Окинавский язык
Поделись знанием:
– Всё таки я не понял, de quoi vous avez peur, [Чего ты боишься,] – медлительно проговорил князь Андрей, не спуская глаз с жены.
Княгиня покраснела и отчаянно взмахнула руками.
– Non, Andre, je dis que vous avez tellement, tellement change… [Нет, Андрей, я говорю: ты так, так переменился…]
– Твой доктор велит тебе раньше ложиться, – сказал князь Андрей. – Ты бы шла спать.
Княгиня ничего не сказала, и вдруг короткая с усиками губка задрожала; князь Андрей, встав и пожав плечами, прошел по комнате.
Пьер удивленно и наивно смотрел через очки то на него, то на княгиню и зашевелился, как будто он тоже хотел встать, но опять раздумывал.
– Что мне за дело, что тут мсье Пьер, – вдруг сказала маленькая княгиня, и хорошенькое лицо ее вдруг распустилось в слезливую гримасу. – Я тебе давно хотела сказать, Andre: за что ты ко мне так переменился? Что я тебе сделала? Ты едешь в армию, ты меня не жалеешь. За что?
– Lise! – только сказал князь Андрей; но в этом слове были и просьба, и угроза, и, главное, уверение в том, что она сама раскается в своих словах; но она торопливо продолжала:
– Ты обращаешься со мной, как с больною или с ребенком. Я всё вижу. Разве ты такой был полгода назад?
– Lise, я прошу вас перестать, – сказал князь Андрей еще выразительнее.
Пьер, всё более и более приходивший в волнение во время этого разговора, встал и подошел к княгине. Он, казалось, не мог переносить вида слез и сам готов был заплакать.
– Успокойтесь, княгиня. Вам это так кажется, потому что я вас уверяю, я сам испытал… отчего… потому что… Нет, извините, чужой тут лишний… Нет, успокойтесь… Прощайте…
Князь Андрей остановил его за руку.
– Нет, постой, Пьер. Княгиня так добра, что не захочет лишить меня удовольствия провести с тобою вечер.
– Нет, он только о себе думает, – проговорила княгиня, не удерживая сердитых слез.
– Lise, – сказал сухо князь Андрей, поднимая тон на ту степень, которая показывает, что терпение истощено.
Вдруг сердитое беличье выражение красивого личика княгини заменилось привлекательным и возбуждающим сострадание выражением страха; она исподлобья взглянула своими прекрасными глазками на мужа, и на лице ее показалось то робкое и признающееся выражение, какое бывает у собаки, быстро, но слабо помахивающей опущенным хвостом.
– Mon Dieu, mon Dieu! [Боже мой, Боже мой!] – проговорила княгиня и, подобрав одною рукой складку платья, подошла к мужу и поцеловала его в лоб.
– Bonsoir, Lise, [Доброй ночи, Лиза,] – сказал князь Андрей, вставая и учтиво, как у посторонней, целуя руку.
Друзья молчали. Ни тот, ни другой не начинал говорить. Пьер поглядывал на князя Андрея, князь Андрей потирал себе лоб своею маленькою рукой.
– Пойдем ужинать, – сказал он со вздохом, вставая и направляясь к двери.
Они вошли в изящно, заново, богато отделанную столовую. Всё, от салфеток до серебра, фаянса и хрусталя, носило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов. В середине ужина князь Андрей облокотился и, как человек, давно имеющий что нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения, в каком Пьер никогда еще не видал своего приятеля, начал говорить:
– Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!…
Он энергически махнул рукой.
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.
– Ты не понимаешь, отчего я это говорю, – продолжал он. – Ведь это целая история жизни. Ты говоришь, Бонапарте и его карьера, – сказал он, хотя Пьер и не говорил про Бонапарте. – Ты говоришь Бонапарте; но Бонапарте, когда он работал, шаг за шагом шел к цели, он был свободен, у него ничего не было, кроме его цели, – и он достиг ее. Но свяжи себя с женщиной – и как скованный колодник, теряешь всякую свободу. И всё, что есть в тебе надежд и сил, всё только тяготит и раскаянием мучает тебя. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество – вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. Je suis tres aimable et tres caustique, [Я очень мил и очень едок,] – продолжал князь Андрей, – и у Анны Павловны меня слушают. И это глупое общество, без которого не может жить моя жена, и эти женщины… Ежели бы ты только мог знать, что это такое toutes les femmes distinguees [все эти женщины хорошего общества] и вообще женщины! Отец мой прав. Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем – вот женщины, когда показываются все так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись, – кончил князь Андрей.
– Мне смешно, – сказал Пьер, – что вы себя, вы себя считаете неспособным, свою жизнь – испорченною жизнью. У вас всё, всё впереди. И вы…
Он не сказал, что вы , но уже тон его показывал, как высоко ценит он друга и как много ждет от него в будущем.
«Как он может это говорить!» думал Пьер. Пьер считал князя Андрея образцом всех совершенств именно оттого, что князь Андрей в высшей степени соединял все те качества, которых не было у Пьера и которые ближе всего можно выразить понятием – силы воли. Пьер всегда удивлялся способности князя Андрея спокойного обращения со всякого рода людьми, его необыкновенной памяти, начитанности (он всё читал, всё знал, обо всем имел понятие) и больше всего его способности работать и учиться. Ежели часто Пьера поражало в Андрее отсутствие способности мечтательного философствования (к чему особенно был склонен Пьер), то и в этом он видел не недостаток, а силу.
В самых лучших, дружеских и простых отношениях лесть или похвала необходимы, как подмазка необходима для колес, чтоб они ехали.
– Je suis un homme fini, [Я человек конченный,] – сказал князь Андрей. – Что обо мне говорить? Давай говорить о тебе, – сказал он, помолчав и улыбнувшись своим утешительным мыслям.
Улыбка эта в то же мгновение отразилась на лице Пьера.
– А обо мне что говорить? – сказал Пьер, распуская свой рот в беззаботную, веселую улыбку. – Что я такое? Je suis un batard [Я незаконный сын!] – И он вдруг багрово покраснел. Видно было, что он сделал большое усилие, чтобы сказать это. – Sans nom, sans fortune… [Без имени, без состояния…] И что ж, право… – Но он не сказал, что право . – Я cвободен пока, и мне хорошо. Я только никак не знаю, что мне начать. Я хотел серьезно посоветоваться с вами.
Князь Андрей добрыми глазами смотрел на него. Но во взгляде его, дружеском, ласковом, всё таки выражалось сознание своего превосходства.
– Ты мне дорог, особенно потому, что ты один живой человек среди всего нашего света. Тебе хорошо. Выбери, что хочешь; это всё равно. Ты везде будешь хорош, но одно: перестань ты ездить к этим Курагиным, вести эту жизнь. Так это не идет тебе: все эти кутежи, и гусарство, и всё…
– Que voulez vous, mon cher, – сказал Пьер, пожимая плечами, – les femmes, mon cher, les femmes! [Что вы хотите, дорогой мой, женщины, дорогой мой, женщины!]
– Не понимаю, – отвечал Андрей. – Les femmes comme il faut, [Порядочные женщины,] это другое дело; но les femmes Курагина, les femmes et le vin, [женщины Курагина, женщины и вино,] не понимаю!
Пьер жил y князя Василия Курагина и участвовал в разгульной жизни его сына Анатоля, того самого, которого для исправления собирались женить на сестре князя Андрея.
– Знаете что, – сказал Пьер, как будто ему пришла неожиданно счастливая мысль, – серьезно, я давно это думал. С этою жизнью я ничего не могу ни решить, ни обдумать. Голова болит, денег нет. Нынче он меня звал, я не поеду.
– Дай мне честное слово, что ты не будешь ездить?
– Честное слово!
Уже был второй час ночи, когда Пьер вышел oт своего друга. Ночь была июньская, петербургская, бессумрачная ночь. Пьер сел в извозчичью коляску с намерением ехать домой. Но чем ближе он подъезжал, тем более он чувствовал невозможность заснуть в эту ночь, походившую более на вечер или на утро. Далеко было видно по пустым улицам. Дорогой Пьер вспомнил, что у Анатоля Курагина нынче вечером должно было собраться обычное игорное общество, после которого обыкновенно шла попойка, кончавшаяся одним из любимых увеселений Пьера.
«Хорошо бы было поехать к Курагину», подумал он.
Но тотчас же он вспомнил данное князю Андрею честное слово не бывать у Курагина. Но тотчас же, как это бывает с людьми, называемыми бесхарактерными, ему так страстно захотелось еще раз испытать эту столь знакомую ему беспутную жизнь, что он решился ехать. И тотчас же ему пришла в голову мысль, что данное слово ничего не значит, потому что еще прежде, чем князю Андрею, он дал также князю Анатолю слово быть у него; наконец, он подумал, что все эти честные слова – такие условные вещи, не имеющие никакого определенного смысла, особенно ежели сообразить, что, может быть, завтра же или он умрет или случится с ним что нибудь такое необыкновенное, что не будет уже ни честного, ни бесчестного. Такого рода рассуждения, уничтожая все его решения и предположения, часто приходили к Пьеру. Он поехал к Курагину.
Подъехав к крыльцу большого дома у конно гвардейских казарм, в которых жил Анатоль, он поднялся на освещенное крыльцо, на лестницу, и вошел в отворенную дверь. В передней никого не было; валялись пустые бутылки, плащи, калоши; пахло вином, слышался дальний говор и крик.
Игра и ужин уже кончились, но гости еще не разъезжались. Пьер скинул плащ и вошел в первую комнату, где стояли остатки ужина и один лакей, думая, что его никто не видит, допивал тайком недопитые стаканы. Из третьей комнаты слышались возня, хохот, крики знакомых голосов и рев медведя.
Человек восемь молодых людей толпились озабоченно около открытого окна. Трое возились с молодым медведем, которого один таскал на цепи, пугая им другого.
– Держу за Стивенса сто! – кричал один.
– Смотри не поддерживать! – кричал другой.
– Я за Долохова! – кричал третий. – Разними, Курагин.
– Ну, бросьте Мишку, тут пари.
– Одним духом, иначе проиграно, – кричал четвертый.
– Яков, давай бутылку, Яков! – кричал сам хозяин, высокий красавец, стоявший посреди толпы в одной тонкой рубашке, раскрытой на средине груди. – Стойте, господа. Вот он Петруша, милый друг, – обратился он к Пьеру.
Другой голос невысокого человека, с ясными голубыми глазами, особенно поражавший среди этих всех пьяных голосов своим трезвым выражением, закричал от окна: «Иди сюда – разойми пари!» Это был Долохов, семеновский офицер, известный игрок и бретёр, живший вместе с Анатолем. Пьер улыбался, весело глядя вокруг себя.
– Ничего не понимаю. В чем дело?
– Стойте, он не пьян. Дай бутылку, – сказал Анатоль и, взяв со стола стакан, подошел к Пьеру.
– Прежде всего пей.
Пьер стал пить стакан за стаканом, исподлобья оглядывая пьяных гостей, которые опять столпились у окна, и прислушиваясь к их говору. Анатоль наливал ему вино и рассказывал, что Долохов держит пари с англичанином Стивенсом, моряком, бывшим тут, в том, что он, Долохов, выпьет бутылку рому, сидя на окне третьего этажа с опущенными наружу ногами.
– Ну, пей же всю! – сказал Анатоль, подавая последний стакан Пьеру, – а то не пущу!
– Нет, не хочу, – сказал Пьер, отталкивая Анатоля, и подошел к окну.
Долохов держал за руку англичанина и ясно, отчетливо выговаривал условия пари, обращаясь преимущественно к Анатолю и Пьеру.
Долохов был человек среднего роста, курчавый и с светлыми, голубыми глазами. Ему было лет двадцать пять. Он не носил усов, как и все пехотные офицеры, и рот его, самая поразительная черта его лица, был весь виден. Линии этого рта были замечательно тонко изогнуты. В средине верхняя губа энергически опускалась на крепкую нижнюю острым клином, и в углах образовывалось постоянно что то вроде двух улыбок, по одной с каждой стороны; и всё вместе, а особенно в соединении с твердым, наглым, умным взглядом, составляло впечатление такое, что нельзя было не заметить этого лица. Долохов был небогатый человек, без всяких связей. И несмотря на то, что Анатоль проживал десятки тысяч, Долохов жил с ним и успел себя поставить так, что Анатоль и все знавшие их уважали Долохова больше, чем Анатоля. Долохов играл во все игры и почти всегда выигрывал. Сколько бы он ни пил, он никогда не терял ясности головы. И Курагин, и Долохов в то время были знаменитостями в мире повес и кутил Петербурга.
Бутылка рому была принесена; раму, не пускавшую сесть на наружный откос окна, выламывали два лакея, видимо торопившиеся и робевшие от советов и криков окружавших господ.
Анатоль с своим победительным видом подошел к окну. Ему хотелось сломать что нибудь. Он оттолкнул лакеев и потянул раму, но рама не сдавалась. Он разбил стекло.
– Ну ка ты, силач, – обратился он к Пьеру.
Пьер взялся за перекладины, потянул и с треском выворотип дубовую раму.
– Всю вон, а то подумают, что я держусь, – сказал Долохов.
– Англичанин хвастает… а?… хорошо?… – говорил Анатоль.
– Хорошо, – сказал Пьер, глядя на Долохова, который, взяв в руки бутылку рома, подходил к окну, из которого виднелся свет неба и сливавшихся на нем утренней и вечерней зари.
Долохов с бутылкой рома в руке вскочил на окно. «Слушать!»
крикнул он, стоя на подоконнике и обращаясь в комнату. Все замолчали.
– Я держу пари (он говорил по французски, чтоб его понял англичанин, и говорил не слишком хорошо на этом языке). Держу пари на пятьдесят империалов, хотите на сто? – прибавил он, обращаясь к англичанину.
– Нет, пятьдесят, – сказал англичанин.
– Хорошо, на пятьдесят империалов, – что я выпью бутылку рома всю, не отнимая ото рта, выпью, сидя за окном, вот на этом месте (он нагнулся и показал покатый выступ стены за окном) и не держась ни за что… Так?…
– Очень хорошо, – сказал англичанин.
Анатоль повернулся к англичанину и, взяв его за пуговицу фрака и сверху глядя на него (англичанин был мал ростом), начал по английски повторять ему условия пари.
– Постой! – закричал Долохов, стуча бутылкой по окну, чтоб обратить на себя внимание. – Постой, Курагин; слушайте. Если кто сделает то же, то я плачу сто империалов. Понимаете?
Англичанин кивнул головой, не давая никак разуметь, намерен ли он или нет принять это новое пари. Анатоль не отпускал англичанина и, несмотря на то что тот, кивая, давал знать что он всё понял, Анатоль переводил ему слова Долохова по английски. Молодой худощавый мальчик, лейб гусар, проигравшийся в этот вечер, взлез на окно, высунулся и посмотрел вниз.
| Окинавский язык | |
| Самоназвание: |
учина:-гучи |
|---|---|
| Страны: | |
| Регионы: |
юг острова Окинава |
| Общее число говорящих: |
984000 чел. (2000 г.)[1] |
| Классификация | |
| Категория: | |
| |
| Письменность: | |
| Языковые коды | |
| ISO 639-1: |
— |
| ISO 639-2: |
— |
| ISO 639-3: |
ryu |
| См. также: Проект:Лингвистика | |
Окинавский язык (沖縄口, ウチナーグチ, ʔut͡ɕinaːɡut͡ɕi; учина:-гучи) — один из северно-рюкюских языков. В основном распространён в южной части острова Окинава и прилегающих островах в Японии. Центрально-южный окинавский отличается от языка северной части острова, кунигамского наречия.
Несмотря на то, что окинавский язык состоит из нескольких наречий, фактическим стандартом языка принято считать говор городов Сюри и Наха.[2] Именно этот говор был официальным языком Рюкюского королевства со времён правления короля Сё Сина (1477–1526 годы).
Зачислен ЮНЕСКО в одни из «неблагополучных» с точки зрения степени сохранности языков.[3]
Следует различать окинавский диалект японского языка (ウチナーヤマトゥグチ, Утина: ямато:гути «окинавский японский») и собственно окинавский язык.
Содержание
Фонетика
Гласные
| Передние | Средние | Задние | |
|---|---|---|---|
| Верхние | i iː | (ɨ) | u uː |
| Средние | e eː | o oː | |
| Нижние | a aː |
В окинавском имеется пять гласных фонем, у каждой есть долгая и краткая реализация (хотя /e/ и /o/ встречаются редко).[4] Гласные заднего ряда нижнего подъёма /u/ и /uː/ более огублены, чем в литературном японском. Иногда в фонетическом строе выделяется шестая гласная фонема /ɨ/, с её помощью проще отследить непалатизированный сдвиг /e/, в отличие от палатизующегося /i/ (*/te/ → /tɨː/ ти: «рука», */ti/ → /t͡ɕiː/ чи: «кровь»). В речи же /ɨ/ неотличим от /i/, а объяснением различий является то, что окинавский сначала претерпел палатизацию, а только затем — сдвиг.
Согласные
В таблице представлены основные фонемы; аллофоны представлены в скобках.
| Губные | Альвеолярные | Альвео- палатальные |
Нёбные | Лабио- велярные |
Велярные | Горловые | |
|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Носовые | m | n | |||||
| Взрывные | p b | t d | t͡ɕ d͡ʑ | kʷ ɡʷ | k ɡ | ʔ | |
| Фрикативные | ɸ | s | (ɕ) | (ç) | h | ||
| Удары | ɾ | ||||||
| Аппроксиманты | j | w |
Система согласных в окинавском напоминает японскую, хотя между ними существуют заметные различия.
- В окинавском сохранились огубленные согласные /kʷ/ и /ɡʷ/, исчезнувшие в средневековом японском.
- Окинавский различает огубленный фрикатив /ɸ/ от спиранта /h/. /ɸ/ иногда считается кластером /hw/, хотя, аналогично японскому /h/, лабиализируется в [ɸ] перед гласным верхнего подъёма /u/. [ɸ] не реализуется перед огубленным /o/, что позволяет предположить, что /ɸu/ может оказаться /hu/. Тем не менее, это предположение оказывается ошибочным, если учесть, что в окинавском сдвиг /p/ → /ɸ/ → */h/ прошёл не полностью, как в японском. Предполагаемая кластеризация и лабиализация /p/ → */hw/ не имела места.[5] Кроме того, /ɸ/ нужно рассматривать отдельно от /h/, несмотря на частичное перекрытие. Спирант /h/ также появился в результате частичной лениции /k/ /s/, за исключением слов, появившихся в результате описанного выше сдвига. Перед глайдом /j/ и гласного высокого подъёма /i/ звук /h/ произносится ближе к [ç].
- Взрывные /t/ и /k/ перед (а иногда и после) глайда /j/ и гласного высокого подъёма /i/ палатизируются и претерпевают аффрикацию, превращаясь в /t͡ɕ/, за исключением случаев, в которых /i/ — это поднявшийся /e/:
Звонкие /d/ и /ɡ/ в результате того же изменения превращаются в /d͡ʑ/:
- */unagi/ → /ʔɴnad͡ʑi/ ʔннадзи «угорь».
/t/ и /d/ могут как становиться аффрикатами перед /e/, так и избегать этого. Аналогично фрикатив /s/ палатизуется в [ɕ] перед глайдом /j/ и гласными /e/ и /i/, включая /i/, образовавшийся после подъёма /e/:
В окинавском имеется горловая смычка /ʔ/, появившаяся в результате глоттализации начальных гласных.[6] Все гласные окинавского, за немногими исключениями, глоттализуются в начале слова:
Процессы исчезновения гласных верхнего подъёма и ассимиляции следующего гласного породили контраст между глоттализованными и носовыми согласными:[6]
В окинавском, как и в японском, есть мораический /N/. Перед губными согласными он произносится близко к слоговому [m̩], как в /ʔɴma/ → [ʔm̩ma] ʔмма «лошадь». Перед велярными и лабиовелярными согласными /N/ произносится близко к [ŋ̍], например, в /biɴgata/ → [biŋ̍gata] бингата, метод окрашивания ткани.
Параллели с японским
| Литературный японский | Окинавский учинаа яматогучи |
Примечания |
|---|---|---|
| /e/ | /i/ | [ti], не [t͡ɕi] |
| /o/ | /u/ | [tu], не [tsu], [du], не [dzu] |
| /ai/ | /eː/ | |
| /ae/ | ||
| /au/ | /oː/ | |
| /ao/ | ||
| /aja/ | ||
| /k/ | /k/ | иногда /ɡ/ |
| /ka/ | /ka/ | иногда /ha/ |
| /ki/ | /t͡ɕi/ | [t͡ɕi] |
| /ku/ | /ku/ | /hu/, иногда [ɸu] |
| /si/ | /si/ | /hi/, иногда [çi] |
| /su/ | /si/ | [ɕi]; раньше считался [si] /hi/, иногда [çi] |
| /tu/ | /t͡ɕi/ | [t͡ɕi]; раньше считался [tsi] |
| /da/ | /ra/ | слившиеся [d] и [ɾ] |
| /de/ | /ri/ | |
| /do/ | /ru/ | |
| /ni/ | /ni/ | мораобразующий /ɴ/ |
| /nu/ | /nu/ | |
| /ha/ | /ɸa/ | реже /pa/ |
| /hi/ | /pi/ ~ /hi/ | |
| /he/ | ||
| /mi/ | /mi/ | мораобразующий /ɴ/ |
| /mu/ | /mu/ | |
| /ri/ | /i/ | /iri/ (не аффектированный) |
| /wa/ | /wa/ | имеется тенденция к /a/ |
Орфография
Дополнительные сведения: Окинавское письмо
Исторически для записи окинавского применяли смесь кандзи и хираганы. Считается, что обе письменности были привезены в королевство Рюкю в правление короля Сюнтэна в конце XII века. Хирагана получила более широкое распространение, большинство писем и документов писали именно ею. Оморо-соси (яп. おもろさうし оморо со:си, сборник рюкюских песен XVI в.) и многие другие сохранившиеся памятники написаны исключительно хираганой[8] Кандзи использовались только при оформлении документов государственной важности, идущих за рубеж (в Японию). Старейшие надписи, выполненные с помощью кандзи — гравировка на каменной стеле в мавзолее Тамаудун, датируемой 1501 годом.
В результате аннексии королевства Рюкю в революцию Мэйдзи рюкюские языки были запрещены, население стали обучать литературному японскому.
На окинавском постепенно перестали писать. Сегодня для записи окинавского имеется несколько систем романизации и передачи японским письмом (катаканой, чтобы отметить его отличие от японского). Окинавские учёные предпочитают по традиции писать на окинавском с помощью кандзи и хираганы, но ввиду разрозненности данных нет единого взгляда на правописание. Раскол провоцирует и неестественный для окинавского характер хираганы, и отсутствие регулирующего органа.
Грамматика
В окинавском сохраняется несколько грамматических форм бунго, в частности, различение заключительной формы (終止形) и аттрибутивной (причастной) (連体形); выражение родительного падежа частицей га (яп. が) (в диалекте Сюри утеряно); номинативная функция ну (яп. ぬ) (в японском её выполняет но (яп. の)), а также гоноративное разделение га и ну.
| 書く каку писа́ть | ||||
|---|---|---|---|---|
| Бунго | Сюри | |||
| Несовершенный вид | 未然形 | 書か | кака- | кака- |
| Инфинитив | 連用形 | 書き | каки- | качи- |
| Заключительная форма | 終止形 | 書く | каку | качун |
| Аттрибутивная форма | 連体形 | 書く | каку | качуру |
| Совершенный вид | 已然形 | 書け | какэ- | каки- |
| Императив | 命令形 | 書け | какэ | каки |
Возможно, окончания несовершенного вида -ун и -уру произошли от ури (бунго: вори (яп. 居り, быть, существовать) ): -ун развился из заключительной формы ури; -уру — из аттрибутивной формы уру:
- качуру ← кати-уру;
- качун ← кати-ури;
- юмун (ёму (яп. 読む, читать) ← юми + ури.
Аналогичная этимология приписывается окончаниями заключительной -сан и аттрибутивной -сару форм прилагательных: окончание са (яп. さ) номинализирует прилагательные, например, красный (яп. 赤い акай) → краснота (яп. 赤さ акаса). В окинавском к «са» добавился ари (бунго: существовать, иметь (яп. 有り):
- такасан (такай (яп. 高い, высокий, громкий)) от така-са-ари;
- ачисан (ацуй (яп. 暑い, жаркий, душный)) от ацу-са-ари;
- ютасару (ий (яп. 良い, хороший, приятный) от юта-са-ару.
Частицы
Бикэн
| びけーん | «Только». Используется с глаголами «уппи». | |
|---|---|---|
| Если следует за | Пример | Перевод |
| существительным | rōmaji bikeen nu shomotsu
ローマ字びけーんぬ書物。 |
Книга только на ромадзи |
| волеизъявительным глаголом | Ninjibusharu uppi nindin sumabiin.
寝んじ欲しゃるうっぴ寝んでぃん済まびいん。 |
Можешь спать столько, сколько хочешь [спать]. |
Вучи/вутоочи
| をぅてぃ・をぅとーてぃ | Указание направления аналогично японскому で | |
|---|---|---|
| Если следует за | Пример | Перевод |
| существительным | Kuma wutooti yukwibushan.
くまをぅとーてぃ憩ぃ欲しゃん。 |
Я хочу отдохнуть здесь. |
Нкай
| んかい | «В направлении», «к» | |
|---|---|---|
| Если следует за | Пример | Перевод |
| существительным (означающим место) | Uchinaa nkai mensooree!
沖縄んかいめんそーれー! |
Добро пожаловать на Окинаву! |
Атай
| あたい | «Настолько же» | |
|---|---|---|
| Если следует за | Пример | Перевод |
| существительным + «яка» | Ari yaka yamatuguchi nu jouuji ya aran.
彼やか大和口ぬ上手やあらん。 |
Мой японский не так хорош, как его |
| прилагательным | Hayai hodo ii.
早いほどいい。 |
Чем скорее, тем лучше |
| глаголом | Unu tatimunoo umuyuru atai takakooneeyabiran
うぬ建物ー思ゆるあたい高こーねーやびらん。 |
То здание не так высоко, как ты себе представляешь |
Саани/саай/сси
| さーに・さーい・っし | Используется для указания способа совершения действия | |
|---|---|---|
| Если следует за | Пример | Перевод |
| существительным | basusshi ichabira.
バスっし行ちゃびら。 |
Поехали на автобусе |
| названием языка | Uchinaaguchisaani tigami kachan.
沖縄口さーに手紙書ちゃん。 |
Я написал письмо на окинавском |
Куру/гуру
| くる・ぐる (頃) | «Примерно» куру — существительное и за ним может стоять ぬ. | |
|---|---|---|
| Если следует за | Пример | Перевод |
| существительным | San-ji guru nkai ichabira.
三時ぐるんかい行ち会びら。 |
Давай встретимся около трёх. |
Курээ/гурээ
| くれー・ぐれー (位) | «Примерно» курэ — существительное и за ним может стоять ぬ. | |
|---|---|---|
| Если следует за | Пример | Перевод |
| существительным | Juppun kuree kakayun
十分くれーかかゆん。 |
Это занимает примерно 10 минут. |
Ятин
| やてぃん | «Хотя», «даже» | |
|---|---|---|
| Если следует за | Пример | Перевод |
| существительным или частицей «даже» | Uchuu kara yatin manri-no-Choojoo nu miiyun.
宇宙からやてぃん万里ぬ長城ぬ見ーゆん。 |
Великую китайскую стену видно даже из космоса |
| существительным + «тоже» | Yamatu yatin inchirii-n guchi binchoosun
大和やてぃんいんちりーん口を勉強すん。 |
В Японии мы тоже изучаем английский |
| В начале фразы: «но», «несмотря на». | yashiga, wannee an umuran
やしが、我んねーあん思らん。 |
Но я так не думаю |
Мади
| までぃ (迄) | «Пока», «до»; предел времени или пространства | |
|---|---|---|
| Если следует за | Пример | Перевод |
| временем или местом | Kunu densha-a, Shu-i madi ichabiin.
くぬ電車あ、首里までぃ行ちゃびーん。 |
Этот поезд едет до Сюри |
| глаголом | Keeru madi machooibiin.
帰るまでぃ待ちょーいびーん。 |
Я буду ждать, пока ты не вернёшься домой |
Гендерные различия
Для окинавского, как и литературного японского, характерна гендерная разница:
- хайтай «здравствуйте» (жен.)
- хайсай «здравствуйте» (муж.)
Напишите отзыв о статье "Окинавский язык"
Примечания
- ↑ [www.ethnologue.com/show_language.asp?code=ryu Статья в энциклопедии Ethnologue]
- ↑ Brown, Keith; Ogilvie, Sarah (2008). Concise encyclopedia of languages of the world.(Краткая энциклопедия языков мира) Elsevier. ISBN 0080877745.
- ↑ Moseley, Christopher (ed.). 2010. [www.unesco.org/culture/languages-atlas/en/atlasmap/language-id-1976.html Atlas of the World’s Languages in Danger], 3rd edn. Paris, UNESCO Publishing
- ↑ Noguchi, Fotos, p. 81.
- ↑ Miyara, 2009, p. 179.
- ↑ 1 2 Curry, 2004, §2.2.2.1.9.
- ↑ Miyara, 2009, p. 186.
- ↑ Takara, 1994-1995, p. 2.
Источники
- Lewis, M. Paul [www.ethnologue.com/show_language.asp?code=ryu Ethnologue report for language code: ryu]. SIL International (2009). Проверено 24 декабря 2010. [www.webcitation.org/67c9kOVBi Архивировано из первоисточника 13 мая 2012].
- [mimizun.com/log/2ch/whis/1040532842/ 民族、言語、人種、文化、区別スレ]. Mimizun.com (31 августа 2005). Проверено 26 декабря 2010. [www.webcitation.org/67c9kwM4P Архивировано из первоисточника 13 мая 2012].
- Moseley, Christopher [www.unesco.org/culture/languages-atlas/index.php Atlas of the World’s Languages in Danger]. UNESCO Publishing (2010). Проверено 25 декабря 2010. [www.webcitation.org/67c9mBFjK Архивировано из первоисточника 13 мая 2012].
- Fogarty, Philippa [www.bbc.co.uk/news/world-asia-pacific-11406969 BBC News - Wannabe rockstar keeping Okinawan language alive]. Проверено 25 декабря 2010. [www.webcitation.org/67c9nYtCQ Архивировано из первоисточника 13 мая 2012].
- Kerr George H. Okinawa, the history of an island people. — Tuttle Publishing, 2000.
- Brown Keith. Concise encyclopedia of languages of the world. — Elsevier, 2008.
- Kaplan Robert B. Language Planning and Policy in Asia: Japan, Nepal, Taiwan and Chinese characters. — Multilingual Matters, 2008.
- Noguchi Mary Goebel. Proto-Japanese: issues and prospects. — Multilingual Matters, 2001.
- Miyara, Shinsho (2009). «[www3.nacos.com/lsj/modules/documents/LSJpapers/journals/136_miyara.pdf Two Types of Nasal in Okinawa]». 言語研究（Gengo Kenkyu） (University of the Ryukyus). Проверено 2010-12-25.
- Curry Stewart A. [scholarspace.manoa.hawaii.edu/handle/10125/11526 Small Linguistics: Phonological history and lexical loans in Nakijin dialect Okinawan]. — University of Hawaii at Manoa, 2004.
- Takara, Kurayoshi (1994-1995). «[www.uchinanchu.org/uchinanchu/ryukyuanist/ryukyuanist27.pdf King and Priestess: Spiritual and Political Power in Ancient Ryukyu]». The Ryukyuanist (Shinichi Kyan) (27). Проверено 2011-01-23.
Внешние ссылки
В Викисловаре список слов окинавского языка содержится в категории «Окинавский язык»
- [ryukyu-lang.lib.u-ryukyu.ac.jp/srnh/outline.html 首里・那覇方言概説（首里・那覇方言音声データベース）]
Напишите отзыв о статье "Окинавский язык"
Примечания
См. также
Ссылки
- [www.ethnologue.com/show_language.asp?code=ryu Статья об окинавском языке в энциклопедии Ethnologue] (англ.)
- [ryukyu-lang.lib.u-ryukyu.ac.jp/srnh/index.html Японо-окинавский словарь] на основе диалекта Сюри—Нахи (яп.)
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
 |
Статья содержит короткие («гарвардские») ссылки на публикации, не указанные или неправильно описанные в библиографическом разделе. Список неработающих ссылок: Curry, 2004, Miyara, 2009, Noguchi, Fotos, Takara, 1994-1995 Пожалуйста, исправьте ссылки согласно инструкции к шаблону {{sfn}} и дополните библиографический раздел корректными описаниями цитируемых публикаций, следуя руководствам ВП:Сноски и ВП:Ссылки на источники.
|
Отрывок, характеризующий Окинавский язык
Тон ее уже был ворчливый, губка поднялась, придавая лицу не радостное, а зверское, беличье выраженье. Она замолчала, как будто находя неприличным говорить при Пьере про свою беременность, тогда как в этом и состояла сущность дела.– Всё таки я не понял, de quoi vous avez peur, [Чего ты боишься,] – медлительно проговорил князь Андрей, не спуская глаз с жены.
Княгиня покраснела и отчаянно взмахнула руками.
– Non, Andre, je dis que vous avez tellement, tellement change… [Нет, Андрей, я говорю: ты так, так переменился…]
– Твой доктор велит тебе раньше ложиться, – сказал князь Андрей. – Ты бы шла спать.
Княгиня ничего не сказала, и вдруг короткая с усиками губка задрожала; князь Андрей, встав и пожав плечами, прошел по комнате.
Пьер удивленно и наивно смотрел через очки то на него, то на княгиню и зашевелился, как будто он тоже хотел встать, но опять раздумывал.
– Что мне за дело, что тут мсье Пьер, – вдруг сказала маленькая княгиня, и хорошенькое лицо ее вдруг распустилось в слезливую гримасу. – Я тебе давно хотела сказать, Andre: за что ты ко мне так переменился? Что я тебе сделала? Ты едешь в армию, ты меня не жалеешь. За что?
– Lise! – только сказал князь Андрей; но в этом слове были и просьба, и угроза, и, главное, уверение в том, что она сама раскается в своих словах; но она торопливо продолжала:
– Ты обращаешься со мной, как с больною или с ребенком. Я всё вижу. Разве ты такой был полгода назад?
– Lise, я прошу вас перестать, – сказал князь Андрей еще выразительнее.
Пьер, всё более и более приходивший в волнение во время этого разговора, встал и подошел к княгине. Он, казалось, не мог переносить вида слез и сам готов был заплакать.
– Успокойтесь, княгиня. Вам это так кажется, потому что я вас уверяю, я сам испытал… отчего… потому что… Нет, извините, чужой тут лишний… Нет, успокойтесь… Прощайте…
Князь Андрей остановил его за руку.
– Нет, постой, Пьер. Княгиня так добра, что не захочет лишить меня удовольствия провести с тобою вечер.
– Нет, он только о себе думает, – проговорила княгиня, не удерживая сердитых слез.
– Lise, – сказал сухо князь Андрей, поднимая тон на ту степень, которая показывает, что терпение истощено.
Вдруг сердитое беличье выражение красивого личика княгини заменилось привлекательным и возбуждающим сострадание выражением страха; она исподлобья взглянула своими прекрасными глазками на мужа, и на лице ее показалось то робкое и признающееся выражение, какое бывает у собаки, быстро, но слабо помахивающей опущенным хвостом.
– Mon Dieu, mon Dieu! [Боже мой, Боже мой!] – проговорила княгиня и, подобрав одною рукой складку платья, подошла к мужу и поцеловала его в лоб.
– Bonsoir, Lise, [Доброй ночи, Лиза,] – сказал князь Андрей, вставая и учтиво, как у посторонней, целуя руку.
Друзья молчали. Ни тот, ни другой не начинал говорить. Пьер поглядывал на князя Андрея, князь Андрей потирал себе лоб своею маленькою рукой.
– Пойдем ужинать, – сказал он со вздохом, вставая и направляясь к двери.
Они вошли в изящно, заново, богато отделанную столовую. Всё, от салфеток до серебра, фаянса и хрусталя, носило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов. В середине ужина князь Андрей облокотился и, как человек, давно имеющий что нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения, в каком Пьер никогда еще не видал своего приятеля, начал говорить:
– Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!…
Он энергически махнул рукой.
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.
– Ты не понимаешь, отчего я это говорю, – продолжал он. – Ведь это целая история жизни. Ты говоришь, Бонапарте и его карьера, – сказал он, хотя Пьер и не говорил про Бонапарте. – Ты говоришь Бонапарте; но Бонапарте, когда он работал, шаг за шагом шел к цели, он был свободен, у него ничего не было, кроме его цели, – и он достиг ее. Но свяжи себя с женщиной – и как скованный колодник, теряешь всякую свободу. И всё, что есть в тебе надежд и сил, всё только тяготит и раскаянием мучает тебя. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество – вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. Je suis tres aimable et tres caustique, [Я очень мил и очень едок,] – продолжал князь Андрей, – и у Анны Павловны меня слушают. И это глупое общество, без которого не может жить моя жена, и эти женщины… Ежели бы ты только мог знать, что это такое toutes les femmes distinguees [все эти женщины хорошего общества] и вообще женщины! Отец мой прав. Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем – вот женщины, когда показываются все так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись, – кончил князь Андрей.
– Мне смешно, – сказал Пьер, – что вы себя, вы себя считаете неспособным, свою жизнь – испорченною жизнью. У вас всё, всё впереди. И вы…
Он не сказал, что вы , но уже тон его показывал, как высоко ценит он друга и как много ждет от него в будущем.
«Как он может это говорить!» думал Пьер. Пьер считал князя Андрея образцом всех совершенств именно оттого, что князь Андрей в высшей степени соединял все те качества, которых не было у Пьера и которые ближе всего можно выразить понятием – силы воли. Пьер всегда удивлялся способности князя Андрея спокойного обращения со всякого рода людьми, его необыкновенной памяти, начитанности (он всё читал, всё знал, обо всем имел понятие) и больше всего его способности работать и учиться. Ежели часто Пьера поражало в Андрее отсутствие способности мечтательного философствования (к чему особенно был склонен Пьер), то и в этом он видел не недостаток, а силу.
В самых лучших, дружеских и простых отношениях лесть или похвала необходимы, как подмазка необходима для колес, чтоб они ехали.
– Je suis un homme fini, [Я человек конченный,] – сказал князь Андрей. – Что обо мне говорить? Давай говорить о тебе, – сказал он, помолчав и улыбнувшись своим утешительным мыслям.
Улыбка эта в то же мгновение отразилась на лице Пьера.
– А обо мне что говорить? – сказал Пьер, распуская свой рот в беззаботную, веселую улыбку. – Что я такое? Je suis un batard [Я незаконный сын!] – И он вдруг багрово покраснел. Видно было, что он сделал большое усилие, чтобы сказать это. – Sans nom, sans fortune… [Без имени, без состояния…] И что ж, право… – Но он не сказал, что право . – Я cвободен пока, и мне хорошо. Я только никак не знаю, что мне начать. Я хотел серьезно посоветоваться с вами.
Князь Андрей добрыми глазами смотрел на него. Но во взгляде его, дружеском, ласковом, всё таки выражалось сознание своего превосходства.
– Ты мне дорог, особенно потому, что ты один живой человек среди всего нашего света. Тебе хорошо. Выбери, что хочешь; это всё равно. Ты везде будешь хорош, но одно: перестань ты ездить к этим Курагиным, вести эту жизнь. Так это не идет тебе: все эти кутежи, и гусарство, и всё…
– Que voulez vous, mon cher, – сказал Пьер, пожимая плечами, – les femmes, mon cher, les femmes! [Что вы хотите, дорогой мой, женщины, дорогой мой, женщины!]
– Не понимаю, – отвечал Андрей. – Les femmes comme il faut, [Порядочные женщины,] это другое дело; но les femmes Курагина, les femmes et le vin, [женщины Курагина, женщины и вино,] не понимаю!
Пьер жил y князя Василия Курагина и участвовал в разгульной жизни его сына Анатоля, того самого, которого для исправления собирались женить на сестре князя Андрея.
– Знаете что, – сказал Пьер, как будто ему пришла неожиданно счастливая мысль, – серьезно, я давно это думал. С этою жизнью я ничего не могу ни решить, ни обдумать. Голова болит, денег нет. Нынче он меня звал, я не поеду.
– Дай мне честное слово, что ты не будешь ездить?
– Честное слово!
Уже был второй час ночи, когда Пьер вышел oт своего друга. Ночь была июньская, петербургская, бессумрачная ночь. Пьер сел в извозчичью коляску с намерением ехать домой. Но чем ближе он подъезжал, тем более он чувствовал невозможность заснуть в эту ночь, походившую более на вечер или на утро. Далеко было видно по пустым улицам. Дорогой Пьер вспомнил, что у Анатоля Курагина нынче вечером должно было собраться обычное игорное общество, после которого обыкновенно шла попойка, кончавшаяся одним из любимых увеселений Пьера.
«Хорошо бы было поехать к Курагину», подумал он.
Но тотчас же он вспомнил данное князю Андрею честное слово не бывать у Курагина. Но тотчас же, как это бывает с людьми, называемыми бесхарактерными, ему так страстно захотелось еще раз испытать эту столь знакомую ему беспутную жизнь, что он решился ехать. И тотчас же ему пришла в голову мысль, что данное слово ничего не значит, потому что еще прежде, чем князю Андрею, он дал также князю Анатолю слово быть у него; наконец, он подумал, что все эти честные слова – такие условные вещи, не имеющие никакого определенного смысла, особенно ежели сообразить, что, может быть, завтра же или он умрет или случится с ним что нибудь такое необыкновенное, что не будет уже ни честного, ни бесчестного. Такого рода рассуждения, уничтожая все его решения и предположения, часто приходили к Пьеру. Он поехал к Курагину.
Подъехав к крыльцу большого дома у конно гвардейских казарм, в которых жил Анатоль, он поднялся на освещенное крыльцо, на лестницу, и вошел в отворенную дверь. В передней никого не было; валялись пустые бутылки, плащи, калоши; пахло вином, слышался дальний говор и крик.
Игра и ужин уже кончились, но гости еще не разъезжались. Пьер скинул плащ и вошел в первую комнату, где стояли остатки ужина и один лакей, думая, что его никто не видит, допивал тайком недопитые стаканы. Из третьей комнаты слышались возня, хохот, крики знакомых голосов и рев медведя.
Человек восемь молодых людей толпились озабоченно около открытого окна. Трое возились с молодым медведем, которого один таскал на цепи, пугая им другого.
– Держу за Стивенса сто! – кричал один.
– Смотри не поддерживать! – кричал другой.
– Я за Долохова! – кричал третий. – Разними, Курагин.
– Ну, бросьте Мишку, тут пари.
– Одним духом, иначе проиграно, – кричал четвертый.
– Яков, давай бутылку, Яков! – кричал сам хозяин, высокий красавец, стоявший посреди толпы в одной тонкой рубашке, раскрытой на средине груди. – Стойте, господа. Вот он Петруша, милый друг, – обратился он к Пьеру.
Другой голос невысокого человека, с ясными голубыми глазами, особенно поражавший среди этих всех пьяных голосов своим трезвым выражением, закричал от окна: «Иди сюда – разойми пари!» Это был Долохов, семеновский офицер, известный игрок и бретёр, живший вместе с Анатолем. Пьер улыбался, весело глядя вокруг себя.
– Ничего не понимаю. В чем дело?
– Стойте, он не пьян. Дай бутылку, – сказал Анатоль и, взяв со стола стакан, подошел к Пьеру.
– Прежде всего пей.
Пьер стал пить стакан за стаканом, исподлобья оглядывая пьяных гостей, которые опять столпились у окна, и прислушиваясь к их говору. Анатоль наливал ему вино и рассказывал, что Долохов держит пари с англичанином Стивенсом, моряком, бывшим тут, в том, что он, Долохов, выпьет бутылку рому, сидя на окне третьего этажа с опущенными наружу ногами.
– Ну, пей же всю! – сказал Анатоль, подавая последний стакан Пьеру, – а то не пущу!
– Нет, не хочу, – сказал Пьер, отталкивая Анатоля, и подошел к окну.
Долохов держал за руку англичанина и ясно, отчетливо выговаривал условия пари, обращаясь преимущественно к Анатолю и Пьеру.
Долохов был человек среднего роста, курчавый и с светлыми, голубыми глазами. Ему было лет двадцать пять. Он не носил усов, как и все пехотные офицеры, и рот его, самая поразительная черта его лица, был весь виден. Линии этого рта были замечательно тонко изогнуты. В средине верхняя губа энергически опускалась на крепкую нижнюю острым клином, и в углах образовывалось постоянно что то вроде двух улыбок, по одной с каждой стороны; и всё вместе, а особенно в соединении с твердым, наглым, умным взглядом, составляло впечатление такое, что нельзя было не заметить этого лица. Долохов был небогатый человек, без всяких связей. И несмотря на то, что Анатоль проживал десятки тысяч, Долохов жил с ним и успел себя поставить так, что Анатоль и все знавшие их уважали Долохова больше, чем Анатоля. Долохов играл во все игры и почти всегда выигрывал. Сколько бы он ни пил, он никогда не терял ясности головы. И Курагин, и Долохов в то время были знаменитостями в мире повес и кутил Петербурга.
Бутылка рому была принесена; раму, не пускавшую сесть на наружный откос окна, выламывали два лакея, видимо торопившиеся и робевшие от советов и криков окружавших господ.
Анатоль с своим победительным видом подошел к окну. Ему хотелось сломать что нибудь. Он оттолкнул лакеев и потянул раму, но рама не сдавалась. Он разбил стекло.
– Ну ка ты, силач, – обратился он к Пьеру.
Пьер взялся за перекладины, потянул и с треском выворотип дубовую раму.
– Всю вон, а то подумают, что я держусь, – сказал Долохов.
– Англичанин хвастает… а?… хорошо?… – говорил Анатоль.
– Хорошо, – сказал Пьер, глядя на Долохова, который, взяв в руки бутылку рома, подходил к окну, из которого виднелся свет неба и сливавшихся на нем утренней и вечерней зари.
Долохов с бутылкой рома в руке вскочил на окно. «Слушать!»
крикнул он, стоя на подоконнике и обращаясь в комнату. Все замолчали.
– Я держу пари (он говорил по французски, чтоб его понял англичанин, и говорил не слишком хорошо на этом языке). Держу пари на пятьдесят империалов, хотите на сто? – прибавил он, обращаясь к англичанину.
– Нет, пятьдесят, – сказал англичанин.
– Хорошо, на пятьдесят империалов, – что я выпью бутылку рома всю, не отнимая ото рта, выпью, сидя за окном, вот на этом месте (он нагнулся и показал покатый выступ стены за окном) и не держась ни за что… Так?…
– Очень хорошо, – сказал англичанин.
Анатоль повернулся к англичанину и, взяв его за пуговицу фрака и сверху глядя на него (англичанин был мал ростом), начал по английски повторять ему условия пари.
– Постой! – закричал Долохов, стуча бутылкой по окну, чтоб обратить на себя внимание. – Постой, Курагин; слушайте. Если кто сделает то же, то я плачу сто империалов. Понимаете?
Англичанин кивнул головой, не давая никак разуметь, намерен ли он или нет принять это новое пари. Анатоль не отпускал англичанина и, несмотря на то что тот, кивая, давал знать что он всё понял, Анатоль переводил ему слова Долохова по английски. Молодой худощавый мальчик, лейб гусар, проигравшийся в этот вечер, взлез на окно, высунулся и посмотрел вниз.
