Ойратско-могольские войны

Ойратско-могольские войны — серия войн между Могулистаном и ойратами за гегемонию в восточной части Средней Азии в XV—XVII веках. В результате этих войн ойраты полностью подчинили себе Могулистан в 1679 году, а Ойратское ханство расширило свою территорию на Восточный Туркестан.

История

Источником войн стало стремление ойратов выйти на рынки Бухары и Ферганы. Этому препятствовал Могулистан, который находился на торговом пути в Среднюю Азию.

Одним из важных исторических документов о первых сражениях между ханами Могулистана и ойратами является сочинение летописца Мирзы Мухаммада Хайдара «Тарихи Рашиди» (Рашидова история), которое содержит описание первых военных конфликтов между ними в первой четверти XV века. По свидетельству Мухаммада Хайдара Дуглата, Вайс-хан шестьдесят один раз выступал против калмаков и только один раз не проиграл битвы. Он упоминает три сражения Вайс-хана с ойратами, которые произошли в 20-х годах XV века. Вайс-хан дважды попадал в плен около Мингбулака во время его первых военных стычек с ойратами. Следующая битва произошла около реки Или в окрестностях Биш-Каба. Во время этого сражения войска Вайс-хана потерпели поражение от ойратов. Во время третьей битвы с войском Исан-тайши Вайс-хан попал снова в плен. Одним из условий освобождения из плена стало, по словам автора «Тарихи Рашиди», выдача замуж за Исан-тайши сестры Вайс-хана.

В середине XV века ойраты вступили в союз с восточными монголами, после чего в 1450 году вторглись в Могулистан и дошли до Сырдарьи. Как пишет автор «Тарихи Рашиди» войско численностью в триста тысяч человек во главе с Амасанджи-тайши вытеснило моголов в Туркестан.

На рубеже XV—XVI веках с ойратами воевал Султан-Ахмад-хан, которому удалось несколько раз одержать победу над ойратами. В начале XVI века киргизы с помощью ойратов окончательно оттеснили моголов из Тянь-Шаня. С начала этого века моголы после нашествий киргизов владели только лишь Восточным Туркестаном с центром в Яркенде.

В первой четверти XVII века киргизы перешли под власть моголов, после чего стали воевать с ойратами. Правитель Могулистана Абдаллах-хан успешно сдерживал в середине XVII века набеги ойратов во главе с нойнами Сумэром, Цэрэном и Конджиной. В это же время в Могулистане разразилась междоусобная борьба за трон между Абдаллах-ханом и его братьями Ибрахим-султаном, Исмаил-султаном и Хасан-беком, которые, бежав, нашли защиту у ойратского нойона Элдэн-тайджи. Вступив c ним в военный союз они совместно с Элдэн-тайджи выступили против Абдаллах-хана. На перевале Бугач совершилось сражение между войсками Абдаллах-хана с одной стороны и ойратами во главе с Цэрэном и Элдэн-тайджи с другой стороны, которых поддерживали отряды братьев Абдаллах-хана. Эту битву Абдаллах-хан проиграл.

В 1664 году состоялось очередное крупное сражение между Абдаллах-ханом и пятитысячным отрядом ойратов, которых возглавлял Сэнгэ-тайджи. Перед этим сражением Абдаллах-хан поссорился со своим сыном, наместником Кашгара Юлбарсом, который в 1665 году бежал к ойратам, после чего неоднократно совершал набеги на Кашгар, где правил его брат Нур-ад-Дин. Абдаллах-хан после смерти Нур-ад-Дина в 1667 году с помощью киргизских отрядов несколько раз совершал неудачные походы на ойратские земли. В это же время в Могулистане произошла борьба за трон, во время которой Абдаллах-хан отрёкся от престола и бежал в 1668 году в Индию, где был принят под покровительство падишаха Аурангзеба.

После бегства Абдаллах-хана вопрос о наследниках Могулистана уже решали ойратские нойоны, среди которых выделялись две противоборствующих партии. Первая группа под водительством нойнов Сенге и Очирту-хана выступала за Юлбарса, который находился в Кашгаре. Вторая партия поддерживала Исмаил-хана, скрывавшегося в Аксу. В этом споре верх взял Исмаил-хан, который правил Могулистаном в течение десяти лет с 1669 по 1679 год.

Исмаил-хан был свергнут с трона правителем Джунгарии ханом Галдан-Бошогту, который в 1679 году взял Яркенд. С этого времени ойраты полностью подчинили себе Могулистан.

Источники

• Чимитдоржиев Ш. Б. Национально-освободительное движение монгольского народа в XVII – XVIII вв.. — Улан-Удэ, 2002.
• Гатапов А. С. Ойратско-могольские войны // Монгольская историческая энциклопедия. — Улан-Удэ, 2015. — С. 404 - 408. — 688 с. — ISBN 978-5-91121-128-8.

Отрывок, характеризующий Ойратско-могольские войны

– Прибавь рыси! – послышалась команда, и Ростов чувствовал, как поддает задом, перебивая в галоп, его Грачик.
Он вперед угадывал его движения, и ему становилось все веселее и веселее. Он заметил одинокое дерево впереди. Это дерево сначала было впереди, на середине той черты, которая казалась столь страшною. А вот и перешли эту черту, и не только ничего страшного не было, но всё веселее и оживленнее становилось. «Ох, как я рубану его», думал Ростов, сжимая в руке ефес сабли.
– О о о а а а!! – загудели голоса. «Ну, попадись теперь кто бы ни был», думал Ростов, вдавливая шпоры Грачику, и, перегоняя других, выпустил его во весь карьер. Впереди уже виден был неприятель. Вдруг, как широким веником, стегнуло что то по эскадрону. Ростов поднял саблю, готовясь рубить, но в это время впереди скакавший солдат Никитенко отделился от него, и Ростов почувствовал, как во сне, что продолжает нестись с неестественною быстротой вперед и вместе с тем остается на месте. Сзади знакомый гусар Бандарчук наскакал на него и сердито посмотрел. Лошадь Бандарчука шарахнулась, и он обскакал мимо.
«Что же это? я не подвигаюсь? – Я упал, я убит…» в одно мгновение спросил и ответил Ростов. Он был уже один посреди поля. Вместо двигавшихся лошадей и гусарских спин он видел вокруг себя неподвижную землю и жнивье. Теплая кровь была под ним. «Нет, я ранен, и лошадь убита». Грачик поднялся было на передние ноги, но упал, придавив седоку ногу. Из головы лошади текла кровь. Лошадь билась и не могла встать. Ростов хотел подняться и упал тоже: ташка зацепилась за седло. Где были наши, где были французы – он не знал. Никого не было кругом.
Высвободив ногу, он поднялся. «Где, с какой стороны была теперь та черта, которая так резко отделяла два войска?» – он спрашивал себя и не мог ответить. «Уже не дурное ли что нибудь случилось со мной? Бывают ли такие случаи, и что надо делать в таких случаях?» – спросил он сам себя вставая; и в это время почувствовал, что что то лишнее висит на его левой онемевшей руке. Кисть ее была, как чужая. Он оглядывал руку, тщетно отыскивая на ней кровь. «Ну, вот и люди, – подумал он радостно, увидав несколько человек, бежавших к нему. – Они мне помогут!» Впереди этих людей бежал один в странном кивере и в синей шинели, черный, загорелый, с горбатым носом. Еще два и еще много бежало сзади. Один из них проговорил что то странное, нерусское. Между задними такими же людьми, в таких же киверах, стоял один русский гусар. Его держали за руки; позади его держали его лошадь.
«Верно, наш пленный… Да. Неужели и меня возьмут? Что это за люди?» всё думал Ростов, не веря своим глазам. «Неужели французы?» Он смотрел на приближавшихся французов, и, несмотря на то, что за секунду скакал только затем, чтобы настигнуть этих французов и изрубить их, близость их казалась ему теперь так ужасна, что он не верил своим глазам. «Кто они? Зачем они бегут? Неужели ко мне? Неужели ко мне они бегут? И зачем? Убить меня? Меня, кого так любят все?» – Ему вспомнилась любовь к нему его матери, семьи, друзей, и намерение неприятелей убить его показалось невозможно. «А может, – и убить!» Он более десяти секунд стоял, не двигаясь с места и не понимая своего положения. Передний француз с горбатым носом подбежал так близко, что уже видно было выражение его лица. И разгоряченная чуждая физиономия этого человека, который со штыком на перевес, сдерживая дыханье, легко подбегал к нему, испугала Ростова. Он схватил пистолет и, вместо того чтобы стрелять из него, бросил им в француза и побежал к кустам что было силы. Не с тем чувством сомнения и борьбы, с каким он ходил на Энский мост, бежал он, а с чувством зайца, убегающего от собак. Одно нераздельное чувство страха за свою молодую, счастливую жизнь владело всем его существом. Быстро перепрыгивая через межи, с тою стремительностью, с которою он бегал, играя в горелки, он летел по полю, изредка оборачивая свое бледное, доброе, молодое лицо, и холод ужаса пробегал по его спине. «Нет, лучше не смотреть», подумал он, но, подбежав к кустам, оглянулся еще раз. Французы отстали, и даже в ту минуту как он оглянулся, передний только что переменил рысь на шаг и, обернувшись, что то сильно кричал заднему товарищу. Ростов остановился. «Что нибудь не так, – подумал он, – не может быть, чтоб они хотели убить меня». А между тем левая рука его была так тяжела, как будто двухпудовая гиря была привешана к ней. Он не мог бежать дальше. Француз остановился тоже и прицелился. Ростов зажмурился и нагнулся. Одна, другая пуля пролетела, жужжа, мимо него. Он собрал последние силы, взял левую руку в правую и побежал до кустов. В кустах были русские стрелки.


Пехотные полки, застигнутые врасплох в лесу, выбегали из леса, и роты, смешиваясь с другими ротами, уходили беспорядочными толпами. Один солдат в испуге проговорил страшное на войне и бессмысленное слово: «отрезали!», и слово вместе с чувством страха сообщилось всей массе.