Олайне

Город О́лайне латыш. Olaine Флаг Герб Страна ЛатвияЛатвия Статус краевой город Регион ВидземеВидземе Край Олайнский Координаты 56°47′04″ с. ш. 23°56′13″ в. д.56.78444° с. ш. 23.93694° в. д. / 56.78444; 23.93694    Прежние названия Олай Площадь 6,82 км² Население 12577 человек (2011) Плотность 1844.1 чел./км² Часовой пояс UTC+2, летом UTC+3 Телефонный код (+371) 67 Почтовый индекс LV-2114 Код ATVK 0801009 Показать/скрыть карты

О́лайне (латыш.  Olaine; до 1919 рус. Олай, нем. Olai) — город (с 1967 года) в Латвии, на реке Миса. Есть железнодорожная станция. Население составляет 12 677 жителей (2008).

История

В XVII веке у излучины притока реки Мисы была построена церковь, и пасторат получил имя Олайне. В 1939 году город образуется как жилое место, в то время когда развивалась отрасль добычи торфа. Работники с торфяных болот и завода торфяных брикетов составляли большую часть жителей посёлка. В 1956 году, в Олайне началось строительство новых заводов. В 1959 году правительство решило ликвидировать клеевую фабрику в Риге и перенести её новопостроенные корпуса в Олайне. Вместе с этим было решено построить завод по переработке пластмассы в Олайне. В 1963 году посёлок работников торфяного завода стал Олайнским посёлком городского типа и сохранял этот статус до 20 февраля 1967 года, когда территория размером 332 га с 7000 жителей по решению Президиума Верховного Совета ЛССР приобрела права города. 20 февраля 1967 года олайнчане считают днём рождения города.

60-80 годы

В это время происходит рост города. Уже в полную мощь работают разные производства — завод по переработке пластмасс, завод химических реактивов, экспериментальный клеевой завод, в то же время идёт строительство химически фармацевтического завода. В это же время в Олайне работало единственное во всей Латвии учреждение по насильному лечению от алкоголизма — Олайнский лечебно-трудовой профилакторий.

90 годы

Все олайнские предприятия были включены в промышленный комплекс Советского Союза, и их производственные объёмы росли вплоть до 1990 года. После 1991 года производство на больших предприятиях уменьшилось. При изменении политической и экономической ситуации быстро начал развиваться частный сектор. В 1991 году территория города Олайне была вдвое расширена, чтобы обеспечить жителей местом для индивидуальной застройки и зоной рекреации.

Образование

В Олайне находятся две средние школы — с латышским и русским языками обучения:

Олайнская средняя школа № 1 — с латышским языком обучения

Олайнская средняя школа № 2 — с русским языком обучения

Также в Олайне можно получить среднее профессиональное образование и высшее профессиональное образование первого уровня:

Олайнский Механико-технологический колледж

Производство

В Олайне находится одна из крупнейших фармацевтических компаний в Балтии — АО «Олайнфарм». Компания была основана в 1972 году как государственное предприятие под названием «Олайнский химико-фармацевтический завод», основной целью которой было обеспечение фармацевтическими субстанциями и полупродуктами всех заводов Советского Союза, занимающихся производством готовых лекарственных форм. В данный момент на предприятии работают около 800 сотрудников.

Города-побратимы

• Карлскога, Швеция
• Нарва, Эстония
• Аникшчяй, Литва
• Рийхимяки, Финляндия
• Нова-Сажина, Польша

В искусстве

Поэт и композитор Вадим Певзнер посвятил городу одноимённую песню ("А над Олайне воздушный коридор..."), причём неоднократно её переписывал.

Ссылки

• [www.olaine.lv Официальный сайт самоуправления Олайнского края]  (латыш.) (рус.) (англ.)
• [www.mesta.lv/index.php?p=11&id=8081 Информация об Олайне на туристическом портале mesta.lv] (рус.)
• [vietvardi.lgia.gov.lv/vv/to_www_obj.objekts?p_id=27637 Информация об Олайне в топонимической базе данных] (латыш.)
• [www.olaine.info Независимый информационный сайт города Олайне] (рус.)

Отрывок, характеризующий Олайне

К десяти часам утра 2 го сентября в Дорогомиловском предместье оставались на просторе одни войска ариергарда. Армия была уже на той стороне Москвы и за Москвою.
В это же время, в десять часов утра 2 го сентября, Наполеон стоял между своими войсками на Поклонной горе и смотрел на открывавшееся перед ним зрелище. Начиная с 26 го августа и по 2 е сентября, от Бородинского сражения и до вступления неприятеля в Москву, во все дни этой тревожной, этой памятной недели стояла та необычайная, всегда удивляющая людей осенняя погода, когда низкое солнце греет жарче, чем весной, когда все блестит в редком, чистом воздухе так, что глаза режет, когда грудь крепнет и свежеет, вдыхая осенний пахучий воздух, когда ночи даже бывают теплые и когда в темных теплых ночах этих с неба беспрестанно, пугая и радуя, сыплются золотые звезды.
2 го сентября в десять часов утра была такая погода. Блеск утра был волшебный. Москва с Поклонной горы расстилалась просторно с своей рекой, своими садами и церквами и, казалось, жила своей жизнью, трепеща, как звезды, своими куполами в лучах солнца.
При виде странного города с невиданными формами необыкновенной архитектуры Наполеон испытывал то несколько завистливое и беспокойное любопытство, которое испытывают люди при виде форм не знающей о них, чуждой жизни. Очевидно, город этот жил всеми силами своей жизни. По тем неопределимым признакам, по которым на дальнем расстоянии безошибочно узнается живое тело от мертвого. Наполеон с Поклонной горы видел трепетание жизни в городе и чувствовал как бы дыханио этого большого и красивого тела.
– Cette ville asiatique aux innombrables eglises, Moscou la sainte. La voila donc enfin, cette fameuse ville! Il etait temps, [Этот азиатский город с бесчисленными церквами, Москва, святая их Москва! Вот он, наконец, этот знаменитый город! Пора!] – сказал Наполеон и, слезши с лошади, велел разложить перед собою план этой Moscou и подозвал переводчика Lelorgne d'Ideville. «Une ville occupee par l'ennemi ressemble a une fille qui a perdu son honneur, [Город, занятый неприятелем, подобен девушке, потерявшей невинность.] – думал он (как он и говорил это Тучкову в Смоленске). И с этой точки зрения он смотрел на лежавшую перед ним, невиданную еще им восточную красавицу. Ему странно было самому, что, наконец, свершилось его давнишнее, казавшееся ему невозможным, желание. В ясном утреннем свете он смотрел то на город, то на план, проверяя подробности этого города, и уверенность обладания волновала и ужасала его.
«Но разве могло быть иначе? – подумал он. – Вот она, эта столица, у моих ног, ожидая судьбы своей. Где теперь Александр и что думает он? Странный, красивый, величественный город! И странная и величественная эта минута! В каком свете представляюсь я им! – думал он о своих войсках. – Вот она, награда для всех этих маловерных, – думал он, оглядываясь на приближенных и на подходившие и строившиеся войска. – Одно мое слово, одно движение моей руки, и погибла эта древняя столица des Czars. Mais ma clemence est toujours prompte a descendre sur les vaincus. [царей. Но мое милосердие всегда готово низойти к побежденным.] Я должен быть великодушен и истинно велик. Но нет, это не правда, что я в Москве, – вдруг приходило ему в голову. – Однако вот она лежит у моих ног, играя и дрожа золотыми куполами и крестами в лучах солнца. Но я пощажу ее. На древних памятниках варварства и деспотизма я напишу великие слова справедливости и милосердия… Александр больнее всего поймет именно это, я знаю его. (Наполеону казалось, что главное значение того, что совершалось, заключалось в личной борьбе его с Александром.) С высот Кремля, – да, это Кремль, да, – я дам им законы справедливости, я покажу им значение истинной цивилизации, я заставлю поколения бояр с любовью поминать имя своего завоевателя. Я скажу депутации, что я не хотел и не хочу войны; что я вел войну только с ложной политикой их двора, что я люблю и уважаю Александра и что приму условия мира в Москве, достойные меня и моих народов. Я не хочу воспользоваться счастьем войны для унижения уважаемого государя. Бояре – скажу я им: я не хочу войны, а хочу мира и благоденствия всех моих подданных. Впрочем, я знаю, что присутствие их воодушевит меня, и я скажу им, как я всегда говорю: ясно, торжественно и велико. Но неужели это правда, что я в Москве? Да, вот она!»
– Qu'on m'amene les boyards, [Приведите бояр.] – обратился он к свите. Генерал с блестящей свитой тотчас же поскакал за боярами.
Прошло два часа. Наполеон позавтракал и опять стоял на том же месте на Поклонной горе, ожидая депутацию. Речь его к боярам уже ясно сложилась в его воображении. Речь эта была исполнена достоинства и того величия, которое понимал Наполеон.
Тот тон великодушия, в котором намерен был действовать в Москве Наполеон, увлек его самого. Он в воображении своем назначал дни reunion dans le palais des Czars [собраний во дворце царей.], где должны были сходиться русские вельможи с вельможами французского императора. Он назначал мысленно губернатора, такого, который бы сумел привлечь к себе население. Узнав о том, что в Москве много богоугодных заведений, он в воображении своем решал, что все эти заведения будут осыпаны его милостями. Он думал, что как в Африке надо было сидеть в бурнусе в мечети, так в Москве надо было быть милостивым, как цари. И, чтобы окончательно тронуть сердца русских, он, как и каждый француз, не могущий себе вообразить ничего чувствительного без упоминания о ma chere, ma tendre, ma pauvre mere, [моей милой, нежной, бедной матери ,] он решил, что на всех этих заведениях он велит написать большими буквами: Etablissement dedie a ma chere Mere. Нет, просто: Maison de ma Mere, [Учреждение, посвященное моей милой матери… Дом моей матери.] – решил он сам с собою. «Но неужели я в Москве? Да, вот она передо мной. Но что же так долго не является депутация города?» – думал он.