Октябрьская (гостиница, Санкт-Петербург)

Гостиница
Октябрьская (гостиница, Санкт-Петербург)
Гостиница «Октябрьская»
Страна	Россия
Архитектурный стиль	Эклектика
Автор проекта	Архитектор А. П. Гемилиан
Строитель	Архитектор Р. А. Желязевич
Дата основания	1851 год
Строительство	1845—1851 годы

«Октябрьская» (до 1887 г. — «Знаменская» гостиница; до 1930 г. — «Большая Северная») — гостиница, расположенная в историческом центре Санкт-Петербурга на площади Восстания.

Категория — 4 звезды. Год основания — 1851 год.

Расположение

Отель «Октябрьская» расположен в центре Санкт-Петербурга, напротив Московского Вокзала. Представлен он двумя корпусами: «Октябрьский» (Лиговский пр. д.10) и «Лиговский» (Лиговский пр. д. 41/83).

В Октябрьском корпусе отеля расположен ресторан «Ассамблея».

В Лиговском корпусе отеля в декабре 2011 года после реконструкции зала открылся французский ресторан «Du Nord 1834» кондитерская.

История отеля

Гостиница «Знаменская» была построена в 1851 году, за это время сменилось много владельцев отеля, он неоднократно реставрировался.

Большие перемены в облике Знаменской площади произошли в связи со строительством железной дороги между Петербургом и Москвой и возведением вокзала в северной столице. Николай I потребовал, «чтобы сторона, противоположная станции С.-Петербурго-московской железной дороги в здешней столице была застроена приличными сооружениями».

1845 — Автором проекта здания гостиницы, выходившего главным фасадом на площадь, был архитектор А. П. Гемилиан. Руководил строительством известный Архитектор Р. А. Желязевич. Под его же надзором возводилось и здание будущего Николаевского (ныне — Московского) вокзала.

Участок под будущую гостиницу был дарован купцу Пономареву, но к концу 1846 года выяснилось, что стройка идет очень медленно. Участок был передан коллежскому советнику графу Я. И. Эссен-Стенбок-Фермору и его жене. Граф, в свою очередь, приобрел ещё и соседний участок, где возводилось здание, выходящее главным фасадом на Лиговский канал. Автором проекта стал также А. П. Гемилиан. Сейчас в этом здании расположен Лиговский корпус отеля.

Строгие ограничения в деятельности трактирных заведений и гостиницы в частности привели к тому, что за несколько лет она сменила несколько владельцев. В течение нескольких десятилетий здание неоднократно реставрировалось, и менялась внутренняя планировка.

1887 — гостиница была переименована в «Большую Северную». В конце XIX века владелец гостиницы В. И. Соловьев приобрел «пароконный омнибус при кучере», который курсировал от гостиницы ко всем вокзалам Петербурга. В период с 1896 по 1912 гг. в обоих зданиях гостиницы были произведены надстройки дополнительных этажей, в результате чего номерной фонд увеличился.

1917 — Революционные события не обошли стороной «Большую Северную гостиницу». 1 сентября 1918 года всё движимое имущество было описано. Здание и вся обстановка перешли в распоряжение Управления Николаевской (Октябрьской) железной дороги В 1920-х годах в гостинице было организовано городское общежитие пролетариата, куда свозили всех Петроградских беспризорников.

1929 — В годы НЭПа жизнь в Ленинграде начала налаживаться, гостиниц стало катастрофически не хватать. В конце 1929 года помещения бывшей гостиницы были освобождены и начались ремонтные работы. В 1930 году гостиница под новым названием «Октябрьская» вновь открыл двери для гостей.

В годы Великой Отечественной Войны здесь был организован стационар работников трамвайно-троллейбусного транспорта, одновременно здесь могли находиться 400 человек, для многих это было спасением во время холодной зимы. После прорыва блокады гостиница стала работать в прежнем режиме.

Новая реконструкция была проведена к 60-й годовщине Великой Октябрьской Социалистической революции, а не в преддверие «Олимпиады 80». Реконструкция главного корпуса была разработана в институте Ленгипростром, автор проекта реконструкции и воссоздания декора фасадов архитектор Родионов Анатолий Михайлович, при участии архитектора Питанина Василия Никифировича (рисунок декора входной группы первого этажа и аттика, так как воссоздание купола не согласовали в КГИОП), главный конструктор Старец Леонид Маркович. Фасады восстанавливались по историческому чертежу архитектора Хренова по состоянию на 1887 год, но без купола. В то же время были заменены перекрытия, усилены стены, реконструирована на стальную кровля. Восстановление лепнины произведено с участием лепщиков-скульпторов треста Ленотделстрой. Здание реконструировалось с воссозданием фасада по проекту 1871 года, именно в тот период образ здания лучше всего сочетался с архитектурой вокзала.

В 1994 году госпредприятие было преобразовано в ОАО, 60 % акций владел город, 40 % — распределены среди трудового коллектива, пришла новая команда менеджеров.

В 1996 году было принято решение о полной реконструкции отеля, для которой было выделено 24 млн долларов собственных средств.

Концепция была разработана архитектурной мастерской Евгения Герасимова и включала как внешние изменения фасада, так и полную реконструкцию номерного фонда и холлов. В отеле появились 2 собственные котельные, прачечная, установлена система кондиционирования, создана система очистки воды, заменены коммуникации и установлена система электронных ключей.

8 июля 2008 года после завершения полномасштабной реконструкции отелю была официально присвоена категория 4*.

Интересные факты

• В 1920-х годах в помещениях гостиницы было организовано Городское общежитие пролетариата, куда свозили всех беспризорников. Сокращенно общежитие называли ГОП, а его малолетних обитателей — гопниками.
• В «Октябрьской» нет двух абсолютно одинаковых номеров. Все номера уникальны, отличаются друг от друга нюансами планировки, деталями отделки.

Источники

• В. А. Иванов, А. О. Евланова «Гостиница „Октябрьская“ в истории Санкт-Петербурга», издательство «Русская коллекция СПб», 2001

Ссылки

• [oktober-hotel.spb.ru/ Официальный сайт]

Отрывок, характеризующий Октябрьская (гостиница, Санкт-Петербург)

«Aussitot que Leppich sera pret, composez lui un equipage pour sa nacelle d'hommes surs et intelligents et depechez un courrier au general Koutousoff pour l'en prevenir. Je l'ai instruit de la chose.
Recommandez, je vous prie, a Leppich d'etre bien attentif sur l'endroit ou il descendra la premiere fois, pour ne pas se tromper et ne pas tomber dans les mains de l'ennemi. Il est indispensable qu'il combine ses mouvements avec le general en chef».
[Только что Леппих будет готов, составьте экипаж для его лодки из верных и умных людей и пошлите курьера к генералу Кутузову, чтобы предупредить его.
Я сообщил ему об этом. Внушите, пожалуйста, Леппиху, чтобы он обратил хорошенько внимание на то место, где он спустится в первый раз, чтобы не ошибиться и не попасть в руки врага. Необходимо, чтоб он соображал свои движения с движениями главнокомандующего.]
Возвращаясь домой из Воронцова и проезжая по Болотной площади, Пьер увидал толпу у Лобного места, остановился и слез с дрожек. Это была экзекуция французского повара, обвиненного в шпионстве. Экзекуция только что кончилась, и палач отвязывал от кобылы жалостно стонавшего толстого человека с рыжими бакенбардами, в синих чулках и зеленом камзоле. Другой преступник, худенький и бледный, стоял тут же. Оба, судя по лицам, были французы. С испуганно болезненным видом, подобным тому, который имел худой француз, Пьер протолкался сквозь толпу.
– Что это? Кто? За что? – спрашивал он. Но вниманье толпы – чиновников, мещан, купцов, мужиков, женщин в салопах и шубках – так было жадно сосредоточено на то, что происходило на Лобном месте, что никто не отвечал ему. Толстый человек поднялся, нахмурившись, пожал плечами и, очевидно, желая выразить твердость, стал, не глядя вокруг себя, надевать камзол; но вдруг губы его задрожали, и он заплакал, сам сердясь на себя, как плачут взрослые сангвинические люди. Толпа громко заговорила, как показалось Пьеру, – для того, чтобы заглушить в самой себе чувство жалости.
– Повар чей то княжеский…
– Что, мусью, видно, русский соус кисел французу пришелся… оскомину набил, – сказал сморщенный приказный, стоявший подле Пьера, в то время как француз заплакал. Приказный оглянулся вокруг себя, видимо, ожидая оценки своей шутки. Некоторые засмеялись, некоторые испуганно продолжали смотреть на палача, который раздевал другого.
Пьер засопел носом, сморщился и, быстро повернувшись, пошел назад к дрожкам, не переставая что то бормотать про себя в то время, как он шел и садился. В продолжение дороги он несколько раз вздрагивал и вскрикивал так громко, что кучер спрашивал его:
– Что прикажете?
– Куда ж ты едешь? – крикнул Пьер на кучера, выезжавшего на Лубянку.
– К главнокомандующему приказали, – отвечал кучер.
– Дурак! скотина! – закричал Пьер, что редко с ним случалось, ругая своего кучера. – Домой я велел; и скорее ступай, болван. Еще нынче надо выехать, – про себя проговорил Пьер.
Пьер при виде наказанного француза и толпы, окружавшей Лобное место, так окончательно решил, что не может долее оставаться в Москве и едет нынче же в армию, что ему казалось, что он или сказал об этом кучеру, или что кучер сам должен был знать это.
Приехав домой, Пьер отдал приказание своему все знающему, все умеющему, известному всей Москве кучеру Евстафьевичу о том, что он в ночь едет в Можайск к войску и чтобы туда были высланы его верховые лошади. Все это не могло быть сделано в тот же день, и потому, по представлению Евстафьевича, Пьер должен был отложить свой отъезд до другого дня, с тем чтобы дать время подставам выехать на дорогу.
24 го числа прояснело после дурной погоды, и в этот день после обеда Пьер выехал из Москвы. Ночью, переменя лошадей в Перхушкове, Пьер узнал, что в этот вечер было большое сражение. Рассказывали, что здесь, в Перхушкове, земля дрожала от выстрелов. На вопросы Пьера о том, кто победил, никто не мог дать ему ответа. (Это было сражение 24 го числа при Шевардине.) На рассвете Пьер подъезжал к Можайску.
Все дома Можайска были заняты постоем войск, и на постоялом дворе, на котором Пьера встретили его берейтор и кучер, в горницах не было места: все было полно офицерами.
В Можайске и за Можайском везде стояли и шли войска. Казаки, пешие, конные солдаты, фуры, ящики, пушки виднелись со всех сторон. Пьер торопился скорее ехать вперед, и чем дальше он отъезжал от Москвы и чем глубже погружался в это море войск, тем больше им овладевала тревога беспокойства и не испытанное еще им новое радостное чувство. Это было чувство, подобное тому, которое он испытывал и в Слободском дворце во время приезда государя, – чувство необходимости предпринять что то и пожертвовать чем то. Он испытывал теперь приятное чувство сознания того, что все то, что составляет счастье людей, удобства жизни, богатство, даже самая жизнь, есть вздор, который приятно откинуть в сравнении с чем то… С чем, Пьер не мог себе дать отчета, да и ее старался уяснить себе, для кого и для чего он находит особенную прелесть пожертвовать всем. Его не занимало то, для чего он хочет жертвовать, но самое жертвование составляло для него новое радостное чувство.


24 го было сражение при Шевардинском редуте, 25 го не было пущено ни одного выстрела ни с той, ни с другой стороны, 26 го произошло Бородинское сражение.
Для чего и как были даны и приняты сражения при Шевардине и при Бородине? Для чего было дано Бородинское сражение? Ни для французов, ни для русских оно не имело ни малейшего смысла. Результатом ближайшим было и должно было быть – для русских то, что мы приблизились к погибели Москвы (чего мы боялись больше всего в мире), а для французов то, что они приблизились к погибели всей армии (чего они тоже боялись больше всего в мире). Результат этот был тогда же совершении очевиден, а между тем Наполеон дал, а Кутузов принял это сражение.
Ежели бы полководцы руководились разумными причинами, казалось, как ясно должно было быть для Наполеона, что, зайдя за две тысячи верст и принимая сражение с вероятной случайностью потери четверти армии, он шел на верную погибель; и столь же ясно бы должно было казаться Кутузову, что, принимая сражение и тоже рискуя потерять четверть армии, он наверное теряет Москву. Для Кутузова это было математически ясно, как ясно то, что ежели в шашках у меня меньше одной шашкой и я буду меняться, я наверное проиграю и потому не должен меняться.
Когда у противника шестнадцать шашек, а у меня четырнадцать, то я только на одну восьмую слабее его; а когда я поменяюсь тринадцатью шашками, то он будет втрое сильнее меня.
До Бородинского сражения наши силы приблизительно относились к французским как пять к шести, а после сражения как один к двум, то есть до сражения сто тысяч; ста двадцати, а после сражения пятьдесят к ста. А вместе с тем умный и опытный Кутузов принял сражение. Наполеон же, гениальный полководец, как его называют, дал сражение, теряя четверть армии и еще более растягивая свою линию. Ежели скажут, что, заняв Москву, он думал, как занятием Вены, кончить кампанию, то против этого есть много доказательств. Сами историки Наполеона рассказывают, что еще от Смоленска он хотел остановиться, знал опасность своего растянутого положения знал, что занятие Москвы не будет концом кампании, потому что от Смоленска он видел, в каком положении оставлялись ему русские города, и не получал ни одного ответа на свои неоднократные заявления о желании вести переговоры.