Ойо (государство)

О́йо (йоруба Ilẹ̀ọba Ọ̀yọ́) — город-государство народа йоруба, существовавший в колониальную эру на юго-западе современной Нигерии и востоке современного Бенина в XV-XIX веках. Столица — город Ойо-Илэ (Ойо-Оро, в XIX веке — Катунга) и Аго-д’Ойо (Ойо).

Основатели правившей в Ойо династии были выходцами из Ифе (легендарный основатель государства — Ораньян). Номинальной властью обладал монарх алафин (на языке йоруба — хозяин дворца), но реальная власть принадлежала касте языческих жрецов и сановников. Основу хозяйства составляло земледелие и торговля, в том числе работорговля. Кроме торговли, могущество Ойо основывалось на военном превосходстве, в частности, сильной коннице. Длительное время Ойо соперничало с Дагомеей. Конец империи Ойо положил джихад Фулани в 1836 году. Ослабленное государство сделалось лёгкой добычей английских колонизаторов. Топоним Ойо сохранился в названии одноимённого города и штата современной Нигерии.

Общество

В основе социальной структуры была общинная организация. Большую часть населения составляли свободные общинники, владевшие основными средствами производства. Земля и титулы наследовались в рамках патрилиний. В условиях крепких родовых связей проходило отграничение управляющего слоя. Широкое распространение имели домашнее рабство и кабала. Рабами становились военнопленные и воры. Наряду с родовой знатью в государственный аппарат входил и узкий слой привилегированных рабов. Во главе государства стоял царь, имевший титул алафин. Его власть была ограничена советом родовой знати.

Административное деление

Государство было разделено на провинции. Центры провинций имели своих наследственных правителей или наместников из числа царских рабов. Города находились под контролем центральной власти и были связаны с столицей отношения подданства.

История

В период становления государства Ойо вело борьбу с сильными соседями Нупе и Долга(до середины XVII века). Примерно со второй половины XVII столетия государство вело завоевательные войны в южном направлении. Ойо-Дагомейские войны 1726—1730 годов закончились договором 1730 года, по которому Дагомея стала подданной частью, а территории к востоку от границы по озеру Ноке, рекам Зу и Веме были непосредственно поставлены под контроль Ойо. По договору 1748 года повысились налоги для Дагомеи, она потеряла контроль над работорговыми портами к востоку от города Джакин.

Во второй половине XVIII столетия, во время наивысшего могущества, под властью правителей Ойо находились все йорубские государства на запад от Иджебу и среднего течения реки Осун. На севере границами были реки Нигер и Моши. На западе и юге Дагомея и большинство городов-государств побережья от границы Дагомеи до Лагоса входили в состав Ойо в качестве вассалов. По некоторым данным, Нупе и Долга (Бариба) также платили дань. Однако после серии переворотов, начавшихся в 1754 году, стабильность Ойо пошла на спад.

В 80-х годах XIX столетия от Ойо отпала Егба, его юго-западная окраина. В конце XVIII столетия прекратила выплату дани Дагомея, в начале XIX столетия — области Нупе и Долга. Вслед за этем начался распад и центральных областей. Примерно в 1836 году войска халифата Сокото захватили и ограбили столицу. Падение Ойо, которое вызвало движение населения, ускорило процессы смешения и интеграции различных подгрупп йоруба, привело к заселению новых районов. При алафине Атибе в 1830 году в 130 км южнее старой столицы была создана новая — Ойо (Нью-Ойо), объединившая вокруг себя южные районы бывшей империи. Два главных поста в государстве (главнокомандующего и председателя государственного совета) Атиба отдал мощным военным вождям — правителям городов-государств Иджае и Ибадан. Эти государства получили статус провинций. В XIX веке Ойо постепенно теряло роль главной политической силы в пользу Ибадана. В 1893 году государство потеряло независимость, подписав договор с британцами о протекторате.

Ссылки

• [www.yorubaland.ru/serdce.html Сердце традиции йоруба]

Литература

• Африка еще не открыта: Сб. / Отв. ред. Ю. М. Кобищанов. — М: Мысль, 1967. — 472 с.
• Громыко Анатолий. Маски и скульптура Тропической Африки. — М.: Искусство, 1984. — 118 с.
• Дэвидсон Бэзил. Новое открытие древней Африки / Пер. с англ. М. К. Зеновича. Под ред. И. И. Потехина. — М.: Изд-во восточной литературы, 1962. — 316 с. — Серия «По следам исчезнувших культур востока».
• Кобищанов Ю. М. На заре цивилизации. Африка в древнейшем мире. — М.: Мысль, 1981. — 223 с.
• Кочакова Н. Б. Города-государства Йорубов. — М.: Наука, Главная редакция восточной литературы, 1968. — 200 с.
• Кочакова Н. Б. Рождение африканской цивилизации. Ифе, Ойо, Бенин, Дагомея. — М.: Наука, Главная редакция вост. лит-ры, 1986. — 304 с.
• Кочакова Н. Б. Священный Иле-Ифе: идеализированный образ и историческая реальность. — М.: Институт Африки РАН, 2007. — 288 с.
• Кочакова Н. Б. Традиционные культуры народов Нигерии. Очерки. — М.: Институт Африки РАН, 2008. — 120 с.
• Линде Г., Бретшнейдер Э. До прихода белого человека: Африка открывает своё прошлое / Пер. с нем. Н. А. Николаева. Под ред. А. Б. Макрушина. — М.: Наука, Главная редакция восточной литературы, 1965. — 264 с. — Серия «По следам исчезнувших культур востока».
• Маке Жак. Цивилизации Африки южнее Сахары. История, технические навыки, искусства, общества / Пер. с франц. Г. А. Матвеевой. — М.: Наука, Главная редакция восточной литературы, 1974. — 192 с. — Серия «Культура народов Востока. Материалы и исследования».
• Непомнящий Н. Н. Тайны древней Африки. — М.: Вече, 2002. — 480 с. — Серия «Тайны древних цивилизаций». — ISBN 5-94538-213-2
• Оля Богумил. Боги тропической Африки / Пер. с франц. С. М. Брейдбард. — М.: Наука, 1976. — 286 с.
• Шинни Маргарет. Древние африканские государства. — М.: Наука, 1982. — 96 с.

Отрывок, характеризующий Ойо (государство)

Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.
Отец с матерью больше не говорили об этом деле с сыном; но несколько дней после этого, графиня позвала к себе Соню и с жестокостью, которой не ожидали ни та, ни другая, графиня упрекала племянницу в заманивании сына и в неблагодарности. Соня, молча с опущенными глазами, слушала жестокие слова графини и не понимала, чего от нее требуют. Она всем готова была пожертвовать для своих благодетелей. Мысль о самопожертвовании была любимой ее мыслью; но в этом случае она не могла понять, кому и чем ей надо жертвовать. Она не могла не любить графиню и всю семью Ростовых, но и не могла не любить Николая и не знать, что его счастие зависело от этой любви. Она была молчалива и грустна, и не отвечала. Николай не мог, как ему казалось, перенести долее этого положения и пошел объясниться с матерью. Николай то умолял мать простить его и Соню и согласиться на их брак, то угрожал матери тем, что, ежели Соню будут преследовать, то он сейчас же женится на ней тайно.
Графиня с холодностью, которой никогда не видал сын, отвечала ему, что он совершеннолетний, что князь Андрей женится без согласия отца, и что он может то же сделать, но что никогда она не признает эту интригантку своей дочерью.
Взорванный словом интригантка , Николай, возвысив голос, сказал матери, что он никогда не думал, чтобы она заставляла его продавать свои чувства, и что ежели это так, то он последний раз говорит… Но он не успел сказать того решительного слова, которого, судя по выражению его лица, с ужасом ждала мать и которое может быть навсегда бы осталось жестоким воспоминанием между ними. Он не успел договорить, потому что Наташа с бледным и серьезным лицом вошла в комнату от двери, у которой она подслушивала.
– Николинька, ты говоришь пустяки, замолчи, замолчи! Я тебе говорю, замолчи!.. – почти кричала она, чтобы заглушить его голос.
– Мама, голубчик, это совсем не оттого… душечка моя, бедная, – обращалась она к матери, которая, чувствуя себя на краю разрыва, с ужасом смотрела на сына, но, вследствие упрямства и увлечения борьбы, не хотела и не могла сдаться.
– Николинька, я тебе растолкую, ты уйди – вы послушайте, мама голубушка, – говорила она матери.
Слова ее были бессмысленны; но они достигли того результата, к которому она стремилась.
Графиня тяжело захлипав спрятала лицо на груди дочери, а Николай встал, схватился за голову и вышел из комнаты.
Наташа взялась за дело примирения и довела его до того, что Николай получил обещание от матери в том, что Соню не будут притеснять, и сам дал обещание, что он ничего не предпримет тайно от родителей.
С твердым намерением, устроив в полку свои дела, выйти в отставку, приехать и жениться на Соне, Николай, грустный и серьезный, в разладе с родными, но как ему казалось, страстно влюбленный, в начале января уехал в полк.
После отъезда Николая в доме Ростовых стало грустнее чем когда нибудь. Графиня от душевного расстройства сделалась больна.
Соня была печальна и от разлуки с Николаем и еще более от того враждебного тона, с которым не могла не обращаться с ней графиня. Граф более чем когда нибудь был озабочен дурным положением дел, требовавших каких нибудь решительных мер. Необходимо было продать московский дом и подмосковную, а для продажи дома нужно было ехать в Москву. Но здоровье графини заставляло со дня на день откладывать отъезд.
Наташа, легко и даже весело переносившая первое время разлуки с своим женихом, теперь с каждым днем становилась взволнованнее и нетерпеливее. Мысль о том, что так, даром, ни для кого пропадает ее лучшее время, которое бы она употребила на любовь к нему, неотступно мучила ее. Письма его большей частью сердили ее. Ей оскорбительно было думать, что тогда как она живет только мыслью о нем, он живет настоящею жизнью, видит новые места, новых людей, которые для него интересны. Чем занимательнее были его письма, тем ей было досаднее. Ее же письма к нему не только не доставляли ей утешения, но представлялись скучной и фальшивой обязанностью. Она не умела писать, потому что не могла постигнуть возможности выразить в письме правдиво хоть одну тысячную долю того, что она привыкла выражать голосом, улыбкой и взглядом. Она писала ему классически однообразные, сухие письма, которым сама не приписывала никакого значения и в которых, по брульонам, графиня поправляла ей орфографические ошибки.