоть завтра. Мачеха Николушки будет – она, а я на Бурьенке женюсь!… Ха, ха, ха, и ему чтоб без мачехи не быть! Только одно, в моем доме больше баб не нужно; пускай женится, сам по себе живет. Может, и ты к нему переедешь? – обратился он к княжне Марье: – с Богом, по морозцу, по морозцу… по морозцу!…
После этой вспышки, князь не говорил больше ни разу об этом деле. Но сдержанная досада за малодушие сына выразилась в отношениях отца с дочерью. К прежним предлогам насмешек прибавился еще новый – разговор о мачехе и любезности к m lle Bourienne.
– Отчего же мне на ней не жениться? – говорил он дочери. – Славная княгиня будет! – И в последнее время, к недоуменью и удивлению своему, княжна Марья стала замечать, что отец ее действительно начинал больше и больше приближать к себе француженку. Княжна Марья написала князю Андрею о том, как отец принял его письмо; но утешала брата, подавая надежду примирить отца с этою мыслью.
Николушка и его воспитание, Andre и религия были утешениями и радостями княжны Марьи; но кроме того, так как каждому человеку нужны свои личные надежды, у княжны Марьи была в самой глубокой тайне ее души скрытая мечта и надежда, доставлявшая ей главное утешение в ее жизни. Утешительную эту мечту и надежду дали ей божьи люди – юродивые и странники, посещавшие ее тайно от князя. Чем больше жила княжна Марья, чем больше испытывала она жизнь и наблюдала ее, тем более удивляла ее близорукость людей, ищущих здесь на земле наслаждений и счастия; трудящихся, страдающих, борющихся и делающих зло друг другу, для достижения этого невозможного, призрачного и порочного счастия. «Князь Андрей любил жену, она умерла, ему мало этого, он хочет связать свое счастие с другой женщиной. Отец не хочет этого, потому что желает для Андрея более знатного и богатого супружества. И все они борются и страдают, и мучают, и портят свою душу, свою вечную душу, для достижения благ, которым срок есть мгновенье. Мало того, что мы сами знаем это, – Христос, сын Бога сошел на землю и сказал нам, что эта жизнь есть мгновенная жизнь, испытание, а мы всё держимся за нее и думаем в ней найти счастье. Как никто не понял этого? – думала княжна Марья. Никто кроме этих презренных божьих людей, которые с сумками за плечами приходят ко мне с заднего крыльца, боясь попасться на глаза князю, и не для того, чтобы не пострадать от него, а для того, чтобы его не ввести в грех. Оставить семью, родину, все заботы о мирских благах для того, чтобы не прилепляясь ни к чему, ходить в посконном рубище, под чужим именем с места на место, не делая вреда людям, и молясь за них, молясь и за тех, которые гонят, и за тех, которые покровительствуют: выше этой истины и жизни нет истины и жизни!»
Была одна странница, Федосьюшка, 50 ти летняя, маленькая, тихенькая, рябая женщина, ходившая уже более 30 ти лет босиком и в веригах. Ее особенно любила княжна Марья. Однажды, когда в темной комнате, при свете одной лампадки, Федосьюшка рассказывала о своей жизни, – княжне Марье вдруг с такой силой пришла мысль о том, что Федосьюшка одна нашла верный путь жизни, что она решилась сама пойти странствовать. Когда Федосьюшка пошла спать, княжна Марья долго думала над этим и наконец решила, что как ни странно это было – ей надо было итти странствовать. Она поверила свое намерение только одному духовнику монаху, отцу Акинфию, и духовник одобрил ее намерение. Под предлогом подарка странницам, княжна Марья припасла себе полное одеяние странницы: рубашку, лапти, кафтан и черный платок. Часто подходя к заветному комоду, княжна Марья останавливалась в нерешительности о том, не наступило ли уже время для приведения в исполнение ее намерения.
Часто слушая рассказы странниц, она возбуждалась их простыми, для них механическими, а для нее полными глубокого смысла речами, так что она была несколько раз готова бросить всё и бежать из дому. В воображении своем она уже видела себя с Федосьюшкой в грубом рубище, шагающей с палочкой и котомочкой по пыльной дороге, направляя свое странствие без зависти, без любви человеческой, без желаний от угодников к угодникам, и в конце концов, туда, где нет ни печали, ни воздыхания, а вечная радость и блаженство.
«Приду к одному месту, помолюсь; не успею привыкнуть, полюбить – пойду дальше. И буду итти до тех пор, пока ноги подкосятся, и лягу и умру где нибудь, и приду наконец в ту вечную, тихую пристань, где нет ни печали, ни воздыхания!…» думала княжна Марья.
Но потом, увидав отца и особенно маленького Коко, она ослабевала в своем намерении, потихоньку плакала и чувствовала, что она грешница: любила отца и племянника больше, чем Бога.



Библейское предание говорит, что отсутствие труда – праздность была условием блаженства первого человека до его падения. Любовь к праздности осталась та же и в падшем человеке, но проклятие всё тяготеет над человеком, и не только потому, что мы в поте лица должны снискивать хлеб свой, но потому, что по нравственным свойствам своим мы не можем быть праздны и спокойны. Тайный голос говорит, что мы должны быть виновны за то, что праздны. Ежели бы мог человек найти состояние, в котором он, будучи праздным, чувствовал бы себя полезным и исполняющим свой долг, он бы нашел одну сторону первобытного блаженства. И таким состоянием обязательной и безупречной праздности пользуется целое сословие – сословие военное. В этой то обязательной и безупречной праздности состояла и будет состоять главная привлекательность военной службы.
Николай Ростов испытывал вполне это блаженство, после 1807 года продолжая служить в Павлоградском полку, в котором он уже командовал эскадроном, принятым от Денисова.
Ростов сделался загрубелым, добрым малым, которого московские знакомые нашли бы несколько mauvais genre [дурного тона], но который был любим и уважаем товарищами, подчиненными и начальством и который был доволен своей жизнью. В последнее время, в 1809 году, он чаще в письмах из дому находил сетования матери на то, что дела расстраиваются хуже и хуже, и что пора бы ему приехать домой, обрадовать и успокоить стариков родителей.
Читая эти письма, Николай испытывал страх, что хотят вывести его из той среды, в которой он, оградив себя от всей житейской путаницы, жил так тихо и спокойно. Он чувствовал, что рано или поздно придется опять вступить в тот омут жизни с расстройствами и поправлениями дел, с учетами управляющих, ссорами, интригами, с связями, с обществом, с любовью Сони и обещанием ей. Всё это было страшно трудно, запутано, и он отвечал на письма матери, холодными классическими письмами, начинавшимися: Ma chere maman [Моя милая матушка] и кончавшимися: votre obeissant fils, [Ваш послушный сын,] умалчивая о том, когда он намерен приехать. В 1810 году он получил письма родных, в которых извещали его о помолвке Наташи с Болконским и о том, что свадьба будет через год, потому что старый князь не согласен. Это письмо огорчило, оскорбило Николая. Во первых, ему жалко было потерять из дома Наташу, которую он любил больше всех из семьи; во вторых, он с своей гусарской точки зрения жалел о том, что его не было при этом, потому что он бы показал этому Болконскому, что совсем не такая большая честь родство с ним и что, ежели он любит Наташу, то может обойтись и без разрешения сумасбродного отца. Минуту он колебался не попроситься ли в отпуск, чтоб увидать Наташу невестой, но тут подошли маневры, пришли соображения о Соне, о путанице, и Николай опять отложил. Но весной того же года он получил письмо матери, писавшей тайно от графа, и письмо это убедило его ехать. Она писала, что ежели Николай не приедет и не возьмется за дела, то всё именье пойдет с молотка и все пойдут по миру. Граф так слаб, так вверился Митеньке, и так добр, и так все его обманывают, что всё идет хуже и хуже. «Ради Бога, умоляю тебя, приезжай сейчас же, ежели ты не хочешь сделать меня и всё твое семейство несчастными», писала графиня.
Письмо это подействовало на Николая. У него был тот здравый смысл посредственности, который показывал ему, что было должно.