Олдерни (концентрационный лагерь)

Олдерни
Alderney
Памятная доска на острове
Тип	Трудовой, лагерь смерти
Местонахождение	Олдерни
Координаты	49°43′00″ с. ш. 2°12′00″ з. д.49.71667° с. ш. 2.20000° з. д. / 49.71667; -2.20000
Период эксплуатации	январь 1942 — июнь 1944
Число заключенных	6 000
Число погибших	700
Руководящая организация	Организация Тодта

Олдерни (англ. Alderney) — нацистские концентрационные лагеря. Созданы в январе 1942 года на британском острове Олдерни, 160 км к югу от Великобритании и 32 км к западу от Франции. За годы войны в эти лагеря попали около 6 000 человек, более 700 из которых были убиты.

История

Во время Второй мировой войны Нормандские острова были единственными британскими островами, оккупированными нацистской Германией. На острове Олдерни были построены четыре концентрационных лагеря, являющихся подразделением лагеря Нойенгамме под Гамбургом. Они были названы в честь четырёх Фризских островов — Нордерней, Боркум, Зильт и Гельголанд. Заключённых Олдерни заставляли строить бункеры, укрепительные сооружения, склады для вооружения и другие военные сооружения. В трудовых лагерях Боркум и Гельголанд содержались «добровольцы» (нем. Hilfswillige), положение которых было минимально лучше, чем у узников двух других лагерей. В лагере Зюльт содержались евреи, в Нордерней — угнанные из стран (Восточной) Европы и СССР, а в Гельголанде работали русские из военно-строительной организации Тодта.

Лагерями Норденей и Зюльт управлял гауптштурмфюрер СС Максимилиан Лист, который избежал осуждения после окончания войны и, предположительно, прожил до 1980-х годов под Гамбургом. Более 700 человек были убиты до июня 1944 года, когда лагери Олдерни были закрыты, а оставшиеся заключённые увезены в Германию.

Известные заключённые

• Тюрин, Виктор Николаевич

Литература

• [web.archive.org/web/20031217122111/www.jerseyheritagetrust.org/edu/resources/pdf/cijews.pdf The jews in the Channel Islands during the german occupation 1940—1945], Frederick Cohen, President of the Jersey Jewish Congregation

Ссылки

• [www.subbrit.org.uk/sb-sites/sites/a/alderney/lager_sylt/index.shtml SiteName: Lager Sylt Concentration Camp], subbrit.org.uk  (англ.)  (Проверено 10 февраля 2010)
• [www.matisson-consultants.com/affaire-papon/aurigny.htm Aurigny; un camp de concentration nazi sur une île anglo-normande.], matisson-consultants.com  (фр.)  (Проверено 10 февраля 2010)

Отрывок, характеризующий Олдерни (концентрационный лагерь)

Долохов не отвечал ему. – Можешь поставить, – сказал он.
Ростов вспомнил в эту минуту странный разговор, который он имел раз с Долоховым. – «Играть на счастие могут только дураки», сказал тогда Долохов.
– Или ты боишься со мной играть? – сказал теперь Долохов, как будто угадав мысль Ростова, и улыбнулся. Из за улыбки его Ростов увидал в нем то настроение духа, которое было у него во время обеда в клубе и вообще в те времена, когда, как бы соскучившись ежедневной жизнью, Долохов чувствовал необходимость каким нибудь странным, большей частью жестоким, поступком выходить из нее.
Ростову стало неловко; он искал и не находил в уме своем шутки, которая ответила бы на слова Долохова. Но прежде, чем он успел это сделать, Долохов, глядя прямо в лицо Ростову, медленно и с расстановкой, так, что все могли слышать, сказал ему:
– А помнишь, мы говорили с тобой про игру… дурак, кто на счастье хочет играть; играть надо наверное, а я хочу попробовать.
«Попробовать на счастие, или наверное?» подумал Ростов.
– Да и лучше не играй, – прибавил он, и треснув разорванной колодой, прибавил: – Банк, господа!
Придвинув вперед деньги, Долохов приготовился метать. Ростов сел подле него и сначала не играл. Долохов взглядывал на него.
– Что ж не играешь? – сказал Долохов. И странно, Николай почувствовал необходимость взять карту, поставить на нее незначительный куш и начать игру.
– Со мной денег нет, – сказал Ростов.
– Поверю!
Ростов поставил 5 рублей на карту и проиграл, поставил еще и опять проиграл. Долохов убил, т. е. выиграл десять карт сряду у Ростова.
– Господа, – сказал он, прометав несколько времени, – прошу класть деньги на карты, а то я могу спутаться в счетах.
Один из игроков сказал, что, он надеется, ему можно поверить.
– Поверить можно, но боюсь спутаться; прошу класть деньги на карты, – отвечал Долохов. – Ты не стесняйся, мы с тобой сочтемся, – прибавил он Ростову.
Игра продолжалась: лакей, не переставая, разносил шампанское.
Все карты Ростова бились, и на него было написано до 800 т рублей. Он надписал было над одной картой 800 т рублей, но в то время, как ему подавали шампанское, он раздумал и написал опять обыкновенный куш, двадцать рублей.
– Оставь, – сказал Долохов, хотя он, казалось, и не смотрел на Ростова, – скорее отыграешься. Другим даю, а тебе бью. Или ты меня боишься? – повторил он.
Ростов повиновался, оставил написанные 800 и поставил семерку червей с оторванным уголком, которую он поднял с земли. Он хорошо ее после помнил. Он поставил семерку червей, надписав над ней отломанным мелком 800, круглыми, прямыми цифрами; выпил поданный стакан согревшегося шампанского, улыбнулся на слова Долохова, и с замиранием сердца ожидая семерки, стал смотреть на руки Долохова, державшего колоду. Выигрыш или проигрыш этой семерки червей означал многое для Ростова. В Воскресенье на прошлой неделе граф Илья Андреич дал своему сыну 2 000 рублей, и он, никогда не любивший говорить о денежных затруднениях, сказал ему, что деньги эти были последние до мая, и что потому он просил сына быть на этот раз поэкономнее. Николай сказал, что ему и это слишком много, и что он дает честное слово не брать больше денег до весны. Теперь из этих денег оставалось 1 200 рублей. Стало быть, семерка червей означала не только проигрыш 1 600 рублей, но и необходимость изменения данному слову. Он с замиранием сердца смотрел на руки Долохова и думал: «Ну, скорей, дай мне эту карту, и я беру фуражку, уезжаю домой ужинать с Денисовым, Наташей и Соней, и уж верно никогда в руках моих не будет карты». В эту минуту домашняя жизнь его, шуточки с Петей, разговоры с Соней, дуэты с Наташей, пикет с отцом и даже спокойная постель в Поварском доме, с такою силою, ясностью и прелестью представились ему, как будто всё это было давно прошедшее, потерянное и неоцененное счастье. Он не мог допустить, чтобы глупая случайность, заставив семерку лечь прежде на право, чем на лево, могла бы лишить его всего этого вновь понятого, вновь освещенного счастья и повергнуть его в пучину еще неиспытанного и неопределенного несчастия. Это не могло быть, но он всё таки ожидал с замиранием движения рук Долохова. Ширококостые, красноватые руки эти с волосами, видневшимися из под рубашки, положили колоду карт, и взялись за подаваемый стакан и трубку.