Олдэм, Эндрю Луг

Э́ндрю Луг О́лдэм (англ. Andrew Loog Oldham; 29 января 1944, Лондон) — английский музыкальный продюсер и писатель. Был менеджером британской рок-группы Rolling Stones в 1960-х годах. Именно он предложил создать группе знаменитый «грязный имидж», что впоследствии оказало сильное влияние на поп-культуру.

Биография

Эндрю был незаконнорождённым сыном погибшего на войне пилота из Техаса Эндрю Луга и Селии Олдэм. Окончил частную школу. К моменту встречи со «Стоунз» Эндрю успел поработать мальчиком на побегушках в модном бутике Мэри Квант, покрутиться в богемных кругах Сан-Тропе, накопить опыта на должности пресс-агента Брайана Эпштейна, подружиться с Филом Спектором и набрать собственную небольшую клиентуру.

Одним из первых журналистов, заинтересовавшихся группой, был независимый музыкальный репортёр Питер Джонс. Он посетил Кроудэдди в тот момент, когда Джорджио Гомельский (в то время менеджер группы) снимал, как «Стоунз» исполняют 'Pretty Thing', и рассказал о новом ансамбле авторитетному специалисту по R&B Норману Джоплингу, служившему в журнале «Record Mirror». А тот, в свою очередь, сообщил рок-н-ролльному вундеркинду Эндрю Лугу Олдэму о том, что Джонс собирается написать для «Рекорд Миррор» восторженную статью про «Стоунз». В клубе привокзального ричмондского отеля 28 апреля 1963 года Эндрю впервые услышал «Стоунз». Вот как он вспоминал об этом:

Я никогда не слышал ничего подобного. Я был покорён. Все мои приготовления, амбиции, устремления внезапно обрели цель. Я почувствовал, как разрозненные элементы объединяются в единую картину — в нужном месте, в нужное время, замыкая все противоположности. Музыка была настоящей, сексуально насыщенной благодаря сидящей на табуретах троице и тем, кто оставался за их спинами. Музыка тянулась ко мне, растворялась внутри. Я испытал полное удовлетворение. Я был влюблён. Я услышал гимн национального звука. Я услышал звуки национального гимна. Я услышал то, что всегда хотел слышать. Я хотел, чтобы музыка стала моей; она уже принадлежала мне. Всё, что я делал до сих пор, было подготовкой к этому моменту. Я увидел и услышал то, ради чего жил.

В 2013 году включен в Зал славы рок-н-ролла

Отрывок, характеризующий Олдэм, Эндрю Луг

– Можно раненым у нас в доме остановиться? – спросила она.
Майор с улыбкой приложил руку к козырьку.
– Кого вам угодно, мамзель? – сказал он, суживая глаза и улыбаясь.
Наташа спокойно повторила свой вопрос, и лицо и вся манера ее, несмотря на то, что она продолжала держать свой платок за кончики, были так серьезны, что майор перестал улыбаться и, сначала задумавшись, как бы спрашивая себя, в какой степени это можно, ответил ей утвердительно.
– О, да, отчего ж, можно, – сказал он.
Наташа слегка наклонила голову и быстрыми шагами вернулась к Мавре Кузминишне, стоявшей над офицером и с жалобным участием разговаривавшей с ним.
– Можно, он сказал, можно! – шепотом сказала Наташа.
Офицер в кибиточке завернул во двор Ростовых, и десятки телег с ранеными стали, по приглашениям городских жителей, заворачивать в дворы и подъезжать к подъездам домов Поварской улицы. Наташе, видимо, поправились эти, вне обычных условий жизни, отношения с новыми людьми. Она вместе с Маврой Кузминишной старалась заворотить на свой двор как можно больше раненых.
– Надо все таки папаше доложить, – сказала Мавра Кузминишна.
– Ничего, ничего, разве не все равно! На один день мы в гостиную перейдем. Можно всю нашу половину им отдать.
– Ну, уж вы, барышня, придумаете! Да хоть и в флигеля, в холостую, к нянюшке, и то спросить надо.
– Ну, я спрошу.
Наташа побежала в дом и на цыпочках вошла в полуотворенную дверь диванной, из которой пахло уксусом и гофманскими каплями.
– Вы спите, мама?
– Ах, какой сон! – сказала, пробуждаясь, только что задремавшая графиня.
– Мама, голубчик, – сказала Наташа, становясь на колени перед матерью и близко приставляя свое лицо к ее лицу. – Виновата, простите, никогда не буду, я вас разбудила. Меня Мавра Кузминишна послала, тут раненых привезли, офицеров, позволите? А им некуда деваться; я знаю, что вы позволите… – говорила она быстро, не переводя духа.
– Какие офицеры? Кого привезли? Ничего не понимаю, – сказала графиня.
Наташа засмеялась, графиня тоже слабо улыбалась.
– Я знала, что вы позволите… так я так и скажу. – И Наташа, поцеловав мать, встала и пошла к двери.
В зале она встретила отца, с дурными известиями возвратившегося домой.