Октавий Великобританский

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Октавий Великобританский
англ. Octavius of Great Britain<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>

<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Октавий на портрете кисти Томаса Гейнсборо, 1782. Королевская коллекция</td></tr>

принц Великобританский и Ирландский[en]
23.02.1779 — 3.05.1783
(под именем Октавия Великобританского)
 
Рождение: 23 февраля 1779(1779-02-23)
Букингемский дворец, Лондон, Англия, Великобритания
Смерть: 3 мая 1783(1783-05-03) (4 года)
Дворец Кью, Англия, Великобритания
Место погребения: Церковь Святого Георга в Виндзоре[en], Виндзорский замок
Род: Ганноверская династия
Отец: Георг III
Мать: Шарлотта Мекленбург-Стрелицкая

Окта́вий Великобрита́нский ((англ. Octavius of Great Britain), 23 февраля 1779, Букингемский дворец, Лондон, Англия, Великобритания3 мая 1783, Дворец Кью, Англия, Великобритания) — член британской королевской семьи, один из двух младших сыновей (другим был принц Альфред) короля Георга III и Шарлотты Мекленбург-Стрелицкой, умерших в детстве от оспы.





Биография

Жизнь

Принц Октавий родился 23 февраля 1789 года в Букингемском дворце Лондона[1]. Стал тринадцатым ребёнком и восьмым сыном в семье короля Великобритании, Ирландии и Ганновера Георга III, и Шарлотты, урожденной принцессы Мекленбург-Стрелицкой. По отцу приходился внуком Фредерику, принцу Уэльскому, и Августе Саксен-Готской, по матери — герцогу Карлу Мекленбург-Стрелицкому, и Елизавете Альбертине Саксен-Гильдбурггаузенской. Имя мальчика происходит от латинского слова octavus, что означает восьмой, и указывает на то, что он — восьмой сын монарха. Как сын правящего короля, с рождения имел титул «Его Королевское Высочество принц Октавий Великобританский и Ирландский»[2].

Крестили мальчика 23 марта 1779 года в Сент-Джеймсском дворце под руководством архиепископа Кентерберийского Фредерика Корнуоллиса. Крёстными родителями Октавия стали герцог Карл I Брауншвейг-Вольфенбюттельский, герцог Фридрих Мекленбургский и Луиза Августа Гессен-Дармштадтская. Никто из них лично на церемонии не присутствовал, но они были представлены доверенными лицами королевского двора[3].

Король Георг очень любил своих младший детей, Октавия и его брата, Альфреда. Он был ласков и снисходителен с ними, посещал их дни рождения и другие мероприятия, где присутствовали младшие дети[4]. Один из современником писал, что младшие дети королевской четы постоянно проводят время вместе с родителями. Каждый день детей приводили к родителям между 6 и 7 часами вечера[5]. Короля также информировали о состоянии здоровья и развитии детей[6]. Молодой принц был близок со своей сестрой Софией, которая ласково называла брата своим сыном[7]. Вместе с ней, и другими братом и сестрой, Елизаветой и Эдуардом, Октавий отправился на побережье Сассекса, где дети находились на свежем морском воздухе под присмотром гувернанток и нянь[8]. Когда Октавию было девятнадцать месяцев, родился его младший брат Альфред. Он умер 20 августа 1782 года от оспы, что сделало Октавия снова самым младшим ребёнком в семье[9]. Хорас Уолпол писал о короле Георге после смерти принца Альфреда: «Король сказал, что очень извиняется за Альфреда, но если бы на его месте был Октавий, он бы тоже умер»[10]. В 1820 году историк Эдвард Холт писал о характере Октавия: «Хотя принцу Октавию не было ещё и пяти лет, при дворе его считали послушным ребёнком, он обладал прекрасными качествами, и все им восхищались»[11]. Биограф королевской семьи Джон Уоткинс писал, что «принца можно считать одним из лучших в королевском роде»[12].

Смерть и наследие

Через пол года после смерти Альфреда, Октавий и его сестра София были доставлены во дворец Кью, Лондон, где им были сделаны прививки от вируса оспы[11][13]. София быстро шла на поправку[14], Октавий же заболел и умер через несколько дней около 8 часов вечера[15], 3 мая 1783 года в том же дворце[1][16]. При дворе не был объявлен траур, так как это предназначалось только для детей от четырнадцати лет[17]. Принц стал последним членом британской королевской семьи, который умер от оспы[13]. 10 мая он был похоронен рядом с братом в Вестминстерском аббатстве[11]. 11 февраля 1820 года их старший брат, к тому времени король Георг IV, приказал перенести останки братьев в церковь Святого Георга в Виндзоре[en], где они покоятся по сей день[1][18].

Королева Шарлотта писала своему другу, который тоже перенес смерть своего ребёнка: «Смерть Октавия стала для меня неожиданностью, два раза я испытала то, что перенесли вы, без малейшей подготовки к этому…мой сын в восемь часов и сорок минут навсегда покинул нас»[19]. Смерть сына сильно повлияла на королеву физически и психологически. Тогда она была беременна своим последним ребёнком, дочерью Амелией, которая родилась в августе того же года[20].

Смерть принца буквально опустошила Георга III[21]. Уолпол писал: «Король потерял ещё одно дитя, прекрасного мальчика, которого Их Величества так любили»[10]. Однажды, после смерти сына, король признался: «Не будет неба для меня, если Октавия больше нет!»[4][6]. Через день после кончины принца, Георг III пошёл к художнику Томасу Гейнсоборо, который заканчивал работу над большим семейным портретом королевской четы. Король хотел, чтобы живописец оставил картину не завершённой, но узнав, что на полотне будет изображён покойный Октавий, позволил ему закончить работу. Когда через неделю картина была выставлена на обозрение королевской семье, принцессы не выдержали и заплакали при виде их умершего брата[16]. Через три месяца после смерти сына, Георг III писал своему другу, лорду Дартмуту: «Каждый день растёт пропасть моего горя по-моему Октавию»[6]. В последующие годы, страдая тяжёлым психическим заболеванием, король стал «общаться» со своими умершими сыновьями[21].

Существуют несколько портретов, изображающих принца Октавия. Пять портретов принца и один вместе с братом Альфредом хранятся в Королевской коллекции Великобритании. Одним из наиболее знаменитых является портрет принца кисти Томаса Гейнсборо, который входит в серию портретов детей короля. Ещё один портрет принца был написан Гейнсборо в 1772 или 1774 году. Третий был написал художником Бенджамином Уэстом незадолго до смерти мальчика. Ещё два портрета написаны Гейнсборо эмалевыми красками в 1782 году. Шестой, и последний портрет изображает апофеоз Октавия и Альфреда кисти Уэста. Гейнсборо написал и общий портрет королевы Шарлотты с детьми, где принц Октавий изображен в детской одежде и сидит в маленьком фаэтоне для верховой езды[22].

Еще два портрета принца находятся Национальной портретной галерее в Лондоне. Первый — это гравюра Самуэля Фримана[en] 1817 года, созданная на основе портретов Гейнсборо[23], другой — гравюра «Апофеоз принцев Октавия и Альфреда и принцессы Амелии» работы Роберта Хикса, опубликованная в 1820 году[24]. Еще три малоизвестных портрета находятся в США. Первый, кисти Уэста, экспонируется в Пенсильванской академии изящных искусств[25]. Двое других находятся на территории Северной Америки, но их точное местоположение не известно.

Напишите отзыв о статье "Октавий Великобританский"

Примечания

  1. 1 2 3 Weir, 2008, p. 300.
  2. Watkins, 1819, p. 270.
  3. Sheppard, 1894, p. 59.
  4. 1 2 Cannon, John. [www.oxforddnb.com/view/article/10540 George III (1738–1820)] (англ.). — Профиль Георга III на Oxford Dictionary National Biography.
  5. Hibbert, 2000, pp. 98—99.
  6. 1 2 3 Hibbert, 2000, p. 99.
  7. Fraser, 2004, p. 70.
  8. Fraser, 2004, pp. 65—66.
  9. Fraser, 2004, pp. 65, 70, 76—79.
  10. 1 2 Walpole, 1891, p. 363.
  11. 1 2 3 Holt, 1820, p. 256.
  12. Watkins, 1819, p. 291.
  13. 1 2 Panton, 2011, p. 359.
  14. Baxby, 1984, p. 303.
  15. [www.london-gazette.co.uk/issues/12437/pages/1 St. James's, May 6] (англ.). The London Gazette. Проверено 8 июля 2015.
  16. 1 2 Fraser, 2004, p. 77.
  17. Fritz, 1982, p. 305.
  18. [www.stgeorges-windsor.org/about-st-georges/royal-connection/burial/burials-in-the-chapel-since-1805.html Royal Burials in the Chapel since 1805]. College of St. George. Проверено 29 октября 2011.
  19. Baxby, 1984, p. 304.
  20. Watkins, 1819, p. 292.
  21. 1 2 Black, 2006, p. 156.
  22. Thomas Gainsborough. [www.royalcollection.org.uk/search/site/Octavius Prince Octavius] (англ.). Королевская коллекция. Проверено 8 июля 2015.
  23. Samuel Freeman. [www.npg.org.uk/collections/search/portrait/mw17844/Prince-Octavius?search=sp&sText=Prince+Octavius&rNo=5 Prince Octavius] (англ.). Национальная портретная галерея (Лондон). Проверено 8 июля 2015.
  24. Robert Hicks. [www.npg.org.uk/collections/search/portrait/mw74578/Apotheosis-of-the-Princes-Octavius--Alfred-and-of-the-Princess-Amelia-Prince-Octavius-Princess-Amelia-Prince-Alfred?search=sp&sText=Prince+Octavius&rNo=6 Apotheosis of the Princes Octavius & Alfred, and of the Princess Amelia] (англ.). Национальная портретная галерея (Лондон). Проверено 8 июля 2015.
  25. Benjamin West. [www.pafa.org/collection/portrait-prince-octavius Portrait of Prince Octavius] (англ.). Пенсильванская академия изящных искусств. Проверено 8 июля 2015.

Литература

  • Baxby, Derrick. [www.ncbi.nlm.nih.gov/pmc/articles/PMC1139449/ A Death From Inoculated Smallpox in the English Royal Family] : [англ.]. — London : Medical History, 1984. — P. 303—307.</span>
  • Black, Jeremy. [www.amazon.com/George-III-America%C2%92s-English-Monarchs/dp/0300117329/ref=sr_1_1?s=books&ie=UTF8&qid=1427657681&sr=1-1 George III: America's Last King] : [англ.]. — London : Yale University Press, 2006. — P. 156. — 448 p. — ISBN 0300117329.</span>
  • Fraser, Flora. [books.google.com/books?id=zH9lHQAACAAJ&dq=isbn:0719561094&hl=ru&sa=X&ei=FkGYVOfKDuT4ywPzmoCoCw&ved=0CB4Q6AEwAA Princesses: The Six Daughters of George III] : [англ.]. — London : John Murray, 2004. — P. 65—66, 70—79. — 476 p. — ISBN 0300117329.</span>
  • Fritz, Paul S. [www.jstor.org/stable/2738157?seq=1#page_scan_tab_contents The Trade in Death: The Royal Funerals in England, 1685-1830] : [англ.]. — London : Eighteenth-Century Studies, 1982. — P. 305.</span>
  • Hibbert, Christopher. [www.amazon.com/George-III-Personal-Christopher-Hibbert/dp/0465027245/ref=sr_1_1?s=books&ie=UTF8&qid=1427658051&sr=1-1 George III: A Personal History. Basic Books] : [англ.]. — London : Basic Books, 2000. — P. 98—99, 280. — 464 p. — ISBN 0465027245.</span>
  • Holt, Edward. [books.google.com/books?id=mWMBAAAAYAAJ&pg=PA256&dq=prince+octavius&hl=en&ei=ih1bTtSmK-ni0QHOxOmUCQ&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=1&ved=0CCkQ6AEwADgK#v=onepage&q=prince%20octavius&f=false The public and domestic life of His late Most Gracious Majesty, George the Third, Volume] : [англ.]. — London : Sherwood, Neely, and Jones, 1820. — P. 256. — 464 p. — ISBN 1143639839.</span>
  • Panton, Kenneth J. [books.google.com/books?id=BiyyueBTpaMC&pg=PA359&dq=prince+octavius+1783+smallpox&hl=en&ei=inddTsqdFMXngQeHwbn6AQ&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=1&ved=0CCkQ6AEwADgK#v=onepage&q&f=false Historical Dictionary of the British Monarchy] : [англ.]. — London : Scarecrow Press, 2011. — P. 359. — 722 p. — ISBN 0-8108-5779-0.</span>
  • Sheppard, Edgar. [books.google.com/books?id=pYkxAQAAIAAJ&pg=PA419&dq=prince+alfred+1780&hl=en&ei=RR5bTuGKIIPC0AHsr-yTCQ&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=9&ved=0CE4Q6AEwCA#v=onepage&q=prince%20alfred&f=false Memorials of St. James's palace] : [англ.]. — London : Longmans, Green & co, 1894. — P. 59. — 456 p.</span>
  • Walpole, Horace; Peter Cunningham. [books.google.com/books?id=uBBqAAAAMAAJ&pg=PA363&dq=prince+octavius&hl=en&ei=fB1bTp-kA4bf0QHm7riUCQ&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=10&ved=0CFIQ6AEwCQ#v=onepage&q=prince%20octavius&f=false The Letters of Horace Walpole, Fourth Earl of Orford] : [англ.]. — London : R. Bentley, 1891. — P. 363.</span>
  • Watkins, John. [books.google.com/books?id=X9NCAAAAIAAJ&pg=PA291&dq=prince+octavius+1783+smallpox&hl=en&ei=B4JdTpmaCeHG0AHeh5mbAw&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=4&ved=0CDUQ6AEwAzgU#v=onepage&q=octavius&f=false Memoirs of Her most excellent Majesty Sophia-Charlotte: queen of Great Britain, from authentic documents] : [англ.]. — London : Henry Colburn, 1819. — P. 270, 291—92. — 664 p.</span>
  • Weir, Alison. [books.google.com/books?id=8DiiacacjnsC&dq=isbn:9780099539735&hl=ru&sa=X&ei=-UyYVM2dDKmjygOdzoKACw&ved=0CB4Q6AEwAA Britain's Royal Families, The Complete Genealogy] : [англ.]. — London : Random House, 2008. — P. 300. — 400 p. — ISBN 9780099539735.</span>

Ссылки

  • [www.findagrave.com/cgi-bin/fg.cgi?page=gr&GRid=35916164 Octavius Hanover] (англ.). — Могила принца Октавия.
  • [geneall.net/es/name/384642/octave-principe-de-inglaterra/ Octave, príncipe de Inglaterra] (исп.). — Профиль на Geneall.net.
  • [www.thepeerage.com/p10087.htm#i100863 Octavius Hanover, Prince of Great Britain and Ireland] (англ.). — Профиль на Thepeerage.com.
Предки Октавия Великобританского
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
16. Георг I (1660 — 1727)
Король Великобритании и Ирландии, курфюрст Ганновера, герцог Брауншвейг-Люнебургский
 
 
 
 
 
 
 
8. Георг II (1683 — 1760)
Король Великобритании и Ирландии, курфюрст Ганновера, герцог Брауншвейг-Люнебургский
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
17. София Доротея Брауншвейг-Целльская (1666 — 1726)
 
 
 
 
 
 
 
4. Фредерик (1707 — 1851)
принц Уэльский
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
18. Иоганн Фридрих (1654 — 1686)
маркграф Бранденбург-Ансбахский
 
 
 
 
 
 
 
9. Каролина Бранденбург-Ансбахская (1683 — 1737)
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
19. Элеонора Саксен-Эйзенахская (1662 — 1692)
 
 
 
 
 
 
 
2. Георг III (1738 — 1820)
Король Великобритании и Ирландии, курфюрст Ганновера, герцог Брауншвейг-Люнебургский
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
20. Фридрих I (1646 — 1691)
герцог Саксен-Гота-Альтенбургский
 
 
 
 
 
 
 
10. Фридрих II (1676 — 1732)
герцог Саксен-Гота-Альтенбургский
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
21. Магдалена Сибилла Саксен-Вейсенфельская (1648 — 1681)
 
 
 
 
 
 
 
5. Августа Саксен-Готская (1719 — 1772)
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
22. Карл Вильгельм (1652 — 1718)
герцог Ангальт-Цербстский
 
 
 
 
 
 
 
11. Магдалена Августа Ангальт-Цербстская (1679 — 1740)
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
23. София Саксен-Вейсенфельсская (1654 — 1724)
 
 
 
 
 
 
 
1. Октавий, принц Великобританский и Ирландский
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
24. Адольф Фридрих I (1588 — 1658)
герцог Мекленбург-Шверинский
 
 
 
 
 
 
 
12. Адольф Фридрих II (1658 — 1708)
герцог Мекленбург-Стрелицкий
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
25. Мария Катарина Брауншвейг-Данненбергская (1616 — 1665)
 
 
 
 
 
 
 
6. Карл Мекленбург-Стрелицкий (1708—1752)
герцог Мекленбург-Стрелицкий
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
26. Кристиан Вильгельм[en] (1647 — 1721)
князь Шварцбург-Зондерсгаузенский
 
 
 
 
 
 
 
13. Кристиана Эмилия Шварцбург-Зондерсгаузенская (1681 — 1751)
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
27. Антония Сибилла Барби-Мюлингенская (1641 — 1684)
 
 
 
 
 
 
 
3. Шарлотта Мекленбург-Стрелицкая (1744 — 1818)
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
28. Эрнст (1655 — 1715)
герцог Саксен-Гильдбурггаузенский.
 
 
 
 
 
 
 
14. Эрнст Фридрих I (1681 — 1724)
герцог Саксен-Гильдбурггаузенский
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
29. София Генриетта Вальдекская[en] (1662 — 1702)
 
 
 
 
 
 
 
7. Елизавета Альбертина Саксен-Гильдбурггаузенская (1713 — 1761)
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
30. Георг Людвиг I Эрбах-Эрбахский (1643 — 1693)
 
 
 
 
 
 
 
15. София Альбертина Эрбах-Эрбахская (1683 — 1742)
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
31. Амалия Катарина Вальдек-Айзенбергская (1640 — 1697)
 
 
 
 
 
 
</center>

Отрывок, характеризующий Октавий Великобританский

«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.

На другой день графиня, пригласив к себе Бориса, переговорила с ним, и с того дня он перестал бывать у Ростовых.


31 го декабря, накануне нового 1810 года, le reveillon [ночной ужин], был бал у Екатерининского вельможи. На бале должен был быть дипломатический корпус и государь.
На Английской набережной светился бесчисленными огнями иллюминации известный дом вельможи. У освещенного подъезда с красным сукном стояла полиция, и не одни жандармы, но полицеймейстер на подъезде и десятки офицеров полиции. Экипажи отъезжали, и всё подъезжали новые с красными лакеями и с лакеями в перьях на шляпах. Из карет выходили мужчины в мундирах, звездах и лентах; дамы в атласе и горностаях осторожно сходили по шумно откладываемым подножкам, и торопливо и беззвучно проходили по сукну подъезда.
Почти всякий раз, как подъезжал новый экипаж, в толпе пробегал шопот и снимались шапки.
– Государь?… Нет, министр… принц… посланник… Разве не видишь перья?… – говорилось из толпы. Один из толпы, одетый лучше других, казалось, знал всех, и называл по имени знатнейших вельмож того времени.
Уже одна треть гостей приехала на этот бал, а у Ростовых, долженствующих быть на этом бале, еще шли торопливые приготовления одевания.
Много было толков и приготовлений для этого бала в семействе Ростовых, много страхов, что приглашение не будет получено, платье не будет готово, и не устроится всё так, как было нужно.
Вместе с Ростовыми ехала на бал Марья Игнатьевна Перонская, приятельница и родственница графини, худая и желтая фрейлина старого двора, руководящая провинциальных Ростовых в высшем петербургском свете.
В 10 часов вечера Ростовы должны были заехать за фрейлиной к Таврическому саду; а между тем было уже без пяти минут десять, а еще барышни не были одеты.
Наташа ехала на первый большой бал в своей жизни. Она в этот день встала в 8 часов утра и целый день находилась в лихорадочной тревоге и деятельности. Все силы ее, с самого утра, были устремлены на то, чтобы они все: она, мама, Соня были одеты как нельзя лучше. Соня и графиня поручились вполне ей. На графине должно было быть масака бархатное платье, на них двух белые дымковые платья на розовых, шелковых чехлах с розанами в корсаже. Волоса должны были быть причесаны a la grecque [по гречески].
Все существенное уже было сделано: ноги, руки, шея, уши были уже особенно тщательно, по бальному, вымыты, надушены и напудрены; обуты уже были шелковые, ажурные чулки и белые атласные башмаки с бантиками; прически были почти окончены. Соня кончала одеваться, графиня тоже; но Наташа, хлопотавшая за всех, отстала. Она еще сидела перед зеркалом в накинутом на худенькие плечи пеньюаре. Соня, уже одетая, стояла посреди комнаты и, нажимая до боли маленьким пальцем, прикалывала последнюю визжавшую под булавкой ленту.
– Не так, не так, Соня, – сказала Наташа, поворачивая голову от прически и хватаясь руками за волоса, которые не поспела отпустить державшая их горничная. – Не так бант, поди сюда. – Соня присела. Наташа переколола ленту иначе.
– Позвольте, барышня, нельзя так, – говорила горничная, державшая волоса Наташи.
– Ах, Боже мой, ну после! Вот так, Соня.
– Скоро ли вы? – послышался голос графини, – уж десять сейчас.
– Сейчас, сейчас. – А вы готовы, мама?
– Только току приколоть.
– Не делайте без меня, – крикнула Наташа: – вы не сумеете!
– Да уж десять.
На бале решено было быть в половине одиннадцатого, a надо было еще Наташе одеться и заехать к Таврическому саду.
Окончив прическу, Наташа в коротенькой юбке, из под которой виднелись бальные башмачки, и в материнской кофточке, подбежала к Соне, осмотрела ее и потом побежала к матери. Поворачивая ей голову, она приколола току, и, едва успев поцеловать ее седые волосы, опять побежала к девушкам, подшивавшим ей юбку.
Дело стояло за Наташиной юбкой, которая была слишком длинна; ее подшивали две девушки, обкусывая торопливо нитки. Третья, с булавками в губах и зубах, бегала от графини к Соне; четвертая держала на высоко поднятой руке всё дымковое платье.
– Мавруша, скорее, голубушка!
– Дайте наперсток оттуда, барышня.
– Скоро ли, наконец? – сказал граф, входя из за двери. – Вот вам духи. Перонская уж заждалась.
– Готово, барышня, – говорила горничная, двумя пальцами поднимая подшитое дымковое платье и что то обдувая и потряхивая, высказывая этим жестом сознание воздушности и чистоты того, что она держала.
Наташа стала надевать платье.
– Сейчас, сейчас, не ходи, папа, – крикнула она отцу, отворившему дверь, еще из под дымки юбки, закрывавшей всё ее лицо. Соня захлопнула дверь. Через минуту графа впустили. Он был в синем фраке, чулках и башмаках, надушенный и припомаженный.
– Ах, папа, ты как хорош, прелесть! – сказала Наташа, стоя посреди комнаты и расправляя складки дымки.
– Позвольте, барышня, позвольте, – говорила девушка, стоя на коленях, обдергивая платье и с одной стороны рта на другую переворачивая языком булавки.
– Воля твоя! – с отчаянием в голосе вскрикнула Соня, оглядев платье Наташи, – воля твоя, опять длинно!
Наташа отошла подальше, чтоб осмотреться в трюмо. Платье было длинно.
– Ей Богу, сударыня, ничего не длинно, – сказала Мавруша, ползавшая по полу за барышней.
– Ну длинно, так заметаем, в одну минутую заметаем, – сказала решительная Дуняша, из платочка на груди вынимая иголку и опять на полу принимаясь за работу.
В это время застенчиво, тихими шагами, вошла графиня в своей токе и бархатном платье.
– Уу! моя красавица! – закричал граф, – лучше вас всех!… – Он хотел обнять ее, но она краснея отстранилась, чтоб не измяться.
– Мама, больше на бок току, – проговорила Наташа. – Я переколю, и бросилась вперед, а девушки, подшивавшие, не успевшие за ней броситься, оторвали кусочек дымки.
– Боже мой! Что ж это такое? Я ей Богу не виновата…
– Ничего, заметаю, не видно будет, – говорила Дуняша.
– Красавица, краля то моя! – сказала из за двери вошедшая няня. – А Сонюшка то, ну красавицы!…
В четверть одиннадцатого наконец сели в кареты и поехали. Но еще нужно было заехать к Таврическому саду.
Перонская была уже готова. Несмотря на ее старость и некрасивость, у нее происходило точно то же, что у Ростовых, хотя не с такой торопливостью (для нее это было дело привычное), но также было надушено, вымыто, напудрено старое, некрасивое тело, также старательно промыто за ушами, и даже, и так же, как у Ростовых, старая горничная восторженно любовалась нарядом своей госпожи, когда она в желтом платье с шифром вышла в гостиную. Перонская похвалила туалеты Ростовых.
Ростовы похвалили ее вкус и туалет, и, бережа прически и платья, в одиннадцать часов разместились по каретам и поехали.


Наташа с утра этого дня не имела ни минуты свободы, и ни разу не успела подумать о том, что предстоит ей.
В сыром, холодном воздухе, в тесноте и неполной темноте колыхающейся кареты, она в первый раз живо представила себе то, что ожидает ее там, на бале, в освещенных залах – музыка, цветы, танцы, государь, вся блестящая молодежь Петербурга. То, что ее ожидало, было так прекрасно, что она не верила даже тому, что это будет: так это было несообразно с впечатлением холода, тесноты и темноты кареты. Она поняла всё то, что ее ожидает, только тогда, когда, пройдя по красному сукну подъезда, она вошла в сени, сняла шубу и пошла рядом с Соней впереди матери между цветами по освещенной лестнице. Только тогда она вспомнила, как ей надо было себя держать на бале и постаралась принять ту величественную манеру, которую она считала необходимой для девушки на бале. Но к счастью ее она почувствовала, что глаза ее разбегались: она ничего не видела ясно, пульс ее забил сто раз в минуту, и кровь стала стучать у ее сердца. Она не могла принять той манеры, которая бы сделала ее смешною, и шла, замирая от волнения и стараясь всеми силами только скрыть его. И эта то была та самая манера, которая более всего шла к ней. Впереди и сзади их, так же тихо переговариваясь и так же в бальных платьях, входили гости. Зеркала по лестнице отражали дам в белых, голубых, розовых платьях, с бриллиантами и жемчугами на открытых руках и шеях.
Наташа смотрела в зеркала и в отражении не могла отличить себя от других. Всё смешивалось в одну блестящую процессию. При входе в первую залу, равномерный гул голосов, шагов, приветствий – оглушил Наташу; свет и блеск еще более ослепил ее. Хозяин и хозяйка, уже полчаса стоявшие у входной двери и говорившие одни и те же слова входившим: «charme de vous voir», [в восхищении, что вижу вас,] так же встретили и Ростовых с Перонской.
Две девочки в белых платьях, с одинаковыми розами в черных волосах, одинаково присели, но невольно хозяйка остановила дольше свой взгляд на тоненькой Наташе. Она посмотрела на нее, и ей одной особенно улыбнулась в придачу к своей хозяйской улыбке. Глядя на нее, хозяйка вспомнила, может быть, и свое золотое, невозвратное девичье время, и свой первый бал. Хозяин тоже проводил глазами Наташу и спросил у графа, которая его дочь?
– Charmante! [Очаровательна!] – сказал он, поцеловав кончики своих пальцев.
В зале стояли гости, теснясь у входной двери, ожидая государя. Графиня поместилась в первых рядах этой толпы. Наташа слышала и чувствовала, что несколько голосов спросили про нее и смотрели на нее. Она поняла, что она понравилась тем, которые обратили на нее внимание, и это наблюдение несколько успокоило ее.
«Есть такие же, как и мы, есть и хуже нас» – подумала она.
Перонская называла графине самых значительных лиц, бывших на бале.
– Вот это голландский посланик, видите, седой, – говорила Перонская, указывая на старичка с серебряной сединой курчавых, обильных волос, окруженного дамами, которых он чему то заставлял смеяться.
– А вот она, царица Петербурга, графиня Безухая, – говорила она, указывая на входившую Элен.
– Как хороша! Не уступит Марье Антоновне; смотрите, как за ней увиваются и молодые и старые. И хороша, и умна… Говорят принц… без ума от нее. А вот эти две, хоть и нехороши, да еще больше окружены.
Она указала на проходивших через залу даму с очень некрасивой дочерью.
– Это миллионерка невеста, – сказала Перонская. – А вот и женихи.
– Это брат Безуховой – Анатоль Курагин, – сказала она, указывая на красавца кавалергарда, который прошел мимо их, с высоты поднятой головы через дам глядя куда то. – Как хорош! неправда ли? Говорят, женят его на этой богатой. .И ваш то соusin, Друбецкой, тоже очень увивается. Говорят, миллионы. – Как же, это сам французский посланник, – отвечала она о Коленкуре на вопрос графини, кто это. – Посмотрите, как царь какой нибудь. А всё таки милы, очень милы французы. Нет милей для общества. А вот и она! Нет, всё лучше всех наша Марья то Антоновна! И как просто одета. Прелесть! – А этот то, толстый, в очках, фармазон всемирный, – сказала Перонская, указывая на Безухова. – С женою то его рядом поставьте: то то шут гороховый!
Пьер шел, переваливаясь своим толстым телом, раздвигая толпу, кивая направо и налево так же небрежно и добродушно, как бы он шел по толпе базара. Он продвигался через толпу, очевидно отыскивая кого то.
Наташа с радостью смотрела на знакомое лицо Пьера, этого шута горохового, как называла его Перонская, и знала, что Пьер их, и в особенности ее, отыскивал в толпе. Пьер обещал ей быть на бале и представить ей кавалеров.
Но, не дойдя до них, Безухой остановился подле невысокого, очень красивого брюнета в белом мундире, который, стоя у окна, разговаривал с каким то высоким мужчиной в звездах и ленте. Наташа тотчас же узнала невысокого молодого человека в белом мундире: это был Болконский, который показался ей очень помолодевшим, повеселевшим и похорошевшим.
– Вот еще знакомый, Болконский, видите, мама? – сказала Наташа, указывая на князя Андрея. – Помните, он у нас ночевал в Отрадном.
– А, вы его знаете? – сказала Перонская. – Терпеть не могу. Il fait a present la pluie et le beau temps. [От него теперь зависит дождливая или хорошая погода. (Франц. пословица, имеющая значение, что он имеет успех.)] И гордость такая, что границ нет! По папеньке пошел. И связался с Сперанским, какие то проекты пишут. Смотрите, как с дамами обращается! Она с ним говорит, а он отвернулся, – сказала она, указывая на него. – Я бы его отделала, если бы он со мной так поступил, как с этими дамами.


Вдруг всё зашевелилось, толпа заговорила, подвинулась, опять раздвинулась, и между двух расступившихся рядов, при звуках заигравшей музыки, вошел государь. За ним шли хозяин и хозяйка. Государь шел быстро, кланяясь направо и налево, как бы стараясь скорее избавиться от этой первой минуты встречи. Музыканты играли Польской, известный тогда по словам, сочиненным на него. Слова эти начинались: «Александр, Елизавета, восхищаете вы нас…» Государь прошел в гостиную, толпа хлынула к дверям; несколько лиц с изменившимися выражениями поспешно прошли туда и назад. Толпа опять отхлынула от дверей гостиной, в которой показался государь, разговаривая с хозяйкой. Какой то молодой человек с растерянным видом наступал на дам, прося их посторониться. Некоторые дамы с лицами, выражавшими совершенную забывчивость всех условий света, портя свои туалеты, теснились вперед. Мужчины стали подходить к дамам и строиться в пары Польского.
Всё расступилось, и государь, улыбаясь и не в такт ведя за руку хозяйку дома, вышел из дверей гостиной. За ним шли хозяин с М. А. Нарышкиной, потом посланники, министры, разные генералы, которых не умолкая называла Перонская. Больше половины дам имели кавалеров и шли или приготовлялись итти в Польской. Наташа чувствовала, что она оставалась с матерью и Соней в числе меньшей части дам, оттесненных к стене и не взятых в Польской. Она стояла, опустив свои тоненькие руки, и с мерно поднимающейся, чуть определенной грудью, сдерживая дыхание, блестящими, испуганными глазами глядела перед собой, с выражением готовности на величайшую радость и на величайшее горе. Ее не занимали ни государь, ни все важные лица, на которых указывала Перонская – у ней была одна мысль: «неужели так никто не подойдет ко мне, неужели я не буду танцовать между первыми, неужели меня не заметят все эти мужчины, которые теперь, кажется, и не видят меня, а ежели смотрят на меня, то смотрят с таким выражением, как будто говорят: А! это не она, так и нечего смотреть. Нет, это не может быть!» – думала она. – «Они должны же знать, как мне хочется танцовать, как я отлично танцую, и как им весело будет танцовать со мною».