Окольский, Симон

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Симон Окольский
К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Ши́мон Око́льский (польск. Szymon Okolski) из рода Равичей (15801653) — историк, геральдик, составитель польского гербовника, известный проповедник. Родился в г.Каменец-Подольский (Украина), где и принял посвящение в доминиканский орден. Будучи монахом, активно проповедовал в городе и его окрестностях и приобрел известность среди местного населения (Окольского прозвали «Шимон из Каменца»).





Биография

В 16371638 гг. Окольский в качестве полкового священника сопровождал полевого гетмана М.Потоцкого, по прозванию «Медвежья лапа», в двух походах против восставших запорожцев. Предводителями казаков были Я.Острянин и Д.Гуня. В пути Окольский вел заметки, которые стали ценным источником информации для историков. Эти дневники были переведены с польского на русский язык историком С.Лукомским в 1738 г. и затем использованы С.Величко при написании «Летописи событий в Юго-Западной России в XVII в.» (1848-64). Полевые заметки Окольского предположительно были использованы Н. В. Гоголем при написании исторического романа «Тарас Бульба».

Другим вкладом Окольского в культуру стало геральдическое сочинение «Orbis Poloni» (в переводе с латыни — «Мир Польский») — трехтомный геральдический справочник, написанный на латыни, в котором содержалось описание всех польских дворянских гербов, с указанием их происхождения, связанных с ними легенд, перечнями фамилий, относящихся к каждому гербу, и выдающимися деяниями представителей того или иного рода. Книга прошла апробацию и конфирмацию у представителей церкви и Ордена (в том числе у бр. Якоба Д. Потоцкого, провинциаля Русской провинции доминиканского ордена, у пронунция бр. Августина де Имола и др.), получила одобрение короля Владислава IV. Она оказалась чрезвычайно востребованной, причем не только в Польше, но и среди русского дворянства, многие представители которого имели польские корни. Как известно, доказательство благородного происхождения и уточнение герба было очень важным вопросом в обществе XVII века и в последующие столетия; наличие подробного справочника существенно облегчало эту задачу. Став экспертом в этой области, Окольский консультировал многие аристократические семейства. Например, известно, что он восстанавливал герб вернувшегося в Польшу князя А. М. Курбского. «Orbis Poloni» до настоящего времени цитируют специалисты по геральдике.

Признание общественной значимости труда Окольского выразилось, в частности, в присвоении ему ученого звания и степени: в 1641 г., когда был издан первый том, он имел степень бакалавра св. Фомы (и тогда же был назначен настоятелем доминиканского монастыря в Каменце-Подольском); два года спустя, к моменту выхода второго тома, стал профессором. В 1648 г. Окольский вступил на пост генерала (провинциаля) доминиканского ордена на Руси. Центр подведомственной ему провинции находился во Львове.

Сочинения Окольского

  • Дневник военных действий между королевским войском и запорожцами в январе 1637 г. (польск. [books.google.pl/books?id=2pkbAAAAMAAJ&dq=okolski+Dyaryusz&hl=ru&source=gbs_navlinks_s «Dyaryusz transactiey wojennej między wojskiem koronnem i zaporoskiem w r. 1637 miesiąca Grudnia przez Mikołaja Potockiego zaczętej i dokończonej»]; Замосць, 1638)
  • Продолжение военного дневника (польск. «Kontynuacya dyaryusza wojennego»; Краков, 1639)
  • «Orbis polonus etc.» (Краков, 1641—43) — геральдическое сочинение о польской шляхте, с историческими сведениями о родах.
  • «Żywoty niektórych św. zakonnic dominikanek» (Краков, 1638, часть I. Часть II. «Niebo ziemskie Anjolów w ciele palma i lilija ozdobione etc.» Львов, 1644).
  • «Kioviensium et Czernichoviensium episcoporum etc. ordo et numeris descriptus» (Львов, 1646; перевод на польский язык ксендза Серватовского издан в Кракове в 1853 г.)
  • «Russia florida etc.» (Львов, 1646; 7-е издание — Лейпциг, 1759) — история доминиканского ордена на Руси, причем сообщаются общие сведения о населении, областях, монастырях русских и т. п.

Кроме того, в Доминиканском монастыре во Львове хранились рукописи и письма Окольского («Miscellanea»).

Напишите отзыв о статье "Окольский, Симон"

Литература

  • Ossoliński, «Wiadomości historyczno-krytyczne» (т. I, str. 174—192);
  • Pauli «Starożytnosci galicyjskie»
  • Baracz, «Rys dziejów zakonu kaznodziejskiego» (т. II).
  • St.Krzyczanowski «De Simonis Okolscii vita et scriptis historicis» (1870).
  • Дневник Симеона Окольского // Мемуари, относяшиеся к исторни Южной Руси. Киев, 1896. Вып.2.

Ссылки

[litopys.org.ua/samovyd/sam21.htm Дневникъ Симеона Окольскаго]

Отрывок, характеризующий Окольский, Симон

В числе молодых людей, введенных Ростовым, был одним из первых – Долохов, который понравился всем в доме, исключая Наташи. За Долохова она чуть не поссорилась с братом. Она настаивала на том, что он злой человек, что в дуэли с Безуховым Пьер был прав, а Долохов виноват, что он неприятен и неестествен.
– Нечего мне понимать, – с упорным своевольством кричала Наташа, – он злой и без чувств. Вот ведь я же люблю твоего Денисова, он и кутила, и всё, а я всё таки его люблю, стало быть я понимаю. Не умею, как тебе сказать; у него всё назначено, а я этого не люблю. Денисова…
– Ну Денисов другое дело, – отвечал Николай, давая чувствовать, что в сравнении с Долоховым даже и Денисов был ничто, – надо понимать, какая душа у этого Долохова, надо видеть его с матерью, это такое сердце!
– Уж этого я не знаю, но с ним мне неловко. И ты знаешь ли, что он влюбился в Соню?
– Какие глупости…
– Я уверена, вот увидишь. – Предсказание Наташи сбывалось. Долохов, не любивший дамского общества, стал часто бывать в доме, и вопрос о том, для кого он ездит, скоро (хотя и никто не говорил про это) был решен так, что он ездит для Сони. И Соня, хотя никогда не посмела бы сказать этого, знала это и всякий раз, как кумач, краснела при появлении Долохова.
Долохов часто обедал у Ростовых, никогда не пропускал спектакля, где они были, и бывал на балах adolescentes [подростков] у Иогеля, где всегда бывали Ростовы. Он оказывал преимущественное внимание Соне и смотрел на нее такими глазами, что не только она без краски не могла выдержать этого взгляда, но и старая графиня и Наташа краснели, заметив этот взгляд.
Видно было, что этот сильный, странный мужчина находился под неотразимым влиянием, производимым на него этой черненькой, грациозной, любящей другого девочкой.
Ростов замечал что то новое между Долоховым и Соней; но он не определял себе, какие это были новые отношения. «Они там все влюблены в кого то», думал он про Соню и Наташу. Но ему было не так, как прежде, ловко с Соней и Долоховым, и он реже стал бывать дома.
С осени 1806 года опять всё заговорило о войне с Наполеоном еще с большим жаром, чем в прошлом году. Назначен был не только набор рекрут, но и еще 9 ти ратников с тысячи. Повсюду проклинали анафемой Бонапартия, и в Москве только и толков было, что о предстоящей войне. Для семейства Ростовых весь интерес этих приготовлений к войне заключался только в том, что Николушка ни за что не соглашался оставаться в Москве и выжидал только конца отпуска Денисова с тем, чтобы с ним вместе ехать в полк после праздников. Предстоящий отъезд не только не мешал ему веселиться, но еще поощрял его к этому. Большую часть времени он проводил вне дома, на обедах, вечерах и балах.

ХI
На третий день Рождества, Николай обедал дома, что в последнее время редко случалось с ним. Это был официально прощальный обед, так как он с Денисовым уезжал в полк после Крещенья. Обедало человек двадцать, в том числе Долохов и Денисов.
Никогда в доме Ростовых любовный воздух, атмосфера влюбленности не давали себя чувствовать с такой силой, как в эти дни праздников. «Лови минуты счастия, заставляй себя любить, влюбляйся сам! Только это одно есть настоящее на свете – остальное всё вздор. И этим одним мы здесь только и заняты», – говорила эта атмосфера. Николай, как и всегда, замучив две пары лошадей и то не успев побывать во всех местах, где ему надо было быть и куда его звали, приехал домой перед самым обедом. Как только он вошел, он заметил и почувствовал напряженность любовной атмосферы в доме, но кроме того он заметил странное замешательство, царствующее между некоторыми из членов общества. Особенно взволнованы были Соня, Долохов, старая графиня и немного Наташа. Николай понял, что что то должно было случиться до обеда между Соней и Долоховым и с свойственною ему чуткостью сердца был очень нежен и осторожен, во время обеда, в обращении с ними обоими. В этот же вечер третьего дня праздников должен был быть один из тех балов у Иогеля (танцовального учителя), которые он давал по праздникам для всех своих учеников и учениц.
– Николенька, ты поедешь к Иогелю? Пожалуйста, поезжай, – сказала ему Наташа, – он тебя особенно просил, и Василий Дмитрич (это был Денисов) едет.
– Куда я не поеду по приказанию г'афини! – сказал Денисов, шутливо поставивший себя в доме Ростовых на ногу рыцаря Наташи, – pas de chale [танец с шалью] готов танцовать.
– Коли успею! Я обещал Архаровым, у них вечер, – сказал Николай.
– А ты?… – обратился он к Долохову. И только что спросил это, заметил, что этого не надо было спрашивать.