Оксиринх
Оксиринх (греч. Ὀξύρυγχος, «город остроносой рыбы») — греческое название древнеегипетского города Пемдже на западном берегу канала Иосифа, близ современной Эль-Бахнасы, в 160 км к юго-западу от Каира.
Содержание
История
Находясь ближе других номов к оазисам Сахары, Оксиринх был с ними в наиболее деятельных сношениях; жители слыли за лучших знатоков пустыни и лучших проводников караванов[1]. В позднеегипетский период Оксиринх был центром 19-го нома Верхнего Египта, а в период эллинизма он стал третьим по величине городом государства Птолемеев с населением не менее 30 тыс. жителей. Население это было многонациональным; в частности, источниками упоминаются синагога и Иудейский квартал. Здесь рано появились христиане, и до арабского завоевания Оксиринх (или Новый Юстинианополь) славился своими церквями и монастырями.
Богом-покровителем города был Сет, предметом культа — рыба «оксиринх» (род щуки), бронзовое изображение которой носилось на шесте во время процессий; отсюда культ её проник в Эсне, где она сделалась эмблемой Хатхор. Плутарх («De Iside», 72) передает, что в его время возникла война Оксиринха с кинополитами, съевшими рыбу, и римлянам пришлось водворять порядок.
В первые века христианства город был центром одноимённой архиепархии. В IV веке в городе жил преподобный христианский пустынножитель Ираклемон.
Археология
В 1896 г. оксфордские учёные Бернард Гренфелл и Артур Хант обратили внимание на то, что засушливая почва Оксиринха, а также отсутствие поселений на месте древнего города способствовали сохранению огромного количества папирусов, многие из которых буквально валялись под ногами. С тех пор Оксиринх стал меккой для папирологов, и в течение всего XX века его территория беспрестанно подвергалась раскопкам.
Среди оксиринхских папирусов — фрагменты утраченных работ Сафо, Пиндара, Ивика, Софокла, Еврипида, пьесы Менандра, составленное неизвестным автором продолжение Фукидида («Оксиринхская греческая история»), пересказ утраченных книг Тита Ливия, а также многочисленные раннехристианские тексты («оксиринхские евангелия», апокрифическое Евангелие от Фомы).
В 2014 году испанские и французские археологи в Оксиринхе нашли одно из самых ранних изображений Иисуса Христа, которое они считают коптским и датируют VI веком[2].
См. также
- Библиотека Наг-Хаммади
- Город мастеров Сет-Маат
Напишите отзыв о статье "Оксиринх"
Примечания
- ↑ Оксиринх // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- ↑ [www.sci-news.com/archaeology/science-early-image-jesus-christ-oxyrhynchus-egypt-01895.html Early Image of Jesus Christ Discovered at Oxyrhynchus, Egypt] (англ.), Sci-News.com (1 May 2014).
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Оксиринх
– A vos places! [По местам!] – вдруг закричал голос.
Между пленными и конвойными произошло радостное смятение и ожидание чего то счастливого и торжественного. Со всех сторон послышались крики команды, и с левой стороны, рысью объезжая пленных, показались кавалеристы, хорошо одетые, на хороших лошадях. На всех лицах было выражение напряженности, которая бывает у людей при близости высших властей. Пленные сбились в кучу, их столкнули с дороги; конвойные построились.
– L'Empereur! L'Empereur! Le marechal! Le duc! [Император! Император! Маршал! Герцог!] – и только что проехали сытые конвойные, как прогремела карета цугом, на серых лошадях. Пьер мельком увидал спокойное, красивое, толстое и белое лицо человека в треугольной шляпе. Это был один из маршалов. Взгляд маршала обратился на крупную, заметную фигуру Пьера, и в том выражении, с которым маршал этот нахмурился и отвернул лицо, Пьеру показалось сострадание и желание скрыть его.
Генерал, который вел депо, с красным испуганным лицом, погоняя свою худую лошадь, скакал за каретой. Несколько офицеров сошлось вместе, солдаты окружили их. У всех были взволнованно напряженные лица.
– Qu'est ce qu'il a dit? Qu'est ce qu'il a dit?.. [Что он сказал? Что? Что?..] – слышал Пьер.
Во время проезда маршала пленные сбились в кучу, и Пьер увидал Каратаева, которого он не видал еще в нынешнее утро. Каратаев в своей шинельке сидел, прислонившись к березе. В лице его, кроме выражения вчерашнего радостного умиления при рассказе о безвинном страдании купца, светилось еще выражение тихой торжественности.
Каратаев смотрел на Пьера своими добрыми, круглыми глазами, подернутыми теперь слезою, и, видимо, подзывал его к себе, хотел сказать что то. Но Пьеру слишком страшно было за себя. Он сделал так, как будто не видал его взгляда, и поспешно отошел.
Когда пленные опять тронулись, Пьер оглянулся назад. Каратаев сидел на краю дороги, у березы; и два француза что то говорили над ним. Пьер не оглядывался больше. Он шел, прихрамывая, в гору.
Сзади, с того места, где сидел Каратаев, послышался выстрел. Пьер слышал явственно этот выстрел, но в то же мгновение, как он услыхал его, Пьер вспомнил, что он не кончил еще начатое перед проездом маршала вычисление о том, сколько переходов оставалось до Смоленска. И он стал считать. Два французские солдата, из которых один держал в руке снятое, дымящееся ружье, пробежали мимо Пьера. Они оба были бледны, и в выражении их лиц – один из них робко взглянул на Пьера – было что то похожее на то, что он видел в молодом солдате на казни. Пьер посмотрел на солдата и вспомнил о том, как этот солдат третьего дня сжег, высушивая на костре, свою рубаху и как смеялись над ним.
Собака завыла сзади, с того места, где сидел Каратаев. «Экая дура, о чем она воет?» – подумал Пьер.
