Армия

А́рмия (от лат. armare — вооружать):

1) сухопутные войска как часть вооружённых сил государства;

2) соединение значительной массы вооруженных сил на одном театре войны, под началом одного лица, для достижения определенной цели.

При сосредоточении на одном театре войны весьма значительных сил, непосредственное руководство всеми ими становится невозможным для одного командующего, а потому, при достижении численности войск известного предела или разброске их на большие расстояния, становится необходимым разделить их на самостоятельные армии, как объединения.

История организации армий

Армии Древнего мира

В первобытном обществе народ и войско являлись понятиями тождественными. Все свободные лица мужского пола, способные носить оружие, были воинами. Но специализация занятий, сопровождавшая переход народов к оседлому состоянию, особый характер развития культуры и основные черты политического устройства возникавших государств оказывали неотразимое влияние на военную организацию народов.

В Древней Индии и Древнем Египте воины выделились в особые наследственные касты.

Такой же кастовый характер носило и военное устройство Спарты, но здесь военную касту составил весь народ в полном его составе (дорийцы). В Спарте право оружия принадлежало одним лишь дорийцам; остальное свободное население (периэки) и рабы (илоты) могли лишь быть призываемы к оружию.

В Афинах и в других древнегреческих республиках вооруженные силы государства составлялись из свободных граждан. Так как граждане призывались к оружию лишь в случае войны, то вооруженные силы этих республик имели характер гражданских милиций. Постоянные войска в этих государствах имелись в самом незначительном количестве и предназначались в мирное время преимущественно для охранной службы, которая вместе с тем служила подготовительной военной школой для юношей.

Однако, с увеличением продолжительности войн и с упадком воинственного духа среди народа, гражданское ополчение греческих республик постепенно заменилось наёмниками, которые сделались главным материалом для комплектования армии. В Карфагене же наемничество стало необходимым следствием незначительной численности природных граждан, сосредоточивших все свои интересы на обширной торговле; скопление громадных капиталов давало возможность этой республике покупать военные силы не только Африки, но и большей части Европы.

В Древнем Риме право ношения оружия принадлежало всем гражданам, как патрициям, так и плебеям; в случае войны армию образовывали или очередная триба или весь народ, во всей его совокупности. Когда впоследствии вместо деления народа на трибы было принято, по предложению Сервия Туллия, деление его на классы по цензу, т. е. по величине дохода, то беднейшие граждане были освобождены от обязанности нести военную службу и призывались к оружию лишь в случае крайней необходимости, причём за время нахождения под знаменами получали определенное вознаграждение от правительства. Древний Рим в то время постоянных войск не знал; граждане его становились под оружие лишь в случае войны и распускались по заключении мира. Войско древних римлян носило, таким образом, характер народного ополчения. Беспрерывные войны, которые вел Рим, скоро видоизменили военное устройство Сервия. Коренному преобразованию оно подверглось при Марии, победы которого в Югуртинскую войну создали ему чрезвычайно популярное положение в государстве. Производившееся им комплектование армии охотниками и притом преимущественно из беднейших классов населения — пролетариев — не только резко отделило военное устройство государства от гражданского, но и способствовало образованию специального военного сословия, для которого война сделалась профессией. Закрепление вступавших в ряды войска граждан на всё время войны наряду с продолжавшимися около 20 лет междоусобными войнами привело под знамена громадное число людей, которые, свыкшись с боевой жизнью, представляли уже готовый материал для образования постоянной армии.

С началом императорского периода римской истории войска не созываются уже больше для одного похода, а остаются на службе и в мирное время; они комплектуются пролетариями, и уплата жалованья, бывшая ранее временным воспомоществованием, делается обычным правилом. Старый римский принцип, в силу которого в ряды армии могли вступать лишь римские граждане, подвергся со временем значительному искажению. Еще Август строго разграничивал легионы из граждан от воспомогательных войск из иноземцев. Но со времени Веспасиана италики фактически были освобождены от военной службы, и легионы начали получать свои укомплектования из провинций, вследствие чего различие между ними и вспомогательными когортами всё более сглаживалось. Несмотря на существование принципа всеобщей воинской повинности, комплектование армии основывалось фактически на добровольном вступлении на службу и на вербовке. Эта армия, составленная из смеси национальностей, связывалась с государственным организмом лишь в лице императора; она даже имела свои особые, отличные от гражданского культа, обычаи; она была силой сама по себе, и эта сила, при отсутствии в законе правил о наследовании престола, возводила на трон императоров. Целые толпы варварских, германских народов стали вступать в ряды армии и при императоре Валентиниане I наемные германские дружины составляли уже половину всех войск Римской империи.

Армии Средневековья

У германцев, разрушивших Западную Римскую империю и основавших на её развалинах новые государства, войско носило характер народного ополчения (Heerbann). И здесь, как у всех первобытных народов, понятие войска и народа совпадало. Военное устройство древних германцев было основано на родовой связи. Но с превращением незначительных политических соединений в большие племенные союзы, с началом воинственного переселения народов и с завоевательным движением племен через римские границы, начала у германцев крепнуть королевская власть. Короли в раздаче земельных участков видели единственное средство к привлечению подданных к себе на службу. Дарование земельного участка было связано с обязанностью владельца участка являться с оружием в руках всякий раз, когда этого потребует король. Коронные вассалы обязаны были являться на службу к королю не только лично, но и приводить с собою отряды войск, численность которых находилась в зависимости от величины их лена. Необходимым следствием такого порядка вещей было то, что сеньоры, получившие в лен королевские имения, начали передавать участки их другим лицам на тех же условиях, на которых они сами получали их от короля, при чём последние, в свою очередь, становились в вассальные отношения к своим сюзеренам. Это соединение вассалитета с бенифициатом придало вооруженной силе феодальной Европы совершенно особый характер; она получила значение временных земских ополчений, обязанных являться на службу по первому требованию суверена. В военном отношении феодальная система прежде всего повлекла за собой вытеснение народного ополчения, состоявшего, главным образом, из пехоты, тяжело вооруженной рыцарской конницей, которая достигает военных успехов не в тактических организациях, предназначенных для атаки массами, а в одиночном бою, в зависимости от личного искусства и храбрости. Народное ополчение потеряло свое прежнее военное значение, а пехота сохранилась в средневековых городах, где цехи постепенно начали получать военную организацию.

Наряду с увеличением богатств вассалов шло также усиление их могущества. Часто они не являлись на службу к своему суверену и, даже более того, вступали в борьбу с королем. Ослабленная могуществом вассалов королевская власть находилась в критическом положении; для создания более или менее надежной вооруженной силы ей приходилось по необходимости обратиться к наёмным войскам. С XIV—XV веков государи уже повсюду стремились получить от своих вассалов и прочих подданных взамен военной службы натурою денежные средства и использовать их на наем и снаряжение более надежной вооруженной силы. К этому же времени в государствах Западной Европы появились странствующие военные дружины, предлагавшие свои услуги тем, от которых они ожидали более выгод; если не было войны, они содержали себя разбоями и грабежами.

Наёмничество ранее всего возникло во Франции. Уже начиная с XI века там стали появляться в значительном количестве наёмные дружины из брабансонов, швейцарцев, шотландцев и т. д., которые сперва употреблялись в виде дополнения к феодальному войску, а затем получили самостоятельное значение. Но мере того как феодализм приходил в упадок, потребность в наемной силе всё более увеличивалась и наряду с чужеземными наёмными войсками, к концу XIII века начинают появляться и местные военные дружины, так называемые compagnies franches — вольные роты, банды.

Первым королем, принявшим энергичные меры к уничтожению вольных рот, был Карл VII. Установив специальный налог для покрытия расходов на содержание войска, он получил возможность принять крутые меры и резко изменить прежнее положение вещей. Прежде всего целым рядом изданных королем ордонансов у частных лиц было отнято право составления вооруженных отрядов, и это право было отнесено исключительно к прерогативам короны. Лицо, желавшее посвятить себя военному ремеслу, должно было испросить у правительства патент (ордонанс) на образование роты, величина которой определялась вместе с выдачей патента; капитаны, получившие патент, становились ответственными перед верховною властью за все бесчинства и нарушения закона их ротами. Эти роты получили название ордонансовых (compagnies d’ordonance). Они стали первой постоянной армией в Европе, организованной на началах военного верховенства короля. Наряду с ордонансовыми ротами, представлявшими собою кавалерию, Карл VII пытался также организовать и пешую земскую милицию, но эти попытки оказались неудачными; при существовавших тогда земельных отношениях давать оружие в руки крестьянам представлялось делом опасным, а потому Людовик XI уничтожил крестьянскую милицию и начал комплектовать пехоту швейцарскими наемниками путем вербовки. Наёмничество в Германии организовалось в целую систему и завершилось в конце XV века учреждением ландскнехтских полков, тщательно обученных военному ремеслу и получавших постоянное жалованье. Ландскнехты в первый период своего существования были своеобразными дворянско-рыцарскими военными учреждениями; они имели особую организацию со своим внутренним самоуправлением, своим судопроизводством, со своими общинными обычаями. Право формирования ландскнехтских отрядов было почетным правом; им могли пользоваться лишь лица, посвященные в рыцари и приобретшие боевую известность. После смерти императора Максимилиана I ландскнехты изменились в своем составе, пополняясь, главным образом, сильными ремесленными подмастерьями, и скоро превратились в обыкновенные наёмные отряды, которые, подобно швейцарцам, стали поступать на службу почти всех европейских государств, руководствуясь исключительно соображениями выгоды.

Наиболее благоприятную почву для своего развития наёмничество нашло в Италии, где оно вылилось в особую форму —кондотьерство. В средние века в Италии каждый город составлял отдельное государство. Бесконечные распри и постоянная борьба между городами, нуждавшимися в наёмной вооруженной силе, привели к образованию вольных военных отрядов, начальники которых (кондотьери) или поступали со своими дружинами на службу городов или отдельных владетельных князей, или же вели войну в своих личных интересах, завоевывая целые земли и города. С постоянным возрастанием могущества итальянских государств и с возвышением небольших городских республик постепенно исчезали и условия, благоприятствовавшие процветанию кондотьерства; оно начало исчезать с конца XVI века и постепенно заменялось народными милициями.

В Древней Руси войско состояло из княжеских дружин и созыываемого во время войны ополчения.

В арабском халифате с IX века появилось войско из гулямов, часть из которых были наёмниками, а часть рабами, покупаемыми на рынках невольников. Несколько позже в фатимидском Египте также появилось войско из рабов-чужеземцев, называемых мамелюками.

Армии раннего Нового времени

В XVI и XVII веках в Западной Европе происходил переход от наемничества к постоянным национальным армиям. Полководец переставал быть частным военным предпринимателем и делался слугою государства; монарх теперь сам назначал офицеров и становился держателем высшей военно-командной власти. Устанавливался иерархический порядок служебных степеней, завершаемых самим монархом. Первые шаги к созданию постоянной национальной армии были сделаны во Франции кардиналом Ришелье. В 1636 г. он внес проект об организации постоянного национального резерва, который должен был простираться до 60 тыс. человек. Однако, этот проект осуществления не получил, и создателем первой французской национальной армии, пополнявшейся путем рекрутских наборов, стал военный министр Людовика XIV Лувуа.

В Австрии ко времени правления Карла VI армия состояла почти исключительно из постоянных войск; хотя она и комплектовалась путем вербовки, но со стороны правительства были приняты все меры к тому, чтобы в войска принимались наиболее надежные элементы. Первая попытка создать в Австрии постоянную национальную армию была сделана Марией-Терезией. Указом 1756 г. о производстве рекрутских наборов к службе в армии были привлечены все австрийские подданные в возрасте от 17 до 40 лет, причём для производства этих наборов всё государство было разделено на особые территориальные единицы — верб-бецирки. Эти постановления на практике не вполне, однако, достигли своей цели, так как население, сжившееся с системой вербовки, еще долго продолжало уклоняться от военной службы, и почти в продолжение всего XVIII века в Австрии сохранилась смешанная система комплектования, при чём вербовка, главным образом, применялась для комплектования армии в военное время.

В Пруссии созданию постоянной национальной армии положено было начало великим курфюрстом бранденбургским Фридрихом-Вильгельмом I. Им был образован постоянный кадр обученных военному делу людей, при чём вербовка рекрут производилась по территориальному принципу. В мирное время люди увольнялись в свои округа по домам; в военное они должны были становиться под ружье по первому призыву. В 1733 г. в Пруссии была введена регулярная конскрипция — способ комплектования, впервые появившийся в Европе. Сущность системы заключалась в том, что вся территория государства была разделена на участки, кантоны, по которым были распределены подъемные дворы, поставлявшие от себя определенное число рекрут в распределенные по участкам полки. Прохождение службы в войсках было основано на началах отпускной системы. Хотя срок службы первоначально и был установлен пожизненный, но в действительности военно-обязанные большую часть времени находились в так называемом "королевском отпуске", а для несения военной службы призывались лишь на летние месяцы через каждые 2—3 года. Система конскрипции, введенная королем Фридрихом-Вильгельмом, просуществовала в Пруссии недолго; массовое уклонение населения от военной службы заставило Фридриха II прибегнуть к вербовке наёмников, и национальный элемент в войсках к концу его правления почти совершенно исчез. Пополнение постоянных армий Западной Европы XVII и XVIII веков нижними чинами покоилось, главным образом, на принципе добровольной вербовки. Но когда добровольный набор для пополнения армии оказался недостаточным, в Пруссии и Австрии обратились к насильственной вербовке; неудовольствие, вызванное такой системой, и массовые побеги молодых людей за границу заставили правительство отказаться от неё.

Но также в государствах Западной Европы XVII и XVIII были попытки к созданию милиций, причём организация их связывалась с сословным устройством государства. Такие сословные милиции существовали в XVII века в Пруссии и Ганновере. Во Франции при Людовике XIV милиция сделалась чисто королевскою; она преимущественно предназначалась для защиты страны от вторжения, но ею пользовались также для пополнения постоянной армии и во внешних войнах. В Пруссии во время войны за испанское наследство также делались попытки к созданию милиции, но в состав милиционных отрядов здесь входили лишь крестьяне королевских удельных имений. Наиболее широкое применение идея милиционной организации войск получила в Англии.

В Русском царстве в 1550 г. появились стрельцы как постоянная пехота, сформировавшая своеобразное стрелецкое сословие. Также в случае войны созывалось конное поместное войско. В 1630 г. появились так называемые полки иноземного строя. В 1699 г. Пётр I cоздал регулярную армию европейского типа, основанную на рекрутской повинности.

Армия Османской империи состояла из сипахской конницы и янычарской пехоты, которая комплектовалась из мальчиков, отобранных у семей христианских подданых Османской империи.

Армии XIX века

Во Франции система военного устройства подверглась коренному изменению в эпоху Великой французской революции. В 1793 г. была введена всеобщая воинская повинность, закрепленная законом Журдана о конскрипции в 1798 г. Французская революционная армия сделалась чем-то иным, чем были армии старого режима, это был вооруженный народ, исполненный национального энтузиазма.

Но от принципа личного отбывания повинности было, однако, вскоре (в 1800 г.) сделано серьезное отступление в том смысле, что для лиц, слабых здоровьем, и для лиц, могущих принести государству большую пользу на гражданской службе или своими учеными трудами, было допущено заместительство. Закон Журдана о конскрипции с некоторыми видоизменениями сохранил свою силу и в эпоху империи Наполеона. Но всё же Франции не удалось сразу вполне осуществить идею всеобщей воинской повинности современного типа. Это было сделано Пруссией, и её военное устройство впоследствии послужило образцом для военного устройства других государств. Во время Освободительной войны 1813 г. был издан указ, установивший порядок комплектования прусской армии на началах всеобщей воинской повинности и отменившего вместе с тем все существовавшие до того времени изъятия в несении военной службы привилегированными классами населения. В том же году, как дальнейшее развитие реформы, была введена в Пруссии в целях увеличения армии ландверная система, сущность которой заключалась в том, что военнообязанные, прослужившие установленные сроки в рядах постоянной армии, зачислялись затем в ту часть вооруженных сил, которая формировалась лишь в военное время (ландвер). Все отдельные постановления, касавшиеся реорганизации армии были затем объединены законом 1814 г., согласно которому вооруженные силы Пруссии получили следующую организацию: 1) постоянные войска; в мирное время содержались лишь кадры этих войск; в военное время они разворачивались до установленных штатов путем призыва под знамена лиц, числящихся в резерве; 2) ландверные войска, формировавшиеся лишь в военное время, и 3) ландштурм — народное ополчение, в состав которого входило всё непризванное в постоянные войска и ландвер мужское население страны, способное носить оружие, в возрасте от 17 до 49 лет; из него формировались милиционные ополчения для обороны страны при вторжении в её пределы неприятеля. Комплектование войск производилось по территориальной системе. С образованием в 1871 г. Германской империи прусские постановления о комплектовании армии законом 1874 г. были распространены на все союзные государства империи.

В Австрии до 1852 г. господствующей системы комплектования войск не было, и рекруты поставлялись в войска на основании местных узаконений. В 1852 г. привилегии различных областей в отношении отбывания военной службы были отменены, и тогда же воинская повинность была сделана общеобязательной, но не личной, так как каждый военно-обязанный имел право поставить вместо себя заместителя. После австро-прусской войны 1866 г., обнаружившей полную несостоятельность австрийской военной системы, в Австро-Венгрии в 1868 г. была введена всеобщая воинская повинность на принципах личной и общеобязательной службы. Военная система Австро-Венгрии была построена на началах прусской, но с некоторыми существенными отступлениями, вызванными дуалистическим политическим строем этого государства. Они разделялись на: 1) общеимперскую армию, подчиненную общеимперскому министру, и 2) на две армии второй линии — австрийский ландвер и венгерский гонвед. Сверх обязанности службы в общеимперской армии и в ландвере (гонведе) всё способное носить оружие мужское население страны было обязано службою в возрасте 19—42 лет в ландштурме.

Во Франции в 1818 г. конскрипция была отменена, и производство рекрутских наборов было допущено при недоборе добровольцев, причём в этих случаях военнообязанным предоставлялось в самых широких размерах право заместительства и обмена номеров жребия. В 1855 г. право заместительства во Франции было отменено и заменено выкупом; лица, желавшие освободиться от личного отбывания воинской повинности, вносили определенную денежную сумму в особую дотационную кассу, на средства которой уже само правительство нанимало заместителей из старых солдат, желавших остаться на вторичную службу. Австро-прусская война 1866 года, наглядно доказавшая преимущество прусской военной организации, заставила французское правительство издать новый закон о комплектовании армии (закон маршала Ньеля 1868 г.), которым было отменено право выкупа и восстановлено право заместительства. Закон 1868 г. не успел еще оказать существенного влияния на организацию вооруженных сил Франции, как вспыхнула война с Пруссией. Вопрос о преобразовании военной системы был предложен на обсуждение национального собрания сейчас же после войны, и в 1872 г. Национальным Собранием почти единогласно был принят новый закон о комплектовании армии, основанный на принципе общеобязательного и личного отбывания воинской повинности и не допускающий ни выкупа, ни заместительства. Во второй половине XIX века ведение всеобщей воинской повинности в больших государствах стало политической необходимостью. Италия ввела ее в 1871 г., Япония — в 1872 г., Россия — в 1874 г. (Военная реформа Александра II). Из крупных государств Запада только Великобритания и США продолжали обходиться без всеобщей воинской повинности, содержа армии из волонтёров (контрактников).

Введение всеобщей воинской обязанности и создание системы резервистов, призываемых по мобилизации в случае войны, означало, что постоянная армия являлась, в сущности, лишь кадрами для тех армий, которые формируются в военное время путем призыва резервистов (запасных).

До Первой мировой войны предполагалось, однако, что резервисты, в основном, будут использоваться для ведения различного рода второстепенных и вспомогательных операций (оборона и блокада крепостей, обеспечение сообщений действующей армии, поддержание порядка в занятых войсками неприятельских землях и т. п.). Такая армия из резервистов, созываемая в случае войны, носила в Германии и Австрии название ландвера, в Венгрии — гонведа, во Франции — территориальной армии, в России — государственного ополчения.

Армии XX века

Во время Первой мировой войны миллионы резервистов пополнили ряды действующих армий. Во время Первой мировой войны призывные армии были созданы даже в Великобритании и США, где их не было до войны, однако с окончанием войны в этих странах вернулись к системе контрактных профессиональных армий.

Во время Второй мировой войны в Великобритании и США вновь были созданы призывные армии, которые сохранились после ее окончания в связи с началом Холодной войны (в Великобритании – до 1960 г., в США – до 1973 г.). Во время Холодной войны призывные армии имели все страны Варшавского договора и большинство стран НАТО.

Армии XXI века

После окончания Холодной войны многие страны отказались, в мирное время, от всеобщей воинской обязанности (повинности). Угроза крупномасштабной войны значительно уменьшилась, а для локальных военных конфликтов относительно малочисленные профессиональные (наёмные) армии, по мнению некоторых, подходит лучше, чем призывные.

Армия как объединение

Армия как объединение состоит из нескольких корпусов или дивизий. Она может входить или не входить в состав военного округа, фронта, группы войск.

Действия нескольких армий одного государства во время одной войны на разных театрах военных действий известны с древности, но войска на одном театре военных действий впервые были разделены на несколько армий в российской армии во время Отечественной войны 1812 года.

Распространённые использования термина

• Действующая армия и флот — часть вооружённых сил государства, используемая во время войны непосредственно для ведения военных действий (в отличие от другой части вооружённых сил государства, находящейся в тылу). Порядок отнесения войск к действующей армии и флоту устанавливаются специальным постановлением правительства и в каждом государстве имеют свои особенности. В ВС СССР к составу действующей армии и флота принято было относить полевые управления фронтов (группы войск) и органы управления флотов, руководившие подготовкой и ведением операций: объединения, соединения, части (корабля).
• Армия вторжения — часть вооружённых сил государства, которая предназначалась для нападения на другую страну, разгрома войск прикрытия и части главных сил, срыва мобилизации, сосредоточения и развёртывания вооружённых сил противной стороны, захвата стратегической инициативы, овладения частью территории, а при благоприятных условиях и для вывода страны, подвергшейся нападению, из войны. Идея создания таких армий нашла практическое отражение, например, в вооружённых силах Германии, Японии и Италии перед 2-й мировой войной.
• Армия прикрытия — часть вооружённых сил государства, предназначавшаяся до середины XX века для прикрытия его границ от внезапного вторжения противника, а также для обеспечения проведения мобилизации, сосредоточения и развёртывания главных сил. Состав армии прикрытия определялся в зависимости от протяжённости границ, их доступности и степени угрозы. Обычно армия прикрытия опирались на систему приграничных укреплений. В современных условиях в связи с угрозой развязывания ракетно-ядерной войны стороны в мирное время постоянно содержат в полной боеготовности крупные силы 1-го стратегического эшелона. Для обеспечения действий этих сил предусматривается выдвижение к границе отдельных соединений и частей, которые называются войсками прикрытия. Армии прикрытия в настоящее время не применяются.
• Экспедиционная армия — часть вооружённых сил одной страны или коалиции государств, переброшенных на территорию другой страны для проведения военных операций. Состав экспедиционной армии зависит от масштаба и целей операции, важности театра военных действий и предполагаемой силы сопротивления. Армия экспедиционная чаще всего используются для проведения операций в колониальных войнах и при осуществлении военной интервенции (например, при подавлении европейскими державами Ихэтуаньского восстания 1899—1901 годах в Китае).

Ранее термин «армия» использовалась также в значениях:

• Осадная армия — часть вооружённых сил государства, которая предназначалась для осады крупных оборонительных сооружений неприятеля.
• Наблюдательная (обсервационная) армия и флот — часть вооружённых сил государства, которая предназначалась для наблюдения за войсками неприятеля в непосредственной близости от них или его владений.
• Оккупационная армия — часть вооружённых сил одной страны или коалиции государств, оккупировавшая территорию другой страны.

См. также

• Войско
• История русской армии
• Незаконные вооружённые формирования

Литература

• Большая советская энциклопедия, Третье издание, М., «Советская энциклопедия», 1969—1978;
• Советская военная энциклопедия : [в 8 т.] / председ. Гл. ред. комиссии А. А. Гречко [т. 1, 8], Н. В. Огарков [т. 2—7]. — М. : Военное изд-во М-ва обороны СССР, 1976—1980.</span>;
• Военный энциклопедический словарь, М., Военное издательство Министерства обороны СССР, 1984, 863 с. с илл.;
• Во Имя России: Российское государство, армия и воинское воспитание / под ред. В. А. Золотарева, В. В. Марущенко, С. С. Автюшина / учебное пособие по общественно-государственной подготовке (ОГП) для офицеров и прапорщиков Вооружённых Сил Российской Федерации. М. «Русь-РКБ», 1999, 336 с. ISBN 5-86273-020-6
• Савинкова О. [elar.urfu.ru/handle/10995/3357/ Социальный институт армии и его отражение в современной литературе] / О. Савинкова // Слово — текст — смысл : сб. студен. науч. работ / Урал. гос. ун-т, [Филол. фак.]. — Екатеринбург, 2006. — Вып. 2. — С.55-58.

Ссылки

• Армия // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Армия // Военная энциклопедия : [в 18 т.] / под ред. В. Ф. Новицкого [и др.]. — СПб. ; [М.] : Тип. т-ва И. В. Сытина, 1911—1915.</span>
• [bse.sci-lib.com/article071405.html «Армия» в БСЭ]
• [enc.mail.ru/article/1900393144 «Армия» в РЭС]
• [www.school-city.by/index.php?page=%C8%F1%F2%EE%F0%E8%FF%20%EF%F0%E8%E7%FB%E2%E0%20%E8%20%ED%E0%E1%EE%F0%E0%20%E2%20%E0%F0%EC%E8%FF%F5%20%EC%E8%F0%E0&option=com_content&task=view&id=10630&Itemid=3 История призыва и набора в армиях мира]

Отрывок, характеризующий Армия

Быть энтузиасткой сделалось ее общественным положением, и иногда, когда ей даже того не хотелось, она, чтобы не обмануть ожиданий людей, знавших ее, делалась энтузиасткой. Сдержанная улыбка, игравшая постоянно на лице Анны Павловны, хотя и не шла к ее отжившим чертам, выражала, как у избалованных детей, постоянное сознание своего милого недостатка, от которого она не хочет, не может и не находит нужным исправляться.
В середине разговора про политические действия Анна Павловна разгорячилась.
– Ах, не говорите мне про Австрию! Я ничего не понимаю, может быть, но Австрия никогда не хотела и не хочет войны. Она предает нас. Россия одна должна быть спасительницей Европы. Наш благодетель знает свое высокое призвание и будет верен ему. Вот одно, во что я верю. Нашему доброму и чудному государю предстоит величайшая роль в мире, и он так добродетелен и хорош, что Бог не оставит его, и он исполнит свое призвание задавить гидру революции, которая теперь еще ужаснее в лице этого убийцы и злодея. Мы одни должны искупить кровь праведника… На кого нам надеяться, я вас спрашиваю?… Англия с своим коммерческим духом не поймет и не может понять всю высоту души императора Александра. Она отказалась очистить Мальту. Она хочет видеть, ищет заднюю мысль наших действий. Что они сказали Новосильцову?… Ничего. Они не поняли, они не могут понять самоотвержения нашего императора, который ничего не хочет для себя и всё хочет для блага мира. И что они обещали? Ничего. И что обещали, и того не будет! Пруссия уж объявила, что Бонапарте непобедим и что вся Европа ничего не может против него… И я не верю ни в одном слове ни Гарденбергу, ни Гаугвицу. Cette fameuse neutralite prussienne, ce n'est qu'un piege. [Этот пресловутый нейтралитет Пруссии – только западня.] Я верю в одного Бога и в высокую судьбу нашего милого императора. Он спасет Европу!… – Она вдруг остановилась с улыбкою насмешки над своею горячностью.
– Я думаю, – сказал князь улыбаясь, – что ежели бы вас послали вместо нашего милого Винценгероде, вы бы взяли приступом согласие прусского короля. Вы так красноречивы. Вы дадите мне чаю?
– Сейчас. A propos, – прибавила она, опять успокоиваясь, – нынче у меня два очень интересные человека, le vicomte de MorteMariet, il est allie aux Montmorency par les Rohans, [Кстати, – виконт Мортемар,] он в родстве с Монморанси чрез Роганов,] одна из лучших фамилий Франции. Это один из хороших эмигрантов, из настоящих. И потом l'abbe Morio: [аббат Морио:] вы знаете этот глубокий ум? Он был принят государем. Вы знаете?
– А! Я очень рад буду, – сказал князь. – Скажите, – прибавил он, как будто только что вспомнив что то и особенно небрежно, тогда как то, о чем он спрашивал, было главною целью его посещения, – правда, что l'imperatrice mere [императрица мать] желает назначения барона Функе первым секретарем в Вену? C'est un pauvre sire, ce baron, a ce qu'il parait. [Этот барон, кажется, ничтожная личность.] – Князь Василий желал определить сына на это место, которое через императрицу Марию Феодоровну старались доставить барону.
Анна Павловна почти закрыла глаза в знак того, что ни она, ни кто другой не могут судить про то, что угодно или нравится императрице.
– Monsieur le baron de Funke a ete recommande a l'imperatrice mere par sa soeur, [Барон Функе рекомендован императрице матери ее сестрою,] – только сказала она грустным, сухим тоном. В то время, как Анна Павловна назвала императрицу, лицо ее вдруг представило глубокое и искреннее выражение преданности и уважения, соединенное с грустью, что с ней бывало каждый раз, когда она в разговоре упоминала о своей высокой покровительнице. Она сказала, что ее величество изволила оказать барону Функе beaucoup d'estime, [много уважения,] и опять взгляд ее подернулся грустью.
Князь равнодушно замолк. Анна Павловна, с свойственною ей придворною и женскою ловкостью и быстротою такта, захотела и щелконуть князя за то, что он дерзнул так отозваться о лице, рекомендованном императрице, и в то же время утешить его.
– Mais a propos de votre famille,[Кстати о вашей семье,] – сказала она, – знаете ли, что ваша дочь с тех пор, как выезжает, fait les delices de tout le monde. On la trouve belle, comme le jour. [составляет восторг всего общества. Ее находят прекрасною, как день.]
Князь наклонился в знак уважения и признательности.
– Я часто думаю, – продолжала Анна Павловна после минутного молчания, подвигаясь к князю и ласково улыбаясь ему, как будто выказывая этим, что политические и светские разговоры кончены и теперь начинается задушевный, – я часто думаю, как иногда несправедливо распределяется счастие жизни. За что вам судьба дала таких двух славных детей (исключая Анатоля, вашего меньшого, я его не люблю, – вставила она безапелляционно, приподняв брови) – таких прелестных детей? А вы, право, менее всех цените их и потому их не стоите.
И она улыбнулась своею восторженною улыбкой.
– Que voulez vous? Lafater aurait dit que je n'ai pas la bosse de la paterienite, [Чего вы хотите? Лафатер сказал бы, что у меня нет шишки родительской любви,] – сказал князь.
– Перестаньте шутить. Я хотела серьезно поговорить с вами. Знаете, я недовольна вашим меньшим сыном. Между нами будь сказано (лицо ее приняло грустное выражение), о нем говорили у ее величества и жалеют вас…
Князь не отвечал, но она молча, значительно глядя на него, ждала ответа. Князь Василий поморщился.
– Что вы хотите, чтоб я делал! – сказал он наконец. – Вы знаете, я сделал для их воспитания все, что может отец, и оба вышли des imbeciles. [дураки.] Ипполит, по крайней мере, покойный дурак, а Анатоль – беспокойный. Вот одно различие, – сказал он, улыбаясь более неестественно и одушевленно, чем обыкновенно, и при этом особенно резко выказывая в сложившихся около его рта морщинах что то неожиданно грубое и неприятное.
– И зачем родятся дети у таких людей, как вы? Ежели бы вы не были отец, я бы ни в чем не могла упрекнуть вас, – сказала Анна Павловна, задумчиво поднимая глаза.
– Je suis votre [Я ваш] верный раб, et a vous seule je puis l'avouer. Мои дети – ce sont les entraves de mon existence. [вам одним могу признаться. Мои дети – обуза моего существования.] – Он помолчал, выражая жестом свою покорность жестокой судьбе.
Анна Павловна задумалась.
– Вы никогда не думали о том, чтобы женить вашего блудного сына Анатоля? Говорят, – сказала она, – что старые девицы ont la manie des Marieiages. [имеют манию женить.] Я еще не чувствую за собою этой слабости, но у меня есть одна petite personne [маленькая особа], которая очень несчастлива с отцом, une parente a nous, une princesse [наша родственница, княжна] Болконская. – Князь Василий не отвечал, хотя с свойственною светским людям быстротой соображения и памяти показал движением головы, что он принял к соображению эти сведения.
– Нет, вы знаете ли, что этот Анатоль мне стоит 40.000 в год, – сказал он, видимо, не в силах удерживать печальный ход своих мыслей. Он помолчал.
– Что будет через пять лет, если это пойдет так? Voila l'avantage d'etre pere. [Вот выгода быть отцом.] Она богата, ваша княжна?
– Отец очень богат и скуп. Он живет в деревне. Знаете, этот известный князь Болконский, отставленный еще при покойном императоре и прозванный прусским королем. Он очень умный человек, но со странностями и тяжелый. La pauvre petite est malheureuse, comme les pierres. [Бедняжка несчастлива, как камни.] У нее брат, вот что недавно женился на Lise Мейнен, адъютант Кутузова. Он будет нынче у меня.
– Ecoutez, chere Annette, [Послушайте, милая Аннет,] – сказал князь, взяв вдруг свою собеседницу за руку и пригибая ее почему то книзу. – Arrangez moi cette affaire et je suis votre [Устройте мне это дело, и я навсегда ваш] вернейший раб a tout jamais pan , comme mon староста m'ecrit des [как пишет мне мой староста] донесенья: покой ер п!. Она хорошей фамилии и богата. Всё, что мне нужно.
И он с теми свободными и фамильярными, грациозными движениями, которые его отличали, взял за руку фрейлину, поцеловал ее и, поцеловав, помахал фрейлинскою рукой, развалившись на креслах и глядя в сторону.
– Attendez [Подождите], – сказала Анна Павловна, соображая. – Я нынче же поговорю Lise (la femme du jeune Болконский). [с Лизой (женой молодого Болконского).] И, может быть, это уладится. Ce sera dans votre famille, que je ferai mon apprentissage de vieille fille. [Я в вашем семействе начну обучаться ремеслу старой девки.]


Гостиная Анны Павловны начала понемногу наполняться. Приехала высшая знать Петербурга, люди самые разнородные по возрастам и характерам, но одинаковые по обществу, в каком все жили; приехала дочь князя Василия, красавица Элен, заехавшая за отцом, чтобы с ним вместе ехать на праздник посланника. Она была в шифре и бальном платье. Приехала и известная, как la femme la plus seduisante de Petersbourg [самая обворожительная женщина в Петербурге,], молодая, маленькая княгиня Болконская, прошлую зиму вышедшая замуж и теперь не выезжавшая в большой свет по причине своей беременности, но ездившая еще на небольшие вечера. Приехал князь Ипполит, сын князя Василия, с Мортемаром, которого он представил; приехал и аббат Морио и многие другие.
– Вы не видали еще? или: – вы не знакомы с ma tante [с моей тетушкой]? – говорила Анна Павловна приезжавшим гостям и весьма серьезно подводила их к маленькой старушке в высоких бантах, выплывшей из другой комнаты, как скоро стали приезжать гости, называла их по имени, медленно переводя глаза с гостя на ma tante [тетушку], и потом отходила.
Все гости совершали обряд приветствования никому неизвестной, никому неинтересной и ненужной тетушки. Анна Павловна с грустным, торжественным участием следила за их приветствиями, молчаливо одобряя их. Ma tante каждому говорила в одних и тех же выражениях о его здоровье, о своем здоровье и о здоровье ее величества, которое нынче было, слава Богу, лучше. Все подходившие, из приличия не выказывая поспешности, с чувством облегчения исполненной тяжелой обязанности отходили от старушки, чтобы уж весь вечер ни разу не подойти к ней.
Молодая княгиня Болконская приехала с работой в шитом золотом бархатном мешке. Ее хорошенькая, с чуть черневшимися усиками верхняя губка была коротка по зубам, но тем милее она открывалась и тем еще милее вытягивалась иногда и опускалась на нижнюю. Как это всегда бывает у вполне привлекательных женщин, недостаток ее – короткость губы и полуоткрытый рот – казались ее особенною, собственно ее красотой. Всем было весело смотреть на эту, полную здоровья и живости, хорошенькую будущую мать, так легко переносившую свое положение. Старикам и скучающим, мрачным молодым людям, смотревшим на нее, казалось, что они сами делаются похожи на нее, побыв и поговорив несколько времени с ней. Кто говорил с ней и видел при каждом слове ее светлую улыбочку и блестящие белые зубы, которые виднелись беспрестанно, тот думал, что он особенно нынче любезен. И это думал каждый.
Маленькая княгиня, переваливаясь, маленькими быстрыми шажками обошла стол с рабочею сумочкою на руке и, весело оправляя платье, села на диван, около серебряного самовара, как будто всё, что она ни делала, было part de plaisir [развлечением] для нее и для всех ее окружавших.
– J'ai apporte mon ouvrage [Я захватила работу], – сказала она, развертывая свой ридикюль и обращаясь ко всем вместе.
– Смотрите, Annette, ne me jouez pas un mauvais tour, – обратилась она к хозяйке. – Vous m'avez ecrit, que c'etait une toute petite soiree; voyez, comme je suis attifee. [Не сыграйте со мной дурной шутки; вы мне писали, что у вас совсем маленький вечер. Видите, как я одета дурно.]
И она развела руками, чтобы показать свое, в кружевах, серенькое изящное платье, немного ниже грудей опоясанное широкою лентой.
– Soyez tranquille, Lise, vous serez toujours la plus jolie [Будьте спокойны, вы всё будете лучше всех], – отвечала Анна Павловна.
– Vous savez, mon mari m'abandonne, – продолжала она тем же тоном, обращаясь к генералу, – il va se faire tuer. Dites moi, pourquoi cette vilaine guerre, [Вы знаете, мой муж покидает меня. Идет на смерть. Скажите, зачем эта гадкая война,] – сказала она князю Василию и, не дожидаясь ответа, обратилась к дочери князя Василия, к красивой Элен.
– Quelle delicieuse personne, que cette petite princesse! [Что за прелестная особа эта маленькая княгиня!] – сказал князь Василий тихо Анне Павловне.
Вскоре после маленькой княгини вошел массивный, толстый молодой человек с стриженою головой, в очках, светлых панталонах по тогдашней моде, с высоким жабо и в коричневом фраке. Этот толстый молодой человек был незаконный сын знаменитого Екатерининского вельможи, графа Безухого, умиравшего теперь в Москве. Он нигде не служил еще, только что приехал из за границы, где он воспитывался, и был в первый раз в обществе. Анна Павловна приветствовала его поклоном, относящимся к людям самой низшей иерархии в ее салоне. Но, несмотря на это низшее по своему сорту приветствие, при виде вошедшего Пьера в лице Анны Павловны изобразилось беспокойство и страх, подобный тому, который выражается при виде чего нибудь слишком огромного и несвойственного месту. Хотя, действительно, Пьер был несколько больше других мужчин в комнате, но этот страх мог относиться только к тому умному и вместе робкому, наблюдательному и естественному взгляду, отличавшему его от всех в этой гостиной.
– C'est bien aimable a vous, monsieur Pierre , d'etre venu voir une pauvre malade, [Очень любезно с вашей стороны, Пьер, что вы пришли навестить бедную больную,] – сказала ему Анна Павловна, испуганно переглядываясь с тетушкой, к которой она подводила его. Пьер пробурлил что то непонятное и продолжал отыскивать что то глазами. Он радостно, весело улыбнулся, кланяясь маленькой княгине, как близкой знакомой, и подошел к тетушке. Страх Анны Павловны был не напрасен, потому что Пьер, не дослушав речи тетушки о здоровье ее величества, отошел от нее. Анна Павловна испуганно остановила его словами:
– Вы не знаете аббата Морио? он очень интересный человек… – сказала она.
– Да, я слышал про его план вечного мира, и это очень интересно, но едва ли возможно…
– Вы думаете?… – сказала Анна Павловна, чтобы сказать что нибудь и вновь обратиться к своим занятиям хозяйки дома, но Пьер сделал обратную неучтивость. Прежде он, не дослушав слов собеседницы, ушел; теперь он остановил своим разговором собеседницу, которой нужно было от него уйти. Он, нагнув голову и расставив большие ноги, стал доказывать Анне Павловне, почему он полагал, что план аббата был химера.
– Мы после поговорим, – сказала Анна Павловна, улыбаясь.
И, отделавшись от молодого человека, не умеющего жить, она возвратилась к своим занятиям хозяйки дома и продолжала прислушиваться и приглядываться, готовая подать помощь на тот пункт, где ослабевал разговор. Как хозяин прядильной мастерской, посадив работников по местам, прохаживается по заведению, замечая неподвижность или непривычный, скрипящий, слишком громкий звук веретена, торопливо идет, сдерживает или пускает его в надлежащий ход, так и Анна Павловна, прохаживаясь по своей гостиной, подходила к замолкнувшему или слишком много говорившему кружку и одним словом или перемещением опять заводила равномерную, приличную разговорную машину. Но среди этих забот всё виден был в ней особенный страх за Пьера. Она заботливо поглядывала на него в то время, как он подошел послушать то, что говорилось около Мортемара, и отошел к другому кружку, где говорил аббат. Для Пьера, воспитанного за границей, этот вечер Анны Павловны был первый, который он видел в России. Он знал, что тут собрана вся интеллигенция Петербурга, и у него, как у ребенка в игрушечной лавке, разбегались глаза. Он всё боялся пропустить умные разговоры, которые он может услыхать. Глядя на уверенные и изящные выражения лиц, собранных здесь, он всё ждал чего нибудь особенно умного. Наконец, он подошел к Морио. Разговор показался ему интересен, и он остановился, ожидая случая высказать свои мысли, как это любят молодые люди.


Вечер Анны Павловны был пущен. Веретена с разных сторон равномерно и не умолкая шумели. Кроме ma tante, около которой сидела только одна пожилая дама с исплаканным, худым лицом, несколько чужая в этом блестящем обществе, общество разбилось на три кружка. В одном, более мужском, центром был аббат; в другом, молодом, красавица княжна Элен, дочь князя Василия, и хорошенькая, румяная, слишком полная по своей молодости, маленькая княгиня Болконская. В третьем Мортемар и Анна Павловна.
Виконт был миловидный, с мягкими чертами и приемами, молодой человек, очевидно считавший себя знаменитостью, но, по благовоспитанности, скромно предоставлявший пользоваться собой тому обществу, в котором он находился. Анна Павловна, очевидно, угощала им своих гостей. Как хороший метрд`отель подает как нечто сверхъестественно прекрасное тот кусок говядины, который есть не захочется, если увидать его в грязной кухне, так в нынешний вечер Анна Павловна сервировала своим гостям сначала виконта, потом аббата, как что то сверхъестественно утонченное. В кружке Мортемара заговорили тотчас об убиении герцога Энгиенского. Виконт сказал, что герцог Энгиенский погиб от своего великодушия, и что были особенные причины озлобления Бонапарта.
– Ah! voyons. Contez nous cela, vicomte, [Расскажите нам это, виконт,] – сказала Анна Павловна, с радостью чувствуя, как чем то a la Louis XV [в стиле Людовика XV] отзывалась эта фраза, – contez nous cela, vicomte.
Виконт поклонился в знак покорности и учтиво улыбнулся. Анна Павловна сделала круг около виконта и пригласила всех слушать его рассказ.
– Le vicomte a ete personnellement connu de monseigneur, [Виконт был лично знаком с герцогом,] – шепнула Анна Павловна одному. – Le vicomte est un parfait conteur [Bиконт удивительный мастер рассказывать], – проговорила она другому. – Comme on voit l'homme de la bonne compagnie [Как сейчас виден человек хорошего общества], – сказала она третьему; и виконт был подан обществу в самом изящном и выгодном для него свете, как ростбиф на горячем блюде, посыпанный зеленью.
Виконт хотел уже начать свой рассказ и тонко улыбнулся.
– Переходите сюда, chere Helene, [милая Элен,] – сказала Анна Павловна красавице княжне, которая сидела поодаль, составляя центр другого кружка.
Княжна Элен улыбалась; она поднялась с тою же неизменяющеюся улыбкой вполне красивой женщины, с которою она вошла в гостиную. Слегка шумя своею белою бальною робой, убранною плющем и мохом, и блестя белизною плеч, глянцем волос и брильянтов, она прошла между расступившимися мужчинами и прямо, не глядя ни на кого, но всем улыбаясь и как бы любезно предоставляя каждому право любоваться красотою своего стана, полных плеч, очень открытой, по тогдашней моде, груди и спины, и как будто внося с собою блеск бала, подошла к Анне Павловне. Элен была так хороша, что не только не было в ней заметно и тени кокетства, но, напротив, ей как будто совестно было за свою несомненную и слишком сильно и победительно действующую красоту. Она как будто желала и не могла умалить действие своей красоты. Quelle belle personne! [Какая красавица!] – говорил каждый, кто ее видел.
Как будто пораженный чем то необычайным, виконт пожал плечами и о опустил глаза в то время, как она усаживалась перед ним и освещала и его всё тою же неизменною улыбкой.
– Madame, je crains pour mes moyens devant un pareil auditoire, [Я, право, опасаюсь за свои способности перед такой публикой,] сказал он, наклоняя с улыбкой голову.
Княжна облокотила свою открытую полную руку на столик и не нашла нужным что либо сказать. Она улыбаясь ждала. Во все время рассказа она сидела прямо, посматривая изредка то на свою полную красивую руку, которая от давления на стол изменила свою форму, то на еще более красивую грудь, на которой она поправляла брильянтовое ожерелье; поправляла несколько раз складки своего платья и, когда рассказ производил впечатление, оглядывалась на Анну Павловну и тотчас же принимала то самое выражение, которое было на лице фрейлины, и потом опять успокоивалась в сияющей улыбке. Вслед за Элен перешла и маленькая княгиня от чайного стола.
– Attendez moi, je vais prendre mon ouvrage, [Подождите, я возьму мою работу,] – проговорила она. – Voyons, a quoi pensez vous? – обратилась она к князю Ипполиту: – apportez moi mon ridicule. [О чем вы думаете? Принесите мой ридикюль.]
Княгиня, улыбаясь и говоря со всеми, вдруг произвела перестановку и, усевшись, весело оправилась.
– Теперь мне хорошо, – приговаривала она и, попросив начинать, принялась за работу.
Князь Ипполит перенес ей ридикюль, перешел за нею и, близко придвинув к ней кресло, сел подле нее.
Le charmant Hippolyte [Очаровательный Ипполит] поражал своим необыкновенным сходством с сестрою красавицей и еще более тем, что, несмотря на сходство, он был поразительно дурен собой. Черты его лица были те же, как и у сестры, но у той все освещалось жизнерадостною, самодовольною, молодою, неизменною улыбкой жизни и необычайною, античною красотой тела; у брата, напротив, то же лицо было отуманено идиотизмом и неизменно выражало самоуверенную брюзгливость, а тело было худощаво и слабо. Глаза, нос, рот – все сжималось как будто в одну неопределенную и скучную гримасу, а руки и ноги всегда принимали неестественное положение.
– Ce n'est pas une histoire de revenants? [Это не история о привидениях?] – сказал он, усевшись подле княгини и торопливо пристроив к глазам свой лорнет, как будто без этого инструмента он не мог начать говорить.
– Mais non, mon cher, [Вовсе нет,] – пожимая плечами, сказал удивленный рассказчик.
– C'est que je deteste les histoires de revenants, [Дело в том, что я терпеть не могу историй о привидениях,] – сказал он таким тоном, что видно было, – он сказал эти слова, а потом уже понял, что они значили.
Из за самоуверенности, с которой он говорил, никто не мог понять, очень ли умно или очень глупо то, что он сказал. Он был в темнозеленом фраке, в панталонах цвета cuisse de nymphe effrayee, [бедра испуганной нимфы,] как он сам говорил, в чулках и башмаках.
Vicomte [Виконт] рассказал очень мило о том ходившем тогда анекдоте, что герцог Энгиенский тайно ездил в Париж для свидания с m lle George, [мадмуазель Жорж,] и что там он встретился с Бонапарте, пользовавшимся тоже милостями знаменитой актрисы, и что там, встретившись с герцогом, Наполеон случайно упал в тот обморок, которому он был подвержен, и находился во власти герцога, которой герцог не воспользовался, но что Бонапарте впоследствии за это то великодушие и отмстил смертью герцогу.
Рассказ был очень мил и интересен, особенно в том месте, где соперники вдруг узнают друг друга, и дамы, казалось, были в волнении.
– Charmant, [Очаровательно,] – сказала Анна Павловна, оглядываясь вопросительно на маленькую княгиню.
– Charmant, – прошептала маленькая княгиня, втыкая иголку в работу, как будто в знак того, что интерес и прелесть рассказа мешают ей продолжать работу.
Виконт оценил эту молчаливую похвалу и, благодарно улыбнувшись, стал продолжать; но в это время Анна Павловна, все поглядывавшая на страшного для нее молодого человека, заметила, что он что то слишком горячо и громко говорит с аббатом, и поспешила на помощь к опасному месту. Действительно, Пьеру удалось завязать с аббатом разговор о политическом равновесии, и аббат, видимо заинтересованный простодушной горячностью молодого человека, развивал перед ним свою любимую идею. Оба слишком оживленно и естественно слушали и говорили, и это то не понравилось Анне Павловне.
– Средство – Европейское равновесие и droit des gens [международное право], – говорил аббат. – Стоит одному могущественному государству, как Россия, прославленному за варварство, стать бескорыстно во главе союза, имеющего целью равновесие Европы, – и она спасет мир!
– Как же вы найдете такое равновесие? – начал было Пьер; но в это время подошла Анна Павловна и, строго взглянув на Пьера, спросила итальянца о том, как он переносит здешний климат. Лицо итальянца вдруг изменилось и приняло оскорбительно притворно сладкое выражение, которое, видимо, было привычно ему в разговоре с женщинами.
– Я так очарован прелестями ума и образования общества, в особенности женского, в которое я имел счастье быть принят, что не успел еще подумать о климате, – сказал он.
Не выпуская уже аббата и Пьера, Анна Павловна для удобства наблюдения присоединила их к общему кружку.


В это время в гостиную вошло новое лицо. Новое лицо это был молодой князь Андрей Болконский, муж маленькой княгини. Князь Болконский был небольшого роста, весьма красивый молодой человек с определенными и сухими чертами. Всё в его фигуре, начиная от усталого, скучающего взгляда до тихого мерного шага, представляло самую резкую противоположность с его маленькою, оживленною женой. Ему, видимо, все бывшие в гостиной не только были знакомы, но уж надоели ему так, что и смотреть на них и слушать их ему было очень скучно. Из всех же прискучивших ему лиц, лицо его хорошенькой жены, казалось, больше всех ему надоело. С гримасой, портившею его красивое лицо, он отвернулся от нее. Он поцеловал руку Анны Павловны и, щурясь, оглядел всё общество.
– Vous vous enrolez pour la guerre, mon prince? [Вы собираетесь на войну, князь?] – сказала Анна Павловна.
– Le general Koutouzoff, – сказал Болконский, ударяя на последнем слоге zoff , как француз, – a bien voulu de moi pour aide de camp… [Генералу Кутузову угодно меня к себе в адъютанты.]
– Et Lise, votre femme? [А Лиза, ваша жена?]
– Она поедет в деревню.
– Как вам не грех лишать нас вашей прелестной жены?
– Andre, [Андрей,] – сказала его жена, обращаясь к мужу тем же кокетливым тоном, каким она обращалась к посторонним, – какую историю нам рассказал виконт о m lle Жорж и Бонапарте!
Князь Андрей зажмурился и отвернулся. Пьер, со времени входа князя Андрея в гостиную не спускавший с него радостных, дружелюбных глаз, подошел к нему и взял его за руку. Князь Андрей, не оглядываясь, морщил лицо в гримасу, выражавшую досаду на того, кто трогает его за руку, но, увидав улыбающееся лицо Пьера, улыбнулся неожиданно доброй и приятной улыбкой.
– Вот как!… И ты в большом свете! – сказал он Пьеру.
– Я знал, что вы будете, – отвечал Пьер. – Я приеду к вам ужинать, – прибавил он тихо, чтобы не мешать виконту, который продолжал свой рассказ. – Можно?
– Нет, нельзя, – сказал князь Андрей смеясь, пожатием руки давая знать Пьеру, что этого не нужно спрашивать.
Он что то хотел сказать еще, но в это время поднялся князь Василий с дочерью, и два молодых человека встали, чтобы дать им дорогу.
– Вы меня извините, мой милый виконт, – сказал князь Василий французу, ласково притягивая его за рукав вниз к стулу, чтоб он не вставал. – Этот несчастный праздник у посланника лишает меня удовольствия и прерывает вас. Очень мне грустно покидать ваш восхитительный вечер, – сказал он Анне Павловне.
Дочь его, княжна Элен, слегка придерживая складки платья, пошла между стульев, и улыбка сияла еще светлее на ее прекрасном лице. Пьер смотрел почти испуганными, восторженными глазами на эту красавицу, когда она проходила мимо него.
– Очень хороша, – сказал князь Андрей.
– Очень, – сказал Пьер.
Проходя мимо, князь Василий схватил Пьера за руку и обратился к Анне Павловне.
– Образуйте мне этого медведя, – сказал он. – Вот он месяц живет у меня, и в первый раз я его вижу в свете. Ничто так не нужно молодому человеку, как общество умных женщин.


Анна Павловна улыбнулась и обещалась заняться Пьером, который, она знала, приходился родня по отцу князю Василью. Пожилая дама, сидевшая прежде с ma tante, торопливо встала и догнала князя Василья в передней. С лица ее исчезла вся прежняя притворность интереса. Доброе, исплаканное лицо ее выражало только беспокойство и страх.
– Что же вы мне скажете, князь, о моем Борисе? – сказала она, догоняя его в передней. (Она выговаривала имя Борис с особенным ударением на о ). – Я не могу оставаться дольше в Петербурге. Скажите, какие известия я могу привезти моему бедному мальчику?
Несмотря на то, что князь Василий неохотно и почти неучтиво слушал пожилую даму и даже выказывал нетерпение, она ласково и трогательно улыбалась ему и, чтоб он не ушел, взяла его за руку.
– Что вам стоит сказать слово государю, и он прямо будет переведен в гвардию, – просила она.
– Поверьте, что я сделаю всё, что могу, княгиня, – отвечал князь Василий, – но мне трудно просить государя; я бы советовал вам обратиться к Румянцеву, через князя Голицына: это было бы умнее.
Пожилая дама носила имя княгини Друбецкой, одной из лучших фамилий России, но она была бедна, давно вышла из света и утратила прежние связи. Она приехала теперь, чтобы выхлопотать определение в гвардию своему единственному сыну. Только затем, чтоб увидеть князя Василия, она назвалась и приехала на вечер к Анне Павловне, только затем она слушала историю виконта. Она испугалась слов князя Василия; когда то красивое лицо ее выразило озлобление, но это продолжалось только минуту. Она опять улыбнулась и крепче схватила за руку князя Василия.
– Послушайте, князь, – сказала она, – я никогда не просила вас, никогда не буду просить, никогда не напоминала вам о дружбе моего отца к вам. Но теперь, я Богом заклинаю вас, сделайте это для моего сына, и я буду считать вас благодетелем, – торопливо прибавила она. – Нет, вы не сердитесь, а вы обещайте мне. Я просила Голицына, он отказал. Soyez le bon enfant que vous аvez ete, [Будьте добрым малым, как вы были,] – говорила она, стараясь улыбаться, тогда как в ее глазах были слезы.
– Папа, мы опоздаем, – сказала, повернув свою красивую голову на античных плечах, княжна Элен, ожидавшая у двери.
Но влияние в свете есть капитал, который надо беречь, чтоб он не исчез. Князь Василий знал это, и, раз сообразив, что ежели бы он стал просить за всех, кто его просит, то вскоре ему нельзя было бы просить за себя, он редко употреблял свое влияние. В деле княгини Друбецкой он почувствовал, однако, после ее нового призыва, что то вроде укора совести. Она напомнила ему правду: первыми шагами своими в службе он был обязан ее отцу. Кроме того, он видел по ее приемам, что она – одна из тех женщин, особенно матерей, которые, однажды взяв себе что нибудь в голову, не отстанут до тех пор, пока не исполнят их желания, а в противном случае готовы на ежедневные, ежеминутные приставания и даже на сцены. Это последнее соображение поколебало его.