Ойданич, Драголюб

Драголюб Ойданич
Принадлежность	Югославия Югославия, СР Югославия СР Югославия
Годы службы	1958—2000
Звание	генерал армии
Командовал	Первой армией, Генеральным штабом и Министерством обороны СРЮ
Сражения/войны	Боснийская война, Война НАТО против Югославии
Награды и премии

Дра́голюб О́йданич (серб. Драгољуб Ојданић; 1 июня 1941, Ужице) — бывший начальник Генштаба и министр обороны Югославии в 1998—2000 годах. Гаагским трибуналом приговорён к 15 годам тюремного заключения за совершение военных преступлений во время Югославских войн.

Образование

В 1958 году — окончил пехотное училище.

В 1964 году — окончил Академию сухопутных войск.

Магистр военных наук.

Военная карьера

Во время гражданской войны в Югославии в 1992 году Драголюб Ойданич руководил действиями корпуса района Ужице в восточной Боснии.

В 1994—1996 годах — командующий Первой армией СРЮ.

С 1996 года — заместитель начальника Генерального штаба.

В 1999 году во время бомбардировок Югославии альянсом НАТО был начальником Генштаба армии Югославии. В 2000 году несколько месяцев был министром обороны ФРЮ.

Суд в Гааге

25 апреля 2002 года добровольно прибыл в Гаагу и сдался Международному трибуналу по бывшей Югославии.

26 февраля 2009 года приговорён к 15 годам лишения свободы.

29 августа 2013 года досрочно освобожден и вернулся в Белград.

Награды

• Орден Свободы (16 июня 1999 года) — за руководство военными действиями Югославской армии против сил НАТО

Ссылки

• [www.peoples.ru/state/minister/dragoliub_oydanich/ Биография на сайте peoples.ru]
• [www.gazeta.ru/2002/04/25/serbskijgene.shtml «Сербский генерал сдался как герой» на сайте gazeta.ru]

Отрывок, характеризующий Ойданич, Драголюб

– А много вы нужды увидали, барин? А? – сказал вдруг маленький человек. И такое выражение ласки и простоты было в певучем голосе человека, что Пьер хотел отвечать, но у него задрожала челюсть, и он почувствовал слезы. Маленький человек в ту же секунду, не давая Пьеру времени выказать свое смущение, заговорил тем же приятным голосом.
– Э, соколик, не тужи, – сказал он с той нежно певучей лаской, с которой говорят старые русские бабы. – Не тужи, дружок: час терпеть, а век жить! Вот так то, милый мой. А живем тут, слава богу, обиды нет. Тоже люди и худые и добрые есть, – сказал он и, еще говоря, гибким движением перегнулся на колени, встал и, прокашливаясь, пошел куда то.
– Ишь, шельма, пришла! – услыхал Пьер в конце балагана тот же ласковый голос. – Пришла шельма, помнит! Ну, ну, буде. – И солдат, отталкивая от себя собачонку, прыгавшую к нему, вернулся к своему месту и сел. В руках у него было что то завернуто в тряпке.
– Вот, покушайте, барин, – сказал он, опять возвращаясь к прежнему почтительному тону и развертывая и подавая Пьеру несколько печеных картошек. – В обеде похлебка была. А картошки важнеющие!
Пьер не ел целый день, и запах картофеля показался ему необыкновенно приятным. Он поблагодарил солдата и стал есть.
– Что ж, так то? – улыбаясь, сказал солдат и взял одну из картошек. – А ты вот как. – Он достал опять складной ножик, разрезал на своей ладони картошку на равные две половины, посыпал соли из тряпки и поднес Пьеру.
– Картошки важнеющие, – повторил он. – Ты покушай вот так то.
Пьеру казалось, что он никогда не ел кушанья вкуснее этого.
– Нет, мне все ничего, – сказал Пьер, – но за что они расстреляли этих несчастных!.. Последний лет двадцати.
– Тц, тц… – сказал маленький человек. – Греха то, греха то… – быстро прибавил он, и, как будто слова его всегда были готовы во рту его и нечаянно вылетали из него, он продолжал: – Что ж это, барин, вы так в Москве то остались?
– Я не думал, что они так скоро придут. Я нечаянно остался, – сказал Пьер.
– Да как же они взяли тебя, соколик, из дома твоего?
– Нет, я пошел на пожар, и тут они схватили меня, судили за поджигателя.
– Где суд, там и неправда, – вставил маленький человек.
– А ты давно здесь? – спросил Пьер, дожевывая последнюю картошку.
– Я то? В то воскресенье меня взяли из гошпиталя в Москве.
– Ты кто же, солдат?
– Солдаты Апшеронского полка. От лихорадки умирал. Нам и не сказали ничего. Наших человек двадцать лежало. И не думали, не гадали.
– Что ж, тебе скучно здесь? – спросил Пьер.
– Как не скучно, соколик. Меня Платоном звать; Каратаевы прозвище, – прибавил он, видимо, с тем, чтобы облегчить Пьеру обращение к нему. – Соколиком на службе прозвали. Как не скучать, соколик! Москва, она городам мать. Как не скучать на это смотреть. Да червь капусту гложе, а сам прежде того пропадае: так то старички говаривали, – прибавил он быстро.