Оккупация Доминиканской Республики войсками США (1965—1966)
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этой статье не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 14 мая 2011 года. |
| Оккупация США Доминиканской Республики (1965—1966) | |||
 | |||
| Дата | |||
|---|---|---|---|
| Место | |||
| Итог |
Победа США, свержение Хуана Боша, избрание президентом Хоакина Балагера | ||
| Противники | |||
| |||
| Командующие | |||
| |||
| Силы сторон | |||
| |||
| Потери | |||
| |||
Операция «Power Pack» — операция вооружённых сил США по вторжению в Доминиканскую Республику в 1965 году, предпринятая для свержения пришедшего к власти в результате гражданской войны левого правительства Франсиско Кааманьо.
Предыстория
24 апреля 1965 года в Доминиканской Республике начинается военное восстание во главе с полковником Франсиско Кааманьо. Восставшие объявили о восстановлении конституции 1963 года и потребовали возвращения к власти бывшего президента Хуана Боша, свергнутого в результате военного переворота в 1963 году. На следующий день восставшие заняли Санто-Доминго и свергли правительство триумвирата во главе с Кабралем. Временным президентом страны провозглашён Кааманьо. Главой Временного правительства стал Хосе Рафаэль Молина Уренья — председатель палаты депутатов до государственного переворота 1963 года. На стороне свергнутого триумвирата выступили соединения ВВС и часть армии. Командующий ВМС занял позицию нейтралитета. На севере была создана новая военная хунта во главе с бригадным генералом Вессина-и-Вессина, двинувшая на столицу танковые части и авиацию (90 танков и бронемашин, 30 самолетов). Началась гражданская война, продолжавшаяся до 31 августа 1965 года.
Интервенция США
28 апреля начинается высадка американской морской пехоты в городах Бараона и Айна. Президент Джонсон объявил, что направил 405 морских пехотинцев в Доминиканскую республику для «защиты граждан США».
29 апреля войска США заняли прибрежные районы столицы, а также все побережье от города Бараона до города Санто-Доминго. Повстанческие силы оказывают упорное сопротивление интервентам. При посредничестве папского нунция заключено перемирие между воюющими сторонами. К 1 мая численность войск США достигает 12 тысяч человек.
[documents-dds-ny.un.org/doc/UNDOC/GEN/N65/099/08/PDF/N6509908.pdf?OpenElement 1 мая 1965 г. советское правительство потребовало срочного созыва Совета Безопасности ООН] 1 мая советское правительство потребовало немедленного созыва Совета Безопасности ООН, тем временем президент Джонсон заявил, что американские войска предотвратили приход коммунистов к власти в Доминиканской республике.
4 мая Кааманьо провозглашен главой Временного правительства на юге.
5 мая при давлении США и ОАГ было заключено перемирие между восставшими и военной хунтой.
15 мая войска Хунты атаковали силы повстанцев в северной части столицы, нарушив перемирие . Войска США пытались удержать международную зону безопасности, но были обвинены в пособничестве обеими сторонами.
19 мая было заключено новое перемирие между воюющими сторонами.
3 июля на заседании ООН делегация СССР огласила Заявление Советского правительства о событиях в Доминиканской республике, в котором действия США квалифицированы как открытая военная интервенция против суверенного государства.
31 августа представители конституционалистов, военной хунты и посреднической комиссии ОАГ подписали «Доминиканский акт примирения» и дополняющий его «Институционный акт». Временным президентом страны стал Эктор Федерико Гарсия Годой Касерас.
1 июня 1966 года проходят выборы президента в условиях оккупации страны войсками США. В результате выборов победил Балагер.
28 июля начинается вывод войск ОАГ, а сентябре США начинает вывод войск, однако осталось 250 военных советников, 500 сотрудников посольства США и около 5 тыс. агентов ЦРУ.
См. также
|
Это заготовка статьи по истории США. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Напишите отзыв о статье "Оккупация Доминиканской Республики войсками США (1965—1966)"
Отрывок, характеризующий Оккупация Доминиканской Республики войсками США (1965—1966)
– Quel beau regne aurait pu etre celui de l'Empereur Alexandre! [Всем этим он был бы обязан моей дружбе… О, какое прекрасное царствование, какое прекрасное царствование! О, какое прекрасное царствование могло бы быть царствование императора Александра!]Он с сожалением взглянул на Балашева, и только что Балашев хотел заметить что то, как он опять поспешно перебил его.
– Чего он мог желать и искать такого, чего бы он не нашел в моей дружбе?.. – сказал Наполеон, с недоумением пожимая плечами. – Нет, он нашел лучшим окружить себя моими врагами, и кем же? – продолжал он. – Он призвал к себе Штейнов, Армфельдов, Винцингероде, Бенигсенов, Штейн – прогнанный из своего отечества изменник, Армфельд – развратник и интриган, Винцингероде – беглый подданный Франции, Бенигсен несколько более военный, чем другие, но все таки неспособный, который ничего не умел сделать в 1807 году и который бы должен возбуждать в императоре Александре ужасные воспоминания… Положим, ежели бы они были способны, можно бы их употреблять, – продолжал Наполеон, едва успевая словом поспевать за беспрестанно возникающими соображениями, показывающими ему его правоту или силу (что в его понятии было одно и то же), – но и того нет: они не годятся ни для войны, ни для мира. Барклай, говорят, дельнее их всех; но я этого не скажу, судя по его первым движениям. А они что делают? Что делают все эти придворные! Пфуль предлагает, Армфельд спорит, Бенигсен рассматривает, а Барклай, призванный действовать, не знает, на что решиться, и время проходит. Один Багратион – военный человек. Он глуп, но у него есть опытность, глазомер и решительность… И что за роль играет ваш молодой государь в этой безобразной толпе. Они его компрометируют и на него сваливают ответственность всего совершающегося. Un souverain ne doit etre a l'armee que quand il est general, [Государь должен находиться при армии только тогда, когда он полководец,] – сказал он, очевидно, посылая эти слова прямо как вызов в лицо государя. Наполеон знал, как желал император Александр быть полководцем.
– Уже неделя, как началась кампания, и вы не сумели защитить Вильну. Вы разрезаны надвое и прогнаны из польских провинций. Ваша армия ропщет…
– Напротив, ваше величество, – сказал Балашев, едва успевавший запоминать то, что говорилось ему, и с трудом следивший за этим фейерверком слов, – войска горят желанием…
– Я все знаю, – перебил его Наполеон, – я все знаю, и знаю число ваших батальонов так же верно, как и моих. У вас нет двухсот тысяч войска, а у меня втрое столько. Даю вам честное слово, – сказал Наполеон, забывая, что это его честное слово никак не могло иметь значения, – даю вам ma parole d'honneur que j'ai cinq cent trente mille hommes de ce cote de la Vistule. [честное слово, что у меня пятьсот тридцать тысяч человек по сю сторону Вислы.] Турки вам не помощь: они никуда не годятся и доказали это, замирившись с вами. Шведы – их предопределение быть управляемыми сумасшедшими королями. Их король был безумный; они переменили его и взяли другого – Бернадота, который тотчас сошел с ума, потому что сумасшедший только, будучи шведом, может заключать союзы с Россией. – Наполеон злобно усмехнулся и опять поднес к носу табакерку.
На каждую из фраз Наполеона Балашев хотел и имел что возразить; беспрестанно он делал движение человека, желавшего сказать что то, но Наполеон перебивал его. Например, о безумии шведов Балашев хотел сказать, что Швеция есть остров, когда Россия за нее; но Наполеон сердито вскрикнул, чтобы заглушить его голос. Наполеон находился в том состоянии раздражения, в котором нужно говорить, говорить и говорить, только для того, чтобы самому себе доказать свою справедливость. Балашеву становилось тяжело: он, как посол, боялся уронить достоинство свое и чувствовал необходимость возражать; но, как человек, он сжимался нравственно перед забытьем беспричинного гнева, в котором, очевидно, находился Наполеон. Он знал, что все слова, сказанные теперь Наполеоном, не имеют значения, что он сам, когда опомнится, устыдится их. Балашев стоял, опустив глаза, глядя на движущиеся толстые ноги Наполеона, и старался избегать его взгляда.
– Да что мне эти ваши союзники? – говорил Наполеон. – У меня союзники – это поляки: их восемьдесят тысяч, они дерутся, как львы. И их будет двести тысяч.
И, вероятно, еще более возмутившись тем, что, сказав это, он сказал очевидную неправду и что Балашев в той же покорной своей судьбе позе молча стоял перед ним, он круто повернулся назад, подошел к самому лицу Балашева и, делая энергические и быстрые жесты своими белыми руками, закричал почти:
