Окас, Эвальд Карлович

Эвальд Карлович Окас
Дата рождения:	15 ноября (28 ноября) 1915(1915-11-28)
Место рождения:	Ревель, Российская империя
Дата смерти:	30 апреля 2011(2011-04-30) (95 лет)
Место смерти:	Таллин, Эстония
Гражданство:	Эстония Эстония
Жанр:	портрет, пейзаж
Учёба:	Высшее художественное училище
Стиль:	социалистический реализм, реализм
Награды:
Звания:

Эвальд Карлович Окас (эст. Evald Okas; 15 ноября (28 ноября) 1915, Ревель, Российская империя — 30 апреля 2011, Таллин, Эстония)— советский и эстонский живописец, педагог. Народный художник СССР (1963), Герой Социалистического Труда (1985), действительный член Академии художеств СССР (1975).

Биография

В 1941 году окончил Высшее художественное училище в Таллине у И. Греенберга. В годы Великой Отечественной войны в составе Советской армии был членом коллектива эстонских художников в Ярославле. В 1944—1993 годах преподавал в Художественном институте Эстонской ССР в Таллине (с 1954 года — профессор).

Автор тематических композиций, индустриальных пейзажей и портретов, работал также в области монументальной живописи и декоративно-прикладного искусства. Иллюстрировал эстонский народный эпос и произведения эстонской художественной литературы. Для его творчества характерны: острота типизации, драматизм повествования, динамика композиционных и фактурных приёмов. Основные произведения: «Война в Махтре» (1958, Исторический музей Эстонской ССР, Таллин), «Горящий „Тигр“» (1973, Художественный музей Эстонской ССР, Таллин), серия «Сланцевая промышленность Эстонской ССР» (акватинта, 1959), «В. И. Ленин» (сухая игла, акватинта, 1964 и 1969).

В 1985 году был удостоен премия имени Кристьяна Рауда за картины: «Строительство завода» (1979), «Разгром» (1979), «1940 год в Эстонии» (1980), «Художники» (1981), «Наши дети» (1984).

Депутат Верховного Совета СССР 9-10 созывов (1975-1984).

В 2003 году в эстонском городе Хаапсалу открыт музей творчества Окаса.

Награды и звания

• Герой Социалистического Труда (1985).
• Орден Ленина,
• Орден Октябрьской Революции,
• Орден Трудового Красного Знамени
• Медали СССР.
• Народный художник СССР (1963)
• Народный художник Эстонской ССР (1960)
• Почётный академик Флорентийской Академии изящных искусств (1963)

Государственные премии Эстонской ССР

• 1947 г. — за творческую деятельность в годы Великой Отечественной войны;
• 1949 г. — за плафон «Эстония» в Государственном академическом театре в Таллине (1948), выполненный совместно с Р. Сагритсом и Э. Китсом;
• 1950 г. — за художественное оформление хрустальной вазы;
• 1959 г. — за картину «Освобождение Эстонии от фашистских оккупантов» и графические серии, посвященные поездкам в Бельгию и Голландию;
• 1965 г. — за графические серии «Ленин» (1965), «Итальянские впечатления» (1961), «Париж», «Индустриальные пейзажи» (1961) и картины «Японская деревня», «Старая женщина из Хиросимы»;
• 1979 г. — за цикл «Город и художник» (1979).

В 1961 г. за графический лист «Газовый завод» (1959) из серии «Сланцевая промышленность Эстонской ССР» присуждена премия четвёртой международной выставки графики в Любляне, серебряная медаль АХ СССР 1962 г. за серии литографий «Калевипоэг» (1961) и путевые заметки по Италии (1961), а также гравюру «Строительство цементного завода» (1961). Серебряная медаль им. М. Б. Грекова 1973 г. за творческую работу на тему Великой Отечественной войны и за иллюстрации к произведениям М. А. Шолохова (1945—1973).

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=13532 Окас, Эвальд Карлович]. Сайт «Герои Страны».

• Окас Эвальд Карлович — статья из Большой советской энциклопедии.
• [rus.ruvr.ru/2011/04/30/49691263.html Некролог на сайте радио «Голос России»]

Отрывок, характеризующий Окас, Эвальд Карлович

– Ah, une arme! [А, оружие!] – сказал офицер и обратился к босому солдату, который был взят с Пьером.
– C'est bon, vous direz tout cela au conseil de guerre, [Хорошо, хорошо, на суде все расскажешь,] – сказал офицер. И вслед за тем повернулся к Пьеру: – Parlez vous francais vous? [Говоришь ли по французски?]
Пьер оглядывался вокруг себя налившимися кровью глазами и не отвечал. Вероятно, лицо его показалось очень страшно, потому что офицер что то шепотом сказал, и еще четыре улана отделились от команды и стали по обеим сторонам Пьера.
– Parlez vous francais? – повторил ему вопрос офицер, держась вдали от него. – Faites venir l'interprete. [Позовите переводчика.] – Из за рядов выехал маленький человечек в штатском русском платье. Пьер по одеянию и говору его тотчас же узнал в нем француза одного из московских магазинов.
– Il n'a pas l'air d'un homme du peuple, [Он не похож на простолюдина,] – сказал переводчик, оглядев Пьера.
– Oh, oh! ca m'a bien l'air d'un des incendiaires, – смазал офицер. – Demandez lui ce qu'il est? [О, о! он очень похож на поджигателя. Спросите его, кто он?] – прибавил он.
– Ти кто? – спросил переводчик. – Ти должно отвечать начальство, – сказал он.
– Je ne vous dirai pas qui je suis. Je suis votre prisonnier. Emmenez moi, [Я не скажу вам, кто я. Я ваш пленный. Уводите меня,] – вдруг по французски сказал Пьер.
– Ah, Ah! – проговорил офицер, нахмурившись. – Marchons! [A! A! Ну, марш!]
Около улан собралась толпа. Ближе всех к Пьеру стояла рябая баба с девочкою; когда объезд тронулся, она подвинулась вперед.
– Куда же это ведут тебя, голубчик ты мой? – сказала она. – Девочку то, девочку то куда я дену, коли она не ихняя! – говорила баба.
– Qu'est ce qu'elle veut cette femme? [Чего ей нужно?] – спросил офицер.
Пьер был как пьяный. Восторженное состояние его еще усилилось при виде девочки, которую он спас.
– Ce qu'elle dit? – проговорил он. – Elle m'apporte ma fille que je viens de sauver des flammes, – проговорил он. – Adieu! [Чего ей нужно? Она несет дочь мою, которую я спас из огня. Прощай!] – и он, сам не зная, как вырвалась у него эта бесцельная ложь, решительным, торжественным шагом пошел между французами.
Разъезд французов был один из тех, которые были посланы по распоряжению Дюронеля по разным улицам Москвы для пресечения мародерства и в особенности для поимки поджигателей, которые, по общему, в тот день проявившемуся, мнению у французов высших чинов, были причиною пожаров. Объехав несколько улиц, разъезд забрал еще человек пять подозрительных русских, одного лавочника, двух семинаристов, мужика и дворового человека и нескольких мародеров. Но из всех подозрительных людей подозрительнее всех казался Пьер. Когда их всех привели на ночлег в большой дом на Зубовском валу, в котором была учреждена гауптвахта, то Пьера под строгим караулом поместили отдельно.


В Петербурге в это время в высших кругах, с большим жаром чем когда нибудь, шла сложная борьба партий Румянцева, французов, Марии Феодоровны, цесаревича и других, заглушаемая, как всегда, трубением придворных трутней. Но спокойная, роскошная, озабоченная только призраками, отражениями жизни, петербургская жизнь шла по старому; и из за хода этой жизни надо было делать большие усилия, чтобы сознавать опасность и то трудное положение, в котором находился русский народ. Те же были выходы, балы, тот же французский театр, те же интересы дворов, те же интересы службы и интриги. Только в самых высших кругах делались усилия для того, чтобы напоминать трудность настоящего положения. Рассказывалось шепотом о том, как противоположно одна другой поступили, в столь трудных обстоятельствах, обе императрицы. Императрица Мария Феодоровна, озабоченная благосостоянием подведомственных ей богоугодных и воспитательных учреждений, сделала распоряжение об отправке всех институтов в Казань, и вещи этих заведений уже были уложены. Императрица же Елизавета Алексеевна на вопрос о том, какие ей угодно сделать распоряжения, с свойственным ей русским патриотизмом изволила ответить, что о государственных учреждениях она не может делать распоряжений, так как это касается государя; о том же, что лично зависит от нее, она изволила сказать, что она последняя выедет из Петербурга.
У Анны Павловны 26 го августа, в самый день Бородинского сражения, был вечер, цветком которого должно было быть чтение письма преосвященного, написанного при посылке государю образа преподобного угодника Сергия. Письмо это почиталось образцом патриотического духовного красноречия. Прочесть его должен был сам князь Василий, славившийся своим искусством чтения. (Он же читывал и у императрицы.) Искусство чтения считалось в том, чтобы громко, певуче, между отчаянным завыванием и нежным ропотом переливать слова, совершенно независимо от их значения, так что совершенно случайно на одно слово попадало завывание, на другие – ропот. Чтение это, как и все вечера Анны Павловны, имело политическое значение. На этом вечере должно было быть несколько важных лиц, которых надо было устыдить за их поездки во французский театр и воодушевить к патриотическому настроению. Уже довольно много собралось народа, но Анна Павловна еще не видела в гостиной всех тех, кого нужно было, и потому, не приступая еще к чтению, заводила общие разговоры.