Билак, Олаво
| Олаво Билак |
Олаво Билак (порт. Olavo Bilac; 16 декабря 1865, Рио-де-Жанейро — 28 декабря 1918, Рио-де-Жанейро) — бразильский поэт-парнасец, журналист и переводчик. В 1907 году был назван журналом Fon-Fon «принцем бразильских поэтов». Известен как автор текста гимна бразильскому флагу. Был одним из основателей и 15-м членом Бразильской академии литературы с 1897 года до своей смерти в 1918 году. Также считался «покровителем» военной службы в Бразилии благодаря организованной им кампании в пользу призыва и высказываний в пользу обязательной военной службы[1].
Родился в Рио-де-Жанейро. Уже в 15 лет стал студентом Федерального университета, где начал изучать медицину, но не закончил курс. Позже поступил на юридический факультет в университет Сан-Паулу, но не закончил и его, будучи увлечён журналистикой и литературным творчеством. В итоге ему удалось поступить на государственную службу и стать школьным инспектором. Его первый сонет был опубликован в газете Gazeta de Notícias в 1884 году. В 1891 году был на четыре месяца арестован вследствие участия в протестах против режима президента Флориану Пейшоту. Также известен тем, что, потеряв управление своим автомобилем и врезавшись в дерево в 1897 году, стал первым человеком в Бразилии, попавшим в автомобильную аварию.
Помимо поэзии, являлся автором сатирических произведений, рассказов, хроник, детской поэзии, нескольких учебников. Никогда не был женат и не имел детей. В 1917 году, не имея высшего образования, стал почётным профессором университета Сан-Паулу. Был похоронен на кладбище Иоанна Крестителя в Рио-де-Жайнеро.
Напишите отзыв о статье "Билак, Олаво"
Примечания
- ↑ [www.16csm.eb.mil.br/web/index.php?option=com_content&view=article&id=4&catid=4 Olavo Bilac: patrono do Serviço Militar]. 16ª circunscrição de serviço militar. [www.webcitation.org/6Fii7A0p5 Архивировано из первоисточника 8 апреля 2013].
Отрывок, характеризующий Билак, Олаво
– Qui s'excuse – s'accuse, [Кто извиняется, тот обвиняет себя.] – улыбаясь и махая корпией, говорила Жюли и, чтобы за ней осталось последнее слово, сейчас же переменила разговор. – Каково, я нынче узнала: бедная Мари Волконская приехала вчера в Москву. Вы слышали, она потеряла отца?– Неужели! Где она? Я бы очень желал увидать ее, – сказал Пьер.
– Я вчера провела с ней вечер. Она нынче или завтра утром едет в подмосковную с племянником.
– Ну что она, как? – сказал Пьер.
– Ничего, грустна. Но знаете, кто ее спас? Это целый роман. Nicolas Ростов. Ее окружили, хотели убить, ранили ее людей. Он бросился и спас ее…
– Еще роман, – сказал ополченец. – Решительно это общее бегство сделано, чтобы все старые невесты шли замуж. Catiche – одна, княжна Болконская – другая.
– Вы знаете, что я в самом деле думаю, что она un petit peu amoureuse du jeune homme. [немножечко влюблена в молодого человека.]
– Штраф! Штраф! Штраф!
– Но как же это по русски сказать?..
Когда Пьер вернулся домой, ему подали две принесенные в этот день афиши Растопчина.
В первой говорилось о том, что слух, будто графом Растопчиным запрещен выезд из Москвы, – несправедлив и что, напротив, граф Растопчин рад, что из Москвы уезжают барыни и купеческие жены. «Меньше страху, меньше новостей, – говорилось в афише, – но я жизнью отвечаю, что злодей в Москве не будет». Эти слова в первый раз ясно ыоказали Пьеру, что французы будут в Москве. Во второй афише говорилось, что главная квартира наша в Вязьме, что граф Витгснштейн победил французов, но что так как многие жители желают вооружиться, то для них есть приготовленное в арсенале оружие: сабли, пистолеты, ружья, которые жители могут получать по дешевой цене. Тон афиш был уже не такой шутливый, как в прежних чигиринских разговорах. Пьер задумался над этими афишами. Очевидно, та страшная грозовая туча, которую он призывал всеми силами своей души и которая вместе с тем возбуждала в нем невольный ужас, – очевидно, туча эта приближалась.
