Окубо Тосимити

Окубо Тосимити
大久保 利通
Годы жизни
Период	Эдо, Мэйдзи
Дата рождения	26 сентября 1830(1830-09-26)
Место рождения	Кагосима (город)
Дата смерти	14 мая 1878(1878-05-14) (47 лет)
Место смерти	Токио
Должности
Сёгунат	Токугава
Хан	Сацума
Должности	Советник Императора (1870—1878) министр финансов (1871) министр внутренних дел (1873 — 1874)

Окубо Тосимити (яп. 大久保 利通 О:кубо Тосимити, 10 августа 1830 — 14 мая 1878) — японский политик, самурай из княжества Сацума, один из «трёх благородных людей» Реставрации Мэйдзи, возглавлявших проимператорские силы в 1868 году в борьбе против сёгуната Токугава.

Противник сёгуната, инициатор союза с княжеством Тёсю. В ходе реставрации Мэйдзи провел земельную, административную и налоговую реформы, направленные на ликвидацию федеративного устройства Японии и создание мощной унитарной империи. Вице-посол посольства Ивакуры (1871—1873). Выступал против завоевания Кореи (1873). Советник Императора, 3-й министр финансов Японии (13 августа — 12 октября 1871), 1-й, 3-й и 5-й министр внутренних дел Японии (29 ноября 1873 — 14 февраля 1874, 27 апреля — 12 августа 1874, 28 ноября — 14 мая 1874). Способствовал вестернизации, развитию японской промышленности и наращиванию военной мощи страны. После подавления Сацумского восстания 1877 года был убит самураем Симадой Итиро и группой из шести самураев из Сацумы на пути в Токио.

Другие имена — Сё'сукё (яп. 大久保正助) и Итидзо́ (яп. 大久保一蔵) ; псевдоним — Кото́ (яп. 甲東)

Биография

Окубо Тосимити родился в замке Кагосима провинции Сацума (ныне префектура Кагосима) и был старшим из пяти детей. Учился в одной школе с Сайго Такамори, который был старше его на три года.

В возрасте 17 лет Тосимити назначили помощником писаря архива княжества Сацума. Однако в 1849 году, из-за вспышки борьбы вокруг назначения следующего главы княжества, в которой партия рода Окубо проиграла, отца Тосимити наказали ссылкой, и семья стала жить в нищете. Эти события радикализировали Тосимити, который сошёлся с представителями антииноземного и антиправительственного движения «Сонно Дзёи» и стал активно интересоваться политикой. В 1851 он способствовал приходу к власти в Сацуме Симадзу Нариакири, который реабилитировал всех наказанных тремя годами ранее.

Благодаря посредничеству своего товарища Сайго Такамори, Тосимити как представитель реформаторской партии получил должность в центральном аппарате нового главы Сацумы. Последний взялся за радикальные преобразования в княжестве, однако в 1858 году внезапно умер. В то же время сёгунат начал политические чистки радикальных реформаторов по всей стране, поэтому в 1862 году Тосимити стал вместе с Симадзу Хисамицу, братом покойного правителя Сацумы, автором идеи реформы сёгуната, названной «кобу гаттай» (яп. 公武合体 ко:бу гаттай, «единение императорского двора и сёгуната») и ставшей своеобразной программой примирения военного правительства бакуфу и императорской власти, находившихся тогда в состоянии открытой конфронтации. Кобу гаттай была гораздо менее тенденциозна и экстремальна, чем программа Сонно Дзёи, предусматривавшая помимо реставрации императорской власти ещё и полное изгнание из Японии иностранцев и расторжение заключённых с ними договоров. Однако после событий 1863 года, когда английский флот обстрелял княжество Сацума, взгляды Окубо изменились. В 1860 году, благодаря протекции Симадзу Хисамицу, он стал младшим заведующим финансов княжества (яп. 勘定方小頭), а впоследствии получил назначение на должность управляющего княжеских амбаров (яп. 御小納戸頭取). Юный хозяйственник выполнял роль посредника между властью Сацумы и самой низкой прослойкой местного самурайства, имел влияние и на первых, и на вторых, и благодаря этому превратился в одну из центральных политических фигур Сацумы.

В 1866 году, вместе с Сайго Такамори и Кидо Такаёси они сформировали альянс между кланами Сацума и Тёсю, который привёл в 1868 году к падению сёгуната Токугава и к восстановлению императорской власти. К альянсу также присоединились представители столичной аристократии во главе с Ивакурой Томоми. Решение Тосимити резко изменило умеренный курс Сацумы в сторону более радикального и сделало возможным осуществление реставрации Мэйдзи.

После возникновения нового Императорского правительства в 1868 году, Тосимити занимал в нем одну из ключевых ролей. Он поочередно назначался на должности младшего советника, особого советника (яп. 徴士), советника-судьи Службы внутренних дел (яп. 参与内国事務局判事) и Императорского советника. Совместно с Кидо Такаёси, Тосимити выступил инициатором земельной и административной реформ, направленных на создание государственного земельного фонда, ликвидацию автономных уделов (ханов, или княжеств) и появление сильного центрального правительственного аппарата. Среди чиновников, большинство из которых были выходцами из настроенных ранее против сёгуната уделов Сацума, Тёсю, Тоса и Сага, он считался умеренным консерватором, ратовавшим за эволюционное развитие страны и часто стовшим в оппозиции к либерально настроенным Кидо Такаёси и Окуме Сигэнобу, которые поддерживали революционную вестернизацию.

Находясь на посту министра финансов с 13 августа по 12 октября 1871 года, Тосимити успешно осуществил реформу налога на землю. В том же году его назначили вице-послом в посольство Ивакуры, которое отправилось в Россию, США и страны Европы с целью изучить иностранный опыт государственного управления. Во время путешествия Тосимити был поражен уровнем развития промышленности и торговли в США, а также военной мощью Пруссии.

В 1873 году Тосимити вернулся в Японию и под влиянием увиденного стал выступать за обновление политического курса, направленного на развитие японской промышленности и наращивание боеспособности страны. Он отклонил предложение Сайго Такамори завоевать Корею и добился отставки из правительства всех своих идейных противников. В том же году Тосимити основал центральное правительственное Министерство внутренних дел, при котором создал отдел развития промышленности и полицейский отдел. 29 ноября 1873 года он первым возглавил это ведомство и руководил им с перерывами до 14 мая 1874 года. С помощью министерства Тосимити установил личную диктатуру. Большинство государственных должностей были розданы его единомышленникам, выходцам из бывшего княжества Сацума. Это был первый в новой истории Японии абсолютистский режим. Благодаря единоличному руководству Тосимити удалось за короткий срок модернизировать японскую промышленность, построить военные заводы и текстильные фабрики в традиционных сельскохозяйственных местностях, а также подавить с помощью полиции Сацумское восстание под руководством Сайго Такамори. Для предотвращения крестьянских выступлений правительство снизило налоги и смогло преодолеть политический кризис 1877 года.

Несмотря на успехи в управлении, диктатура Тосимити, основанная на манипулировании Императором и контроле за правительственными должностями, вызвала много нареканий со стороны японских интеллектуалов, политиков и бывших самураев. 14 мая 1878 года, направляясь в Токио, Тосимити был убит группой недовольных самураев из княжества Сацума под предводительством Симады Итиро. Нападавшие зарубили Тосимити вместе со свитой и лошадьми. На его теле нашли 16 ножевых ранений.

В японской историографии и исторической литературе Тосимити традиционно предстаёт как умный политик-реалист, который имел большой политический талант и опыт и был на голову выше своих коллег-чиновников в сфере государственного строительства. С другой стороны, постоянно подчеркиваются его хладнокровие, а кое-где жестокость в отношении политических оппонентов, даже бывших друзей, стремление к власти и пренебрежение мнением других.

За заслуги покойного Тосимити перед государством его род Окубо был приравнен к титулованной знати кадзоку.

Ссылки

• Окубо Тошимицу // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

•  (рус.) [dic.academic.ru/dic.nsf/enc_japan/587/%D0%9E%D0%BA%D1%83%D0%B1%D0%BE Окубо Тосимити в энциклопедии «Япония от А до Я»]
•  (англ.) [www.minc.ne.jp/kics/eng/eng/Kagoshima/famouspeople/okubo.html Биография Окубо Тосимити]

Отрывок, характеризующий Окубо Тосимити

Виконт хотел уже начать свой рассказ и тонко улыбнулся.
– Переходите сюда, chere Helene, [милая Элен,] – сказала Анна Павловна красавице княжне, которая сидела поодаль, составляя центр другого кружка.
Княжна Элен улыбалась; она поднялась с тою же неизменяющеюся улыбкой вполне красивой женщины, с которою она вошла в гостиную. Слегка шумя своею белою бальною робой, убранною плющем и мохом, и блестя белизною плеч, глянцем волос и брильянтов, она прошла между расступившимися мужчинами и прямо, не глядя ни на кого, но всем улыбаясь и как бы любезно предоставляя каждому право любоваться красотою своего стана, полных плеч, очень открытой, по тогдашней моде, груди и спины, и как будто внося с собою блеск бала, подошла к Анне Павловне. Элен была так хороша, что не только не было в ней заметно и тени кокетства, но, напротив, ей как будто совестно было за свою несомненную и слишком сильно и победительно действующую красоту. Она как будто желала и не могла умалить действие своей красоты. Quelle belle personne! [Какая красавица!] – говорил каждый, кто ее видел.
Как будто пораженный чем то необычайным, виконт пожал плечами и о опустил глаза в то время, как она усаживалась перед ним и освещала и его всё тою же неизменною улыбкой.
– Madame, je crains pour mes moyens devant un pareil auditoire, [Я, право, опасаюсь за свои способности перед такой публикой,] сказал он, наклоняя с улыбкой голову.
Княжна облокотила свою открытую полную руку на столик и не нашла нужным что либо сказать. Она улыбаясь ждала. Во все время рассказа она сидела прямо, посматривая изредка то на свою полную красивую руку, которая от давления на стол изменила свою форму, то на еще более красивую грудь, на которой она поправляла брильянтовое ожерелье; поправляла несколько раз складки своего платья и, когда рассказ производил впечатление, оглядывалась на Анну Павловну и тотчас же принимала то самое выражение, которое было на лице фрейлины, и потом опять успокоивалась в сияющей улыбке. Вслед за Элен перешла и маленькая княгиня от чайного стола.
– Attendez moi, je vais prendre mon ouvrage, [Подождите, я возьму мою работу,] – проговорила она. – Voyons, a quoi pensez vous? – обратилась она к князю Ипполиту: – apportez moi mon ridicule. [О чем вы думаете? Принесите мой ридикюль.]
Княгиня, улыбаясь и говоря со всеми, вдруг произвела перестановку и, усевшись, весело оправилась.
– Теперь мне хорошо, – приговаривала она и, попросив начинать, принялась за работу.
Князь Ипполит перенес ей ридикюль, перешел за нею и, близко придвинув к ней кресло, сел подле нее.
Le charmant Hippolyte [Очаровательный Ипполит] поражал своим необыкновенным сходством с сестрою красавицей и еще более тем, что, несмотря на сходство, он был поразительно дурен собой. Черты его лица были те же, как и у сестры, но у той все освещалось жизнерадостною, самодовольною, молодою, неизменною улыбкой жизни и необычайною, античною красотой тела; у брата, напротив, то же лицо было отуманено идиотизмом и неизменно выражало самоуверенную брюзгливость, а тело было худощаво и слабо. Глаза, нос, рот – все сжималось как будто в одну неопределенную и скучную гримасу, а руки и ноги всегда принимали неестественное положение.
– Ce n'est pas une histoire de revenants? [Это не история о привидениях?] – сказал он, усевшись подле княгини и торопливо пристроив к глазам свой лорнет, как будто без этого инструмента он не мог начать говорить.
– Mais non, mon cher, [Вовсе нет,] – пожимая плечами, сказал удивленный рассказчик.
– C'est que je deteste les histoires de revenants, [Дело в том, что я терпеть не могу историй о привидениях,] – сказал он таким тоном, что видно было, – он сказал эти слова, а потом уже понял, что они значили.
Из за самоуверенности, с которой он говорил, никто не мог понять, очень ли умно или очень глупо то, что он сказал. Он был в темнозеленом фраке, в панталонах цвета cuisse de nymphe effrayee, [бедра испуганной нимфы,] как он сам говорил, в чулках и башмаках.
Vicomte [Виконт] рассказал очень мило о том ходившем тогда анекдоте, что герцог Энгиенский тайно ездил в Париж для свидания с m lle George, [мадмуазель Жорж,] и что там он встретился с Бонапарте, пользовавшимся тоже милостями знаменитой актрисы, и что там, встретившись с герцогом, Наполеон случайно упал в тот обморок, которому он был подвержен, и находился во власти герцога, которой герцог не воспользовался, но что Бонапарте впоследствии за это то великодушие и отмстил смертью герцогу.
Рассказ был очень мил и интересен, особенно в том месте, где соперники вдруг узнают друг друга, и дамы, казалось, были в волнении.
– Charmant, [Очаровательно,] – сказала Анна Павловна, оглядываясь вопросительно на маленькую княгиню.
– Charmant, – прошептала маленькая княгиня, втыкая иголку в работу, как будто в знак того, что интерес и прелесть рассказа мешают ей продолжать работу.
Виконт оценил эту молчаливую похвалу и, благодарно улыбнувшись, стал продолжать; но в это время Анна Павловна, все поглядывавшая на страшного для нее молодого человека, заметила, что он что то слишком горячо и громко говорит с аббатом, и поспешила на помощь к опасному месту. Действительно, Пьеру удалось завязать с аббатом разговор о политическом равновесии, и аббат, видимо заинтересованный простодушной горячностью молодого человека, развивал перед ним свою любимую идею. Оба слишком оживленно и естественно слушали и говорили, и это то не понравилось Анне Павловне.
– Средство – Европейское равновесие и droit des gens [международное право], – говорил аббат. – Стоит одному могущественному государству, как Россия, прославленному за варварство, стать бескорыстно во главе союза, имеющего целью равновесие Европы, – и она спасет мир!
– Как же вы найдете такое равновесие? – начал было Пьер; но в это время подошла Анна Павловна и, строго взглянув на Пьера, спросила итальянца о том, как он переносит здешний климат. Лицо итальянца вдруг изменилось и приняло оскорбительно притворно сладкое выражение, которое, видимо, было привычно ему в разговоре с женщинами.
– Я так очарован прелестями ума и образования общества, в особенности женского, в которое я имел счастье быть принят, что не успел еще подумать о климате, – сказал он.
Не выпуская уже аббата и Пьера, Анна Павловна для удобства наблюдения присоединила их к общему кружку.


В это время в гостиную вошло новое лицо. Новое лицо это был молодой князь Андрей Болконский, муж маленькой княгини. Князь Болконский был небольшого роста, весьма красивый молодой человек с определенными и сухими чертами. Всё в его фигуре, начиная от усталого, скучающего взгляда до тихого мерного шага, представляло самую резкую противоположность с его маленькою, оживленною женой. Ему, видимо, все бывшие в гостиной не только были знакомы, но уж надоели ему так, что и смотреть на них и слушать их ему было очень скучно. Из всех же прискучивших ему лиц, лицо его хорошенькой жены, казалось, больше всех ему надоело. С гримасой, портившею его красивое лицо, он отвернулся от нее. Он поцеловал руку Анны Павловны и, щурясь, оглядел всё общество.
– Vous vous enrolez pour la guerre, mon prince? [Вы собираетесь на войну, князь?] – сказала Анна Павловна.
– Le general Koutouzoff, – сказал Болконский, ударяя на последнем слоге zoff , как француз, – a bien voulu de moi pour aide de camp… [Генералу Кутузову угодно меня к себе в адъютанты.]
– Et Lise, votre femme? [А Лиза, ваша жена?]
– Она поедет в деревню.
– Как вам не грех лишать нас вашей прелестной жены?
– Andre, [Андрей,] – сказала его жена, обращаясь к мужу тем же кокетливым тоном, каким она обращалась к посторонним, – какую историю нам рассказал виконт о m lle Жорж и Бонапарте!
Князь Андрей зажмурился и отвернулся. Пьер, со времени входа князя Андрея в гостиную не спускавший с него радостных, дружелюбных глаз, подошел к нему и взял его за руку. Князь Андрей, не оглядываясь, морщил лицо в гримасу, выражавшую досаду на того, кто трогает его за руку, но, увидав улыбающееся лицо Пьера, улыбнулся неожиданно доброй и приятной улыбкой.
– Вот как!… И ты в большом свете! – сказал он Пьеру.
– Я знал, что вы будете, – отвечал Пьер. – Я приеду к вам ужинать, – прибавил он тихо, чтобы не мешать виконту, который продолжал свой рассказ. – Можно?
– Нет, нельзя, – сказал князь Андрей смеясь, пожатием руки давая знать Пьеру, что этого не нужно спрашивать.
Он что то хотел сказать еще, но в это время поднялся князь Василий с дочерью, и два молодых человека встали, чтобы дать им дорогу.
– Вы меня извините, мой милый виконт, – сказал князь Василий французу, ласково притягивая его за рукав вниз к стулу, чтоб он не вставал. – Этот несчастный праздник у посланника лишает меня удовольствия и прерывает вас. Очень мне грустно покидать ваш восхитительный вечер, – сказал он Анне Павловне.
Дочь его, княжна Элен, слегка придерживая складки платья, пошла между стульев, и улыбка сияла еще светлее на ее прекрасном лице. Пьер смотрел почти испуганными, восторженными глазами на эту красавицу, когда она проходила мимо него.
– Очень хороша, – сказал князь Андрей.
– Очень, – сказал Пьер.
Проходя мимо, князь Василий схватил Пьера за руку и обратился к Анне Павловне.
– Образуйте мне этого медведя, – сказал он. – Вот он месяц живет у меня, и в первый раз я его вижу в свете. Ничто так не нужно молодому человеку, как общество умных женщин.


Анна Павловна улыбнулась и обещалась заняться Пьером, который, она знала, приходился родня по отцу князю Василью. Пожилая дама, сидевшая прежде с ma tante, торопливо встала и догнала князя Василья в передней. С лица ее исчезла вся прежняя притворность интереса. Доброе, исплаканное лицо ее выражало только беспокойство и страх.
– Что же вы мне скажете, князь, о моем Борисе? – сказала она, догоняя его в передней. (Она выговаривала имя Борис с особенным ударением на о ). – Я не могу оставаться дольше в Петербурге. Скажите, какие известия я могу привезти моему бедному мальчику?