Озорничество

К:Википедия:Страницы на КУ (тип: не указан)

Озорничество — в детской психологии: поведение ребёнка (от рождения до 6 лет), направленное на нарушение правил. Ребёнка, проявляющего озорничество, называют озорным мальчиком или озорной девочкой.

Важность озорничества в детстве для индивидуации во взрослом возрасте

Озорничество в детстве является необходимым условием для индивидуации (т.е. для отделения человека от родителей) во взрослом возрасте. Если у человека не было возможности озорничать в детстве, то отделение его от родителей во взрослом возрасте становится проблематичным или невозможным, т.к. он не нарабатывает опыт поведения, независимого от воли его родителей.

Озорничество в детстве (от рождения до 6 лет) является необходимым этапом для формирования здоровой детской психики. Если родители, воспитатели подавляют в ребёнке озорничество, как это часто и бывает, например, наказывают его физически, лишают пищи, жилья, безопасности, заботы, любви, принятия, понимания, создают ему в ответ на это угрозу, опасность, то у ребёнка остаются глубокие психологические травмы и нарушения в самопринятии и базовом доверии к миру, а также практически неискореняемые психотерапией глубокие невротические симптомы на всю жизнь.

Проверка на то, позволяли ли человеку озорничество в детстве или нет, является одним из этапов при первичном обследовании клиента/пациента психологом или психотерапевтом.

Последствия запрета на озорничество для психики ребёнка

Если родители запрещают ребёнку озорничество, наказывают его, то у ребёнка появляются невротические нарушения, из-за непринятия родителями его естественных проявлений: возникает шизоидная акцентуация характера, образуется отделённая часть личности (которая содержит в себе нереализованную программу озорничества), которая начинает действовать независимо от основной части личности и является причиной необъяснимой тревоги на протяжении всей последующей жизни.

Клинический психолог Доналд Калшед пишет, что у ребёнка есть потребность, чтобы родители принимали его естественные проявления, и он характеризует травму, возникшую при наказании ребёнка за его естественные проявления, такие, как озорничество, как весьма серьезную травму для ребёнка:

В том случае, если травма нарушает первичные отношения, внешняя угрожающая ребёнку сила констеллируется в негативном образе Ужасной Матери и оказывает воздействие на эго. В результате формируется страдающее эго (distress-ego), несущее на себе отпечаток горя или рока. Центральной чертой нарушенных отношений в период младенчества является первичное чувство вины. Ребёнок, лишённый любви, чувствует себя ненормальным, больным, "прокажённым" и "проклятым". В паре с "плохим, мерзким" ребёнком выступает мужской демонический дух (патриархальный уроборос), представляющий собой жестокое суперэго, теперь отождествляющееся (confused) с Самостью. Этот демонический дух постоянно атакует "плохого" ребёнка, который никогда не соответствует его требованиям.

Калшед приводит несколько историй своих пациентов, которые вызваны имевшим в детстве место наказанием за естественные проявления ребёнка.

Озорничество и другие виды психологической деятельности ребёнка

Озорничество следует отличать от задирания. Если мотивом задирания является унижение жертвы и самоутверждение посредством избивания более слабого, то мотивом озорничества является нарушение правил без мотива унизить кого-то (хотя при этом может происходить унижение другого ребёнка, но оно не является главным мотивом озорника, а является побочным эффектом).

Озорничество разделяет некоторые общие черты с игрой как с основным видом психической деятельности ребёнка.

Важность озорничества в детстве для формирования недуального мышления

Озорничество является важным предметом изучения для психологов и для людей, идущих по пути личностного развития. В сообществах людей, которые стремятся к просветлению, существуют списки дуальных пар, которые нужно слить, для формирования недуального мышления, и эти списки содержат озорничество в качестве составного элемента. Таким образом, отсутствие наказания за озорничество в детстве, позволяет ребёнку уже получить черты целостного мышления, свойственные простветленному человеку, без каких-либо упражнений, т.к. у него эта дуальная пара (озорничество плохо - озорничество хорошо) будет уже слита.

Озорничество и дуализм/монизм, с точки зрения психотерапии

При психотерапии человека, пострадавшего от озорничества или от запрета на него, психотерапевт может направить свои усилия на уменьшение дуальности мышления клиента/пациента и приближение его мышления к более целостному, более близкому к идеалу "просветления".

Дуализм - в психологической картине мира человека, разделение явлений на хорошие и плохие. Признаком дуального мышления (разделяющего мир на полярности) является отнесение озорничества исключительно к негативной группе психологических феноменов, а признаком целостного мышления (которое ставится целью во многих направлениях личностного роста) является, когда в мышлении человека негативные аспекты озорничества объединены с их противоположностями.

Озорничество и дуализм/монизм, с точки зрения буддизма

Люди: идущие по пути просветления и ставящие себе цель уменьшить дуальность своего мышления, такие, как буддисты, включают озорничество в перечень феноменов, для которых они выполняют упражнения по слиянию дуальных пар.

Отношение к озорничеству в психологически благополучных и неблагополучных семьях

Противоположностью озорничества можно назвать бытие старым и больным, а озорной ребёнок может скрасить жизнь своих старых и больных родителей, и одновременно (в случае психологической зрелости родителя) получить от них поддержку и помощь во взрослении. В случае психологической незрелости родителя, его психологической «дремучести», родитель может стать жертвой своего озорного ребёнка, а ребёнок быть наказанным за своё озорничество.

При слиянии дуальной пары "озорничество плохо - озорничество хорошо" у ребёнка или у родителя, их восприятие этой конфликтной ситуации смещается из точки, когда они находились в отношениях "палач-жертва", в точку, когда они скрашивают жизнь друг другу и поддерживают друг друга. Гиппенрейтер описывает переход от конфликта к любви в отношениях "родитель-ребенок", и возможность или невозможность озорничества является одним из признаков успешности или неуспешности этого перехода.

Отрывок, характеризующий Озорничество

Париж – крайняя цель достигнута. Наполеоновское правительство и войска разрушены. Сам Наполеон не имеет больше смысла; все действия его очевидно жалки и гадки; но опять совершается необъяснимая случайность: союзники ненавидят Наполеона, в котором они видят причину своих бедствий; лишенный силы и власти, изобличенный в злодействах и коварствах, он бы должен был представляться им таким, каким он представлялся им десять лет тому назад и год после, – разбойником вне закона. Но по какой то странной случайности никто не видит этого. Роль его еще не кончена. Человека, которого десять лет тому назад и год после считали разбойником вне закона, посылают в два дня переезда от Франции на остров, отдаваемый ему во владение с гвардией и миллионами, которые платят ему за что то.


Движение народов начинает укладываться в свои берега. Волны большого движения отхлынули, и на затихшем море образуются круги, по которым носятся дипломаты, воображая, что именно они производят затишье движения.
Но затихшее море вдруг поднимается. Дипломатам кажется, что они, их несогласия, причиной этого нового напора сил; они ждут войны между своими государями; положение им кажется неразрешимым. Но волна, подъем которой они чувствуют, несется не оттуда, откуда они ждут ее. Поднимается та же волна, с той же исходной точки движения – Парижа. Совершается последний отплеск движения с запада; отплеск, который должен разрешить кажущиеся неразрешимыми дипломатические затруднения и положить конец воинственному движению этого периода.
Человек, опустошивший Францию, один, без заговора, без солдат, приходит во Францию. Каждый сторож может взять его; но, по странной случайности, никто не только не берет, но все с восторгом встречают того человека, которого проклинали день тому назад и будут проклинать через месяц.
Человек этот нужен еще для оправдания последнего совокупного действия.
Действие совершено. Последняя роль сыграна. Актеру велено раздеться и смыть сурьму и румяны: он больше не понадобится.
И проходят несколько лет в том, что этот человек, в одиночестве на своем острове, играет сам перед собой жалкую комедию, мелочно интригует и лжет, оправдывая свои деяния, когда оправдание это уже не нужно, и показывает всему миру, что такое было то, что люди принимали за силу, когда невидимая рука водила им.
Распорядитель, окончив драму и раздев актера, показал его нам.
– Смотрите, чему вы верили! Вот он! Видите ли вы теперь, что не он, а Я двигал вас?
Но, ослепленные силой движения, люди долго не понимали этого.
Еще большую последовательность и необходимость представляет жизнь Александра I, того лица, которое стояло во главе противодвижения с востока на запад.
Что нужно для того человека, который бы, заслоняя других, стоял во главе этого движения с востока на запад?
Нужно чувство справедливости, участие к делам Европы, но отдаленное, не затемненное мелочными интересами; нужно преобладание высоты нравственной над сотоварищами – государями того времени; нужна кроткая и привлекательная личность; нужно личное оскорбление против Наполеона. И все это есть в Александре I; все это подготовлено бесчисленными так называемыми случайностями всей его прошедшей жизни: и воспитанием, и либеральными начинаниями, и окружающими советниками, и Аустерлицем, и Тильзитом, и Эрфуртом.
Во время народной войны лицо это бездействует, так как оно не нужно. Но как скоро является необходимость общей европейской войны, лицо это в данный момент является на свое место и, соединяя европейские народы, ведет их к цели.
Цель достигнута. После последней войны 1815 года Александр находится на вершине возможной человеческой власти. Как же он употребляет ее?
Александр I, умиротворитель Европы, человек, с молодых лет стремившийся только к благу своих народов, первый зачинщик либеральных нововведений в своем отечестве, теперь, когда, кажется, он владеет наибольшей властью и потому возможностью сделать благо своих народов, в то время как Наполеон в изгнании делает детские и лживые планы о том, как бы он осчастливил человечество, если бы имел власть, Александр I, исполнив свое призвание и почуяв на себе руку божию, вдруг признает ничтожность этой мнимой власти, отворачивается от нее, передает ее в руки презираемых им и презренных людей и говорит только:
– «Не нам, не нам, а имени твоему!» Я человек тоже, как и вы; оставьте меня жить, как человека, и думать о своей душе и о боге.

Как солнце и каждый атом эфира есть шар, законченный в самом себе и вместе с тем только атом недоступного человеку по огромности целого, – так и каждая личность носит в самой себе свои цели и между тем носит их для того, чтобы служить недоступным человеку целям общим.
Пчела, сидевшая на цветке, ужалила ребенка. И ребенок боится пчел и говорит, что цель пчелы состоит в том, чтобы жалить людей. Поэт любуется пчелой, впивающейся в чашечку цветка, и говорит, цель пчелы состоит во впивании в себя аромата цветов. Пчеловод, замечая, что пчела собирает цветочную пыль к приносит ее в улей, говорит, что цель пчелы состоит в собирании меда. Другой пчеловод, ближе изучив жизнь роя, говорит, что пчела собирает пыль для выкармливанья молодых пчел и выведения матки, что цель ее состоит в продолжении рода. Ботаник замечает, что, перелетая с пылью двудомного цветка на пестик, пчела оплодотворяет его, и ботаник в этом видит цель пчелы. Другой, наблюдая переселение растений, видит, что пчела содействует этому переселению, и этот новый наблюдатель может сказать, что в этом состоит цель пчелы. Но конечная цель пчелы не исчерпывается ни тою, ни другой, ни третьей целью, которые в состоянии открыть ум человеческий. Чем выше поднимается ум человеческий в открытии этих целей, тем очевиднее для него недоступность конечной цели.
Человеку доступно только наблюдение над соответственностью жизни пчелы с другими явлениями жизни. То же с целями исторических лиц и народов.


Свадьба Наташи, вышедшей в 13 м году за Безухова, было последнее радостное событие в старой семье Ростовых. В тот же год граф Илья Андреевич умер, и, как это всегда бывает, со смертью его распалась старая семья.
События последнего года: пожар Москвы и бегство из нее, смерть князя Андрея и отчаяние Наташи, смерть Пети, горе графини – все это, как удар за ударом, падало на голову старого графа. Он, казалось, не понимал и чувствовал себя не в силах понять значение всех этих событий и, нравственно согнув свою старую голову, как будто ожидал и просил новых ударов, которые бы его покончили. Он казался то испуганным и растерянным, то неестественно оживленным и предприимчивым.
Свадьба Наташи на время заняла его своей внешней стороной. Он заказывал обеды, ужины и, видимо, хотел казаться веселым; но веселье его не сообщалось, как прежде, а, напротив, возбуждало сострадание в людях, знавших и любивших его.
После отъезда Пьера с женой он затих и стал жаловаться на тоску. Через несколько дней он заболел и слег в постель. С первых дней его болезни, несмотря на утешения докторов, он понял, что ему не вставать. Графиня, не раздеваясь, две недели провела в кресле у его изголовья. Всякий раз, как она давала ему лекарство, он, всхлипывая, молча целовал ее руку. В последний день он, рыдая, просил прощения у жены и заочно у сына за разорение именья – главную вину, которую он за собой чувствовал. Причастившись и особоровавшись, он тихо умер, и на другой день толпа знакомых, приехавших отдать последний долг покойнику, наполняла наемную квартиру Ростовых. Все эти знакомые, столько раз обедавшие и танцевавшие у него, столько раз смеявшиеся над ним, теперь все с одинаковым чувством внутреннего упрека и умиления, как бы оправдываясь перед кем то, говорили: «Да, там как бы то ни было, а прекрасжейший был человек. Таких людей нынче уж не встретишь… А у кого ж нет своих слабостей?..»