Ой, то не вечер

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
«Ой, то не вечер…»
Песня
Жанр

русская народная песня

Язык песни

русский

Ой, то не вечер… (вариант: Ой, да не вечер…) — казачья народная песня. Также известна под названием «Сон Степана Разина». Поётся от имени казака, который рассказывает свой дурной сон, предвещающий беду.





История

Самый первый письменный вариант песни можно увидеть у Александры и Владимира Железновых[1] в книге «Песни уральских казаков» СПб., 1899, с. 12—14, № 6 под названием «Разин видит сон». Её записали в 1880-х годах от «75-летнего старика-казака Ф. С. Ж.».

Также существует песня с похожим текстом в книге: Савельев А., «Сборник Донских народных песен», СПб., 1866, с. 144, раздел «Песни семейные», № 4 (без названия)[2]:

Какъ и нынче доброму молодцу
Малымъ-то мало спалось, много во снѣ видѣлось:
«Будто конь мой вороной разыгрался подомной,
Разыгрался, расплясался подъ удалымъ молодцомъ
Совалилась кунья шапочка съ моей буйной головы,
Оторвался лукъ съ колчаномъ съ моей правой стороны.
Всѣ мелкія стрѣлочки посыпалися,
Въ сыру онѣ землю повтыкалися.
Ахъ вы, братцы мои, братцы, атаманы молодцы!
Не покиньте добраго молодца, вы при бѣдности такой
Какъ во всякое времечко пригожусь я братцы вамъ
Замѣню я вашу смерть грудью бѣлою моей.
Раскажите Вы мнѣ, братцы, что мой сонъ звачитъ»
Услыхала родна матушка изъ высока терема:
«Охъ ты, чадо, мое чадо, чадо милое мое!
Вотъ я тебѣ, чадо, этотъ сонъ раскажу:
Какъ тебѣ-то, мое чадо, да на слушбицу итить:
Да на службицѣ, чадо тебѣ убитому быть,
Вороному твоему коню быть подстрѣлену,
Молодой твоей женѣ быть удовушкою,
Малымъ дѣтушкамъ твоимъ сиротинушками.

Известные исполнители

Интересные факты

Текст

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Ой, то не вечер, да не вечер...
Мне малым-мало спалось,
Мне малым-мало спалось,
Ой, да во сне привиделось.
Мне малым-мало спалось,
Ой, да во сне привиделось.
Мне во сне привиделось,
Будто конь мой вороной
Разыгрался, расплясался,
Ой, разрезвился подо мной.
Разыгрался, расплясался,
Ой, разрезвился подо мной.
А есаул догадлив был,
Он сумел сон разгадать:
«Ох, пропадёт, — он говорил, —
Твоя буйна голова!»
«Ох, пропадёт, — он говорил, —
Твоя буйна голова!»
Ай, налетели ветры злые
Да с восточной стороны.
Ой, да сорвали чёрну шапку
С моей буйной головы.
Ой, да сорвали чёрну шапку
С моей буйной головы.
Ой, то не вечер, то не вечер...
Мне малым-мало спалось,
Мне малым-мало спалось,
Ой, да во сне привиделось.
Мне малым-мало спалось,
Ой, да во сне привиделось.
Ох, да во сне привиделось...

См. также

В Викитеке есть тексты по теме
Ой, то не вечер

Напишите отзыв о статье "Ой, то не вечер"

Примечания

  1. [www.moscvichka.ru/article/2008_30/11.html Александра и Владимир Железновы].
  2. Савельев А. М. [нэб.рф/catalog/000199_000009_003568741/ Сборник донских народных песен]. — СПб.: Дон. войсковой стат. ком., 1866. — С. 144. — 174 с.
  3. [www.youtube.com/watch?v=xshSfozRcfE Баба Яга - Ой, то не вечер - кф Волчья кровь / Baba Yaga - So ends another day]
  4. Пелевин В. Чапаев и Пустота. М.:Эксмо, 2007, с.329

Ссылки

  • [a-pesni.org/kazaki/ojdanevetcher.htm КАЗАЧЬЯ ПРИТЧА "СОН СТЕНЬКИ РАЗИНА" (Ой, да не вечер, да не вечер...)]

Отрывок, характеризующий Ой, то не вечер

Кутузов отвернулся. На лице его промелькнула та же улыбка глаз, как и в то время, когда он отвернулся от капитана Тимохина. Он отвернулся и поморщился, как будто хотел выразить этим, что всё, что ему сказал Долохов, и всё, что он мог сказать ему, он давно, давно знает, что всё это уже прискучило ему и что всё это совсем не то, что нужно. Он отвернулся и направился к коляске.
Полк разобрался ротами и направился к назначенным квартирам невдалеке от Браунау, где надеялся обуться, одеться и отдохнуть после трудных переходов.
– Вы на меня не претендуете, Прохор Игнатьич? – сказал полковой командир, объезжая двигавшуюся к месту 3 ю роту и подъезжая к шедшему впереди ее капитану Тимохину. Лицо полкового командира выражало после счастливо отбытого смотра неудержимую радость. – Служба царская… нельзя… другой раз во фронте оборвешь… Сам извинюсь первый, вы меня знаете… Очень благодарил! – И он протянул руку ротному.
– Помилуйте, генерал, да смею ли я! – отвечал капитан, краснея носом, улыбаясь и раскрывая улыбкой недостаток двух передних зубов, выбитых прикладом под Измаилом.
– Да господину Долохову передайте, что я его не забуду, чтоб он был спокоен. Да скажите, пожалуйста, я всё хотел спросить, что он, как себя ведет? И всё…
– По службе очень исправен, ваше превосходительство… но карахтер… – сказал Тимохин.
– А что, что характер? – спросил полковой командир.
– Находит, ваше превосходительство, днями, – говорил капитан, – то и умен, и учен, и добр. А то зверь. В Польше убил было жида, изволите знать…
– Ну да, ну да, – сказал полковой командир, – всё надо пожалеть молодого человека в несчастии. Ведь большие связи… Так вы того…
– Слушаю, ваше превосходительство, – сказал Тимохин, улыбкой давая чувствовать, что он понимает желания начальника.
– Ну да, ну да.
Полковой командир отыскал в рядах Долохова и придержал лошадь.
– До первого дела – эполеты, – сказал он ему.
Долохов оглянулся, ничего не сказал и не изменил выражения своего насмешливо улыбающегося рта.
– Ну, вот и хорошо, – продолжал полковой командир. – Людям по чарке водки от меня, – прибавил он, чтобы солдаты слышали. – Благодарю всех! Слава Богу! – И он, обогнав роту, подъехал к другой.
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.
– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.