Ойкс, Григорий Наумович

Григорий Наумович Ойкс
Научная сфера:	Металлургия
Место работы:	МИСиС
Учёная степень:	доктор технических наук
Учёное звание:	профессор
Награды и премии:

Григо́рий Нау́мович О́йкс (1901—1976) — советский учёный в области металлургии, доктор технических наук, профессор МИСиС, участник Великой Отечественной войны, лауреат Государственной премии СССР 1972 года в области техники, Государственной премии Украинской СССР в области науки и техники 1978 года за подготовку учебника «Металлургия стали» (посмертно).

Биография

Григорий Наумович Ойкс родился в 1901 году в Мелитополе. Национальность — еврей. В 1920 по 1924 год служил в РККА. Участник Гражданской войны. В 1920—1921 году воевал на Южном фронте.

После завершения службы а армии получает высшее техническое образование. Живёт и работает в Москве.

В сентябре 1941 года вторично призван в Армию. В боевых действиях принимает участие с августа 1942 года на Закавказском и Северо-Кавказском фронтах. В звании инженер-капитана Г. Н. Ойкс служил на должности помощника начальника артиллерийского снабжения 389-й стрелковой дивизии. За время работы в дивизии инженер-капитан Ойкс Г. Н. отлично выполнял поручаемые ему боевые задания по организации своевременной подачи боеприпасов в дивизию и восстановлению выходившего из строя оружия. Отлично проявил себя в трудных условиях в районе селения Мундар-Юрт и во время зимне-весеннего наступления Красной Армии на Северном Кавказе и Кубани. Приказом по 389-й стрелковой дивизии № 041/н от 23 июля 1943 года награждён орденом Красной Звезды.

В 1955 году Григорию Наумовичу Ойксу присуждена учёная степень доктора технических наук, а в 1956 году — учёное звание — профессор. В это время он работал в Московском институте стали и сплавов.

В 1972 году Григорию Наумовичу Ойксу присуждена Государственная премия СССР в области техники за коренное усовершенствование технологии выплавки и повышение качества высоколегированных сталей и сплавов ответственного назначения за счёт внепечной обработки инертным газом.

В 1978 году ему, уже посмертно, была присуждена Государственная премия УССР в области науки и техники за подготовку учебника «Металлургия стали».

Автор учебников «Металлургия стали», нескольких монографий.

Монографии

• Ойкс Г. Н. Производство кипящей стали. М.: Металлургиздат, 1955. — 439 с.
• Ойкс Г. Н., Иоффе Х. М. Производство стали (расчёты). М.: Металлургиздат, 1960. — 319 с; 2-е изд. — М.: Металлургиздат, 1964. — 552 с.; 3-е изд. — М.: Металлургия, 1969. — 520 с.; 4-е издание. М.: Металлургия, 1975. — 480 с.
• Трубин К. Г., Ойкс Г. Н. Металлургия стали. Мартеновский процесс. 2-е изд. — М.: Металлургиздат, 1957. — 714 с.; 3-е изд. — М.: Металлургиздат, 1964. — 770 с.; 4-е изд. — М.: Металлургия, 1970. — 616 с.
• Новая технология выплавки шарикоподшипниковой стали (с соавторами). М.: Металлургиздат, 1962. — 125 с.
• Трубин К. Г., Ойкс Г. Н., Черненко М. А. Металлургия стали. Мартеновский процесс. Конструкции и оборудование мартеновских печей и цехов. М. : Металлургиздат, 1961. — 448 с.
• Обработка металла инертными газами (с соавторами). — М.: Металлургия, 1969. — 112 с.
• Явойский В. И., Ойкс Г. Н. Металлургия стали. М.: Металлургия, 1973. — 816 с.
• Ойкс Г. Н. Производство стали (основы теории и технология). М.: Металлургия, 1974. — 440 с.

Литература

• Кумок В. Н., Воловник С. В. Евреи Мелитополя. — Мелитополь: Изд. дом МГТ, 2012. — Т. 1, с. 527.

Отрывок, характеризующий Ойкс, Григорий Наумович

– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.


Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d'en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.
Растопчин, пылкий, сангвинический человек, всегда вращавшийся в высших кругах администрации, хотя в с патриотическим чувством, не имел ни малейшего понятия о том народе, которым он думал управлять. С самого начала вступления неприятеля в Смоленск Растопчин в воображении своем составил для себя роль руководителя народного чувства – сердца России. Ему не только казалось (как это кажется каждому администратору), что он управлял внешними действиями жителей Москвы, но ему казалось, что он руководил их настроением посредством своих воззваний и афиш, писанных тем ёрническим языком, который в своей среде презирает народ и которого он не понимает, когда слышит его сверху. Красивая роль руководителя народного чувства так понравилась Растопчину, он так сжился с нею, что необходимость выйти из этой роли, необходимость оставления Москвы без всякого героического эффекта застала его врасплох, и он вдруг потерял из под ног почву, на которой стоял, в решительно не знал, что ему делать. Он хотя и знал, но не верил всею душою до последней минуты в оставление Москвы и ничего не делал с этой целью. Жители выезжали против его желания. Ежели вывозили присутственные места, то только по требованию чиновников, с которыми неохотно соглашался граф. Сам же он был занят только тою ролью, которую он для себя сделал. Как это часто бывает с людьми, одаренными пылким воображением, он знал уже давно, что Москву оставят, но знал только по рассуждению, но всей душой не верил в это, не перенесся воображением в это новое положение.