Оканья, Диего де
| Диего де Оканья | |
| Diego de Ocaña | |
| Род деятельности: |
художник, историк, путешественник, монах |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
Окáнья, Диéго де (исп. Diego de Ocaña) (ноябрь 1565, Оканья, Испания — 17 ноября 1608, Мехико, Мексика) — испанский художник, историк, исследователь и путешественник. Монах Ордена Святого Херонимо, монастыря Девы Марии Гваделупской. Являлся первым путешественником по Перу, оставившего рисунки и портреты южноамериканских индейцев.
Содержание
Биография
Семья
Сын Хуана де Уэрта (Juan de Huerta) и Марии де Сальседо (María de Salcedo).
Поступление в монашество
Совсем юным вступил в Орден Святого Херонимо, в Гваделупский монастырь. Дал обет 8 июня 1588 года, принятый монахом Приором монастыря Диего де Талавера. Ему было 29 или 30 лет, когда он отправился в Америку 3 января 1599 года. Путешествовал он вместе с жителем Астурии монахом Мартином де Посада (Martín de Posada).
Путешествия
Карибский бассейн
Побывал в Пуэрто-Рико (прибыл 24 марта), Картахене, Портобельо. Высадился в Панаме 1 мая, где находился до 3 августа. С собой у них были книги, одна из них — Historia de la Sagrada Imagen de Guadalupe, написанная монахом Габриэлем де Талавера. Из Панамы морем добрался до Пайты, в этом горде Мартин де Посада умер 11 сентября. Потом сушей до Кальяо и Лимы. Там снова морем путешествовал до Чили.
Южная Америка
Посетил Перу в 1599—1605 годах. Занимался евангелизацией населения; инициировал культ (это была основная задача путешествия) Девы Марии Гваделупской и собирал пожертвования в её честь; посещал монастыри и миссии. Объездил Южную Америку от Пайты (Перу) до острова Чилоэ (Чили), от Патагонии (Аргентина) до Парагвая, от Тукумана до Альтиплано в Боливии. Долгое время находился в Потоси, где произвел своей пьесой такое впечатление, что очевидец, королевский казначей дон Луис де Киньонес де Осорио (don Luis de Quiñones Osorio) подтвердил, что в Потоси произошло чудо (о чем, также сказано в 49 кодексе Чудес Архива Гваделупского монастыря: было спасено пять индейцев от неминуемой смерти в августе 1601 года) и он похвалил Оканью за то, что тот сильно повлиял на набожность местных жителей; потом в Чукисака (1601) он срисовал смуглую Деву Марию в Кафедральном Соборе города. Был в Ла-Пасе (1603), Арекипе и Куско (1603). Направляясь из Гуаманга в Лиму (1604), затем в Ика, был в Варочири. Описал жителей равнин у побережья и горцев в Андах. В 1605 году вернулся в Лиму, в котором написал свою рукопись.
Мексика
В начале 1605 года отправился в Мехико, где и умер 17 ноября 1608 года, согласно 17-й страницы в рукописи H-14 Гваделупского монастырского архива, Касерес, Испания.
Произведения
Рукопись:
- Relación del viaje de Fray Diego de Ocaña por el Nuevo Mundo (1599—1605). S. XVII (principios). — 318 h.+3 h. en blanco (2+1)+10 h. de guarda (5+5). Содержит 22 рисунка, 5 карт; размер: 21x15 см.
Работа подана самим автором, как рассказ о путешествиях. Она содержит карты, нарисованные им самим, а также уникальные (хоть далеко и не совершенные) портреты индейцев, их одежды, и образы Девы Марии. Он один из трёх авторов хроник по истории Инков (кроме более поздних: Мартин де Муруа, и Гуаман Пома де Айяла), включивших в свою книгу рисунки и портреты местных индейцев. Основная линия повествования — мораль и религия. Построена книга в виде хроники. Рукопись оформлена в тетрадь в Мадриде неким Хинеста (Ginesta) в августе 1871 году. Манускрипт происходит из Монастыря Гваделупе, затем принадлежал Бартоломе Хосе Гальярдо (Bartolomé José Gallardo), в 1861 году принадлежал коллекции астурийца Фелипе де Сото Посада (Felipe de Soto Posada), после него его сыну Себастьяну де Сото, после его смерти в 1915 году они перешли к мадридцу Роке Пидаль (Roque Pidal), который продал их в 1935 году Университету в Овьедо. Как его рукописи попали в архив Гваделупского монастыря в Касересе — неизвестно. Фотокопии рукописей также хранятся в Университете в Овьедо.
Издана под таким названием:
- A través de la América del Sur (1608). — Madrid: Historia 16, 1987, 256 стр.
Написал также пьесу для театра, включенную в его рукопись:
- Comedia de Nuestra Señora de Guadalupe y sus milagros, 1601.
Существует в трех изданиях:
- La Virgen de la Hispanidad de Fray Carlos G. Villacampos, pp. 197–291, marzo a julio de 1934
- Un viaje fascinante por la América Hispana del Siglo XVI, de Fray Diego de Ocaña, ed. De Fray Arturo Alvarez, pp. 367–433,
- Comedia de Nuestra Señora de Guadalupe y sus milagros, ed. De Teresa Gisbert, pp. 23–115, Biblioteca Paceña, La Paz, Bolivia, 1957.
Напишите отзыв о статье "Оканья, Диего де"
Литература
- Amalia Iniesta Cámara. Camino, Viaje y Escritura Colonial: un caso, Diego de Ocaña.
- Arturo Álvarez (Jer.): «Un viaje por el virreinato de Perú (1599—1604)», en Mundo Hispánico, núm. 186 (1963 sept.), pp. 43–47.
- Arturo Álvarez (Jer.): Diego de Ocaña: Un viaje fascinante por la América Hispana del siglo XVI. Madrid: Studium, 1969.
- Ramón Rodríguez Álvarez: Tesoros bibliográficos de Asturias. Oviedo: Cajastur, 1998, pp. 229–230.
- Edad de oro cantabrigense : actas del VII Congreso de la Asociación Internacional de Hispanistas del Siglo de Oro / coord. por Anthony J. Close, Sandra maría Fernández Vales, 2006, ISBN 84-8489-287-5 , pags. 413—418
Ссылки
- [ler.letras.up.pt/uploads/ficheiros/3468.pdf La leyenda y milagros de la virgen de Guadalupe en el teatro hispanoamericano de principios del XVII]
- [kuprienko.info/cronistas-de-america-del-sur-de-16-17-siglos-biografias-bibiografia-documentos/ А. Скромницкий. Список историков и хронистов XVI—XVII веков по Южной Америке. Биографии. Библиография. Источники.]. [archive.is/FUo6 Архивировано из первоисточника 4 декабря 2012].
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Оканья, Диего де
Флигель адъютант Вольцоген, тот самый, который, проезжая мимо князя Андрея, говорил, что войну надо im Raum verlegon [перенести в пространство (нем.) ], и которого так ненавидел Багратион, во время обеда подъехал к Кутузову. Вольцоген приехал от Барклая с донесением о ходе дел на левом фланге. Благоразумный Барклай де Толли, видя толпы отбегающих раненых и расстроенные зады армии, взвесив все обстоятельства дела, решил, что сражение было проиграно, и с этим известием прислал к главнокомандующему своего любимца.Кутузов с трудом жевал жареную курицу и сузившимися, повеселевшими глазами взглянул на Вольцогена.
Вольцоген, небрежно разминая ноги, с полупрезрительной улыбкой на губах, подошел к Кутузову, слегка дотронувшись до козырька рукою.
Вольцоген обращался с светлейшим с некоторой аффектированной небрежностью, имеющей целью показать, что он, как высокообразованный военный, предоставляет русским делать кумира из этого старого, бесполезного человека, а сам знает, с кем он имеет дело. «Der alte Herr (как называли Кутузова в своем кругу немцы) macht sich ganz bequem, [Старый господин покойно устроился (нем.) ] – подумал Вольцоген и, строго взглянув на тарелки, стоявшие перед Кутузовым, начал докладывать старому господину положение дел на левом фланге так, как приказал ему Барклай и как он сам его видел и понял.
– Все пункты нашей позиции в руках неприятеля и отбить нечем, потому что войск нет; они бегут, и нет возможности остановить их, – докладывал он.
Кутузов, остановившись жевать, удивленно, как будто не понимая того, что ему говорили, уставился на Вольцогена. Вольцоген, заметив волнение des alten Herrn, [старого господина (нем.) ] с улыбкой сказал:
– Я не считал себя вправе скрыть от вашей светлости того, что я видел… Войска в полном расстройстве…
– Вы видели? Вы видели?.. – нахмурившись, закричал Кутузов, быстро вставая и наступая на Вольцогена. – Как вы… как вы смеете!.. – делая угрожающие жесты трясущимися руками и захлебываясь, закричал он. – Как смоете вы, милостивый государь, говорить это мне. Вы ничего не знаете. Передайте от меня генералу Барклаю, что его сведения неверны и что настоящий ход сражения известен мне, главнокомандующему, лучше, чем ему.
Вольцоген хотел возразить что то, но Кутузов перебил его.
– Неприятель отбит на левом и поражен на правом фланге. Ежели вы плохо видели, милостивый государь, то не позволяйте себе говорить того, чего вы не знаете. Извольте ехать к генералу Барклаю и передать ему назавтра мое непременное намерение атаковать неприятеля, – строго сказал Кутузов. Все молчали, и слышно было одно тяжелое дыхание запыхавшегося старого генерала. – Отбиты везде, за что я благодарю бога и наше храброе войско. Неприятель побежден, и завтра погоним его из священной земли русской, – сказал Кутузов, крестясь; и вдруг всхлипнул от наступивших слез. Вольцоген, пожав плечами и скривив губы, молча отошел к стороне, удивляясь uber diese Eingenommenheit des alten Herrn. [на это самодурство старого господина. (нем.) ]
– Да, вот он, мой герой, – сказал Кутузов к полному красивому черноволосому генералу, который в это время входил на курган. Это был Раевский, проведший весь день на главном пункте Бородинского поля.
Раевский доносил, что войска твердо стоят на своих местах и что французы не смеют атаковать более. Выслушав его, Кутузов по французски сказал:
– Vous ne pensez donc pas comme lesautres que nous sommes obliges de nous retirer? [Вы, стало быть, не думаете, как другие, что мы должны отступить?]
– Au contraire, votre altesse, dans les affaires indecises c'est loujours le plus opiniatre qui reste victorieux, – отвечал Раевский, – et mon opinion… [Напротив, ваша светлость, в нерешительных делах остается победителем тот, кто упрямее, и мое мнение…]
– Кайсаров! – крикнул Кутузов своего адъютанта. – Садись пиши приказ на завтрашний день. А ты, – обратился он к другому, – поезжай по линии и объяви, что завтра мы атакуем.
Пока шел разговор с Раевским и диктовался приказ, Вольцоген вернулся от Барклая и доложил, что генерал Барклай де Толли желал бы иметь письменное подтверждение того приказа, который отдавал фельдмаршал.
Кутузов, не глядя на Вольцогена, приказал написать этот приказ, который, весьма основательно, для избежания личной ответственности, желал иметь бывший главнокомандующий.
И по неопределимой, таинственной связи, поддерживающей во всей армии одно и то же настроение, называемое духом армии и составляющее главный нерв войны, слова Кутузова, его приказ к сражению на завтрашний день, передались одновременно во все концы войска.
Далеко не самые слова, не самый приказ передавались в последней цепи этой связи. Даже ничего не было похожего в тех рассказах, которые передавали друг другу на разных концах армии, на то, что сказал Кутузов; но смысл его слов сообщился повсюду, потому что то, что сказал Кутузов, вытекало не из хитрых соображений, а из чувства, которое лежало в душе главнокомандующего, так же как и в душе каждого русского человека.
И узнав то, что назавтра мы атакуем неприятеля, из высших сфер армии услыхав подтверждение того, чему они хотели верить, измученные, колеблющиеся люди утешались и ободрялись.
Полк князя Андрея был в резервах, которые до второго часа стояли позади Семеновского в бездействии, под сильным огнем артиллерии. Во втором часу полк, потерявший уже более двухсот человек, был двинут вперед на стоптанное овсяное поле, на тот промежуток между Семеновским и курганной батареей, на котором в этот день были побиты тысячи людей и на который во втором часу дня был направлен усиленно сосредоточенный огонь из нескольких сот неприятельских орудий.
