Олаф Харальдссон Гейрстадальф

Олаф Харальдссон Гейрстадальф Ólafr Geirstaðaálfr
Конунг Вестфольда
927 — 934
Предшественник:	Бьёрн Мореход
Преемник:	Гудрёд Бьернссон
Конунг Вингулмарка
900 — 934
Предшественник:	Харальд I Прекрасноволосый
Преемник:	Трюггви Олафссон
Конунг Вика
930 — 934
Предшественник:	Харальд I Прекрасноволосый
Преемник:	Эйрик Кровавая Секира
Рождение:	ок. 890
Смерть:	934(0934) Тёнсберг
Род:	Хорфагеры
Отец:	Харальд I Прекрасноволосый
Мать:	Сванхильд Эйстейндоттир
Дети:	Трюггви Олафссон

Олаф Харальдссон Гейрстадальф (в саге Олав Альв Гейрстадира, ок. 890 — 934, Тёнсберг) — сын первого великого конунга (короля) Норвегии Харальда Прекрасноволосого, конунг Вингулмарка, Ранрики, Вестфольда и Вика. Дед короля Норвегии Олафа Трюггвасона.

Биография

Правление

Впервые упоминается в саге о Харальде Прекрасноволосом при перечислении его детей, был сыном Харальда и Сванхильд, дочери ярла Эйстейна. Имел двух родных братьев: Бьёрна Морехода и Рагнара Рюккеля, а также множество сводных. Около 900 года (когда его отцу было 50 лет) Олаф получил владение Вингулмарк, а вскоре после гибели в битве Гутторма Харальдссона Олаф унаследовал владение сводного брата — Ранрики (en:Ranrike).

В 927 году в своем поместье Сэхейм Эйриком Кровавой Секирой был убит Бьёрн Мореход. После этого Олаф Гейрстадальф унаследовал Вестфольд, владение брата, воспринял его сына Гудрёда, а также поклялся отомстить убийце брата. В 930 году 80-летний Харальд I отошел от власти и передал правление в руки своего старшего сына, Эйрика I Кровавая Секира. Узнав об этом, жители Вика, большой норвежской провинции, ненавидевшие Эйрика, избрали своим конунгом Олафа Гейрстадальфа.

В 934 году Харальд Прекрасноволосый умер, и Эйрик Кровавая Секира начал с братьями борьбу за единоличную власть. Весной 934 года Эйрик Кровавая Секира отправляется в военный поход на Вик, где ему противостоят Олаф Гейрстадальф и Сигрёд Харальдссон. В Тёнсберге между войсками сводных братьев произошло решающее сражение, в котором войска Олафа и Сигрёда были побеждены, а оба конунга погибли. В настоящее время место (Хаугар), где произошло сражение, находится северо-западнее центра Тёнсберга.

Семья

Согласно саге, у Олафа Гейрстадальфа был один сын от неназванной жены, Трюггви Олафссон. После гибели отца Трюггви удалось спастись, а позднее от короля Хакона Доброго он получил Вингулмарк и Ранрики, владения отца. Также Олаф воспитывал как собственного сына Гудрёда Бьёрнссона, своего племянника (сына Бьёрна Морехода).

Отрывок, характеризующий Олаф Харальдссон Гейрстадальф

Первое время своего приезда Николай был серьезен и даже скучен. Его мучила предстоящая необходимость вмешаться в эти глупые дела хозяйства, для которых мать вызвала его. Чтобы скорее свалить с плеч эту обузу, на третий день своего приезда он сердито, не отвечая на вопрос, куда он идет, пошел с нахмуренными бровями во флигель к Митеньке и потребовал у него счеты всего. Что такое были эти счеты всего, Николай знал еще менее, чем пришедший в страх и недоумение Митенька. Разговор и учет Митеньки продолжался недолго. Староста, выборный и земский, дожидавшиеся в передней флигеля, со страхом и удовольствием слышали сначала, как загудел и затрещал как будто всё возвышавшийся голос молодого графа, слышали ругательные и страшные слова, сыпавшиеся одно за другим.
– Разбойник! Неблагодарная тварь!… изрублю собаку… не с папенькой… обворовал… – и т. д.
Потом эти люди с неменьшим удовольствием и страхом видели, как молодой граф, весь красный, с налитой кровью в глазах, за шиворот вытащил Митеньку, ногой и коленкой с большой ловкостью в удобное время между своих слов толкнул его под зад и закричал: «Вон! чтобы духу твоего, мерзавец, здесь не было!»
Митенька стремглав слетел с шести ступеней и убежал в клумбу. (Клумба эта была известная местность спасения преступников в Отрадном. Сам Митенька, приезжая пьяный из города, прятался в эту клумбу, и многие жители Отрадного, прятавшиеся от Митеньки, знали спасительную силу этой клумбы.)
Жена Митеньки и свояченицы с испуганными лицами высунулись в сени из дверей комнаты, где кипел чистый самовар и возвышалась приказчицкая высокая постель под стеганным одеялом, сшитым из коротких кусочков.
Молодой граф, задыхаясь, не обращая на них внимания, решительными шагами прошел мимо них и пошел в дом.
Графиня узнавшая тотчас через девушек о том, что произошло во флигеле, с одной стороны успокоилась в том отношении, что теперь состояние их должно поправиться, с другой стороны она беспокоилась о том, как перенесет это ее сын. Она подходила несколько раз на цыпочках к его двери, слушая, как он курил трубку за трубкой.
На другой день старый граф отозвал в сторону сына и с робкой улыбкой сказал ему:
– А знаешь ли, ты, моя душа, напрасно погорячился! Мне Митенька рассказал все.
«Я знал, подумал Николай, что никогда ничего не пойму здесь, в этом дурацком мире».
– Ты рассердился, что он не вписал эти 700 рублей. Ведь они у него написаны транспортом, а другую страницу ты не посмотрел.
– Папенька, он мерзавец и вор, я знаю. И что сделал, то сделал. А ежели вы не хотите, я ничего не буду говорить ему.
– Нет, моя душа (граф был смущен тоже. Он чувствовал, что он был дурным распорядителем имения своей жены и виноват был перед своими детьми но не знал, как поправить это) – Нет, я прошу тебя заняться делами, я стар, я…
– Нет, папенька, вы простите меня, ежели я сделал вам неприятное; я меньше вашего умею.
«Чорт с ними, с этими мужиками и деньгами, и транспортами по странице, думал он. Еще от угла на шесть кушей я понимал когда то, но по странице транспорт – ничего не понимаю», сказал он сам себе и с тех пор более не вступался в дела. Только однажды графиня позвала к себе сына, сообщила ему о том, что у нее есть вексель Анны Михайловны на две тысячи и спросила у Николая, как он думает поступить с ним.