Оккупация португальцами Французской Гвианы
| Кайенна и Гвиана | |||||||||
| Colônia de Caiena e Guiana | |||||||||
| колония Португалии | |||||||||
| |||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| |||||||||
| |||||||||
| Столица | Кайенна | ||||||||
| Язык(и) | португальский | ||||||||
Колония Кайенны и Гвианы (порт. Colônia de Caiena e Guiana) — территория оккупированной португальцами Французской Гвианы. Существовала с 1809 по 1817 год, после чего была возвращена французам.[1]
История
Поводом к оккупации послужило заявление португальцев о желании отомстить французам за Первое вторжение в Португалию в 1807 году. В 1809 году принц-регент Жуан Португальский отдал приказ о вторжении во Французскую Гвиану. Причиной оккупации было стремление Португалии пересмотреть границу между колонией Бразилия и Французской Гвианой, установленной Утрехтским договором в 1713 году, провести её снова по реке Ояпок, что фактически аннулировало положения Парижского (1797), Бадахосского и Мадридского (1801) и Амьенского (1802) договоров.
700 солдат Бразильской колониальной армии под командованием генерал-лейтенанта Мануэля Маркеса выступили из провинции Пара, поддержанные с моря эскадрой под командованием капитана Джеймса Лукаса Йе. Морскими пехотинцами командовал Луис Морейра-да-Кунья, будущий министр военно-морского флота независимой Бразилии.
Военные действия начались 6 января 1809 года, а уже 14 января того же года французы капитулировали. Французская Гвиана, под названием колония Кайенны и Гвианы, перешла во владение Португалии. Губернатором новой колонии был назначен Жуан Севериану Масьель да Кошта.
Самым большим трофеем португальцев стал сельскохозяйственный комплекс Ля Габриэль, включавший несколько плантаций и мельницу, на которых трудились многочисленные рабы-африканцы. Кроме того, весной 1809 года оккупанты вывезли с территории Французской Гвианы 82 вида культурных растений. По приказу португальской администрации их список составил Жозеф Мартен, бывший администратор Ля Габриэль. Таким образом в Бразилию попали мускатный орех, гвоздика, плоды хлебного дерева и сеянцы грецкого ореха, камбоэйра, авокадо и кайенский тростник, впоследствии вытеснивший все другие виды сахарного тростника в Бразилии. Эта коллекция растений стала одной из предшественниц будущего ботанического сада в Рио-де-Жанейро.
В 1814 году, после отречения Наполеона I и реставрации Бурбонов, правительство Людовика XVIII заявило о своих правах на обладание Французской Гвианой. Но претензии французов были отвергнуты Жуаном VI, королём Португалии. Снова вопрос был поставлен французами на Венском конгрессе в 1815 году. Франция согласилась на вариант границы между колониями Бразилия и Французская Гвиана, предложенный правительством Португалии.
Тем не менее, только 21 ноября 1817 года португальцы оставили Кайенну, после подписания соглашения между Францией и новым Соединенным Королевством Португалии, Бразилии и Алгарве. Жуан Севериану Масьель да Кошта передал полномочия Клоду Карра де Сен-Сиру, новому администратору колонии Французская Гвиана.
Напишите отзыв о статье "Оккупация португальцами Французской Гвианы"
Примечания
- ↑ Cristine Delphino. [www.historiabrasileira.com/brasil-colonia/invasao-da-guiana-francesa/ Invasão da Guiana Francesa] (порт.). Historia Brasileira.
Ссылки
- Fábio Ferreira. [www.revistatemalivre.com/caiena07.html A política externa joanina ea anexação de Caiena: 1809-1817]. Revistatemalivre.com. — Жуанистская внешняя политика и аннексия Кайенны: 1809—1817. (порт.)
- Alba Carneiro Bielinski. [www.mar.mil.br/menu_h/noticias/cgcfn/conquistadeCaiena.htm 200 anos da tomada de Caiena. Batismo de fogo dos Fuzileiros Navais. — Conquista de Caiena (1809)]. Mar.mil.br. — Взятие Кайенны (1809). (порт.)
- [www.historiacolonial.arquivonacional.gov.br/cgi/cgilua.exe/sys/start.htm?infoid=248&sid=48&tpl=printerview Colônia de Caiena, Caiena: mapa do comércio, O Arquivo Nacional e a História Luso-Brasileira]. Aarquivo Nacional. — Колония Кайенна и Гвиана. (порт.)
Отрывок, характеризующий Оккупация португальцами Французской Гвианы
Граф Илья Андреич Ростов, озабоченно, торопливо похаживал в своих мягких сапогах из столовой в гостиную, поспешно и совершенно одинаково здороваясь с важными и неважными лицами, которых он всех знал, и изредка отыскивая глазами своего стройного молодца сына, радостно останавливал на нем свой взгляд и подмигивал ему. Молодой Ростов стоял у окна с Долоховым, с которым он недавно познакомился, и знакомством которого он дорожил. Старый граф подошел к ним и пожал руку Долохову.– Ко мне милости прошу, вот ты с моим молодцом знаком… вместе там, вместе геройствовали… A! Василий Игнатьич… здорово старый, – обратился он к проходившему старичку, но не успел еще договорить приветствия, как всё зашевелилось, и прибежавший лакей, с испуганным лицом, доложил: пожаловали!
Раздались звонки; старшины бросились вперед; разбросанные в разных комнатах гости, как встряхнутая рожь на лопате, столпились в одну кучу и остановились в большой гостиной у дверей залы.
В дверях передней показался Багратион, без шляпы и шпаги, которые он, по клубному обычаю, оставил у швейцара. Он был не в смушковом картузе с нагайкой через плечо, как видел его Ростов в ночь накануне Аустерлицкого сражения, а в новом узком мундире с русскими и иностранными орденами и с георгиевской звездой на левой стороне груди. Он видимо сейчас, перед обедом, подстриг волосы и бакенбарды, что невыгодно изменяло его физиономию. На лице его было что то наивно праздничное, дававшее, в соединении с его твердыми, мужественными чертами, даже несколько комическое выражение его лицу. Беклешов и Федор Петрович Уваров, приехавшие с ним вместе, остановились в дверях, желая, чтобы он, как главный гость, прошел вперед их. Багратион смешался, не желая воспользоваться их учтивостью; произошла остановка в дверях, и наконец Багратион всё таки прошел вперед. Он шел, не зная куда девать руки, застенчиво и неловко, по паркету приемной: ему привычнее и легче было ходить под пулями по вспаханному полю, как он шел перед Курским полком в Шенграбене. Старшины встретили его у первой двери, сказав ему несколько слов о радости видеть столь дорогого гостя, и недождавшись его ответа, как бы завладев им, окружили его и повели в гостиную. В дверях гостиной не было возможности пройти от столпившихся членов и гостей, давивших друг друга и через плечи друг друга старавшихся, как редкого зверя, рассмотреть Багратиона. Граф Илья Андреич, энергичнее всех, смеясь и приговаривая: – пусти, mon cher, пусти, пусти, – протолкал толпу, провел гостей в гостиную и посадил на средний диван. Тузы, почетнейшие члены клуба, обступили вновь прибывших. Граф Илья Андреич, проталкиваясь опять через толпу, вышел из гостиной и с другим старшиной через минуту явился, неся большое серебряное блюдо, которое он поднес князю Багратиону. На блюде лежали сочиненные и напечатанные в честь героя стихи. Багратион, увидав блюдо, испуганно оглянулся, как бы отыскивая помощи. Но во всех глазах было требование того, чтобы он покорился. Чувствуя себя в их власти, Багратион решительно, обеими руками, взял блюдо и сердито, укоризненно посмотрел на графа, подносившего его. Кто то услужливо вынул из рук Багратиона блюдо (а то бы он, казалось, намерен был держать его так до вечера и так итти к столу) и обратил его внимание на стихи. «Ну и прочту», как будто сказал Багратион и устремив усталые глаза на бумагу, стал читать с сосредоточенным и серьезным видом. Сам сочинитель взял стихи и стал читать. Князь Багратион склонил голову и слушал.
«Славь Александра век
И охраняй нам Тита на престоле,
Будь купно страшный вождь и добрый человек,
Рифей в отечестве а Цесарь в бранном поле.
Да счастливый Наполеон,
Познав чрез опыты, каков Багратион,
Не смеет утруждать Алкидов русских боле…»
Но еще он не кончил стихов, как громогласный дворецкий провозгласил: «Кушанье готово!» Дверь отворилась, загремел из столовой польский: «Гром победы раздавайся, веселися храбрый росс», и граф Илья Андреич, сердито посмотрев на автора, продолжавшего читать стихи, раскланялся перед Багратионом. Все встали, чувствуя, что обед был важнее стихов, и опять Багратион впереди всех пошел к столу. На первом месте, между двух Александров – Беклешова и Нарышкина, что тоже имело значение по отношению к имени государя, посадили Багратиона: 300 человек разместились в столовой по чинам и важности, кто поважнее, поближе к чествуемому гостю: так же естественно, как вода разливается туда глубже, где местность ниже.
Перед самым обедом граф Илья Андреич представил князю своего сына. Багратион, узнав его, сказал несколько нескладных, неловких слов, как и все слова, которые он говорил в этот день. Граф Илья Андреич радостно и гордо оглядывал всех в то время, как Багратион говорил с его сыном.
Николай Ростов с Денисовым и новым знакомцем Долоховым сели вместе почти на середине стола. Напротив них сел Пьер рядом с князем Несвицким. Граф Илья Андреич сидел напротив Багратиона с другими старшинами и угащивал князя, олицетворяя в себе московское радушие.
Труды его не пропали даром. Обеды его, постный и скоромный, были великолепны, но совершенно спокоен он всё таки не мог быть до конца обеда. Он подмигивал буфетчику, шопотом приказывал лакеям, и не без волнения ожидал каждого, знакомого ему блюда. Всё было прекрасно. На втором блюде, вместе с исполинской стерлядью (увидав которую, Илья Андреич покраснел от радости и застенчивости), уже лакеи стали хлопать пробками и наливать шампанское. После рыбы, которая произвела некоторое впечатление, граф Илья Андреич переглянулся с другими старшинами. – «Много тостов будет, пора начинать!» – шепнул он и взяв бокал в руки – встал. Все замолкли и ожидали, что он скажет.
