Калмыцкий язык

Калмыцкий язык
Самоназвание:	Хальм́г кел́н
Страны:	Россия Россия
Регионы:	Калмыкия
Официальный статус:	Россия Россия: Калмыкия Калмыкия
Общее число говорящих:	▼80 546 (в России)
Статус:	некоторая опасность исчезновения
Классификация
Категория:	Языки Евразии
Алтайская семья Монгольская ветвь Северомонгольская группа Западномонгольская подгруппа
Письменность:	кириллица, тодо бичиг (в Китае) (Калмыцкая письменность)
Языковые коды
ГОСТ 7.75–97:	кал 260
ISO 639-1:	—
ISO 639-2:	xal
ISO 639-3:	xal
См. также: Проект:Лингвистика

Калмыцкий язык (самоназвание хальм́г келн) — национальный язык калмыков, живущих на юго-востоке европейской части России (Республика Калмыкия), часть монгольской языковой семьи. Чаще всего рассматривается как разновидность ойратского языка Западного Китая (Синьцзян-Уйгурский автономный район, Кукунор) и Западной Монголии (Кобдоский и Убсунурский аймаки).

Наряду с русским, определённое влияние на калмыцкий язык оказали тюркские, угорские и тунгусские элементы, влившиеся в состав калмыцкого этноса.

На калмыцком языке существует многовековая литература, издаётся газета «Хальмг үнн», периодически выходят литературный журнал «Теегин герл», юношеский и детский журналы «Байр», «Байрта».

Лингвогеография

Социолингвистические сведения

По данным ЮНЕСКО калмыцкий язык имеет некоторую опасность исчезновения. Указанная ситуация языкового сдвига (переход на русский язык) возникла после насильственной депортации калмыцкого народа в 1943—1957 гг. Примерно с 1970—1980 гг. калмыцкий превращается в анклавный язык, он вытесняется из городов и остается только в некоторых калмыцких сёлах (с подавляющим населением калмыков). Дети в г. Элиста в подавляющем большинстве не имеют представления о калмыцком языке, не владеют им. Калмыцкий остаётся средством общения лишь в некоторых селах, в основном Кетченеровского района Калмыкии. Юнеско отмечает, что все носители калмыцкого — билингвалы (то есть люди, владеющие двумя языками в качестве родных, в данном случае - русским и калмыцким). Число носителей калмыцкого языка с каждым годом постоянно уменьшается. По данным Всероссийской переписи населения 2010 года о владении калмыцким языком заявило всего 80 546 человек (в ходе переписи 2002 года о владении калмыцким языком заявило 153 602 человека), что составляет менее 44 % от численности калмыков (183 372 (2010)).

В Калмыкии действуют 4 национальных детских сада, 10 национальных школ и гимназий, где до 8 класса часы калмыцкого языка — 4, после — 3 часа в неделю. В Центральном хуруле действуют бесплатные курсы по овладению калмыцким языком. Действует «Ойратский клуб» в г. Элиста, задачей которого является поддержание разговорной среды калмыцкого языка. В сети Интернет остро обсуждаются проблемы калмыцкого языка, существуют даже курсы калмыцкого языка в сети. Кроме того, действует национально-патриотическая организация «Иткл» призванная возрождать родной калмыцкий язык. Однако этих усилий все же недостаточно для решения проблемы калмыцкого языка. Представляется возможным расширение участия местных властей в данной проблеме, спонсорство со стороны бизнеса, создание бизнес-схем для популяризации языка.

В настоящее время 5 сентября в Калмыкии отмечается День национальной письменности, задача которого — сохранение и поддержание калмыцкой национальной речи.

Диалекты

• Язык поволжских (приволжских) калмыков
  • Торгутский диалект
    • Оренбургский говор
    • Уральский говор
    • Каспийский говор
    • Волжский говор
    • Хошутский говор
    • Икицохуровский говор
  • Дербетский диалект
    • Бага-дербетский говор
    • Ики-дербетский говор
  • Бузавский диалект (донских калмыков)

Письменность

Калмыцкий — язык с исторической литературной традицией. Оригинальная калмыцкая письменность была создана в XVII веке великим просветителем — калмыцким буддистским монахом по имени Зая-Пандита. Эта письменность тодо бичиг (Ясное Письмо) была создана на основе уйгуро-монгольского письма, которым ойраты пользовались с XI века.

В 1924 году в СССР ойратская письменность была заменена на кириллицу, на смену которой в 1930 году была введена латиница, которую ещё раз сменила кириллица в 1938 году. Эти реформы разрушили преемственность литературной традиции калмыцкого народа в России.

Калмыцкий алфавит, используемый в России:

А а	Ә ә	Б б	В в	Г г	Һ һ	Д д	Е е	Ё ё
Ж ж	Җ җ	З з	И и	Й й	К к	Л л	М м	Н н
Ң ң	О о	Ө ө	П п	Р р	С с	Т т	У у	Ү ү
Ф ф	Х х	Ц ц	Ч ч	Ш ш	Щ щ	Ъ ъ	Ы ы	Ь ь
Э э	Ю ю	Я я

О поддержке калмыцкого кириллического алфавита — см. калмыцкая письменность

Лингвистическая характеристика

Фонетика

Гласные

Буквы ә, ө, ү, җ, ң, һ обозначают звуки, которые отсутствуют в русском языке и употребляются только в собственно калмыцких словах, а также в фонетически приспособленных заимствованиях: әәрм 'армия', артель 'артель' и т. д. Буквы е, ё, ю, я, используемые в литературном языке, несут две функции:

а) в начале слов передают сочетание фонем йа, йэ, йо, йу: ясн [йасн] 'кость', йосн 'власть', ёлк [йолк] «ёлка», еңг [йеңг] 'ковш', юн? [йун] 'что?'. Буква е используется и для передачи гласной фонемы э после согласных вообще;

б) после палатализованных согласных д', т', л', н' буквы я, ю обозначают гласные а, у: хатяр 'мало', 'редко', халяд нисх 'лететь порхая', холюлх 'заставить смешать'. Буквы ж, щ, ф встречаются в словах, заимствованных из русского или через русский язык: 'щётк', 'журнал', 'фабрик'.

В фонетической системе калмыцкого языка произошли немалые изменения: а) завершился процесс редукции гласных неполного образования;

б) появились новые типы фонетических структур, слогов, новые сочетания согласных и гласных звуков (та-ри-ху— тә-рхь 'сеять'; а-ли-хан — аль-хн 'ладонь' и т. д.);

в) дифтонги превратились в долгие гласные (аймаг — әәмг 'аймак', үилен — үүлн 'туча');

г) краткий и, употребляющийся в непервых слогах, подвергся различным комбинаторным изменениям. В одних случаях краткий и принял функцию смягчения предыдущих согласных л', н', д', т' (халимаг, долиган, сурһули). Палатализация этих четырёх согласных произошла в результате регрессивного влияния последующего гласного и. В других случаях под влиянием и большое количество слов с гласным заднего ряда перешло в слова с гласными переднего ряда: хурим — хүрм 'свадьба', морин — мөрн 'лошадь', хариһу — хәрү 'ответ', аригун — әрүн 'чистый' и т. д.

В калмыцком языке сохранился согласный к, перешедший в бурятском и халха-монгольском в 'х'.

1. Гласных фонем в калмыцком языке 18; они делятся на гласные нормальной долготы (краткие): а, ә, о, ө, у, ү, ы, и, э и на долгие гласные: аа, оо, уу, әә, её, үү, ии, ыы, ээ. Краткие и долгие гласные о, ө, у, ү употребляются в любой позиции, то есть в начале, середине и конце слова. Краткие и долгие гласные о, ө, э употребляются только в первом слоге: Эрдни 'Эрдени (имя собственное)', ээҗи 'бабушка', өөкн 'жир'. Краткие гласные а, о, у, э, и, ы по произношению почти одинаковы с соответствующими русскими гласными фонемами, но с той разницей, что фонема ы по месту образования в калмыцком языке является переднеязычной, будучи среднеязычной в фонологическом плане и составляет оппозицию по отношению к переднеязычной и. Звук ы раньше не выделялся в самостоятельную фонему, отличающуюся от и. В процессе развития системы фонем калмыцкого языка звук ы приобрел смыслоразличительное значение. Гласный ы как фонема признан относительно недавно.

2. Кратким гласным калмыцкого языка противостоят долгие, которые обознаначаются удвоением соответствующих букв. На слух долгие гласные производят такое акустическое впечатление, как русские ударные гласные типа: «много», «белый», «дыня», «близко» и т. д.

Долгие гласные, являясь самостоятельными фонемами, отличными от кратких, в первом слоге слова обозначаются удвоением соответствующих букв: цаасн «бумага», ноолдан «борьба», күүкн «девочка» и т. д. В непервых слогах они обозначаются одной буквой, как и краткие гласные в первых слогах словах цаһан «белый», улан «красный», зурһан «шесть», долан «семь», мана «наш», ноһан «трава». Ряд слов в калмыцком языке различается по значению в зависимости от наличия или отсутствия в них долгих гласных: шаах «колоть» — шах «прижми»; тоосн «пыль» — тосн «масло»; теерм «мельница» — терм «деревянная решетка юрты»; ааһ «чашка» — аһ «княгиня»; уул «гора» — ул «подошва»; деер «наверху» — дер «подушка»; кеер «в степи» — кер «гнедой» и т. д.

Краткие гласные непервых слогов, или так называемые неясные гласные, не обозначаются на письме. Гласные в современном калмыцком языке классифицируются по трём основным признакам:

а) по степени подъёма на широкие а, ә, о, э, ө, на узкие и, ы, у, ү;

б) по положению языка на передние ү, ө, ә, (задние а, о, у, ы, э и индифферентные э, и);

в) по степени участия губ на губные о, е, у, ү и негубные а, ә, э, и, ы.

Согласные

Согласных фонем в калмыцком языке 27: б, в, г, һ, д, д', җ, ж, з, й, к, л, л', м, н, ң, п, р, с, т, т', ф, х, ц, ч, ш, щ. Согласные ж, ф, щ употребляются в словах, заимствованных из русского языка: 'фабрик', 'Фёдор', 'шкаф', 'журнал', 'жакет', 'щётк', 'щит', 'щи'. Большая часть согласных калмыцкого языка по артикуляции почти не отличаются от русских согласных, за исключением җ, һ, ң. Фонемы в, л, п, р в начале слова не встречаются. Некоторые слова с начальными в, л, п, р являются заимствованными из тибетского языка и санскрита, а позднее и из русского языка.

Буквой җ обозначается слабая аффриката дж. При её артикуляции еле заметно улавливается дрожание голосовых связок в момент смыкания: җирн 'шестьдесят', җахр 'якорь', Җаңһр 'Джангар' (калмыцкий эпос), Җама Джама.

Буквой һ обозначается увулярный щелевой звук, который классифицируется как самостоятельная фонема, имеющая смыслоразличительное значение: уга 'нет' — уһа 'мой', 'стирай', җирг 'щебечи' — җирлһн 'марево' и т. д.

Увулярный һ встречается в начале и в середине слова: һашун 'горький' һалун 'гусь', шаһа 'альчик', толһа 'голова', шуһу угол, һаһа 'тетя и т. д.

Буквой ң изображается заднеязычный носовой согласный, который встречается в середине и конце слова: көвң 'вата', зәңг 'новость' , арслң 'лев', еңг 'ковш'. Согласные звуки в калмыцком языке классифицируются по месту и способу образования:

1) по месту образования согласные делятся на губные: б, м, п, губно-зубные: в, ф, переднеязычные: т, т', д, д' и, ч, җ, н, н', с, ш, з, л, л', р, среднеязычный: й, заднеязычные: г, к, ң, увулярные: х, һ.

2) По способу образования согласные делятся на сонорные:

а) носовые: м, н, ң,

б) плавные: л, л',

в) дрожащие: р;

и шумные:

а) смычные: б, п, т, т', д, д', к, г;

б) щелевые: в, ф, з, с, ш, х, Һ, а к щелевым сонантам л, л', й, р;

в) аффрикаты: ц, ч, җ.

Таким образом, твердорядность или мягкорядность слов целиком зависит от гласных, которые сочетаются по признаку согласования, то есть максимального сближения их артикуляции.

Заимствованные слова не подчиняются всецело закону сингармонизма, хотя в живой речи они часто подвергаются значительным изменениям. В заимствованных словах гласные фонемы уподобляются в смысле твёрдого или мягкого произношения гласному последнего слога: кафедр — кафедрүр 'к кафедре', кафедрәс 'от кафедры'; кандидат —- кандидатур 'к кандидату', кандидатас 'от кандидата' и т. д.

Слог

В калмыцком языке слогообразующими звуками являются не только гласные, включая и редуцированные, но и сонорные согласные: ә 'звук', ө 'обида', 'неровность', сө 'ночь', то 'счёт', 'число', үр 'товарищ', эм 'лекарство', мал 'скот', һал 'огонь'.

Часты случаи, когда в слове остается только гласный первого слога, а в последующих слогах гласные выпадают или редуцируются: зе-рг 'храбрость', зу-рг 'картина', хул-сн 'камыш', көө-сн 'пена', кө-дл-мш 'работа'.

Редуцированные гласные в калмыцком письме не обозначаются. В слогообразовании непервых слогов они имеют такое же значение, как и гласные полного образования: а-хъ 'брат', эг-че 'старшая сестра', и-къ 'большой', та-тъ 'тяни', ал-хъ 'молоток', чад-хш 'не умеет'.

Сонорные согласные в калмыцком языке имеют определеннее значение в слогообразовании. В слогах сън, тън, ръш, ръс, льс зачастую выпадают редуцированные гласные. В этих случаях слогообразующая роль падает на сонорные согласные: тоо-сн 'пыль', көг-шн 'старый', у-лс 'народ', бу-рш 'перец'. Сочетания тл, тн, дн, дл не имеют редуцированных гласных и являются слогами, образованными с помощью сонорных согласных л, н: хо-тн 'хотон', 'хур-дн' резвый', ху-дл 'неправда', хур-тл 'пока собрались'.

Морфология

В калмыцком языке, как и в других языках монгольской группы, формообразование происходит путём последовательного присоединения к корню словообразовательных и словоизменительных аффиксов. Каждый аффикс в производном слове сохраняет свою самостоятельность и имеет только ему присущее значение. Префиксальное словообразование калмыцкому языку не свойственно.

Калмыцкие слова по морфологическому составу делятся на первичные, производные и сложные.

Первичные слова, состоящие только из корня, в основном являются односложными и двусложными: кө'сажа', ке 'красивый', hap 'рука', чи 'вишня', ир 'приходи', хар 'чёрный', һаха 'свинья', шаһа 'альчик. К первичным словам относятся слова, в которых нельзя выделить аффиксы, употребляющиеся на данном этапе развития.

Производные слова образуются путём присоединения к основе или корню различных аффиксов: ном-т-нр 'ученые, көдл-мш работа', көдл-мш-чнр 'рабочие', мал-ч-нр 'скотоводы', 'пастухи'.

Сложные слова в калмыцком языке представлены в трех структурных группах: слитных, парных и сложносокращенных слов. Слитные слова в языке образуются путём словосложения двух основ в одно лексическое целое: эндр — эн өдр 'этот день', шарцоохр — шар цоохр 'желто-пёстрое', иршго — ирш уга 'не придёт', келҗәнә — келж, бәәнә 'говорит', нисҗәнә — нисж бәәнә 'летает' и т. д. Парные слова по структурно-словообразовательным признакам делятся на 1) собственно парные, образующиеся удвоением двух различных основ: эк-эцк 'родители', ах-ду 'братья', гер-бүл 'семья'; 2) парно-повторные, образующиеся редупликацией слов: дәкн-дәкн 'снова-снова', әрә-әрә көндрх 'еле-еле двигаться'. К этой группе слов’относятся рифмованные повторы-редупликации: цә-мә 'чай и тому подобное' и т. д. Такие парные слова пишутся через дефис и имеют собирательное обобщающее значение, часто с оттенком пренебрежения. Сложно-сокращённые слова в калмыцком языке обязаны своим образованием влиянию на них со стороны русского языка: совхоз 'совхоз', профсоюз 'профсоюз'.

Части речи

С учётом лексико-грамматических значений, морфологических особенностей и синтаксических функций все слова современного калмыцкого языка делятся на две большие группы: знаменательные и служебные. Знаменательные слова — это те слова, которые обладают лексическим самостоятельным значением и являются названиями предметов, явлений, понятий, качеств, свойств, действий, количества и т. д.: һар 'рука', шуурһн 'пурга', хар 'чёрный', нисх 'лететь', арвн 'десять', сәәнәр 'хорошо'.

Служебные слова — те, которые не обладают лексическим самостоятельным значением и служат определителями отношений, связей между словами в системе предложений.

Знаменательные слова образуют знаменательные части речи, а именно: имя существительное, имя прилагательное, местоимение, имя числительное, наречие и глагол. Служебные слова, или служебные части речи: послелоги, союзы, частицы, междометия.

Литература

• Калмыцкие язык и литература // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Бардаев Э. Ч. Современный калмыцкий язык: Лексикология. — Элиста, 1985.
• Биткеева А. Н. Калмыцкий язык в современном мире (социолингвистический аспект). — М.: Наука, 2006. — 366 с.
• Биткеева А. Н. [web.archive.org/web/20070206205949/vak.ed.gov.ru/announcements/filolog/BitkeevaAN.doc Социальные функции национального языка в современном мире: ойрат-калмыцкий язык]
• Вопросы теоретической грамматики калмыцкого языка. Вып. I, II. — Элиста, 2004—2006.
• Бобровников А. [altaica.ru/LIBRARY/bobrovnikov.pdf Грамматика монгольско-калмыцкого языка.] — Казань, 1849.
• Котвич В. Л. [freekalmykia.org/misc/Tod/Kotvich/kotvich.pdf Опыт грамматики калмыцкого разговорного языка.] — Прага, 1929.
• Очиров У. У. [footnote.myxomop.com/kalmyk/kalmyk_syntax.djvu Грамматика калмыцкого языка: Синтаксис.] — Элиста, 1964.
• Павлов Д. А. Современный калмыцкий язык: Фонетика и графика. — Элиста, 1968.
• Пюрбеев Г. Ц. Грамматика калмыцкого языка: Синтаксис. — Элиста, 1977—1979.
• Пюрбеев Г. Ц. [web.archive.org/web/20041105215115/www.auditorium.ru/books/2358/gl8.pdf Калмыцкий язык] // Языки мира: Монгольские языки. Тунгусо-маньчжурские языки. Японский язык. Корейский язык. — М., 1997.
• Санжеев Г. Д. (ред.) [footnote.myxomop.com/kalmyk/kalmyk_grammar.djvu Грамматика калмыцкого языка: Фонетика и морфология.] — Элиста, 1983.
• Тенишев Э. Р. [web.archive.org/web/20041216164715/www.auditorium.ru/books/2358/gl7.pdf Иссык-кульских калмыков язык] // Языки мира: Монгольские языки. Тунгусо-маньчжурские языки. Японский язык. Корейский язык. — М., 1997.
• Тенишев Э. Р. [altaica.narod.ru/Articles/tenishev.pdf О языке калмыков Иссык-Куля].
• Тодаева Б. X. Калмыцкий язык // Языки народов СССР: В 5-ти томах. Т. 5. — Л., 1968.
• Убушаев Н. Н. Диалектная система калмыцкого языка. — Элиста, 2006.
• Яхонтова Н. С. [web.archive.org/web/20041216165740/www.auditorium.ru/books/2358/gl14.pdf Ойратский литературный язык] // Языки мира: Монгольские языки. Тунгусо-маньчжурские языки. Японский язык. Корейский язык. — М., 1997.
• Хойт С. К. [www.hamagmongol.narod.ru/library/pe_2008/hoyt_locnum_2008_r.htm Последние данные по локализации и численности ойрат// Проблемы этногенеза и этнической культуры тюрко-монгольских народов. Вып. 2.] — Элиста: Изд-во КГУ, 2008. — С. 184—195. (rar) [www.bumbinorn.ru/2008/12/07/poslednie_dannye_po_lokalizacii_i_chislennosti_ojjrat_48654.html (html)]

Словари

• Муниев Б. Д. [footnote.myxomop.com/kalmyk/kalmyk-russian.djvu Калмыцко-русский словарь.] — М., 1977.
• [footnote.myxomop.com/kalmyk/russian-kalmyk.djvu Русско-калмыцкий словарь.] — М., 1964.

Ссылки

В Викисловаре список слов калмыцкого языка содержится в категории «Калмыцкий язык»

[www.ethnologue.com/show_language.asp?code=KGZ Калмыцкий язык] в Ethnologue. Languages of the World, 2015.

• Калмыцкая Википедия
• [www.hamagmongol.narod.ru/oyirad/index_r.htm Ойрат-монголы (краткая справка, фото, исторический обзор, карты)]
• [todobichig.narod.ru/ Самоучитель письма тодо-бичиг]
• [dictionary.bumbinorn.ru/ Малый русско-калмыцкий онлайн словарь. Составители И. К. Илишкин, Б. Д. Муниев, В. Д. Бадмаева, М. О. Шургучинова.]
• [halmgkeln.blogspot.com/ Клуб калмыцкого языка «Нәәлвр»]
• [www6.gencat.net/llengcat/noves/hm01hivern-primavera/internacional/kornou1_9.htm Article on language policy and history in Kalmykia]

Отрывок, характеризующий Калмыцкий язык

Войско это, как распущенное стадо, топча под ногами тот корм, который мог бы спасти его от голодной смерти, распадалось и гибло с каждым днем лишнего пребывания в Москве.
Но оно не двигалось.
Оно побежало только тогда, когда его вдруг охватил панический страх, произведенный перехватами обозов по Смоленской дороге и Тарутинским сражением. Это же самое известие о Тарутинском сражении, неожиданно на смотру полученное Наполеоном, вызвало в нем желание наказать русских, как говорит Тьер, и он отдал приказание о выступлении, которого требовало все войско.
Убегая из Москвы, люди этого войска захватили с собой все, что было награблено. Наполеон тоже увозил с собой свой собственный tresor [сокровище]. Увидав обоз, загромождавший армию. Наполеон ужаснулся (как говорит Тьер). Но он, с своей опытностью войны, не велел сжечь всо лишние повозки, как он это сделал с повозками маршала, подходя к Москве, но он посмотрел на эти коляски и кареты, в которых ехали солдаты, и сказал, что это очень хорошо, что экипажи эти употребятся для провианта, больных и раненых.
Положение всего войска было подобно положению раненого животного, чувствующего свою погибель и не знающего, что оно делает. Изучать искусные маневры Наполеона и его войска и его цели со времени вступления в Москву и до уничтожения этого войска – все равно, что изучать значение предсмертных прыжков и судорог смертельно раненного животного. Очень часто раненое животное, заслышав шорох, бросается на выстрел на охотника, бежит вперед, назад и само ускоряет свой конец. То же самое делал Наполеон под давлением всего его войска. Шорох Тарутинского сражения спугнул зверя, и он бросился вперед на выстрел, добежал до охотника, вернулся назад, опять вперед, опять назад и, наконец, как всякий зверь, побежал назад, по самому невыгодному, опасному пути, но по знакомому, старому следу.
Наполеон, представляющийся нам руководителем всего этого движения (как диким представлялась фигура, вырезанная на носу корабля, силою, руководящею корабль), Наполеон во все это время своей деятельности был подобен ребенку, который, держась за тесемочки, привязанные внутри кареты, воображает, что он правит.


6 го октября, рано утром, Пьер вышел из балагана и, вернувшись назад, остановился у двери, играя с длинной, на коротких кривых ножках, лиловой собачонкой, вертевшейся около него. Собачонка эта жила у них в балагане, ночуя с Каратаевым, но иногда ходила куда то в город и опять возвращалась. Она, вероятно, никогда никому не принадлежала, и теперь она была ничья и не имела никакого названия. Французы звали ее Азор, солдат сказочник звал ее Фемгалкой, Каратаев и другие звали ее Серый, иногда Вислый. Непринадлежание ее никому и отсутствие имени и даже породы, даже определенного цвета, казалось, нисколько не затрудняло лиловую собачонку. Пушной хвост панашем твердо и кругло стоял кверху, кривые ноги служили ей так хорошо, что часто она, как бы пренебрегая употреблением всех четырех ног, поднимала грациозно одну заднюю и очень ловко и скоро бежала на трех лапах. Все для нее было предметом удовольствия. То, взвизгивая от радости, она валялась на спине, то грелась на солнце с задумчивым и значительным видом, то резвилась, играя с щепкой или соломинкой.
Одеяние Пьера теперь состояло из грязной продранной рубашки, единственном остатке его прежнего платья, солдатских порток, завязанных для тепла веревочками на щиколках по совету Каратаева, из кафтана и мужицкой шапки. Пьер очень изменился физически в это время. Он не казался уже толст, хотя и имел все тот же вид крупности и силы, наследственной в их породе. Борода и усы обросли нижнюю часть лица; отросшие, спутанные волосы на голове, наполненные вшами, курчавились теперь шапкою. Выражение глаз было твердое, спокойное и оживленно готовое, такое, какого никогда не имел прежде взгляд Пьера. Прежняя его распущенность, выражавшаяся и во взгляде, заменилась теперь энергической, готовой на деятельность и отпор – подобранностью. Ноги его были босые.
Пьер смотрел то вниз по полю, по которому в нынешнее утро разъездились повозки и верховые, то вдаль за реку, то на собачонку, притворявшуюся, что она не на шутку хочет укусить его, то на свои босые ноги, которые он с удовольствием переставлял в различные положения, пошевеливая грязными, толстыми, большими пальцами. И всякий раз, как он взглядывал на свои босые ноги, на лице его пробегала улыбка оживления и самодовольства. Вид этих босых ног напоминал ему все то, что он пережил и понял за это время, и воспоминание это было ему приятно.
Погода уже несколько дней стояла тихая, ясная, с легкими заморозками по утрам – так называемое бабье лето.
В воздухе, на солнце, было тепло, и тепло это с крепительной свежестью утреннего заморозка, еще чувствовавшегося в воздухе, было особенно приятно.
На всем, и на дальних и на ближних предметах, лежал тот волшебно хрустальный блеск, который бывает только в эту пору осени. Вдалеке виднелись Воробьевы горы, с деревнею, церковью и большим белым домом. И оголенные деревья, и песок, и камни, и крыши домов, и зеленый шпиль церкви, и углы дальнего белого дома – все это неестественно отчетливо, тончайшими линиями вырезалось в прозрачном воздухе. Вблизи виднелись знакомые развалины полуобгорелого барского дома, занимаемого французами, с темно зелеными еще кустами сирени, росшими по ограде. И даже этот разваленный и загаженный дом, отталкивающий своим безобразием в пасмурную погоду, теперь, в ярком, неподвижном блеске, казался чем то успокоительно прекрасным.
Французский капрал, по домашнему расстегнутый, в колпаке, с коротенькой трубкой в зубах, вышел из за угла балагана и, дружески подмигнув, подошел к Пьеру.
– Quel soleil, hein, monsieur Kiril? (так звали Пьера все французы). On dirait le printemps. [Каково солнце, а, господин Кирил? Точно весна.] – И капрал прислонился к двери и предложил Пьеру трубку, несмотря на то, что всегда он ее предлагал и всегда Пьер отказывался.
– Si l'on marchait par un temps comme celui la… [В такую бы погоду в поход идти…] – начал он.
Пьер расспросил его, что слышно о выступлении, и капрал рассказал, что почти все войска выступают и что нынче должен быть приказ и о пленных. В балагане, в котором был Пьер, один из солдат, Соколов, был при смерти болен, и Пьер сказал капралу, что надо распорядиться этим солдатом. Капрал сказал, что Пьер может быть спокоен, что на это есть подвижной и постоянный госпитали, и что о больных будет распоряжение, и что вообще все, что только может случиться, все предвидено начальством.
– Et puis, monsieur Kiril, vous n'avez qu'a dire un mot au capitaine, vous savez. Oh, c'est un… qui n'oublie jamais rien. Dites au capitaine quand il fera sa tournee, il fera tout pour vous… [И потом, господин Кирил, вам стоит сказать слово капитану, вы знаете… Это такой… ничего не забывает. Скажите капитану, когда он будет делать обход; он все для вас сделает…]
Капитан, про которого говорил капрал, почасту и подолгу беседовал с Пьером и оказывал ему всякого рода снисхождения.
– Vois tu, St. Thomas, qu'il me disait l'autre jour: Kiril c'est un homme qui a de l'instruction, qui parle francais; c'est un seigneur russe, qui a eu des malheurs, mais c'est un homme. Et il s'y entend le… S'il demande quelque chose, qu'il me dise, il n'y a pas de refus. Quand on a fait ses etudes, voyez vous, on aime l'instruction et les gens comme il faut. C'est pour vous, que je dis cela, monsieur Kiril. Dans l'affaire de l'autre jour si ce n'etait grace a vous, ca aurait fini mal. [Вот, клянусь святым Фомою, он мне говорил однажды: Кирил – это человек образованный, говорит по французски; это русский барин, с которым случилось несчастие, но он человек. Он знает толк… Если ему что нужно, отказа нет. Когда учился кой чему, то любишь просвещение и людей благовоспитанных. Это я про вас говорю, господин Кирил. Намедни, если бы не вы, то худо бы кончилось.]
И, поболтав еще несколько времени, капрал ушел. (Дело, случившееся намедни, о котором упоминал капрал, была драка между пленными и французами, в которой Пьеру удалось усмирить своих товарищей.) Несколько человек пленных слушали разговор Пьера с капралом и тотчас же стали спрашивать, что он сказал. В то время как Пьер рассказывал своим товарищам то, что капрал сказал о выступлении, к двери балагана подошел худощавый, желтый и оборванный французский солдат. Быстрым и робким движением приподняв пальцы ко лбу в знак поклона, он обратился к Пьеру и спросил его, в этом ли балагане солдат Platoche, которому он отдал шить рубаху.
С неделю тому назад французы получили сапожный товар и полотно и роздали шить сапоги и рубахи пленным солдатам.
– Готово, готово, соколик! – сказал Каратаев, выходя с аккуратно сложенной рубахой.
Каратаев, по случаю тепла и для удобства работы, был в одних портках и в черной, как земля, продранной рубашке. Волоса его, как это делают мастеровые, были обвязаны мочалочкой, и круглое лицо его казалось еще круглее и миловиднее.
– Уговорец – делу родной братец. Как сказал к пятнице, так и сделал, – говорил Платон, улыбаясь и развертывая сшитую им рубашку.
Француз беспокойно оглянулся и, как будто преодолев сомнение, быстро скинул мундир и надел рубаху. Под мундиром на французе не было рубахи, а на голое, желтое, худое тело был надет длинный, засаленный, шелковый с цветочками жилет. Француз, видимо, боялся, чтобы пленные, смотревшие на него, не засмеялись, и поспешно сунул голову в рубашку. Никто из пленных не сказал ни слова.
– Вишь, в самый раз, – приговаривал Платон, обдергивая рубаху. Француз, просунув голову и руки, не поднимая глаз, оглядывал на себе рубашку и рассматривал шов.
– Что ж, соколик, ведь это не швальня, и струмента настоящего нет; а сказано: без снасти и вша не убьешь, – говорил Платон, кругло улыбаясь и, видимо, сам радуясь на свою работу.
– C'est bien, c'est bien, merci, mais vous devez avoir de la toile de reste? [Хорошо, хорошо, спасибо, а полотно где, что осталось?] – сказал француз.
– Она еще ладнее будет, как ты на тело то наденешь, – говорил Каратаев, продолжая радоваться на свое произведение. – Вот и хорошо и приятно будет.
– Merci, merci, mon vieux, le reste?.. – повторил француз, улыбаясь, и, достав ассигнацию, дал Каратаеву, – mais le reste… [Спасибо, спасибо, любезный, а остаток то где?.. Остаток то давай.]
Пьер видел, что Платон не хотел понимать того, что говорил француз, и, не вмешиваясь, смотрел на них. Каратаев поблагодарил за деньги и продолжал любоваться своею работой. Француз настаивал на остатках и попросил Пьера перевести то, что он говорил.
– На что же ему остатки то? – сказал Каратаев. – Нам подверточки то важные бы вышли. Ну, да бог с ним. – И Каратаев с вдруг изменившимся, грустным лицом достал из за пазухи сверточек обрезков и, не глядя на него, подал французу. – Эхма! – проговорил Каратаев и пошел назад. Француз поглядел на полотно, задумался, взглянул вопросительно на Пьера, и как будто взгляд Пьера что то сказал ему.
– Platoche, dites donc, Platoche, – вдруг покраснев, крикнул француз пискливым голосом. – Gardez pour vous, [Платош, а Платош. Возьми себе.] – сказал он, подавая обрезки, повернулся и ушел.
– Вот поди ты, – сказал Каратаев, покачивая головой. – Говорят, нехристи, а тоже душа есть. То то старички говаривали: потная рука торовата, сухая неподатлива. Сам голый, а вот отдал же. – Каратаев, задумчиво улыбаясь и глядя на обрезки, помолчал несколько времени. – А подверточки, дружок, важнеющие выдут, – сказал он и вернулся в балаган.


Прошло четыре недели с тех пор, как Пьер был в плену. Несмотря на то, что французы предлагали перевести его из солдатского балагана в офицерский, он остался в том балагане, в который поступил с первого дня.
В разоренной и сожженной Москве Пьер испытал почти крайние пределы лишений, которые может переносить человек; но, благодаря своему сильному сложению и здоровью, которого он не сознавал до сих пор, и в особенности благодаря тому, что эти лишения подходили так незаметно, что нельзя было сказать, когда они начались, он переносил не только легко, но и радостно свое положение. И именно в это то самое время он получил то спокойствие и довольство собой, к которым он тщетно стремился прежде. Он долго в своей жизни искал с разных сторон этого успокоения, согласия с самим собою, того, что так поразило его в солдатах в Бородинском сражении, – он искал этого в филантропии, в масонстве, в рассеянии светской жизни, в вине, в геройском подвиге самопожертвования, в романтической любви к Наташе; он искал этого путем мысли, и все эти искания и попытки все обманули его. И он, сам не думая о том, получил это успокоение и это согласие с самим собою только через ужас смерти, через лишения и через то, что он понял в Каратаеве. Те страшные минуты, которые он пережил во время казни, как будто смыли навсегда из его воображения и воспоминания тревожные мысли и чувства, прежде казавшиеся ему важными. Ему не приходило и мысли ни о России, ни о войне, ни о политике, ни о Наполеоне. Ему очевидно было, что все это не касалось его, что он не призван был и потому не мог судить обо всем этом. «России да лету – союзу нету», – повторял он слова Каратаева, и эти слова странно успокоивали его. Ему казалось теперь непонятным и даже смешным его намерение убить Наполеона и его вычисления о кабалистическом числе и звере Апокалипсиса. Озлобление его против жены и тревога о том, чтобы не было посрамлено его имя, теперь казались ему не только ничтожны, но забавны. Что ему было за дело до того, что эта женщина вела там где то ту жизнь, которая ей нравилась? Кому, в особенности ему, какое дело было до того, что узнают или не узнают, что имя их пленного было граф Безухов?
Теперь он часто вспоминал свой разговор с князем Андреем и вполне соглашался с ним, только несколько иначе понимая мысль князя Андрея. Князь Андрей думал и говорил, что счастье бывает только отрицательное, но он говорил это с оттенком горечи и иронии. Как будто, говоря это, он высказывал другую мысль – о том, что все вложенные в нас стремленья к счастью положительному вложены только для того, чтобы, не удовлетворяя, мучить нас. Но Пьер без всякой задней мысли признавал справедливость этого. Отсутствие страданий, удовлетворение потребностей и вследствие того свобода выбора занятий, то есть образа жизни, представлялись теперь Пьеру несомненным и высшим счастьем человека. Здесь, теперь только, в первый раз Пьер вполне оценил наслажденье еды, когда хотелось есть, питья, когда хотелось пить, сна, когда хотелось спать, тепла, когда было холодно, разговора с человеком, когда хотелось говорить и послушать человеческий голос. Удовлетворение потребностей – хорошая пища, чистота, свобода – теперь, когда он был лишен всего этого, казались Пьеру совершенным счастием, а выбор занятия, то есть жизнь, теперь, когда выбор этот был так ограничен, казались ему таким легким делом, что он забывал то, что избыток удобств жизни уничтожает все счастие удовлетворения потребностей, а большая свобода выбора занятий, та свобода, которую ему в его жизни давали образование, богатство, положение в свете, что эта то свобода и делает выбор занятий неразрешимо трудным и уничтожает самую потребность и возможность занятия.
Все мечтания Пьера теперь стремились к тому времени, когда он будет свободен. А между тем впоследствии и во всю свою жизнь Пьер с восторгом думал и говорил об этом месяце плена, о тех невозвратимых, сильных и радостных ощущениях и, главное, о том полном душевном спокойствии, о совершенной внутренней свободе, которые он испытывал только в это время.
Когда он в первый день, встав рано утром, вышел на заре из балагана и увидал сначала темные купола, кресты Ново Девичьего монастыря, увидал морозную росу на пыльной траве, увидал холмы Воробьевых гор и извивающийся над рекою и скрывающийся в лиловой дали лесистый берег, когда ощутил прикосновение свежего воздуха и услыхал звуки летевших из Москвы через поле галок и когда потом вдруг брызнуло светом с востока и торжественно выплыл край солнца из за тучи, и купола, и кресты, и роса, и даль, и река, все заиграло в радостном свете, – Пьер почувствовал новое, не испытанное им чувство радости и крепости жизни.
И чувство это не только не покидало его во все время плена, но, напротив, возрастало в нем по мере того, как увеличивались трудности его положения.
Чувство это готовности на все, нравственной подобранности еще более поддерживалось в Пьере тем высоким мнением, которое, вскоре по его вступлении в балаган, установилось о нем между его товарищами. Пьер с своим знанием языков, с тем уважением, которое ему оказывали французы, с своей простотой, отдававший все, что у него просили (он получал офицерские три рубля в неделю), с своей силой, которую он показал солдатам, вдавливая гвозди в стену балагана, с кротостью, которую он выказывал в обращении с товарищами, с своей непонятной для них способностью сидеть неподвижно и, ничего не делая, думать, представлялся солдатам несколько таинственным и высшим существом. Те самые свойства его, которые в том свете, в котором он жил прежде, были для него если не вредны, то стеснительны – его сила, пренебрежение к удобствам жизни, рассеянность, простота, – здесь, между этими людьми, давали ему положение почти героя. И Пьер чувствовал, что этот взгляд обязывал его.


В ночь с 6 го на 7 е октября началось движение выступавших французов: ломались кухни, балаганы, укладывались повозки и двигались войска и обозы.
В семь часов утра конвой французов, в походной форме, в киверах, с ружьями, ранцами и огромными мешками, стоял перед балаганами, и французский оживленный говор, пересыпаемый ругательствами, перекатывался по всей линии.
В балагане все были готовы, одеты, подпоясаны, обуты и ждали только приказания выходить. Больной солдат Соколов, бледный, худой, с синими кругами вокруг глаз, один, не обутый и не одетый, сидел на своем месте и выкатившимися от худобы глазами вопросительно смотрел на не обращавших на него внимания товарищей и негромко и равномерно стонал. Видимо, не столько страдания – он был болен кровавым поносом, – сколько страх и горе оставаться одному заставляли его стонать.
Пьер, обутый в башмаки, сшитые для него Каратаевым из цибика, который принес француз для подшивки себе подошв, подпоясанный веревкою, подошел к больному и присел перед ним на корточки.
– Что ж, Соколов, они ведь не совсем уходят! У них тут гошпиталь. Может, тебе еще лучше нашего будет, – сказал Пьер.
– О господи! О смерть моя! О господи! – громче застонал солдат.
– Да я сейчас еще спрошу их, – сказал Пьер и, поднявшись, пошел к двери балагана. В то время как Пьер подходил к двери, снаружи подходил с двумя солдатами тот капрал, который вчера угощал Пьера трубкой. И капрал и солдаты были в походной форме, в ранцах и киверах с застегнутыми чешуями, изменявшими их знакомые лица.
Капрал шел к двери с тем, чтобы, по приказанию начальства, затворить ее. Перед выпуском надо было пересчитать пленных.
– Caporal, que fera t on du malade?.. [Капрал, что с больным делать?..] – начал Пьер; но в ту минуту, как он говорил это, он усумнился, тот ли это знакомый его капрал или другой, неизвестный человек: так непохож был на себя капрал в эту минуту. Кроме того, в ту минуту, как Пьер говорил это, с двух сторон вдруг послышался треск барабанов. Капрал нахмурился на слова Пьера и, проговорив бессмысленное ругательство, захлопнул дверь. В балагане стало полутемно; с двух сторон резко трещали барабаны, заглушая стоны больного.