Ойеволе, Адесойе Ойетунджиевич

Адесойе Ойеволе
Общая информация
Родился
Гражданство
Рост	188 см
Вес	83 кг
Позиция	центральный защитник
Информация о клубе
Клуб	Оренбург
Номер	58
Карьера
Молодёжные клубы
	Торпедо-ЗИЛ
Клубная карьера*
2000—2002	Жемчужина (Сочи)	18 (0)
2003—2006	Реутов	105 (4)
2007—2014	Урал	126 (5)
2010	→  Сибирь	7 (1)
2013—2014	→  Газовик	5 (1)
2014—н.в.	Оренбург	102 (4)
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов, откорректировано по состоянию на 2 июня 2016.

Адесойе Ойетунджиевич Ойеволе (18 сентября 1982, Москва, СССР) — российский футболист нигерийского происхождения, защитник клуба «Оренбург».

Карьера

Отец футболиста — нигериец, мать — русская. До пяти лет жил в Нигерии. После развода родителей вернулся в Москву.

Футболом начал заниматься в 8 лет. Воспитанник футбольной школы «Текстильщики», позже перешёл в «Торпедо-ЗИЛ». Первая профессиональная команда — «Жемчужина» Сочи, в которой Ойеволе выступал с 2000 года. В 2003—2006 годах — игрок клуба «Реутов». С 2007 года выступал за екатеринбургский «Урал». Стал первым чернокожим футболистом в истории клуба. В 2010 году был арендован клубом «Сибирь» Новосибирск, в составе которого провёл семь матчей в Премьер-лиге, забил один гол (в ворота «Крыльев Советов»). Участник полуфинала розыгрыша Кубка России 2007/08. Перед началом сезона 2013/14 перешёл на правах аренды до завершения сезона в оренбургский «Газовик», которым в итоге был куплен.

Достижения

Урал

• Победитель Первенства ФНЛ: 2012/13
• Обладатель Кубка ФНЛ: 2012, 2013
• Полуфиналист Кубка России: 2007/08
• Полуфиналист Кубка России: 2014/2015

Личная жизнь

Женат. Есть дочери Тея и Наоми.

Ссылки

• [www.fc-ural.ru/team/squad/2007/ade.htm Профиль игрока на официальном сайте ФК «Урал»]

Отрывок, характеризующий Ойеволе, Адесойе Ойетунджиевич

Через несколько минут к Пьеру вышли официант и Десаль. Десаль от имени княжны передал Пьеру, что она очень рада видеть его и просит, если он извинит ее за бесцеремонность, войти наверх, в ее комнаты.
В невысокой комнатке, освещенной одной свечой, сидела княжна и еще кто то с нею, в черном платье. Пьер помнил, что при княжне всегда были компаньонки. Кто такие и какие они, эти компаньонки, Пьер не знал и не помнил. «Это одна из компаньонок», – подумал он, взглянув на даму в черном платье.
Княжна быстро встала ему навстречу и протянула руку.
– Да, – сказала она, всматриваясь в его изменившееся лицо, после того как он поцеловал ее руку, – вот как мы с вами встречаемся. Он и последнее время часто говорил про вас, – сказала она, переводя свои глаза с Пьера на компаньонку с застенчивостью, которая на мгновение поразила Пьера.
– Я так была рада, узнав о вашем спасенье. Это было единственное радостное известие, которое мы получили с давнего времени. – Опять еще беспокойнее княжна оглянулась на компаньонку и хотела что то сказать; но Пьер перебил ее.
– Вы можете себе представить, что я ничего не знал про него, – сказал он. – Я считал его убитым. Все, что я узнал, я узнал от других, через третьи руки. Я знаю только, что он попал к Ростовым… Какая судьба!
Пьер говорил быстро, оживленно. Он взглянул раз на лицо компаньонки, увидал внимательно ласково любопытный взгляд, устремленный на него, и, как это часто бывает во время разговора, он почему то почувствовал, что эта компаньонка в черном платье – милое, доброе, славное существо, которое не помешает его задушевному разговору с княжной Марьей.
Но когда он сказал последние слова о Ростовых, замешательство в лице княжны Марьи выразилось еще сильнее. Она опять перебежала глазами с лица Пьера на лицо дамы в черном платье и сказала:
– Вы не узнаете разве?
Пьер взглянул еще раз на бледное, тонкое, с черными глазами и странным ртом, лицо компаньонки. Что то родное, давно забытое и больше чем милое смотрело на него из этих внимательных глаз.
«Но нет, это не может быть, – подумал он. – Это строгое, худое и бледное, постаревшее лицо? Это не может быть она. Это только воспоминание того». Но в это время княжна Марья сказала: «Наташа». И лицо, с внимательными глазами, с трудом, с усилием, как отворяется заржавелая дверь, – улыбнулось, и из этой растворенной двери вдруг пахнуло и обдало Пьера тем давно забытым счастием, о котором, в особенности теперь, он не думал. Пахнуло, охватило и поглотило его всего. Когда она улыбнулась, уже не могло быть сомнений: это была Наташа, и он любил ее.
В первую же минуту Пьер невольно и ей, и княжне Марье, и, главное, самому себе сказал неизвестную ему самому тайну. Он покраснел радостно и страдальчески болезненно. Он хотел скрыть свое волнение. Но чем больше он хотел скрыть его, тем яснее – яснее, чем самыми определенными словами, – он себе, и ей, и княжне Марье говорил, что он любит ее.
«Нет, это так, от неожиданности», – подумал Пьер. Но только что он хотел продолжать начатый разговор с княжной Марьей, он опять взглянул на Наташу, и еще сильнейшая краска покрыла его лицо, и еще сильнейшее волнение радости и страха охватило его душу. Он запутался в словах и остановился на середине речи.
Пьер не заметил Наташи, потому что он никак не ожидал видеть ее тут, но он не узнал ее потому, что происшедшая в ней, с тех пор как он не видал ее, перемена была огромна. Она похудела и побледнела. Но не это делало ее неузнаваемой: ее нельзя было узнать в первую минуту, как он вошел, потому что на этом лице, в глазах которого прежде всегда светилась затаенная улыбка радости жизни, теперь, когда он вошел и в первый раз взглянул на нее, не было и тени улыбки; были одни глаза, внимательные, добрые и печально вопросительные.