Ойзерман, Теодор Ильич
Поделись знанием:
На сцене были ровные доски по средине, с боков стояли крашеные картины, изображавшие деревья, позади было протянуто полотно на досках. В середине сцены сидели девицы в красных корсажах и белых юбках. Одна, очень толстая, в шелковом белом платье, сидела особо на низкой скамеечке, к которой был приклеен сзади зеленый картон. Все они пели что то. Когда они кончили свою песню, девица в белом подошла к будочке суфлера, и к ней подошел мужчина в шелковых, в обтяжку, панталонах на толстых ногах, с пером и кинжалом и стал петь и разводить руками.
Мужчина в обтянутых панталонах пропел один, потом пропела она. Потом оба замолкли, заиграла музыка, и мужчина стал перебирать пальцами руку девицы в белом платье, очевидно выжидая опять такта, чтобы начать свою партию вместе с нею. Они пропели вдвоем, и все в театре стали хлопать и кричать, а мужчина и женщина на сцене, которые изображали влюбленных, стали, улыбаясь и разводя руками, кланяться.
После деревни и в том серьезном настроении, в котором находилась Наташа, всё это было дико и удивительно ей. Она не могла следить за ходом оперы, не могла даже слышать музыку: она видела только крашеные картоны и странно наряженных мужчин и женщин, при ярком свете странно двигавшихся, говоривших и певших; она знала, что всё это должно было представлять, но всё это было так вычурно фальшиво и ненатурально, что ей становилось то совестно за актеров, то смешно на них. Она оглядывалась вокруг себя, на лица зрителей, отыскивая в них то же чувство насмешки и недоумения, которое было в ней; но все лица были внимательны к тому, что происходило на сцене и выражали притворное, как казалось Наташе, восхищение. «Должно быть это так надобно!» думала Наташа. Она попеременно оглядывалась то на эти ряды припомаженных голов в партере, то на оголенных женщин в ложах, в особенности на свою соседку Элен, которая, совершенно раздетая, с тихой и спокойной улыбкой, не спуская глаз, смотрела на сцену, ощущая яркий свет, разлитый по всей зале и теплый, толпою согретый воздух. Наташа мало по малу начинала приходить в давно не испытанное ею состояние опьянения. Она не помнила, что она и где она и что перед ней делается. Она смотрела и думала, и самые странные мысли неожиданно, без связи, мелькали в ее голове. То ей приходила мысль вскочить на рампу и пропеть ту арию, которую пела актриса, то ей хотелось зацепить веером недалеко от нее сидевшего старичка, то перегнуться к Элен и защекотать ее.
В одну из минут, когда на сцене всё затихло, ожидая начала арии, скрипнула входная дверь партера, на той стороне где была ложа Ростовых, и зазвучали шаги запоздавшего мужчины. «Вот он Курагин!» прошептал Шиншин. Графиня Безухова улыбаясь обернулась к входящему. Наташа посмотрела по направлению глаз графини Безуховой и увидала необыкновенно красивого адъютанта, с самоуверенным и вместе учтивым видом подходящего к их ложе. Это был Анатоль Курагин, которого она давно видела и заметила на петербургском бале. Он был теперь в адъютантском мундире с одной эполетой и эксельбантом. Он шел сдержанной, молодецкой походкой, которая была бы смешна, ежели бы он не был так хорош собой и ежели бы на прекрасном лице не было бы такого выражения добродушного довольства и веселия. Несмотря на то, что действие шло, он, не торопясь, слегка побрякивая шпорами и саблей, плавно и высоко неся свою надушенную красивую голову, шел по ковру коридора. Взглянув на Наташу, он подошел к сестре, положил руку в облитой перчатке на край ее ложи, тряхнул ей головой и наклонясь спросил что то, указывая на Наташу.
– Mais charmante! [Очень мила!] – сказал он, очевидно про Наташу, как не столько слышала она, сколько поняла по движению его губ. Потом он прошел в первый ряд и сел подле Долохова, дружески и небрежно толкнув локтем того Долохова, с которым так заискивающе обращались другие. Он, весело подмигнув, улыбнулся ему и уперся ногой в рампу.
– Как похожи брат с сестрой! – сказал граф. – И как хороши оба!
Шиншин вполголоса начал рассказывать графу какую то историю интриги Курагина в Москве, к которой Наташа прислушалась именно потому, что он сказал про нее charmante.
Первый акт кончился, в партере все встали, перепутались и стали ходить и выходить.
Борис пришел в ложу Ростовых, очень просто принял поздравления и, приподняв брови, с рассеянной улыбкой, передал Наташе и Соне просьбу его невесты, чтобы они были на ее свадьбе, и вышел. Наташа с веселой и кокетливой улыбкой разговаривала с ним и поздравляла с женитьбой того самого Бориса, в которого она была влюблена прежде. В том состоянии опьянения, в котором она находилась, всё казалось просто и естественно.
Голая Элен сидела подле нее и одинаково всем улыбалась; и точно так же улыбнулась Наташа Борису.
Ложа Элен наполнилась и окружилась со стороны партера самыми знатными и умными мужчинами, которые, казалось, наперерыв желали показать всем, что они знакомы с ней.
Курагин весь этот антракт стоял с Долоховым впереди у рампы, глядя на ложу Ростовых. Наташа знала, что он говорил про нее, и это доставляло ей удовольствие. Она даже повернулась так, чтобы ему виден был ее профиль, по ее понятиям, в самом выгодном положении. Перед началом второго акта в партере показалась фигура Пьера, которого еще с приезда не видали Ростовы. Лицо его было грустно, и он еще потолстел, с тех пор как его последний раз видела Наташа. Он, никого не замечая, прошел в первые ряды. Анатоль подошел к нему и стал что то говорить ему, глядя и указывая на ложу Ростовых. Пьер, увидав Наташу, оживился и поспешно, по рядам, пошел к их ложе. Подойдя к ним, он облокотился и улыбаясь долго говорил с Наташей. Во время своего разговора с Пьером, Наташа услыхала в ложе графини Безуховой мужской голос и почему то узнала, что это был Курагин. Она оглянулась и встретилась с ним глазами. Он почти улыбаясь смотрел ей прямо в глаза таким восхищенным, ласковым взглядом, что казалось странно быть от него так близко, так смотреть на него, быть так уверенной, что нравишься ему, и не быть с ним знакомой.
Во втором акте были картины, изображающие монументы и была дыра в полотне, изображающая луну, и абажуры на рампе подняли, и стали играть в басу трубы и контрабасы, и справа и слева вышло много людей в черных мантиях. Люди стали махать руками, и в руках у них было что то вроде кинжалов; потом прибежали еще какие то люди и стали тащить прочь ту девицу, которая была прежде в белом, а теперь в голубом платье. Они не утащили ее сразу, а долго с ней пели, а потом уже ее утащили, и за кулисами ударили три раза во что то металлическое, и все стали на колена и запели молитву. Несколько раз все эти действия прерывались восторженными криками зрителей.
Во время этого акта Наташа всякий раз, как взглядывала в партер, видела Анатоля Курагина, перекинувшего руку через спинку кресла и смотревшего на нее. Ей приятно было видеть, что он так пленен ею, и не приходило в голову, чтобы в этом было что нибудь дурное.
Когда второй акт кончился, графиня Безухова встала, повернулась к ложе Ростовых (грудь ее совершенно была обнажена), пальчиком в перчатке поманила к себе старого графа, и не обращая внимания на вошедших к ней в ложу, начала любезно улыбаясь говорить с ним.
– Да познакомьте же меня с вашими прелестными дочерьми, – сказала она, – весь город про них кричит, а я их не знаю.
Наташа встала и присела великолепной графине. Наташе так приятна была похвала этой блестящей красавицы, что она покраснела от удовольствия.
– Я теперь тоже хочу сделаться москвичкой, – говорила Элен. – И как вам не совестно зарыть такие перлы в деревне!
Графиня Безухая, по справедливости, имела репутацию обворожительной женщины. Она могла говорить то, чего не думала, и в особенности льстить, совершенно просто и натурально.
– Нет, милый граф, вы мне позвольте заняться вашими дочерьми. Я хоть теперь здесь не надолго. И вы тоже. Я постараюсь повеселить ваших. Я еще в Петербурге много слышала о вас, и хотела вас узнать, – сказала она Наташе с своей однообразно красивой улыбкой. – Я слышала о вас и от моего пажа – Друбецкого. Вы слышали, он женится? И от друга моего мужа – Болконского, князя Андрея Болконского, – сказала она с особенным ударением, намекая этим на то, что она знала отношения его к Наташе. – Она попросила, чтобы лучше познакомиться, позволить одной из барышень посидеть остальную часть спектакля в ее ложе, и Наташа перешла к ней.
В третьем акте был на сцене представлен дворец, в котором горело много свечей и повешены были картины, изображавшие рыцарей с бородками. В середине стояли, вероятно, царь и царица. Царь замахал правою рукою, и, видимо робея, дурно пропел что то, и сел на малиновый трон. Девица, бывшая сначала в белом, потом в голубом, теперь была одета в одной рубашке с распущенными волосами и стояла около трона. Она о чем то горестно пела, обращаясь к царице; но царь строго махнул рукой, и с боков вышли мужчины с голыми ногами и женщины с голыми ногами, и стали танцовать все вместе. Потом скрипки заиграли очень тонко и весело, одна из девиц с голыми толстыми ногами и худыми руками, отделившись от других, отошла за кулисы, поправила корсаж, вышла на середину и стала прыгать и скоро бить одной ногой о другую. Все в партере захлопали руками и закричали браво. Потом один мужчина стал в угол. В оркестре заиграли громче в цимбалы и трубы, и один этот мужчина с голыми ногами стал прыгать очень высоко и семенить ногами. (Мужчина этот был Duport, получавший 60 тысяч в год за это искусство.) Все в партере, в ложах и райке стали хлопать и кричать изо всех сил, и мужчина остановился и стал улыбаться и кланяться на все стороны. Потом танцовали еще другие, с голыми ногами, мужчины и женщины, потом опять один из царей закричал что то под музыку, и все стали петь. Но вдруг сделалась буря, в оркестре послышались хроматические гаммы и аккорды уменьшенной септимы, и все побежали и потащили опять одного из присутствующих за кулисы, и занавесь опустилась. Опять между зрителями поднялся страшный шум и треск, и все с восторженными лицами стали кричать: Дюпора! Дюпора! Дюпора! Наташа уже не находила этого странным. Она с удовольствием, радостно улыбаясь, смотрела вокруг себя.
– N'est ce pas qu'il est admirable – Duport? [Неправда ли, Дюпор восхитителен?] – сказала Элен, обращаясь к ней.
– Oh, oui, [О, да,] – отвечала Наташа.
В антракте в ложе Элен пахнуло холодом, отворилась дверь и, нагибаясь и стараясь не зацепить кого нибудь, вошел Анатоль.
– Позвольте мне вам представить брата, – беспокойно перебегая глазами с Наташи на Анатоля, сказала Элен. Наташа через голое плечо оборотила к красавцу свою хорошенькую головку и улыбнулась. Анатоль, который вблизи был так же хорош, как и издали, подсел к ней и сказал, что давно желал иметь это удовольствие, еще с Нарышкинского бала, на котором он имел удовольствие, которое не забыл, видеть ее. Курагин с женщинами был гораздо умнее и проще, чем в мужском обществе. Он говорил смело и просто, и Наташу странно и приятно поразило то, что не только не было ничего такого страшного в этом человеке, про которого так много рассказывали, но что напротив у него была самая наивная, веселая и добродушная улыбка.
Курагин спросил про впечатление спектакля и рассказал ей про то, как в прошлый спектакль Семенова играя, упала.
– А знаете, графиня, – сказал он, вдруг обращаясь к ней, как к старой давнишней знакомой, – у нас устраивается карусель в костюмах; вам бы надо участвовать в нем: будет очень весело. Все сбираются у Карагиных. Пожалуйста приезжайте, право, а? – проговорил он.
Говоря это, он не спускал улыбающихся глаз с лица, с шеи, с оголенных рук Наташи. Наташа несомненно знала, что он восхищается ею. Ей было это приятно, но почему то ей тесно и тяжело становилось от его присутствия. Когда она не смотрела на него, она чувствовала, что он смотрел на ее плечи, и она невольно перехватывала его взгляд, чтоб он уж лучше смотрел на ее глаза. Но, глядя ему в глаза, она со страхом чувствовала, что между им и ей совсем нет той преграды стыдливости, которую она всегда чувствовала между собой и другими мужчинами. Она, сама не зная как, через пять минут чувствовала себя страшно близкой к этому человеку. Когда она отворачивалась, она боялась, как бы он сзади не взял ее за голую руку, не поцеловал бы ее в шею. Они говорили о самых простых вещах и она чувствовала, что они близки, как она никогда не была с мужчиной. Наташа оглядывалась на Элен и на отца, как будто спрашивая их, что такое это значило; но Элен была занята разговором с каким то генералом и не ответила на ее взгляд, а взгляд отца ничего не сказал ей, как только то, что он всегда говорил: «весело, ну я и рад».
В одну из минут неловкого молчания, во время которых Анатоль своими выпуклыми глазами спокойно и упорно смотрел на нее, Наташа, чтобы прервать это молчание, спросила его, как ему нравится Москва. Наташа спросила и покраснела. Ей постоянно казалось, что что то неприличное она делает, говоря с ним. Анатоль улыбнулся, как бы ободряя ее.
– Сначала мне мало нравилась, потому что, что делает город приятным, ce sont les jolies femmes, [хорошенькие женщины,] не правда ли? Ну а теперь очень нравится, – сказал он, значительно глядя на нее. – Поедете на карусель, графиня? Поезжайте, – сказал он, и, протянув руку к ее букету и понижая голос, сказал: – Vous serez la plus jolie. Venez, chere comtesse, et comme gage donnez moi cette fleur. [Вы будете самая хорошенькая. Поезжайте, милая графиня, и в залог дайте мне этот цветок.]
Наташа не поняла того, что он сказал, так же как он сам, но она чувствовала, что в непонятных словах его был неприличный умысел. Она не знала, что сказать и отвернулась, как будто не слыхала того, что он сказал. Но только что она отвернулась, она подумала, что он тут сзади так близко от нее.
«Что он теперь? Он сконфужен? Рассержен? Надо поправить это?» спрашивала она сама себя. Она не могла удержаться, чтобы не оглянуться. Она прямо в глаза взглянула ему, и его близость и уверенность, и добродушная ласковость улыбки победили ее. Она улыбнулась точно так же, как и он, глядя прямо в глаза ему. И опять она с ужасом чувствовала, что между ним и ею нет никакой преграды.
Опять поднялась занавесь. Анатоль вышел из ложи, спокойный и веселый. Наташа вернулась к отцу в ложу, совершенно уже подчиненная тому миру, в котором она находилась. Всё, что происходило перед ней, уже казалось ей вполне естественным; но за то все прежние мысли ее о женихе, о княжне Марье, о деревенской жизни ни разу не пришли ей в голову, как будто всё то было давно, давно прошедшее.
В четвертом акте был какой то чорт, который пел, махая рукою до тех пор, пока не выдвинули под ним доски, и он не опустился туда. Наташа только это и видела из четвертого акта: что то волновало и мучило ее, и причиной этого волнения был Курагин, за которым она невольно следила глазами. Когда они выходили из театра, Анатоль подошел к ним, вызвал их карету и подсаживал их. Подсаживая Наташу, он пожал ей руку выше локтя. Наташа, взволнованная и красная, оглянулась на него. Он, блестя своими глазами и нежно улыбаясь, смотрел на нее.
Только приехав домой, Наташа могла ясно обдумать всё то, что с ней было, и вдруг вспомнив князя Андрея, она ужаснулась, и при всех за чаем, за который все сели после театра, громко ахнула и раскрасневшись выбежала из комнаты. – «Боже мой! Я погибла! сказала она себе. Как я могла допустить до этого?» думала она. Долго она сидела закрыв раскрасневшееся лицо руками, стараясь дать себе ясный отчет в том, что было с нею, и не могла ни понять того, что с ней было, ни того, что она чувствовала. Всё казалось ей темно, неясно и страшно. Там, в этой огромной, освещенной зале, где по мокрым доскам прыгал под музыку с голыми ногами Duport в курточке с блестками, и девицы, и старики, и голая с спокойной и гордой улыбкой Элен в восторге кричали браво, – там под тенью этой Элен, там это было всё ясно и просто; но теперь одной, самой с собой, это было непонятно. – «Что это такое? Что такое этот страх, который я испытывала к нему? Что такое эти угрызения совести, которые я испытываю теперь»? думала она.
Одной старой графине Наташа в состоянии была бы ночью в постели рассказать всё, что она думала. Соня, она знала, с своим строгим и цельным взглядом, или ничего бы не поняла, или ужаснулась бы ее признанию. Наташа одна сама с собой старалась разрешить то, что ее мучило.
«Погибла ли я для любви князя Андрея или нет? спрашивала она себя и с успокоительной усмешкой отвечала себе: Что я за дура, что я спрашиваю это? Что ж со мной было? Ничего. Я ничего не сделала, ничем не вызвала этого. Никто не узнает, и я его не увижу больше никогда, говорила она себе. Стало быть ясно, что ничего не случилось, что не в чем раскаиваться, что князь Андрей может любить меня и такою . Но какою такою ? Ах Боже, Боже мой! зачем его нет тут»! Наташа успокоивалась на мгновенье, но потом опять какой то инстинкт говорил ей, что хотя всё это и правда и хотя ничего не было – инстинкт говорил ей, что вся прежняя чистота любви ее к князю Андрею погибла. И она опять в своем воображении повторяла весь свой разговор с Курагиным и представляла себе лицо, жесты и нежную улыбку этого красивого и смелого человека, в то время как он пожал ее руку.
Анатоль Курагин жил в Москве, потому что отец отослал его из Петербурга, где он проживал больше двадцати тысяч в год деньгами и столько же долгами, которые кредиторы требовали с отца.
Отец объявил сыну, что он в последний раз платит половину его долгов; но только с тем, чтобы он ехал в Москву в должность адъютанта главнокомандующего, которую он ему выхлопотал, и постарался бы там наконец сделать хорошую партию. Он указал ему на княжну Марью и Жюли Карагину.
Анатоль согласился и поехал в Москву, где остановился у Пьера. Пьер принял Анатоля сначала неохотно, но потом привык к нему, иногда ездил с ним на его кутежи и, под предлогом займа, давал ему деньги.
Анатоль, как справедливо говорил про него Шиншин, с тех пор как приехал в Москву, сводил с ума всех московских барынь в особенности тем, что он пренебрегал ими и очевидно предпочитал им цыганок и французских актрис, с главою которых – mademoiselle Georges, как говорили, он был в близких сношениях. Он не пропускал ни одного кутежа у Данилова и других весельчаков Москвы, напролет пил целые ночи, перепивая всех, и бывал на всех вечерах и балах высшего света. Рассказывали про несколько интриг его с московскими дамами, и на балах он ухаживал за некоторыми. Но с девицами, в особенности с богатыми невестами, которые были большей частью все дурны, он не сближался, тем более, что Анатоль, чего никто не знал, кроме самых близких друзей его, был два года тому назад женат. Два года тому назад, во время стоянки его полка в Польше, один польский небогатый помещик заставил Анатоля жениться на своей дочери.
Анатоль весьма скоро бросил свою жену и за деньги, которые он условился высылать тестю, выговорил себе право слыть за холостого человека.
Анатоль был всегда доволен своим положением, собою и другими. Он был инстинктивно всем существом своим убежден в том, что ему нельзя было жить иначе, чем как он жил, и что он никогда в жизни не сделал ничего дурного. Он не был в состоянии обдумать ни того, как его поступки могут отозваться на других, ни того, что может выйти из такого или такого его поступка. Он был убежден, что как утка сотворена так, что она всегда должна жить в воде, так и он сотворен Богом так, что должен жить в тридцать тысяч дохода и занимать всегда высшее положение в обществе. Он так твердо верил в это, что, глядя на него, и другие были убеждены в этом и не отказывали ему ни в высшем положении в свете, ни в деньгах, которые он, очевидно, без отдачи занимал у встречного и поперечного.
Он не был игрок, по крайней мере никогда не желал выигрыша. Он не был тщеславен. Ему было совершенно всё равно, что бы об нем ни думали. Еще менее он мог быть повинен в честолюбии. Он несколько раз дразнил отца, портя свою карьеру, и смеялся над всеми почестями. Он был не скуп и не отказывал никому, кто просил у него. Одно, что он любил, это было веселье и женщины, и так как по его понятиям в этих вкусах не было ничего неблагородного, а обдумать то, что выходило для других людей из удовлетворения его вкусов, он не мог, то в душе своей он считал себя безукоризненным человеком, искренно презирал подлецов и дурных людей и с спокойной совестью высоко носил голову.
У кутил, у этих мужских магдалин, есть тайное чувство сознания невинности, такое же, как и у магдалин женщин, основанное на той же надежде прощения. «Ей всё простится, потому что она много любила, и ему всё простится, потому что он много веселился».
Долохов, в этом году появившийся опять в Москве после своего изгнания и персидских похождений, и ведший роскошную игорную и кутежную жизнь, сблизился с старым петербургским товарищем Курагиным и пользовался им для своих целей.
Анатоль искренно любил Долохова за его ум и удальство. Долохов, которому были нужны имя, знатность, связи Анатоля Курагина для приманки в свое игорное общество богатых молодых людей, не давая ему этого чувствовать, пользовался и забавлялся Курагиным. Кроме расчета, по которому ему был нужен Анатоль, самый процесс управления чужою волей был наслаждением, привычкой и потребностью для Долохова.
Наташа произвела сильное впечатление на Курагина. Он за ужином после театра с приемами знатока разобрал перед Долоховым достоинство ее рук, плеч, ног и волос, и объявил свое решение приволокнуться за нею. Что могло выйти из этого ухаживанья – Анатоль не мог обдумать и знать, как он никогда не знал того, что выйдет из каждого его поступка.
– Хороша, брат, да не про нас, – сказал ему Долохов.
– Я скажу сестре, чтобы она позвала ее обедать, – сказал Анатоль. – А?
– Ты подожди лучше, когда замуж выйдет…
– Ты знаешь, – сказал Анатоль, – j'adore les petites filles: [обожаю девочек:] – сейчас потеряется.
– Ты уж попался раз на petite fille [девочке], – сказал Долохов, знавший про женитьбу Анатоля. – Смотри!
– Ну уж два раза нельзя! А? – сказал Анатоль, добродушно смеясь.
Следующий после театра день Ростовы никуда не ездили и никто не приезжал к ним. Марья Дмитриевна о чем то, скрывая от Наташи, переговаривалась с ее отцом. Наташа догадывалась, что они говорили о старом князе и что то придумывали, и ее беспокоило и оскорбляло это. Она всякую минуту ждала князя Андрея, и два раза в этот день посылала дворника на Вздвиженку узнавать, не приехал ли он. Он не приезжал. Ей было теперь тяжеле, чем первые дни своего приезда. К нетерпению и грусти ее о нем присоединились неприятное воспоминание о свидании с княжной Марьей и с старым князем, и страх и беспокойство, которым она не знала причины. Ей всё казалось, что или он никогда не приедет, или что прежде, чем он приедет, с ней случится что нибудь. Она не могла, как прежде, спокойно и продолжительно, одна сама с собой думать о нем. Как только она начинала думать о нем, к воспоминанию о нем присоединялось воспоминание о старом князе, о княжне Марье и о последнем спектакле, и о Курагине. Ей опять представлялся вопрос, не виновата ли она, не нарушена ли уже ее верность князю Андрею, и опять она заставала себя до малейших подробностей воспоминающею каждое слово, каждый жест, каждый оттенок игры выражения на лице этого человека, умевшего возбудить в ней непонятное для нее и страшное чувство. На взгляд домашних, Наташа казалась оживленнее обыкновенного, но она далеко была не так спокойна и счастлива, как была прежде.
В воскресение утром Марья Дмитриевна пригласила своих гостей к обедни в свой приход Успенья на Могильцах.
– Я этих модных церквей не люблю, – говорила она, видимо гордясь своим свободомыслием. – Везде Бог один. Поп у нас прекрасный, служит прилично, так это благородно, и дьякон тоже. Разве от этого святость какая, что концерты на клиросе поют? Не люблю, одно баловство!
Марья Дмитриевна любила воскресные дни и умела праздновать их. Дом ее бывал весь вымыт и вычищен в субботу; люди и она не работали, все были празднично разряжены, и все бывали у обедни. К господскому обеду прибавлялись кушанья, и людям давалась водка и жареный гусь или поросенок. Но ни на чем во всем доме так не бывал заметен праздник, как на широком, строгом лице Марьи Дмитриевны, в этот день принимавшем неизменяемое выражение торжественности.
Когда напились кофе после обедни, в гостиной с снятыми чехлами, Марье Дмитриевне доложили, что карета готова, и она с строгим видом, одетая в парадную шаль, в которой она делала визиты, поднялась и объявила, что едет к князю Николаю Андреевичу Болконскому, чтобы объясниться с ним насчет Наташи.
После отъезда Марьи Дмитриевны, к Ростовым приехала модистка от мадам Шальме, и Наташа, затворив дверь в соседней с гостиной комнате, очень довольная развлечением, занялась примериваньем новых платьев. В то время как она, надев сметанный на живую нитку еще без рукавов лиф и загибая голову, гляделась в зеркало, как сидит спинка, она услыхала в гостиной оживленные звуки голоса отца и другого, женского голоса, который заставил ее покраснеть. Это был голос Элен. Не успела Наташа снять примериваемый лиф, как дверь отворилась и в комнату вошла графиня Безухая, сияющая добродушной и ласковой улыбкой, в темнолиловом, с высоким воротом, бархатном платье.
– Ah, ma delicieuse! [О, моя прелестная!] – сказала она красневшей Наташе. – Charmante! [Очаровательна!] Нет, это ни на что не похоже, мой милый граф, – сказала она вошедшему за ней Илье Андреичу. – Как жить в Москве и никуда не ездить? Нет, я от вас не отстану! Нынче вечером у меня m lle Georges декламирует и соберутся кое кто; и если вы не привезете своих красавиц, которые лучше m lle Georges, то я вас знать не хочу. Мужа нет, он уехал в Тверь, а то бы я его за вами прислала. Непременно приезжайте, непременно, в девятом часу. – Она кивнула головой знакомой модистке, почтительно присевшей ей, и села на кресло подле зеркала, живописно раскинув складки своего бархатного платья. Она не переставала добродушно и весело болтать, беспрестанно восхищаясь красотой Наташи. Она рассмотрела ее платья и похвалила их, похвалилась и своим новым платьем en gaz metallique, [из газа цвета металла,] которое она получила из Парижа и советовала Наташе сделать такое же.
– Впрочем, вам все идет, моя прелестная, – говорила она.
С лица Наташи не сходила улыбка удовольствия. Она чувствовала себя счастливой и расцветающей под похвалами этой милой графини Безуховой, казавшейся ей прежде такой неприступной и важной дамой, и бывшей теперь такой доброй с нею. Наташе стало весело и она чувствовала себя почти влюбленной в эту такую красивую и такую добродушную женщину. Элен с своей стороны искренно восхищалась Наташей и желала повеселить ее. Анатоль просил ее свести его с Наташей, и для этого она приехала к Ростовым. Мысль свести брата с Наташей забавляла ее.
Несмотря на то, что прежде у нее была досада на Наташу за то, что она в Петербурге отбила у нее Бориса, она теперь и не думала об этом, и всей душой, по своему, желала добра Наташе. Уезжая от Ростовых, она отозвала в сторону свою protegee.
– Вчера брат обедал у меня – мы помирали со смеху – ничего не ест и вздыхает по вас, моя прелесть. Il est fou, mais fou amoureux de vous, ma chere. [Он сходит с ума, но сходит с ума от любви к вам, моя милая.]
Наташа багрово покраснела услыхав эти слова.
– Как краснеет, как краснеет, ma delicieuse! [моя прелесть!] – проговорила Элен. – Непременно приезжайте. Si vous aimez quelqu'un, ma delicieuse, ce n'est pas une raison pour se cloitrer. Si meme vous etes promise, je suis sure que votre рromis aurait desire que vous alliez dans le monde en son absence plutot que de deperir d'ennui. [Из того, что вы любите кого нибудь, моя прелестная, никак не следует жить монашенкой. Даже если вы невеста, я уверена, что ваш жених предпочел бы, чтобы вы в его отсутствии выезжали в свет, чем погибали со скуки.]
«Стало быть она знает, что я невеста, стало быть и oни с мужем, с Пьером, с этим справедливым Пьером, думала Наташа, говорили и смеялись про это. Стало быть это ничего». И опять под влиянием Элен то, что прежде представлялось страшным, показалось простым и естественным. «И она такая grande dame, [важная барыня,] такая милая и так видно всей душой любит меня, думала Наташа. И отчего не веселиться?» думала Наташа, удивленными, широко раскрытыми глазами глядя на Элен.
К обеду вернулась Марья Дмитриевна, молчаливая и серьезная, очевидно понесшая поражение у старого князя. Она была еще слишком взволнована от происшедшего столкновения, чтобы быть в силах спокойно рассказать дело. На вопрос графа она отвечала, что всё хорошо и что она завтра расскажет. Узнав о посещении графини Безуховой и приглашении на вечер, Марья Дмитриевна сказала:
– С Безуховой водиться я не люблю и не посоветую; ну, да уж если обещала, поезжай, рассеешься, – прибавила она, обращаясь к Наташе.
(перенаправлено с «Ойзерман Теодор Ильич»)
| Теодор Ильич Ойзерман | ||||||||
 | ||||||||
| Место рождения: |
Петроверовка, Тираспольский уезд, Херсонская губерния (ныне Ширяевский район, Одесская область, Украина) | |||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Научная сфера: | ||||||||
| Место работы: | ||||||||
| Учёная степень: | ||||||||
| Учёное звание: | ||||||||
| Альма-матер: | ||||||||
| Научный руководитель: | ||||||||
| Известные ученики: |
П. П. Гайденко, Д. М. Гвишиани, | |||||||
| Известен как: | ||||||||
| Награды и премии: |
| |||||||
Теодо́р Ильи́ч Ойзерма́н (род. 1 (14) мая 1914, Петроверовка, Тираспольский уезд, Херсонская губерния, Российская империя) — советский и российский философ, историк философии.
Доктор философских наук (1951), профессор (1953), академик АН СССР (1981; с 1991 года — Российской академии наук), лауреат Государственной премии СССР (1983).
Содержание
Биография
Теодор (Тодрес) Ойзерман родился в семье учителей математики в местечке Петроверовка (Поплавское) Тираспольского уезда Херсонской губернии (ныне — село Петроверовка Ширяевского района Одесской области Украины), расположенном на берегу реки Большой Куяльник. Через некоторое время семья перебралась в Новомосковск, где его отец руководил частной школой, а после революции работал директором народной школы-интерната, преподавал в ней вместе с матерью математику и возглавлял местный отряд еврейской самообороны в годы Гражданской войны.[1]
Рано остался без отца, который скоропостижно умер от сыпного тифа в 1922 году в возрасте 42-х лет[2]. Переехал с матерью и младшей сестрой Верой (род. 1918) в Днепропетровск, где в 1930 году окончил 33-ю школу-семилетку и поступил учеником-котельщиком в фабрично-заводское училище при местном паровозоремонтном заводе. С юношеского возраста публиковал стихи и заметки в днепропетровской комсомольской газете «Будущая смена» на украинском языке.
В период кампании «коренизации» на Украине мать будущего философа была уволена из школы за незнание украинского языка. В 1931 году переехал с матерью в городок Кольчугино Владимирской области, где мать устроилась на работу в средней школе, а он был принят электриком в пароэлектрический цех Кольчугинского металлообрабатывающего завода, где трудился в продолжение последующих трёх лет. В это время начал писать рассказы, один из которых («Котельщики») был опубликован в журнале «Пролетарский авангард» (№ 3, 1932).[3][4] Другой его рассказ «Дружелюбие» был опубликован в журнале «Красная новь» (№ 10, 1935), и в следующем году рассказ «У синего моря» там же (№ 4, 1936).[5] Положительную рецензию на последний рассказ опубликовал Георгий Адамович в своей рубрике «Литературные заметки» в парижской газете «Последние новости» от 14 октября 1937 года (№ 6046).[6] Сборник рассказов «На Пекше» был отвергнут Государственным издательством художественной литературы, после чего Т. И. Ойзерман оставил занятия литературой.
Переехав в Москву, поступил монтёром на строительный комбинат и параллельно с работой учился на вечернем рабфаке, после окончания которого поступил на философский факультет Московского института философии, литературы и истории (МИФЛИ), где учился у В. Ф. Асмуса. Подрабатывал электриком в общежитии, потом преподавателем хозполит установки в Московском союзе потребительских обществ (МСПО). В 1937 году, будучи студентом последнего курса, был направлен преподавателем в Саратовский университет.
В 1938 году окончил МИФЛИ, затем аспирантуру при нём по кафедре истории философии. В 1941 году защитил кандидатскую диссертацию «Марксистско-ленинское учение о превращении необходимости в свободу» (оппонировали М. А. Дынник, М. Т. Иовчук и П. Ф. Юдин; научный руководитель Г. Ф. Александров). Преподавал в МГУ с 1940 года. Работал в отделе консультаций журнала «Большевик», занимался лекторской деятельностью.
В годы Великой Отечественной войны находился на фронте[7]. Призван 8 июля 1941 года, как кандидат наук был направлен в офицерскую школу, после окончания которой в должности старшего политрука был инструктором политотдела дивизии ПВО; вступил в ВКП(б). С 1943 года — на Воронежском фронте, затем в пехотной части 6-й армии на Украинском фронте, воевал в Польше и Германии, контужен во время боёв на Курской дуге[8]. После войны до 1946 года служил в Бадене под Веной. За участие в боевых действиях награждён орденом Красной Звезды и Отечественной войны второй степени. Из-за контузии и ранения был квалифицирован как инвалид войны. После демобилизации в июне 1946 года вернулся на преподавательскую работу — сначала в Московском экономическом институте, а с 1947 года — доцент и заместитель заведующего кафедры истории зарубежной философии на философском факультете МГУ[9].
С 1949 года исполнял обязанности заведующего кафедрой истории зарубежной философии МГУ. В октябре 1951 года защитил докторскую диссертацию «Развитие марксистской теории на опыте революций 1848 года», в 1953—1968 годах — заведующий кафедрой истории зарубежной философии МГУ. Одновременно в 1962—1966 годах — профессор Высшей партийной школы при ЦК КПСС. С 1968 года — профессор и старший научный сотрудник Института философии АН СССР, в 1971—1987 годах — заведующий сектором истории философии стран Западной Европы и Америки, с 1980 года — отделом истории философии), в 1971—1987 годах — профессор Института повышения квалификации преподавателей общественных наук при МГУ. Главный научный консультант Академического научно-педагогического института РГСУ.
Член-корреспондент АН СССР (1966), действительный член АН СССР (1981; с 1991 года — РАН) и Академии наук ГДР (ныне — Берлин-Бранденбургская Академия наук),[10] с 1987 года — советник при дирекции Института философии. Лауреат Ломоносовской премии (1965) за монографию «Формирование философии марксизма», премии имени Г. В. Плеханова АН СССР (1980) за монографию «Главные философские направления»[11], Государственной премии СССР (1983) за монографию «Формирование философии марксизма» (переведена на 5 иностранных языков). Действительный член Международного института философии (Париж), почётный доктор (honoris causa) Йенского университета (1981).
Награждён орденами «Знак Почёта» (1961), Трудового Красного Знамени (1974) и Октябрьской Революции (1984). Член редакционных коллегий журналов «Вопросы философии», «Философская наука» (до 1958 года), «Вестник Московского государственного университета» (до 1965 года), один из ведущих авторов и член редколлегии многотомной «Истории философии» (1957—1965) и «Краткого очерка истории философии». Был членом редакционной коллегии серий «Памятники философской мысли» и «Философское наследие» (обе — издательство «Наука»). С 1994 года — сопрезидент российско-немецкого центра по изучению современной немецкой философии и социологии. Работоспособность и научное долголетие Т. И. Ойзермана необычайны: он автор не менее 34 монографий (первая из которых вышла в 1948 году), более 20 из них изданы на иностранных языках в 10 странах[12], несколько монументальных трудов были им опубликованы в возрасте более 90 лет. В 2008 году награждён премией «Триумф-наука» в номинации «Гуманитарные науки».
Т. И. Ойзерман — автор работ по истории немецкой классической философии и марксизма, теории историко-философского процесса, теории познания, философским воззрениям И. Канта, Г.-Ф. Гегеля, И.-Г. Фихте, Ф. Шеллинга. Т. И. Ойзерман был инициатором создания «Историко-философского ежегодника», специализированного издания, посвященного вопросам истории философии как науки. Составитель Собрания сочинений И. Канта в 6 томах (М.: Мысль, 1964). Одной из наиболее цитируемых его работ в зарубежной литературе является статья 1981 года по кантовской доктрине ноумена (Kant’s Doctrine of the «Things in Themselves» and Noumena, Philosophy and Phenomenological Research, Vol. 41, No. 3, Mar., 1981, 333—350),[13] в которой он рассматривает её отличия от концепции вещи в себе[14][15][16]. Большинство монографий переведены на китайский, немецкий, венгерский, некоторые труды также на английский, фарси, арабский, испанский, турецкий, румынский и болгарский языки.
В 1950—1953 годах был научным руководителем кандидатской диссертации Эвальда Васильевича Ильенкова «Некоторые вопросы материалистической диалектики в работе Маркса „К критике политической экономии“»[17][18], повлиявшей на выделение диалектической логики как направления марксистско-ленинской философии. Также среди аспирантов Т. И. Ойзермана: П. П. Гайденко, Д. М. Гвишиани, Н. И. Лапин, М. К. Мамардашвили и другие известные учёные.
К столетнему юбилею философа в 2014 году в издательстве «Наука» вышло собрание сочинений Т. И. Ойзермана в пяти томах[19].
Семья
- Жена — Генриетта Захаровна Касавина (1919—1993), доцент философского факультета МГУ, автор книги «Марксистско-ленинское учение о классах и классовой борьбе» (1963), работ по социологии.[20]
Дети:
- Максим Теодорович Ойзерман (род. 1939) — российский инженер, член Совета директоров Института развития Москвы, участник Московского методологического кружка и коллективной монографии «Проблемы методологии и технологии инженерных изысканий» (1985), заместитель (по изысканиям) генерального директора государственной корпорации «Росатом, проектный офис».
- Елена Теодоровна Соколова (род. 1945) — доктор психологических наук (1992), профессор кафедры нейро- и патопсихологии МГУ им. М. В. Ломоносова (1993).
- Илья Теодорович Касавин (род. 1954) — российский философ, доктор философских наук, профессор, член-корреспондент РАН (2003), заведующий сектором социальной эпистемологии Института философии РАН, главный редактор журнала «Эпистемология и философия науки» (с 2004),[21] автор свыше 250 научных трудов.
Библиография
Монографии
- Возникновение марксизма — революционный переворот в философии. М., 1948 (в соавт. с В. И. Светловым)
- Католическая философия империалистической реакции. М., 1954.
- Немецкая классическая философия — один из теоретических источников марксизма. М.: Знание, 1955.
- [vive-liberta.narod.ru/biblio/1848_9.pdf Развитие марксистской теории на опыте революций 1848 г.] М.: Госполитиздат, 1956.
- Философия Гегеля. М.: Знание, 1956.
- Обобщение Марксом и Энгельсом опыта революций 1848 г. (лекции). М.: Издательство Московского университета, 1956.
- Основные этапы развития домарксистской философии. М.: Советская наука, 1957.
- К. Маркс — основоположник диалектического и исторического материализма. М., 1958.
- Неотомизм — философия современной реакционной буржуазии. М.: Соцэкгиз, 1959.
- Основные черты современной буржуазной философии. М., 1960.
- Чему учит и кому служит современная буржуазная социология. М.: Госполитиздат, 1960 (в соавт. с А. Ф. Окуловым)
- Формирование философии марксизма. М.: Мысль, 1962 (3-е изд. — 1986, The Making of the Marxist Philosophy, 1982, на арабском языке — Хартум: Shouhdi Pres).
- Философия Фихте. М.: Знание, 1962.
- [runivers.ru/philosophy/lib/book6203/140164/ Проблемы историко-философской науки]. — М.: Мысль, 1969. — 398 с. — 10 000 экз.
- [domknig.net/index.php?name=Book&op=view_book&lid=3137 Проблемы историко-философской науки]. — 2-е изд.. — М.: Мысль, 1982. — 301 с. — 16 000 экз.
«Монография была переведена на английский, арабский, венгерский, немецкий, португальский, словацкий и французский языки» (Предисловие ко 2-му изд., с. 4-5). Название книги на английском и французском языках: Problems of the History of Philosophy, 1974; Problemes D’Histoire de la Philosophie, 1973.
- [domknig.net/index.php?name=Book&op=view_book&lid=3137 Проблемы историко-философской науки]. — 2-е изд.. — М.: Мысль, 1982. — 301 с. — 16 000 экз.
- Антикоммунизм — выражение кризиса буржуазной идеологии. М., 1963.
- Zur Geschichte der vormarxistischen Philosophie. Берлин, 1963.
- Die Enstehung der marxistischen Philosophie. Берлин, 1965 и 1980.
- Проблема отчуждения и буржуазная легенда о марксизме. М.: Знание, 1965.
- Entfremdung als historische Kategorie. Берлин, 1966.
- Марксистско-ленинское понимание свободы. М.: Знание, 1967.
- Ленинские принципы научной критики идеализма. Доклад на Научной конференции по теме «Ленинский этап в развитии марксистской философии». М.: Знание, 1969.
- Главные философские направления: теоретический анализ историко-философского процесса. М.: Мысль, 1971.
- [domknig.net/index.php?name=Book&op=view_book&lid=3132 Главные философские направления: теоретический анализ историко-философского процесса]. — 2-е изд., доработ.. — М.: Мысль, 1984. — 303 с. — 17 000 экз.
На английском языке — The main trends in philosophy: a theoretical analysis of the history of philosophy, М.: Прогресс, 1988; на фарси — مسايل تاريخ فلسفه).
- [domknig.net/index.php?name=Book&op=view_book&lid=3132 Главные философские направления: теоретический анализ историко-философского процесса]. — 2-е изд., доработ.. — М.: Мысль, 1984. — 303 с. — 17 000 экз.
- Кризис современного идеализма, М., 1972.
- Der junge Marx im ideologischen Kampf der Gegenwart (на немецком языке). Франкфурт-на-Майне, 1972.
- Философия И. Канта. М.: Знание, 1974.
- История диалектики XIV—XVIII вв. (с соавторами). М.: Мысль, 1974.
- Философия Канта и современность. М.: Мысль, 1974.
- Исторический материализм и идеология «технического пессимизма». М.: Знание, 1976.
- Научно-техническая революция и кризис современной буржуазной идеологии (с соавторами). М., 1978.
- История диалектики. Немецкая классическая философия (с А. С. Богомоловым, П. П. Гайденко и другими). М.: Мысль, 1978.
- [www.domknig.net/index.php?name=Book&op=view_book&lid=3133 Диалектический материализм и история философии: историко-философские очерки]. — М.: Мысль, 1979. — 308 с. — 18 000 экз.
- (на английском языке — Dialectical Materialism and the History of Philosophy: Essays on the History of Philosophy, М.: Прогресс, 1982; на испанском языке — El materialismo dialectico у la historia de la filosofia, Гавана, 1984).
- Критика буржуазной концепции смерти философии. М.: Знание, 1980.
- Историко-философское учение Гегеля. М.: Знание, 1982.
- Богомолов А. С., Ойзерман Т. И. [www.domknig.net/index.php?name=Book&op=view_book&lid=2896 Основы теории историко-философского процесса] / Утверждено к печати Институтом философии АН СССР. — М.: Наука, 1983. — 6700 экз. (на английском языке — Principles of the Theory of the Historical Process in Philosophy, М.: Прогресс, 1986, на арабском языке — Хартум: Shouhdi Pres).
- Философия эпохи ранних буржуазных революций (с соавторами). М.: Наука, 1983.
- Рациональное и иррациональное. М.: Знание, 1984.
- El materialismo dialectico у la historia de la filosofia (на испанском языке). Гавана, 1984.
- Ленин. Философия. Современность (с Р. И. Косолаповым, А. Г. Егоровым и другими). М.: Политиздат, 1985.
- Критика критического рационализма. М., 1988.
- Felsefe Tarihinin Sorunları (Проблемы истории философии на турецком языке). Стамбул, 1988 и 1998.
- Маркс. Философия. Современность (с Н. И. Лапиным, М. Я. Ковальзоном и другими). М.: Политиздат, 1988.
- Научно-философское воззрение марксизма. М.: Наука, 1989.
- Philosophie auf dem Wege zur Wissenschaft. Берлин, 1989.
- Философия раннего и позднего Шеллинга. М.: Наука, 1990 (в соавт. с В. В. Лазаревым).
- Теория познания Канта. М., 1991 (в соавт. с И. С. Нарским)
- Теория познания. В 4-х томах. / Институт философии АН СССР. М.: Мысль, 1991 (редактор)
- Феноменология искусства (с соавторами). М.: Институт философии РАН, 1996.
- Философия как история философии. СПб.: Алетейя, 1999.
- Смелый исследователь — смелый человек: Академик Иван Тимофеевич Фролов. М.: Наука, 2001.
- Марксизм и утопизм. М.: Прогресс—Традиция, 2003. — 568 с.
- Оправдание ревизионизма. Институт философии РАН. М.: Канон + и РООИ «Реабилитация», 2005. — 688 с.
- Кант и Гегель. Опыт сравнительного исследования. Институт философии РАН. М.: Канон + и РООИ «Реабилитация», 2008. — 520 с. (5000 экз). — ISBN 978-5-88373-047-3.
- Метафилософия: Теория историко-философского процесса. Институт философии РАН. М.: Канон + и РООИ «Реабилитация», 2009. — 440 с. (5000 экз.) — ISBN 978-5-88373-189-9 (ошибоч.).
- Возникновение марксизма. М.: Канон + РООИ «Реабилитация», 2010. — 600 с. (800 экз.) — ISBN 978-5-88373-232-3.
- Амбивалентность философии. М.: Канон + РООИ «Реабилитация», 2011. — 400 с. (3000 экз.)
- Размышления. Изречения. М.: Языки славянской культуры, 2013. — 216 с. (1000 экз.) — ISBN 978-5-9551-0616-8.
- Избранные труды. В 5-ти томах. Институт философии РАН. М.: Наука, 2014.
- Том 1: Возникновение марксизма — 592 с.; Том 2: Марксизм и утопизм — 480 с.; Том 3: Оправдание ревизионизма — 750 с.; Том 4: Кант и Гегель. Опыт сравнительного исследования — 512 с.; Том 5: Метафилософия. Амбивалентность философии. — 768 с.
Работы в сети
На русском языке
- Проблемы историко-философской науки. — М.: Мысль, 1969 (1-ое издание):
- [runivers.ru/philosophy/lib/book6203/140164/ в формате DjVu] на сайте Руниверс
- [www.bookarchive.ru/dok_literatura/psikhologija_filosofija/217786-problemy-istoriko-filosofskojj-nauki.html в формате TXT]
- [www.bookarchive.ru/dok_literatura/psikhologija_filosofija/239304-problemy-istoriko-filosofskojj-nauki.html в формате DOC]
- [filosof.historic.ru/books/item/f00/s00/z0000526/st000.shtml Главный труд Канта. Часть I (1964)]
- [filosof.historic.ru/books/item/f00/s00/z0000526/st001.shtml Главный труд Канта. Часть II (1964)]
- [www.ecsocman.edu.ru/images/pubs/2005/03/15/0000205838/005_Ojzerman2.pdf Маркс: эволюция социологической концепции насилия (1994)]
- [www.ecsocman.edu.ru/images/pubs/2004/06/19/0000162321/013_Ojzerman.pdf Существует ли логическая проблематика за пределами формальной логики? (1995)]
- [www.ecsocman.edu.ru/images/pubs/2005/12/03/0000243324/001_Akademicheskaya_tribuna.pdf Научно-технический прогресс: возможности и границы предвидения (1999)]
- [www.ecsocman.edu.ru/images/pubs/2006/01/17/0000246902/001.OIZERMAN.pdf Проблемы экологии: генезис идей и современность (2002)]
- [www.ecsocman.edu.ru/images/pubs/2004/11/18/0000183936/001-OJZERMAN_Tx2cI.pdf Является ли либерализм только идеологией? (2003)]
- [www.ecsocman.edu.ru/images/pubs/2004/11/08/0000182320/001.OIZERMAN.pdf Не пора ли позитивно переосмыслить полузабытую «теорию факторов»? (2004)]
- [www.ecsocman.edu.ru/images/pubs/2006/01/19/0000247175/003_ojzerman_Akademicheskaya_tribuna.pdf Буржуазные экономисты: апологеты или критики капитализма? (2005)]
- Богомолов А. С., Ойзерман Т. И. [domknig.net/index.php?name=Book&op=view_book&lid=2896 Основы теории историко-философского процесса]. М.: Наука, 1983.
- Трилогия Т. И. Ойзермана:
- [runivers.ru/philosophy/lib/book6203/140164/ Проблемы историко-философской науки]. — М.: Мысль, 1969. — 398 с. — 10 000 экз.
- [domknig.net/index.php?name=Book&op=view_book&lid=3137 Проблемы историко-философской науки]. — 2-е изд. — М.: Мысль, 1982. — 301 с.[22].
- [domknig.net/index.php?name=Book&op=view_book&lid=3132 Главные философские направления]: Теорет. анализ ист.-филос. процесса. — 2-е изд., доработ. — М.: Мысль, 1984. — 303 с.[23]
- [domknig.net/index.php?name=Book&op=view_book&lid=3133 Диалектический материализм и история философии]: (Историко-филос. очерки). — М.: Мысль, 1979. — 308 с.
На английском языке
- статья [leninist.biz/en/1977/PU268/1.2-The.Scientific.Philosophical.World-Outlook The Problem of the Scientific Philosophical World-Outlook]
- Трилогия Т. И. Ойзермана:
- [leninist.biz/en/1973/PHP462/index.html Problems of the History of Philosophy]. Translated from the Russian by Robert Daglish. Moscow: Progress Publishers, 1973[24]. [www.autodidactproject.org/my/oizer-rev2.html Reviewed by Ralph Dumain]
- The main Trends in Philosophy. A Theoretical Analysis of the History of Philosophy. Translated by H. Campbell Creighton, M.A. (Oxon). Moscow: Progress Publishers, 1988. ISBN 5-01-000506-9
- [leninist.biz/en/1988/MTP323/index.html электронные версии для просмотра в браузере и в формате TXT] на сайте leninist.biz/ [25]
- [www.archive.org/details/TheMainTrendsInPhilosophy_544 в форматах DjVu и PDF] на сайте Архив Интернета
- Dialectical Materialism and the History of Philosophy: Essays on the History of Philosophy (Moscow: Progress Publishers, 1982)
- [www.autodidactproject.org/other/oizer-dmhpc.html содержание книги и текст двух глав] на сайте [www.autodidactproject.org/ «The Autodidact Project» by Ralph Dumain]
- Электронный текст [leninist.biz/en/1982/DMHP286/index.html 33 % книги] на сайте leninist.biz/
- Oizerman, T.I., Bogomolov, A.S. Principles of the Theory of the Historical Process in Philosophy. Translated by H. Campbell Creighton (Progress Publishers, Moscow, 1986).
- [www.autodidactproject.org/other/oizer-pthppc.html Оглавление книги] на сайте [www.autodidactproject.org/ «The Autodidact Project» by Ralph Dumain] и рецензия [www.autodidactproject.org/my/oizer-rev1.html Reviewed by Ralph Dumain]
Сборники работ под редакцией Т. И. Ойзермана
- Против философствующих оруженосцев американо-английского империализма (редакторы Т. Ойзерман и П. Трофимов). Москва: Издательство Академии наук СССР, 1951.
- Против буржуазных и правосоциалистических фальсификаторов марксизма (редакторы Т. Ойзерман и И. Нарский). Издательство АН СССР, 1952.
- Современные религиозно-философские течения в капиталистических странах. Москва: Издательство Академии наук СССР, 1962.
- Критика современной буржуазной идеологии. Москва: Росвузиздат, 1963.
- Философия марксизма и неопозитивизм. Москва: Издательство Московского университета, 1963.
- Немецкая философия после 1945 года. Москва: Прогресс, 1964.
- Современный экзистенциализм: критические очерки. Москва: Мысль, 1966.
- Философия марксизма и экзистенциализм. Москва: Издательство МГУ, 1971.
- Проблемы марксистско-ленинской методологии истории философии. Москва: Наука, 1987.
Напишите отзыв о статье "Ойзерман, Теодор Ильич"
Примечания
- ↑ [vphil.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=959&Itemid=52 И. Т. Касавин Путь через столетие: Философский подвиг Теодора Ойзермана]
- ↑ [www.jewish.ru/style/science/2010/03/news994283332.php Наука и жизнь Теодора Ойзермана]
- ↑ [vphil.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=956&Itemid=52 Интервью Т. И. Ойзермана к столетнему юбилею]
- ↑ Перепечатан в сборнике «Философия и история философии: Актуальные проблемы (к 90-летию Т. И. Ойзермана)» / Институт философии РАН. М.: Канон+, 2004, стр. 159—172.
- ↑ [zadocs.ru/filosofiya/32728/index.html?page=2 Академику Т. И. Ойзерману — 90 лет (от редакции)]
- ↑ [www.rp-net.ru/book/articles/ezhegodnik/2010/24-Korostelev.php Георгий Адамович в «Последних новостях» (материалы к библиографии)]
- ↑ [new.philos.msu.ru/news/item/100_let_akademiku_ti_oizermanu_2390/ 100 лет академику Т. И. Ойзерману!]
- ↑ [www.runivers.ru/philosophy/chronograph/361955/ Интервью Т. И. Ойзермана 12 марта 2004 года]
- ↑ [www.philosophy2.ru/library/vopros/09.html В. Ф. Асмус — педагог и мыслитель]
- ↑ [www.bbaw.de/bbaw/Forschung/Forschungsprojekte/mega/de/Blanko.2005-01-20.3457959854 Berlin-Brandenburgische Akademie der Wissenschaften]
- ↑ [www.ras.ru/about/awards/awdlist.aspx?awdid=143 Премия им. Г. В. Плеханова]
- ↑ [www.rgsu.net/netcat_files/163/52/h_9e0dfdb31a6539847e9989015f8cd223 Академику Т. И. Ойзерману — 90 лет] (недоступная ссылка с 19-05-2013 (3989 дней) — история)
- ↑ Впервые в «Вопросах философии», № 4 (1974), стр. 117—128
- ↑ См. сноску № 10 в статье Ноумен
- ↑ [www.trinity.edu/cbrown/modern/litrev/Kant-appearances.html Nick Richter, Kant — Appearances and Things in Themselves (2001)] (недоступная ссылка с 19-05-2013 (3989 дней) — история)
- ↑ [www.filosofia.fi/node/2423 Toni Kannisto, Kant: Olio sinänsä (Ding an sich)]
- ↑ Андрей Дмитриевич Майданский. [caute.ru/ilyenkov/biog.html Биография] = Даты жизни и творчества // [caute.ru/ilyenkov/index.html "Читая Ильенкова ..."] : Авторский интернет-сайт / А. Д. Майданский. — 2001. — Апрель.</span>
- ↑ Ильенков Э. В. [caute.tk/ilyenkov/texts/cand/index.html Некоторые вопросы материалистической диалектики в работе К. Маркса «К критике политической экономии»]
- ↑ Гусейнов А. А. [iph.ras.ru/100.htm Предисловие к собранию сочинений академика Теодора Ильича Ойзермана]
- ↑ [toldot.ru/urava/cemetery/graves_18341.html Надгробный памятник Г. З. Касавиной (и её семьи) на Востряковском еврейском кладбище]
- ↑ [journal.iph.ras.ru/ «Эпистемология и философия науки»]
- ↑ Как пишет Т. И. Ойзерман в Предисловии ко 2-му изданию этой книги,
Во введении к первому изданию этой работы (1969 г.) указывалось, что она является «частью более обширного исследования, которое автор надеется завершить в ближайшие годы». В настоящее время мы можем с известным удовлетворением констатировать, что это более обширное исследование в основном завершено. В 1971 г. вышла в свет наша вторая монография — «Главные философские направления», которая представляет собой по существу второй том данного исследования. … В 1979 г. была опубликована третья книга — «Диалектический материализм и история философии»
— Ойзерман Т. И. Проблемы историко-философской науки. — 2-е изд. — М.: Мысль, 1982. — С. 3.
Все книги трилогии составляют единое целое и переведены на многие иностранные языки, в том числе английский.
- ↑ Решением президиума Академии наук СССР монография Т. И. Ойзермана «Главные философские направления» (Москва, «Мысль», 1971) удостоена премии им. Г. В. Плеханова за 1979 год (источник: оборот титульного листа 2-го изд. монографии).
- ↑ Перевод выполнен с [runivers.ru/philosophy/lib/book6203/140164/ 1-го русского издания].
- ↑ На этом сайте текст книги распознан не полностью, встречаются опечатки.
</ol>
Литература
- Ань Цинян. Академик Ойзерман: новые размышления о марксистской философии // Вопросы философии. — 2004. — № 5. — С. 78—84.
- Козырев А. П. [www.runivers.ru/philosophy/chronograph/361955/ Т. И. Ойзерман. Марксизм не родился как Венера из головы Юпитера] // Вестник Московского университета. Сер. 7. Философия. — 2004. — № 6. — С. 40–61.
- Митрохин Л. Н. Из бесед с академиком Ойзерманом // Вопросы философии. — 2004.— № 5. — С. 33—77.
- Философия и история философии: актуальные проблемы. К 90-летию Т. И. Ойзермана // Институт философии РАН. — М.: Канон+ и РООИ «Реабилитация», 2004. — 576 с.
Ссылки
- Ойзерман Теодор Ильич // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
- [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-2311.ln-ru Профиль Теодора Ильича Ойзермана] на официальном сайте РАН
- [www.youtube.com/watch?v=eCLimfuqccg&feature=youtu.be Видеоинтервью с Т. И. Ойзерманом к 90-летнему юбилею философа]
- [iph.ras.ru/oizerman.htm Страница] на сайте Института философии РАН
- [rgsu.net/about/pride/uchenie/uchenie_8.html Страница] на сайте РГСУ
- [new.philos.msu.ru/fmu/oizerman_teodor_ilich Страница] на сайте философского факультета МГУ
- [about-msu.ru/next.asp?m1=person1&type=aka&fio=%CE%E9%E7%E5%F0%EC%E0%ED%20%D2%E5%EE%E4%EE%F0%20%C8%EB%FC%E8%F7 Биографические сведения] на сайте «Всё о Московском университете»
- [isaran.ru/?q=ru/person&guid=FCCEE70F-AA39-47CF-1628-3C85C8202231 Историческая справка] на сайте Архива РАН
- [vikent.ru/author/1802 Некоторые публикации]
- [archive.is/JOu23 Марксизм не родился, как Венера из головы Юпитера]
- [oralhistory.ru/projects/politics/akademik-teodor-ilich-oyzerman-o-vzaimootnoshenii-filosofii-i-vlasti-v-sssr О взаимоотношении философии и власти в СССР]
- Гусейнов А. А. [iph.ras.ru/guseinov_sobr_soch_oizerman.htm Патриарх отечественной философии]
Отрывок, характеризующий Ойзерман, Теодор Ильич
На сцене были ровные доски по средине, с боков стояли крашеные картины, изображавшие деревья, позади было протянуто полотно на досках. В середине сцены сидели девицы в красных корсажах и белых юбках. Одна, очень толстая, в шелковом белом платье, сидела особо на низкой скамеечке, к которой был приклеен сзади зеленый картон. Все они пели что то. Когда они кончили свою песню, девица в белом подошла к будочке суфлера, и к ней подошел мужчина в шелковых, в обтяжку, панталонах на толстых ногах, с пером и кинжалом и стал петь и разводить руками.
Мужчина в обтянутых панталонах пропел один, потом пропела она. Потом оба замолкли, заиграла музыка, и мужчина стал перебирать пальцами руку девицы в белом платье, очевидно выжидая опять такта, чтобы начать свою партию вместе с нею. Они пропели вдвоем, и все в театре стали хлопать и кричать, а мужчина и женщина на сцене, которые изображали влюбленных, стали, улыбаясь и разводя руками, кланяться.
После деревни и в том серьезном настроении, в котором находилась Наташа, всё это было дико и удивительно ей. Она не могла следить за ходом оперы, не могла даже слышать музыку: она видела только крашеные картоны и странно наряженных мужчин и женщин, при ярком свете странно двигавшихся, говоривших и певших; она знала, что всё это должно было представлять, но всё это было так вычурно фальшиво и ненатурально, что ей становилось то совестно за актеров, то смешно на них. Она оглядывалась вокруг себя, на лица зрителей, отыскивая в них то же чувство насмешки и недоумения, которое было в ней; но все лица были внимательны к тому, что происходило на сцене и выражали притворное, как казалось Наташе, восхищение. «Должно быть это так надобно!» думала Наташа. Она попеременно оглядывалась то на эти ряды припомаженных голов в партере, то на оголенных женщин в ложах, в особенности на свою соседку Элен, которая, совершенно раздетая, с тихой и спокойной улыбкой, не спуская глаз, смотрела на сцену, ощущая яркий свет, разлитый по всей зале и теплый, толпою согретый воздух. Наташа мало по малу начинала приходить в давно не испытанное ею состояние опьянения. Она не помнила, что она и где она и что перед ней делается. Она смотрела и думала, и самые странные мысли неожиданно, без связи, мелькали в ее голове. То ей приходила мысль вскочить на рампу и пропеть ту арию, которую пела актриса, то ей хотелось зацепить веером недалеко от нее сидевшего старичка, то перегнуться к Элен и защекотать ее.
В одну из минут, когда на сцене всё затихло, ожидая начала арии, скрипнула входная дверь партера, на той стороне где была ложа Ростовых, и зазвучали шаги запоздавшего мужчины. «Вот он Курагин!» прошептал Шиншин. Графиня Безухова улыбаясь обернулась к входящему. Наташа посмотрела по направлению глаз графини Безуховой и увидала необыкновенно красивого адъютанта, с самоуверенным и вместе учтивым видом подходящего к их ложе. Это был Анатоль Курагин, которого она давно видела и заметила на петербургском бале. Он был теперь в адъютантском мундире с одной эполетой и эксельбантом. Он шел сдержанной, молодецкой походкой, которая была бы смешна, ежели бы он не был так хорош собой и ежели бы на прекрасном лице не было бы такого выражения добродушного довольства и веселия. Несмотря на то, что действие шло, он, не торопясь, слегка побрякивая шпорами и саблей, плавно и высоко неся свою надушенную красивую голову, шел по ковру коридора. Взглянув на Наташу, он подошел к сестре, положил руку в облитой перчатке на край ее ложи, тряхнул ей головой и наклонясь спросил что то, указывая на Наташу.
– Mais charmante! [Очень мила!] – сказал он, очевидно про Наташу, как не столько слышала она, сколько поняла по движению его губ. Потом он прошел в первый ряд и сел подле Долохова, дружески и небрежно толкнув локтем того Долохова, с которым так заискивающе обращались другие. Он, весело подмигнув, улыбнулся ему и уперся ногой в рампу.
– Как похожи брат с сестрой! – сказал граф. – И как хороши оба!
Шиншин вполголоса начал рассказывать графу какую то историю интриги Курагина в Москве, к которой Наташа прислушалась именно потому, что он сказал про нее charmante.
Первый акт кончился, в партере все встали, перепутались и стали ходить и выходить.
Борис пришел в ложу Ростовых, очень просто принял поздравления и, приподняв брови, с рассеянной улыбкой, передал Наташе и Соне просьбу его невесты, чтобы они были на ее свадьбе, и вышел. Наташа с веселой и кокетливой улыбкой разговаривала с ним и поздравляла с женитьбой того самого Бориса, в которого она была влюблена прежде. В том состоянии опьянения, в котором она находилась, всё казалось просто и естественно.
Голая Элен сидела подле нее и одинаково всем улыбалась; и точно так же улыбнулась Наташа Борису.
Ложа Элен наполнилась и окружилась со стороны партера самыми знатными и умными мужчинами, которые, казалось, наперерыв желали показать всем, что они знакомы с ней.
Курагин весь этот антракт стоял с Долоховым впереди у рампы, глядя на ложу Ростовых. Наташа знала, что он говорил про нее, и это доставляло ей удовольствие. Она даже повернулась так, чтобы ему виден был ее профиль, по ее понятиям, в самом выгодном положении. Перед началом второго акта в партере показалась фигура Пьера, которого еще с приезда не видали Ростовы. Лицо его было грустно, и он еще потолстел, с тех пор как его последний раз видела Наташа. Он, никого не замечая, прошел в первые ряды. Анатоль подошел к нему и стал что то говорить ему, глядя и указывая на ложу Ростовых. Пьер, увидав Наташу, оживился и поспешно, по рядам, пошел к их ложе. Подойдя к ним, он облокотился и улыбаясь долго говорил с Наташей. Во время своего разговора с Пьером, Наташа услыхала в ложе графини Безуховой мужской голос и почему то узнала, что это был Курагин. Она оглянулась и встретилась с ним глазами. Он почти улыбаясь смотрел ей прямо в глаза таким восхищенным, ласковым взглядом, что казалось странно быть от него так близко, так смотреть на него, быть так уверенной, что нравишься ему, и не быть с ним знакомой.
Во втором акте были картины, изображающие монументы и была дыра в полотне, изображающая луну, и абажуры на рампе подняли, и стали играть в басу трубы и контрабасы, и справа и слева вышло много людей в черных мантиях. Люди стали махать руками, и в руках у них было что то вроде кинжалов; потом прибежали еще какие то люди и стали тащить прочь ту девицу, которая была прежде в белом, а теперь в голубом платье. Они не утащили ее сразу, а долго с ней пели, а потом уже ее утащили, и за кулисами ударили три раза во что то металлическое, и все стали на колена и запели молитву. Несколько раз все эти действия прерывались восторженными криками зрителей.
Во время этого акта Наташа всякий раз, как взглядывала в партер, видела Анатоля Курагина, перекинувшего руку через спинку кресла и смотревшего на нее. Ей приятно было видеть, что он так пленен ею, и не приходило в голову, чтобы в этом было что нибудь дурное.
Когда второй акт кончился, графиня Безухова встала, повернулась к ложе Ростовых (грудь ее совершенно была обнажена), пальчиком в перчатке поманила к себе старого графа, и не обращая внимания на вошедших к ней в ложу, начала любезно улыбаясь говорить с ним.
– Да познакомьте же меня с вашими прелестными дочерьми, – сказала она, – весь город про них кричит, а я их не знаю.
Наташа встала и присела великолепной графине. Наташе так приятна была похвала этой блестящей красавицы, что она покраснела от удовольствия.
– Я теперь тоже хочу сделаться москвичкой, – говорила Элен. – И как вам не совестно зарыть такие перлы в деревне!
Графиня Безухая, по справедливости, имела репутацию обворожительной женщины. Она могла говорить то, чего не думала, и в особенности льстить, совершенно просто и натурально.
– Нет, милый граф, вы мне позвольте заняться вашими дочерьми. Я хоть теперь здесь не надолго. И вы тоже. Я постараюсь повеселить ваших. Я еще в Петербурге много слышала о вас, и хотела вас узнать, – сказала она Наташе с своей однообразно красивой улыбкой. – Я слышала о вас и от моего пажа – Друбецкого. Вы слышали, он женится? И от друга моего мужа – Болконского, князя Андрея Болконского, – сказала она с особенным ударением, намекая этим на то, что она знала отношения его к Наташе. – Она попросила, чтобы лучше познакомиться, позволить одной из барышень посидеть остальную часть спектакля в ее ложе, и Наташа перешла к ней.
В третьем акте был на сцене представлен дворец, в котором горело много свечей и повешены были картины, изображавшие рыцарей с бородками. В середине стояли, вероятно, царь и царица. Царь замахал правою рукою, и, видимо робея, дурно пропел что то, и сел на малиновый трон. Девица, бывшая сначала в белом, потом в голубом, теперь была одета в одной рубашке с распущенными волосами и стояла около трона. Она о чем то горестно пела, обращаясь к царице; но царь строго махнул рукой, и с боков вышли мужчины с голыми ногами и женщины с голыми ногами, и стали танцовать все вместе. Потом скрипки заиграли очень тонко и весело, одна из девиц с голыми толстыми ногами и худыми руками, отделившись от других, отошла за кулисы, поправила корсаж, вышла на середину и стала прыгать и скоро бить одной ногой о другую. Все в партере захлопали руками и закричали браво. Потом один мужчина стал в угол. В оркестре заиграли громче в цимбалы и трубы, и один этот мужчина с голыми ногами стал прыгать очень высоко и семенить ногами. (Мужчина этот был Duport, получавший 60 тысяч в год за это искусство.) Все в партере, в ложах и райке стали хлопать и кричать изо всех сил, и мужчина остановился и стал улыбаться и кланяться на все стороны. Потом танцовали еще другие, с голыми ногами, мужчины и женщины, потом опять один из царей закричал что то под музыку, и все стали петь. Но вдруг сделалась буря, в оркестре послышались хроматические гаммы и аккорды уменьшенной септимы, и все побежали и потащили опять одного из присутствующих за кулисы, и занавесь опустилась. Опять между зрителями поднялся страшный шум и треск, и все с восторженными лицами стали кричать: Дюпора! Дюпора! Дюпора! Наташа уже не находила этого странным. Она с удовольствием, радостно улыбаясь, смотрела вокруг себя.
– N'est ce pas qu'il est admirable – Duport? [Неправда ли, Дюпор восхитителен?] – сказала Элен, обращаясь к ней.
– Oh, oui, [О, да,] – отвечала Наташа.
В антракте в ложе Элен пахнуло холодом, отворилась дверь и, нагибаясь и стараясь не зацепить кого нибудь, вошел Анатоль.
– Позвольте мне вам представить брата, – беспокойно перебегая глазами с Наташи на Анатоля, сказала Элен. Наташа через голое плечо оборотила к красавцу свою хорошенькую головку и улыбнулась. Анатоль, который вблизи был так же хорош, как и издали, подсел к ней и сказал, что давно желал иметь это удовольствие, еще с Нарышкинского бала, на котором он имел удовольствие, которое не забыл, видеть ее. Курагин с женщинами был гораздо умнее и проще, чем в мужском обществе. Он говорил смело и просто, и Наташу странно и приятно поразило то, что не только не было ничего такого страшного в этом человеке, про которого так много рассказывали, но что напротив у него была самая наивная, веселая и добродушная улыбка.
Курагин спросил про впечатление спектакля и рассказал ей про то, как в прошлый спектакль Семенова играя, упала.
– А знаете, графиня, – сказал он, вдруг обращаясь к ней, как к старой давнишней знакомой, – у нас устраивается карусель в костюмах; вам бы надо участвовать в нем: будет очень весело. Все сбираются у Карагиных. Пожалуйста приезжайте, право, а? – проговорил он.
Говоря это, он не спускал улыбающихся глаз с лица, с шеи, с оголенных рук Наташи. Наташа несомненно знала, что он восхищается ею. Ей было это приятно, но почему то ей тесно и тяжело становилось от его присутствия. Когда она не смотрела на него, она чувствовала, что он смотрел на ее плечи, и она невольно перехватывала его взгляд, чтоб он уж лучше смотрел на ее глаза. Но, глядя ему в глаза, она со страхом чувствовала, что между им и ей совсем нет той преграды стыдливости, которую она всегда чувствовала между собой и другими мужчинами. Она, сама не зная как, через пять минут чувствовала себя страшно близкой к этому человеку. Когда она отворачивалась, она боялась, как бы он сзади не взял ее за голую руку, не поцеловал бы ее в шею. Они говорили о самых простых вещах и она чувствовала, что они близки, как она никогда не была с мужчиной. Наташа оглядывалась на Элен и на отца, как будто спрашивая их, что такое это значило; но Элен была занята разговором с каким то генералом и не ответила на ее взгляд, а взгляд отца ничего не сказал ей, как только то, что он всегда говорил: «весело, ну я и рад».
В одну из минут неловкого молчания, во время которых Анатоль своими выпуклыми глазами спокойно и упорно смотрел на нее, Наташа, чтобы прервать это молчание, спросила его, как ему нравится Москва. Наташа спросила и покраснела. Ей постоянно казалось, что что то неприличное она делает, говоря с ним. Анатоль улыбнулся, как бы ободряя ее.
– Сначала мне мало нравилась, потому что, что делает город приятным, ce sont les jolies femmes, [хорошенькие женщины,] не правда ли? Ну а теперь очень нравится, – сказал он, значительно глядя на нее. – Поедете на карусель, графиня? Поезжайте, – сказал он, и, протянув руку к ее букету и понижая голос, сказал: – Vous serez la plus jolie. Venez, chere comtesse, et comme gage donnez moi cette fleur. [Вы будете самая хорошенькая. Поезжайте, милая графиня, и в залог дайте мне этот цветок.]
Наташа не поняла того, что он сказал, так же как он сам, но она чувствовала, что в непонятных словах его был неприличный умысел. Она не знала, что сказать и отвернулась, как будто не слыхала того, что он сказал. Но только что она отвернулась, она подумала, что он тут сзади так близко от нее.
«Что он теперь? Он сконфужен? Рассержен? Надо поправить это?» спрашивала она сама себя. Она не могла удержаться, чтобы не оглянуться. Она прямо в глаза взглянула ему, и его близость и уверенность, и добродушная ласковость улыбки победили ее. Она улыбнулась точно так же, как и он, глядя прямо в глаза ему. И опять она с ужасом чувствовала, что между ним и ею нет никакой преграды.
Опять поднялась занавесь. Анатоль вышел из ложи, спокойный и веселый. Наташа вернулась к отцу в ложу, совершенно уже подчиненная тому миру, в котором она находилась. Всё, что происходило перед ней, уже казалось ей вполне естественным; но за то все прежние мысли ее о женихе, о княжне Марье, о деревенской жизни ни разу не пришли ей в голову, как будто всё то было давно, давно прошедшее.
В четвертом акте был какой то чорт, который пел, махая рукою до тех пор, пока не выдвинули под ним доски, и он не опустился туда. Наташа только это и видела из четвертого акта: что то волновало и мучило ее, и причиной этого волнения был Курагин, за которым она невольно следила глазами. Когда они выходили из театра, Анатоль подошел к ним, вызвал их карету и подсаживал их. Подсаживая Наташу, он пожал ей руку выше локтя. Наташа, взволнованная и красная, оглянулась на него. Он, блестя своими глазами и нежно улыбаясь, смотрел на нее.
Только приехав домой, Наташа могла ясно обдумать всё то, что с ней было, и вдруг вспомнив князя Андрея, она ужаснулась, и при всех за чаем, за который все сели после театра, громко ахнула и раскрасневшись выбежала из комнаты. – «Боже мой! Я погибла! сказала она себе. Как я могла допустить до этого?» думала она. Долго она сидела закрыв раскрасневшееся лицо руками, стараясь дать себе ясный отчет в том, что было с нею, и не могла ни понять того, что с ней было, ни того, что она чувствовала. Всё казалось ей темно, неясно и страшно. Там, в этой огромной, освещенной зале, где по мокрым доскам прыгал под музыку с голыми ногами Duport в курточке с блестками, и девицы, и старики, и голая с спокойной и гордой улыбкой Элен в восторге кричали браво, – там под тенью этой Элен, там это было всё ясно и просто; но теперь одной, самой с собой, это было непонятно. – «Что это такое? Что такое этот страх, который я испытывала к нему? Что такое эти угрызения совести, которые я испытываю теперь»? думала она.
Одной старой графине Наташа в состоянии была бы ночью в постели рассказать всё, что она думала. Соня, она знала, с своим строгим и цельным взглядом, или ничего бы не поняла, или ужаснулась бы ее признанию. Наташа одна сама с собой старалась разрешить то, что ее мучило.
«Погибла ли я для любви князя Андрея или нет? спрашивала она себя и с успокоительной усмешкой отвечала себе: Что я за дура, что я спрашиваю это? Что ж со мной было? Ничего. Я ничего не сделала, ничем не вызвала этого. Никто не узнает, и я его не увижу больше никогда, говорила она себе. Стало быть ясно, что ничего не случилось, что не в чем раскаиваться, что князь Андрей может любить меня и такою . Но какою такою ? Ах Боже, Боже мой! зачем его нет тут»! Наташа успокоивалась на мгновенье, но потом опять какой то инстинкт говорил ей, что хотя всё это и правда и хотя ничего не было – инстинкт говорил ей, что вся прежняя чистота любви ее к князю Андрею погибла. И она опять в своем воображении повторяла весь свой разговор с Курагиным и представляла себе лицо, жесты и нежную улыбку этого красивого и смелого человека, в то время как он пожал ее руку.
Анатоль Курагин жил в Москве, потому что отец отослал его из Петербурга, где он проживал больше двадцати тысяч в год деньгами и столько же долгами, которые кредиторы требовали с отца.
Отец объявил сыну, что он в последний раз платит половину его долгов; но только с тем, чтобы он ехал в Москву в должность адъютанта главнокомандующего, которую он ему выхлопотал, и постарался бы там наконец сделать хорошую партию. Он указал ему на княжну Марью и Жюли Карагину.
Анатоль согласился и поехал в Москву, где остановился у Пьера. Пьер принял Анатоля сначала неохотно, но потом привык к нему, иногда ездил с ним на его кутежи и, под предлогом займа, давал ему деньги.
Анатоль, как справедливо говорил про него Шиншин, с тех пор как приехал в Москву, сводил с ума всех московских барынь в особенности тем, что он пренебрегал ими и очевидно предпочитал им цыганок и французских актрис, с главою которых – mademoiselle Georges, как говорили, он был в близких сношениях. Он не пропускал ни одного кутежа у Данилова и других весельчаков Москвы, напролет пил целые ночи, перепивая всех, и бывал на всех вечерах и балах высшего света. Рассказывали про несколько интриг его с московскими дамами, и на балах он ухаживал за некоторыми. Но с девицами, в особенности с богатыми невестами, которые были большей частью все дурны, он не сближался, тем более, что Анатоль, чего никто не знал, кроме самых близких друзей его, был два года тому назад женат. Два года тому назад, во время стоянки его полка в Польше, один польский небогатый помещик заставил Анатоля жениться на своей дочери.
Анатоль весьма скоро бросил свою жену и за деньги, которые он условился высылать тестю, выговорил себе право слыть за холостого человека.
Анатоль был всегда доволен своим положением, собою и другими. Он был инстинктивно всем существом своим убежден в том, что ему нельзя было жить иначе, чем как он жил, и что он никогда в жизни не сделал ничего дурного. Он не был в состоянии обдумать ни того, как его поступки могут отозваться на других, ни того, что может выйти из такого или такого его поступка. Он был убежден, что как утка сотворена так, что она всегда должна жить в воде, так и он сотворен Богом так, что должен жить в тридцать тысяч дохода и занимать всегда высшее положение в обществе. Он так твердо верил в это, что, глядя на него, и другие были убеждены в этом и не отказывали ему ни в высшем положении в свете, ни в деньгах, которые он, очевидно, без отдачи занимал у встречного и поперечного.
Он не был игрок, по крайней мере никогда не желал выигрыша. Он не был тщеславен. Ему было совершенно всё равно, что бы об нем ни думали. Еще менее он мог быть повинен в честолюбии. Он несколько раз дразнил отца, портя свою карьеру, и смеялся над всеми почестями. Он был не скуп и не отказывал никому, кто просил у него. Одно, что он любил, это было веселье и женщины, и так как по его понятиям в этих вкусах не было ничего неблагородного, а обдумать то, что выходило для других людей из удовлетворения его вкусов, он не мог, то в душе своей он считал себя безукоризненным человеком, искренно презирал подлецов и дурных людей и с спокойной совестью высоко носил голову.
У кутил, у этих мужских магдалин, есть тайное чувство сознания невинности, такое же, как и у магдалин женщин, основанное на той же надежде прощения. «Ей всё простится, потому что она много любила, и ему всё простится, потому что он много веселился».
Долохов, в этом году появившийся опять в Москве после своего изгнания и персидских похождений, и ведший роскошную игорную и кутежную жизнь, сблизился с старым петербургским товарищем Курагиным и пользовался им для своих целей.
Анатоль искренно любил Долохова за его ум и удальство. Долохов, которому были нужны имя, знатность, связи Анатоля Курагина для приманки в свое игорное общество богатых молодых людей, не давая ему этого чувствовать, пользовался и забавлялся Курагиным. Кроме расчета, по которому ему был нужен Анатоль, самый процесс управления чужою волей был наслаждением, привычкой и потребностью для Долохова.
Наташа произвела сильное впечатление на Курагина. Он за ужином после театра с приемами знатока разобрал перед Долоховым достоинство ее рук, плеч, ног и волос, и объявил свое решение приволокнуться за нею. Что могло выйти из этого ухаживанья – Анатоль не мог обдумать и знать, как он никогда не знал того, что выйдет из каждого его поступка.
– Хороша, брат, да не про нас, – сказал ему Долохов.
– Я скажу сестре, чтобы она позвала ее обедать, – сказал Анатоль. – А?
– Ты подожди лучше, когда замуж выйдет…
– Ты знаешь, – сказал Анатоль, – j'adore les petites filles: [обожаю девочек:] – сейчас потеряется.
– Ты уж попался раз на petite fille [девочке], – сказал Долохов, знавший про женитьбу Анатоля. – Смотри!
– Ну уж два раза нельзя! А? – сказал Анатоль, добродушно смеясь.
Следующий после театра день Ростовы никуда не ездили и никто не приезжал к ним. Марья Дмитриевна о чем то, скрывая от Наташи, переговаривалась с ее отцом. Наташа догадывалась, что они говорили о старом князе и что то придумывали, и ее беспокоило и оскорбляло это. Она всякую минуту ждала князя Андрея, и два раза в этот день посылала дворника на Вздвиженку узнавать, не приехал ли он. Он не приезжал. Ей было теперь тяжеле, чем первые дни своего приезда. К нетерпению и грусти ее о нем присоединились неприятное воспоминание о свидании с княжной Марьей и с старым князем, и страх и беспокойство, которым она не знала причины. Ей всё казалось, что или он никогда не приедет, или что прежде, чем он приедет, с ней случится что нибудь. Она не могла, как прежде, спокойно и продолжительно, одна сама с собой думать о нем. Как только она начинала думать о нем, к воспоминанию о нем присоединялось воспоминание о старом князе, о княжне Марье и о последнем спектакле, и о Курагине. Ей опять представлялся вопрос, не виновата ли она, не нарушена ли уже ее верность князю Андрею, и опять она заставала себя до малейших подробностей воспоминающею каждое слово, каждый жест, каждый оттенок игры выражения на лице этого человека, умевшего возбудить в ней непонятное для нее и страшное чувство. На взгляд домашних, Наташа казалась оживленнее обыкновенного, но она далеко была не так спокойна и счастлива, как была прежде.
В воскресение утром Марья Дмитриевна пригласила своих гостей к обедни в свой приход Успенья на Могильцах.
– Я этих модных церквей не люблю, – говорила она, видимо гордясь своим свободомыслием. – Везде Бог один. Поп у нас прекрасный, служит прилично, так это благородно, и дьякон тоже. Разве от этого святость какая, что концерты на клиросе поют? Не люблю, одно баловство!
Марья Дмитриевна любила воскресные дни и умела праздновать их. Дом ее бывал весь вымыт и вычищен в субботу; люди и она не работали, все были празднично разряжены, и все бывали у обедни. К господскому обеду прибавлялись кушанья, и людям давалась водка и жареный гусь или поросенок. Но ни на чем во всем доме так не бывал заметен праздник, как на широком, строгом лице Марьи Дмитриевны, в этот день принимавшем неизменяемое выражение торжественности.
Когда напились кофе после обедни, в гостиной с снятыми чехлами, Марье Дмитриевне доложили, что карета готова, и она с строгим видом, одетая в парадную шаль, в которой она делала визиты, поднялась и объявила, что едет к князю Николаю Андреевичу Болконскому, чтобы объясниться с ним насчет Наташи.
После отъезда Марьи Дмитриевны, к Ростовым приехала модистка от мадам Шальме, и Наташа, затворив дверь в соседней с гостиной комнате, очень довольная развлечением, занялась примериваньем новых платьев. В то время как она, надев сметанный на живую нитку еще без рукавов лиф и загибая голову, гляделась в зеркало, как сидит спинка, она услыхала в гостиной оживленные звуки голоса отца и другого, женского голоса, который заставил ее покраснеть. Это был голос Элен. Не успела Наташа снять примериваемый лиф, как дверь отворилась и в комнату вошла графиня Безухая, сияющая добродушной и ласковой улыбкой, в темнолиловом, с высоким воротом, бархатном платье.
– Ah, ma delicieuse! [О, моя прелестная!] – сказала она красневшей Наташе. – Charmante! [Очаровательна!] Нет, это ни на что не похоже, мой милый граф, – сказала она вошедшему за ней Илье Андреичу. – Как жить в Москве и никуда не ездить? Нет, я от вас не отстану! Нынче вечером у меня m lle Georges декламирует и соберутся кое кто; и если вы не привезете своих красавиц, которые лучше m lle Georges, то я вас знать не хочу. Мужа нет, он уехал в Тверь, а то бы я его за вами прислала. Непременно приезжайте, непременно, в девятом часу. – Она кивнула головой знакомой модистке, почтительно присевшей ей, и села на кресло подле зеркала, живописно раскинув складки своего бархатного платья. Она не переставала добродушно и весело болтать, беспрестанно восхищаясь красотой Наташи. Она рассмотрела ее платья и похвалила их, похвалилась и своим новым платьем en gaz metallique, [из газа цвета металла,] которое она получила из Парижа и советовала Наташе сделать такое же.
– Впрочем, вам все идет, моя прелестная, – говорила она.
С лица Наташи не сходила улыбка удовольствия. Она чувствовала себя счастливой и расцветающей под похвалами этой милой графини Безуховой, казавшейся ей прежде такой неприступной и важной дамой, и бывшей теперь такой доброй с нею. Наташе стало весело и она чувствовала себя почти влюбленной в эту такую красивую и такую добродушную женщину. Элен с своей стороны искренно восхищалась Наташей и желала повеселить ее. Анатоль просил ее свести его с Наташей, и для этого она приехала к Ростовым. Мысль свести брата с Наташей забавляла ее.
Несмотря на то, что прежде у нее была досада на Наташу за то, что она в Петербурге отбила у нее Бориса, она теперь и не думала об этом, и всей душой, по своему, желала добра Наташе. Уезжая от Ростовых, она отозвала в сторону свою protegee.
– Вчера брат обедал у меня – мы помирали со смеху – ничего не ест и вздыхает по вас, моя прелесть. Il est fou, mais fou amoureux de vous, ma chere. [Он сходит с ума, но сходит с ума от любви к вам, моя милая.]
Наташа багрово покраснела услыхав эти слова.
– Как краснеет, как краснеет, ma delicieuse! [моя прелесть!] – проговорила Элен. – Непременно приезжайте. Si vous aimez quelqu'un, ma delicieuse, ce n'est pas une raison pour se cloitrer. Si meme vous etes promise, je suis sure que votre рromis aurait desire que vous alliez dans le monde en son absence plutot que de deperir d'ennui. [Из того, что вы любите кого нибудь, моя прелестная, никак не следует жить монашенкой. Даже если вы невеста, я уверена, что ваш жених предпочел бы, чтобы вы в его отсутствии выезжали в свет, чем погибали со скуки.]
«Стало быть она знает, что я невеста, стало быть и oни с мужем, с Пьером, с этим справедливым Пьером, думала Наташа, говорили и смеялись про это. Стало быть это ничего». И опять под влиянием Элен то, что прежде представлялось страшным, показалось простым и естественным. «И она такая grande dame, [важная барыня,] такая милая и так видно всей душой любит меня, думала Наташа. И отчего не веселиться?» думала Наташа, удивленными, широко раскрытыми глазами глядя на Элен.
К обеду вернулась Марья Дмитриевна, молчаливая и серьезная, очевидно понесшая поражение у старого князя. Она была еще слишком взволнована от происшедшего столкновения, чтобы быть в силах спокойно рассказать дело. На вопрос графа она отвечала, что всё хорошо и что она завтра расскажет. Узнав о посещении графини Безуховой и приглашении на вечер, Марья Дмитриевна сказала:
– С Безуховой водиться я не люблю и не посоветую; ну, да уж если обещала, поезжай, рассеешься, – прибавила она, обращаясь к Наташе.
Категории:
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Тираспольском уезде
- Родившиеся в Ширяевском районе
- Доктора философских наук
- Действительные члены АН СССР
- Действительные члены РАН
- Кавалеры ордена Октябрьской Революции
- Кавалеры ордена Отечественной войны II степени
- Кавалеры ордена Трудового Красного Знамени
- Кавалеры ордена Красной Звезды
- Кавалеры ордена «Знак Почёта»
- Лауреаты Государственной премии СССР
- Учёные по алфавиту
- Философы XX века
- Философы XXI века
- Философы СССР
- Философы России
- Историки философии
- Выпускники МИФЛИ
- Писатели СССР
- Русские писатели XX века
- Преподаватели философского факультета МГУ
- Лауреаты премии им. Г. В. Плеханова АН СССР
- Члены КПСС
- АКСО
- Преподаватели Саратовского университета
- Персоналии:Днепропетровск
- Персоналии:Новомосковск (Днепропетровская область)
- Сотрудники ИФАН
- Ныне живущие столетние долгожители
- Социал-демократы России
- Участники Великой Отечественной войны
- Лауреаты Ломоносовской премии МГУ
