Лурье, Олег Анатольевич

Олег Лурье
Имя при рождении:	Олег Анатольевич Лурье
Род деятельности:	Журналист
Дата рождения:	3 мая 1963(1963-05-03) (60 лет)
Место рождения:	Харьков, Украинская ССР
Гражданство:	Россия Россия

Оле́г Анато́льевич Лурье́ (3 мая 1963, Харьков) — российский журналист, специализирующийся на журналистских расследованиях. Один из создателей газеты «Версия». В прошлом — обозреватель отдела расследований холдинга «Совершенно секретно», специальный корреспондент отдела расследований «Новой газеты», специальный корреспондент отдела расследований «Экспресс-газеты», шеф-редактор ООО «Издательский дом «Час-Медиа», издатель журнала «Вслух о...», создатель и главный редактор журнала «Jeans» и журнала «ВВП (Валовый внутренний продукт)», генеральный директор издательского дома ООО «Алиса Инвест», Президент Международного славянского благотворительного фонда. В настоящее время — независимый журналист и правозащитник.

Автор резонансных публикаций о деятельности Bank of New York, компании «Мабетекс», предпринимателя Романа Абрамовича, а также ряда других компаний, политиков и бизнесменов, — не во всём корректных, но вызывавших даже возбуждение уголовных дел.

Биография

Родился 3 мая 1963 года в г. Харькове Украинской ССР в семье учёного-гидрогеолога, доктора геолого-минералогических наук, профессора Лурье Анатолия Ионовича. Мать — Ширинская Адиля Измайловна, инженер-машиностроитель. В школьные годы увлекался скульптурой и живописью. Изучал историю искусств и планировал стать искусствоведом. Журналистикой начал заниматься в 17 лет. Первые публикации появилась в 1980 году в харьковской газете «Красное Знамя».

С 1981 по 1984 годы проходил срочную военную службу на спасательном судне «Алтай» на Северном флоте ВМФ СССР — в специальной водолазной группе Аварийно-спасательной службы, занимавшейся спасением и подъёмом аварийных атомных подводных лодок.

В 1988 г. окончил филологический факультет Харьковского государственного университета, отделение русской литературы.

В 1989 году уехал в Канаду, в город Торонто, где прожил один год. Работал сначала консультантом в отделе русской литературы в книготорговой компании «White Way Enterprise», позднее стал совладельцем данной компании.

В 1990 году вернулся в СССР и создал компанию по организации гастрольных туров звёзд советского рока и эстрады. Работал с Ларисой Долиной, Владимиром Кузьминым, Александром Барыкиным, Сергеем Пенкиным и др.

В 1992 году переехал из Харькова на постоянное место жительства в Москву. В 1993-94 гг. работал директором программ у Народной артистки РФ Ларисы Долиной.

В 1994 году создал и возглавил Международный славянский благотворительный фонд, проводивший различные благотворительные концерты с участием звёзд мировой эстрады.

С 1996 по 1997 год по приглашению В.В Жириновского работал в пресс-службе фракции ЛДПР в Государственной Думе РФ.

В декабре 1997 г. неудачно баллотировался в Московскую городскую Думу по избирательному округу № 22 (был выдвинут избирательным объединением «Московская городская организация Либерально-демократической партии России»).

В 1998 году стал специальным корреспондентом отдела расследований «Экспресс-Газеты». В 1999 году работал обозревателем отдела расследований газеты «Совершенно Секретно», в это же время принимал участие в создании газеты «Версия» вместе с Артемом Боровиком и Рустамом Арифджановым, в которой впоследствии работал также в отделе расследований. В 2000 году стал обозревателем отдела расследований «Новой газеты». А в 2001 году стал ведущим постоянной рубрики «Новой газеты» — «Лурье ответит». В это же время сотрудничал с ведущими американскими изданиями, в том числе с «U.S. News & World Report». Также, в 2001 года стал автором идеи и совладельцем информационного домена Corruption.ru (сайт о коррупции в российских органах власти).

В 2003 году получил второе высшее образование по специальности экономист в Российском новом университете (РосНОУ).

В 2003—2004 гг. создал и возглавил в качестве шеф-редактора журнал «Вслух о..» и одноимённый сайт. С 2004 по 2005 год работал главным редактором журнала «ВВП (Валовой внутренний продукт)».

В 2005 году создал и возглавил молодёжный журнал «JEANS — территория свободы». С 2005 по 2008 год занимался непосредственно своими проектами, перечисленными выше и публиковался в различных СМИ в качестве журналиста-фрилансера.

Публикации

Расследования и статьи

В период 1999—2003 опубликовал серию журналистских расследований об отмывании денег через «Bank of New York», («Дело BONY»).

В 1999 году в американском издании США «U.S. News & World Report» опубликовал журналистское расследование о причастности ближайших родственников президента Бориса Ельцина к махинациям с принадлежащей Абрамовичу компанией «Сибнефть» и последующему отмыванию денег через «Bank of New York» . Речь шла о Татьяне Дьяченко и её бывшем муже Александре Дьяченко.

В 1999—2000 годах расследовал деятельность Управления делами Президента РФ, в так называемом, «Деле Мабетекс» о хищениях и многомиллионных «откатах» во время ремонта Кремля и других объектов. Результатом его журналистского расследования стало увольнение управляющего делами президента Павла Бородина.

В апреле 2000 года в «Новой Газете» и других изданиях опубликовал журналистское расследование о деятельности тогда ещё Премьер-министра России Михаила Касьянова, выдвинув неприятную для премьера версию истории с откатами за подпись в размере 2-х процентов. В этой статье Лурье впервые назвал Касьянова «Миша Два процента», впоследствии это прозвище неоднократно цитировалось, в том числе Президентом России В. В. Путиным.

В 2000 году опубликовал ряд журналистских расследований о прошлой незаконной деятельности тогдашнего главы президентской администрации Александра Волошина.

В 1999—2000 годах совместно с журналистами из «U.S. News & World Report» занимался журналистским расследованием хищения 4,7 млрд долларов кредита МВФ, выданного России для укрепления рубля за месяц до дефолта августа 1998 года. Лурье удалось выяснить кто, когда и каким-образом украл эти деньги, которые могли бы отчасти спасти Россию от дефолта.

В 2000 году взял интервью у Генерального прокурора Женевы Бертрана Бертосса, который в то время вёл расследование «Дела Мабетекс», «Дела BONY» (Bank of New York) и истории с хищением выданных России миллиардов долларов Международного валютного фонда.

Книги

О. А. Лурье «Украденная Россия: журналистские расследования» (2002)

Нападение

16 декабря 2000 года в Москве на Лурье было совершено нападение. Врачи Первой Градской больницы зафиксировали у него повреждения средней степени тяжести. Нападение было совершено пятью неизвестными возле гаража рядом с его домом. Грабёж не был мотивом нападения, поскольку нападавшие не взяли ни денег, ни его личных вещей. За день до нападения он выступил в программе НТВ «Глас народа» с резкой критикой Администрации президента и некоторых олигархов. Именно с этим обстоятельством и связывали это нападение многие журналисты и депутаты, в частности, Юрий Щекочихин называл нападение на Лурье «акцией устрашения журналистов, которые исповедуют принципы свободы слова». По факту нападения было возбуждено уголовное дело, но нападавшие так и не были найдены.

Уголовные дела

Дело «о вымогательстве»

В 2008 году арестован по подозрению в совершении преступлений, предусмотренных ч.2 и ч.3 статьи 163 УК РФ (вымогательство) и ч.3 статьи 159 УК РФ (мошенничество), совершенных в отношении члена Совета Федерации Владимира Слуцкера. По версии обвинения, Лурье требовал у сенатора 50 тыс. долларов за непубликацию, а также снятие с ряда сайтов материалов, компрометирующих сенатора и его тогдашнюю супругу Ольгу Слуцкер.

Своей вины ни на следствии, ни в суде не признал, называя дело — заказным. Он утверждал, что ни с сенатором, ни с его женой, не знаком и к статьям, порочащим репутацию семьи Слуцкер, никакого отношения не имеет, более того, о самом существование данных статей узнал только на первом допросе. Сам сенатор и его супруга, давая показания, подтвердили, что Лурье они впервые увидели на суде, а о вымогательстве узнали со слов помощника сенатора Сергея Олейника. По словам Лурье, с Олейником он был знаком примерно с начала 2000-х годов, когда тот возглавлял пресс-службу фракции «Единство» в ГД РФ. И в последний раз, когда они с Олейником виделись, в их разговоре шла речь о возможности размещения рекламы фитнес-центров, принадлежащих Ольге Слуцкер в журнале «JEANS», а также о других проектах, не имеющих отношения к семье Слуцкер. Кроме того, по словам Лурье, тему рекламы в разговоре они затронули весьма поверхностно, никаких конкретных сумм не обсуждали.

Владельцы интернет-сайтов «Компромат», «Антикомпромат» и «Stringer» в своих показаниях указывали на то, что материалы для публикации, касающиеся Слуцкера и его супруги, были получены не от Лурье. Но суд не счёл данное обстоятельство существенным. Помимо этого экспертиза аудио-записи, представленной Олейником в качестве доказательства, показала, что голос на плёнке не идентифицируется с голосом Лурье, но с оговоркой, что стопроцентной гарантии, что это не его голос, эксперты дать не могут из-за низкого качества записи. По мнению Лурье, суду этой оговорки оказалось вполне достаточно, чтобы положить данную аудиозапись в основу обвинительного приговора. Что касается видеозаписи, также низкого качества, на которой была видна только чья-то спина, её длительность, утверждает Лурье, превышала длительность его нахождения в здании почти на пять минут. Данное обстоятельство, по его словам, подтверждалась отметками из бюро пропусков, но также не было учтено судом, как существенное.

10 марта 2009 был приговорён Тверским судом г. Москвы к восьми годам лишения свободы в колонии строгого режима с выплатой компенсации потерпевшим в размере 200 тыс. руб.

27 июля 2009 Судебная коллегия Московского Городского суда, рассмотрев кассационную жалобу Лурье и его защиты, изменила приговор Тверского районного суда, квалифицировав действия подсудимого по статье «вымогательство» одним составом преступления и снизив срок наказания до 4 лет лишения свободы, применив ст. 64 УК РФ — «ниже низшего предела». Чуть более полутора лет с момента ареста Лурье провёл в «Бутырской тюрьме», более года из которых — на так называемом «Воровском продоле» (спец.блоке усиленного режима для воров в законе, особо опасных преступников и рецидивистов). Неоднократно содержался в карцере и был поставлен на спец. учёт «за дезорганизацию работы следственного изолятора». После вступления приговора в законную силу был этапирован в колонию строгого режима в Заполярье, где провёл ещё полтора года до возбуждения второго уголовного дела.

Дело «о клевете на следователя»

В 2010 году в отношении Лурье было возбуждено второе уголовное дело. На этот раз ему было предъявлено обвинение в совершении преступления по ч. 3 ст. 298 УК РФ (клевета в отношении судьи, присяжного заседателя, прокурора, следователя…), предусматривавшей наказание в виде лишения свободы на срок до четырёх лет. Потерпевшим по данному делу проходил следователь по особо важным делам Следственного комитета при МВД РФ подполковник Кисин А. В., который расследовал первое дело Лурье «о вымогательстве». Согласно материалам дела, в мае 2008 года Лурье, находясь в СИЗО, написал «Открытое письмо следователю Следственного комитета при МВД РФ подполковнику Кисину А.В», которое было опубликовано с помощью посредников на ресурсе LiveJournal. В данном письме Лурье заявлял, что следователь «полностью сфальсифицировал» уголовное дело в отношении него, «наполнил его грубо сработанными фальшивками и макулатурой», «выполнял заказ» и пр. Обвинение настаивало, что информация, содержащаяся в данном письме, не соответствует действительности и порочит честь и достоинство следователя.

В начале 2011 года Лурье этапирован в Москву для проведения следственных мероприятий. По окончании следствия потребовал рассмотрения его дела с участием присяжных заседателей. Вины не признал, заявив, что «он действительно автор данного письма, но в этом письме нет ни слова клеветы».

На первом судебном заседании данному делу, состоявшемся в мае 2011 г., судья Елена Гученкова вынесла решение о возвращении материалов дела в прокуратуру для устранения нарушений УПК РФ, допущенных при составлении обвинительного заключения. После их устранения дело было направлено в суд на новое рассмотрение. Судебный процесс с участием коллегии присяжных заседателей длился несколько дней.

21 сентября 2011 года Лурье был единодушно оправдан Коллегией присяжных заседателей.

23 сентября судья Московского городского суда Олег Гайдар огласил оправдательный приговор, указав, что Лурье оправдан «по предъявленным обвинениям ввиду отсутствия в его действиях состава преступления и в связи с оправдательным вердиктом присяжных заседателей». За журналистом было признано право на реабилитацию и компенсацию ему от государства причинённого вреда.

Сторона обвинения обжаловала оправдательный приговор в Верховном суде РФ. 19 декабря 2011 г. Верховный суд РФ отказал в удовлетворении кассационной жалобы прокуратуры и признал законным оправдательный приговор в отношении Лурье.

Освобождение

Во время всего срока отбывания наказания Лурье дважды подавал прошение об условно-досрочном освобождении, ни одно из которых не было удовлетворено.

После оправдания по второму делу находился в СИЗО N 5 г. Москвы ещё три месяца, отбывая наказание по первому делу.

23 декабря 2011 года Президиум Мосгорсуда изменил приговор по первому делу в связи с поправками в законодательство и снизил срок наказания на один месяц. После чего Лурье был освобождён.

Семья

Отец — Анатолий Ионович Лурье, гидрогеолог, доктор геолого-минералогических наук, профессор и заведующий кафедрой гидрогеологии Харьковского национального университета.

Мать — Адиля Измайловна Ширинская, инженер-машиностроитель.

Сестра — Камилла Анатольевна Лурье, врач-психиатр.

Жена — Наталья Лурье, экономист.

Двое детей.

Факты

Имеет дворянский титул шевалье. В 2004 году в Великобритании был награждён Орденом Святого Станислава II степени и Серебряной Звездой за вклад в мировую журналистику и смелость в журналистских расследованиях. Данное утверждение скорее всего не соответствует действительности, так как Орден Святого Станислава существовал только в Польше и Российской империи, а Серебряная звезда-вообще военная награда США, гражданским не вручается.

Несоответствие доходов и имущества

В связи с проведением следствия возникли вопросы о несоответствии доходов и имущества Лурье. Интерфакс, ссылаясь на неназванный источник в правоохранительных органах, писал: «журналист при официальной зарплате в 7 тыс. рублей в месяц у него самого и 5 тыс. рублей у его жены имел в собственности на сентябрь 2007 г., шесть автомобилей премиум класса — внедорожники „Порш Кайен“ и „Ауди All Road“, легковые автомобили „Мерседес S-500“, „Ауди ТТ“, два автомобиля „Ауди А6“. Кроме того, отметил источник, в ходе проверки установлено, что, помимо двух квартир в Москве, Лурье принадлежит трёхэтажный загородный особняк в 17 км от Москвы (с гаражом на несколько автомашин, отдельным помещением для охраны и плавательным бассейном) на земельном участке в 25 соток. В 2009 году, по сведениям источников, супруги Лурье выставили через риелторское агентство особняк на продажу, объявив цену от 2,5 до 3 миллионов долларов».

Отрывок, характеризующий Лурье, Олег Анатольевич

– Я уверена, вот увидишь. – Предсказание Наташи сбывалось. Долохов, не любивший дамского общества, стал часто бывать в доме, и вопрос о том, для кого он ездит, скоро (хотя и никто не говорил про это) был решен так, что он ездит для Сони. И Соня, хотя никогда не посмела бы сказать этого, знала это и всякий раз, как кумач, краснела при появлении Долохова.
Долохов часто обедал у Ростовых, никогда не пропускал спектакля, где они были, и бывал на балах adolescentes [подростков] у Иогеля, где всегда бывали Ростовы. Он оказывал преимущественное внимание Соне и смотрел на нее такими глазами, что не только она без краски не могла выдержать этого взгляда, но и старая графиня и Наташа краснели, заметив этот взгляд.
Видно было, что этот сильный, странный мужчина находился под неотразимым влиянием, производимым на него этой черненькой, грациозной, любящей другого девочкой.
Ростов замечал что то новое между Долоховым и Соней; но он не определял себе, какие это были новые отношения. «Они там все влюблены в кого то», думал он про Соню и Наташу. Но ему было не так, как прежде, ловко с Соней и Долоховым, и он реже стал бывать дома.
С осени 1806 года опять всё заговорило о войне с Наполеоном еще с большим жаром, чем в прошлом году. Назначен был не только набор рекрут, но и еще 9 ти ратников с тысячи. Повсюду проклинали анафемой Бонапартия, и в Москве только и толков было, что о предстоящей войне. Для семейства Ростовых весь интерес этих приготовлений к войне заключался только в том, что Николушка ни за что не соглашался оставаться в Москве и выжидал только конца отпуска Денисова с тем, чтобы с ним вместе ехать в полк после праздников. Предстоящий отъезд не только не мешал ему веселиться, но еще поощрял его к этому. Большую часть времени он проводил вне дома, на обедах, вечерах и балах.

ХI
На третий день Рождества, Николай обедал дома, что в последнее время редко случалось с ним. Это был официально прощальный обед, так как он с Денисовым уезжал в полк после Крещенья. Обедало человек двадцать, в том числе Долохов и Денисов.
Никогда в доме Ростовых любовный воздух, атмосфера влюбленности не давали себя чувствовать с такой силой, как в эти дни праздников. «Лови минуты счастия, заставляй себя любить, влюбляйся сам! Только это одно есть настоящее на свете – остальное всё вздор. И этим одним мы здесь только и заняты», – говорила эта атмосфера. Николай, как и всегда, замучив две пары лошадей и то не успев побывать во всех местах, где ему надо было быть и куда его звали, приехал домой перед самым обедом. Как только он вошел, он заметил и почувствовал напряженность любовной атмосферы в доме, но кроме того он заметил странное замешательство, царствующее между некоторыми из членов общества. Особенно взволнованы были Соня, Долохов, старая графиня и немного Наташа. Николай понял, что что то должно было случиться до обеда между Соней и Долоховым и с свойственною ему чуткостью сердца был очень нежен и осторожен, во время обеда, в обращении с ними обоими. В этот же вечер третьего дня праздников должен был быть один из тех балов у Иогеля (танцовального учителя), которые он давал по праздникам для всех своих учеников и учениц.
– Николенька, ты поедешь к Иогелю? Пожалуйста, поезжай, – сказала ему Наташа, – он тебя особенно просил, и Василий Дмитрич (это был Денисов) едет.
– Куда я не поеду по приказанию г'афини! – сказал Денисов, шутливо поставивший себя в доме Ростовых на ногу рыцаря Наташи, – pas de chale [танец с шалью] готов танцовать.
– Коли успею! Я обещал Архаровым, у них вечер, – сказал Николай.
– А ты?… – обратился он к Долохову. И только что спросил это, заметил, что этого не надо было спрашивать.
– Да, может быть… – холодно и сердито отвечал Долохов, взглянув на Соню и, нахмурившись, точно таким взглядом, каким он на клубном обеде смотрел на Пьера, опять взглянул на Николая.
«Что нибудь есть», подумал Николай и еще более утвердился в этом предположении тем, что Долохов тотчас же после обеда уехал. Он вызвал Наташу и спросил, что такое?
– А я тебя искала, – сказала Наташа, выбежав к нему. – Я говорила, ты всё не хотел верить, – торжествующе сказала она, – он сделал предложение Соне.
Как ни мало занимался Николай Соней за это время, но что то как бы оторвалось в нем, когда он услыхал это. Долохов был приличная и в некоторых отношениях блестящая партия для бесприданной сироты Сони. С точки зрения старой графини и света нельзя было отказать ему. И потому первое чувство Николая, когда он услыхал это, было озлобление против Сони. Он приготавливался к тому, чтобы сказать: «И прекрасно, разумеется, надо забыть детские обещания и принять предложение»; но не успел он еще сказать этого…
– Можешь себе представить! она отказала, совсем отказала! – заговорила Наташа. – Она сказала, что любит другого, – прибавила она, помолчав немного.
«Да иначе и не могла поступить моя Соня!» подумал Николай.
– Сколько ее ни просила мама, она отказала, и я знаю, она не переменит, если что сказала…
– А мама просила ее! – с упреком сказал Николай.
– Да, – сказала Наташа. – Знаешь, Николенька, не сердись; но я знаю, что ты на ней не женишься. Я знаю, Бог знает отчего, я знаю верно, ты не женишься.
– Ну, этого ты никак не знаешь, – сказал Николай; – но мне надо поговорить с ней. Что за прелесть, эта Соня! – прибавил он улыбаясь.
– Это такая прелесть! Я тебе пришлю ее. – И Наташа, поцеловав брата, убежала.
Через минуту вошла Соня, испуганная, растерянная и виноватая. Николай подошел к ней и поцеловал ее руку. Это был первый раз, что они в этот приезд говорили с глазу на глаз и о своей любви.
– Sophie, – сказал он сначала робко, и потом всё смелее и смелее, – ежели вы хотите отказаться не только от блестящей, от выгодной партии; но он прекрасный, благородный человек… он мой друг…
Соня перебила его.
– Я уж отказалась, – сказала она поспешно.
– Ежели вы отказываетесь для меня, то я боюсь, что на мне…
Соня опять перебила его. Она умоляющим, испуганным взглядом посмотрела на него.
– Nicolas, не говорите мне этого, – сказала она.
– Нет, я должен. Может быть это suffisance [самонадеянность] с моей стороны, но всё лучше сказать. Ежели вы откажетесь для меня, то я должен вам сказать всю правду. Я вас люблю, я думаю, больше всех…
– Мне и довольно, – вспыхнув, сказала Соня.
– Нет, но я тысячу раз влюблялся и буду влюбляться, хотя такого чувства дружбы, доверия, любви, я ни к кому не имею, как к вам. Потом я молод. Мaman не хочет этого. Ну, просто, я ничего не обещаю. И я прошу вас подумать о предложении Долохова, – сказал он, с трудом выговаривая фамилию своего друга.
– Не говорите мне этого. Я ничего не хочу. Я люблю вас, как брата, и всегда буду любить, и больше мне ничего не надо.
– Вы ангел, я вас не стою, но я только боюсь обмануть вас. – Николай еще раз поцеловал ее руку.


У Иогеля были самые веселые балы в Москве. Это говорили матушки, глядя на своих adolescentes, [девушек,] выделывающих свои только что выученные па; это говорили и сами adolescentes и adolescents, [девушки и юноши,] танцовавшие до упаду; эти взрослые девицы и молодые люди, приезжавшие на эти балы с мыслию снизойти до них и находя в них самое лучшее веселье. В этот же год на этих балах сделалось два брака. Две хорошенькие княжны Горчаковы нашли женихов и вышли замуж, и тем еще более пустили в славу эти балы. Особенного на этих балах было то, что не было хозяина и хозяйки: был, как пух летающий, по правилам искусства расшаркивающийся, добродушный Иогель, который принимал билетики за уроки от всех своих гостей; было то, что на эти балы еще езжали только те, кто хотел танцовать и веселиться, как хотят этого 13 ти и 14 ти летние девочки, в первый раз надевающие длинные платья. Все, за редкими исключениями, были или казались хорошенькими: так восторженно они все улыбались и так разгорались их глазки. Иногда танцовывали даже pas de chale лучшие ученицы, из которых лучшая была Наташа, отличавшаяся своею грациозностью; но на этом, последнем бале танцовали только экосезы, англезы и только что входящую в моду мазурку. Зала была взята Иогелем в дом Безухова, и бал очень удался, как говорили все. Много было хорошеньких девочек, и Ростовы барышни были из лучших. Они обе были особенно счастливы и веселы. В этот вечер Соня, гордая предложением Долохова, своим отказом и объяснением с Николаем, кружилась еще дома, не давая девушке дочесать свои косы, и теперь насквозь светилась порывистой радостью.
Наташа, не менее гордая тем, что она в первый раз была в длинном платье, на настоящем бале, была еще счастливее. Обе были в белых, кисейных платьях с розовыми лентами.
Наташа сделалась влюблена с самой той минуты, как она вошла на бал. Она не была влюблена ни в кого в особенности, но влюблена была во всех. В того, на кого она смотрела в ту минуту, как она смотрела, в того она и была влюблена.
– Ах, как хорошо! – всё говорила она, подбегая к Соне.
Николай с Денисовым ходили по залам, ласково и покровительственно оглядывая танцующих.
– Как она мила, к'асавица будет, – сказал Денисов.
– Кто?
– Г'афиня Наташа, – отвечал Денисов.
– И как она танцует, какая г'ация! – помолчав немного, опять сказал он.
– Да про кого ты говоришь?
– Про сест'у п'о твою, – сердито крикнул Денисов.
Ростов усмехнулся.
– Mon cher comte; vous etes l'un de mes meilleurs ecoliers, il faut que vous dansiez, – сказал маленький Иогель, подходя к Николаю. – Voyez combien de jolies demoiselles. [Любезный граф, вы один из лучших моих учеников. Вам надо танцовать. Посмотрите, сколько хорошеньких девушек!] – Он с тою же просьбой обратился и к Денисову, тоже своему бывшему ученику.
– Non, mon cher, je fe'ai tapisse'ie, [Нет, мой милый, я посижу у стенки,] – сказал Денисов. – Разве вы не помните, как дурно я пользовался вашими уроками?
– О нет! – поспешно утешая его, сказал Иогель. – Вы только невнимательны были, а вы имели способности, да, вы имели способности.
Заиграли вновь вводившуюся мазурку; Николай не мог отказать Иогелю и пригласил Соню. Денисов подсел к старушкам и облокотившись на саблю, притопывая такт, что то весело рассказывал и смешил старых дам, поглядывая на танцующую молодежь. Иогель в первой паре танцовал с Наташей, своей гордостью и лучшей ученицей. Мягко, нежно перебирая своими ножками в башмачках, Иогель первым полетел по зале с робевшей, но старательно выделывающей па Наташей. Денисов не спускал с нее глаз и пристукивал саблей такт, с таким видом, который ясно говорил, что он сам не танцует только от того, что не хочет, а не от того, что не может. В середине фигуры он подозвал к себе проходившего мимо Ростова.
– Это совсем не то, – сказал он. – Разве это польская мазу'ка? А отлично танцует. – Зная, что Денисов и в Польше даже славился своим мастерством плясать польскую мазурку, Николай подбежал к Наташе:
– Поди, выбери Денисова. Вот танцует! Чудо! – сказал он.
Когда пришел опять черед Наташе, она встала и быстро перебирая своими с бантиками башмачками, робея, одна пробежала через залу к углу, где сидел Денисов. Она видела, что все смотрят на нее и ждут. Николай видел, что Денисов и Наташа улыбаясь спорили, и что Денисов отказывался, но радостно улыбался. Он подбежал.
– Пожалуйста, Василий Дмитрич, – говорила Наташа, – пойдемте, пожалуйста.
– Да, что, увольте, г'афиня, – говорил Денисов.
– Ну, полно, Вася, – сказал Николай.
– Точно кота Ваську угова'ивают, – шутя сказал Денисов.
– Целый вечер вам буду петь, – сказала Наташа.
– Волшебница всё со мной сделает! – сказал Денисов и отстегнул саблю. Он вышел из за стульев, крепко взял за руку свою даму, приподнял голову и отставил ногу, ожидая такта. Только на коне и в мазурке не видно было маленького роста Денисова, и он представлялся тем самым молодцом, каким он сам себя чувствовал. Выждав такт, он с боку, победоносно и шутливо, взглянул на свою даму, неожиданно пристукнул одной ногой и, как мячик, упруго отскочил от пола и полетел вдоль по кругу, увлекая за собой свою даму. Он не слышно летел половину залы на одной ноге, и, казалось, не видел стоявших перед ним стульев и прямо несся на них; но вдруг, прищелкнув шпорами и расставив ноги, останавливался на каблуках, стоял так секунду, с грохотом шпор стучал на одном месте ногами, быстро вертелся и, левой ногой подщелкивая правую, опять летел по кругу. Наташа угадывала то, что он намерен был сделать, и, сама не зная как, следила за ним – отдаваясь ему. То он кружил ее, то на правой, то на левой руке, то падая на колена, обводил ее вокруг себя, и опять вскакивал и пускался вперед с такой стремительностью, как будто он намерен был, не переводя духа, перебежать через все комнаты; то вдруг опять останавливался и делал опять новое и неожиданное колено. Когда он, бойко закружив даму перед ее местом, щелкнул шпорой, кланяясь перед ней, Наташа даже не присела ему. Она с недоуменьем уставила на него глаза, улыбаясь, как будто не узнавая его. – Что ж это такое? – проговорила она.
Несмотря на то, что Иогель не признавал эту мазурку настоящей, все были восхищены мастерством Денисова, беспрестанно стали выбирать его, и старики, улыбаясь, стали разговаривать про Польшу и про доброе старое время. Денисов, раскрасневшись от мазурки и отираясь платком, подсел к Наташе и весь бал не отходил от нее.


Два дня после этого, Ростов не видал Долохова у своих и не заставал его дома; на третий день он получил от него записку. «Так как я в доме у вас бывать более не намерен по известным тебе причинам и еду в армию, то нынче вечером я даю моим приятелям прощальную пирушку – приезжай в английскую гостинницу». Ростов в 10 м часу, из театра, где он был вместе с своими и Денисовым, приехал в назначенный день в английскую гостинницу. Его тотчас же провели в лучшее помещение гостинницы, занятое на эту ночь Долоховым. Человек двадцать толпилось около стола, перед которым между двумя свечами сидел Долохов. На столе лежало золото и ассигнации, и Долохов метал банк. После предложения и отказа Сони, Николай еще не видался с ним и испытывал замешательство при мысли о том, как они свидятся.
Светлый холодный взгляд Долохова встретил Ростова еще у двери, как будто он давно ждал его.
– Давно не видались, – сказал он, – спасибо, что приехал. Вот только домечу, и явится Илюшка с хором.
– Я к тебе заезжал, – сказал Ростов, краснея.
Долохов не отвечал ему. – Можешь поставить, – сказал он.
Ростов вспомнил в эту минуту странный разговор, который он имел раз с Долоховым. – «Играть на счастие могут только дураки», сказал тогда Долохов.
– Или ты боишься со мной играть? – сказал теперь Долохов, как будто угадав мысль Ростова, и улыбнулся. Из за улыбки его Ростов увидал в нем то настроение духа, которое было у него во время обеда в клубе и вообще в те времена, когда, как бы соскучившись ежедневной жизнью, Долохов чувствовал необходимость каким нибудь странным, большей частью жестоким, поступком выходить из нее.
Ростову стало неловко; он искал и не находил в уме своем шутки, которая ответила бы на слова Долохова. Но прежде, чем он успел это сделать, Долохов, глядя прямо в лицо Ростову, медленно и с расстановкой, так, что все могли слышать, сказал ему:
– А помнишь, мы говорили с тобой про игру… дурак, кто на счастье хочет играть; играть надо наверное, а я хочу попробовать.
«Попробовать на счастие, или наверное?» подумал Ростов.
– Да и лучше не играй, – прибавил он, и треснув разорванной колодой, прибавил: – Банк, господа!
Придвинув вперед деньги, Долохов приготовился метать. Ростов сел подле него и сначала не играл. Долохов взглядывал на него.
– Что ж не играешь? – сказал Долохов. И странно, Николай почувствовал необходимость взять карту, поставить на нее незначительный куш и начать игру.
– Со мной денег нет, – сказал Ростов.
– Поверю!
Ростов поставил 5 рублей на карту и проиграл, поставил еще и опять проиграл. Долохов убил, т. е. выиграл десять карт сряду у Ростова.
– Господа, – сказал он, прометав несколько времени, – прошу класть деньги на карты, а то я могу спутаться в счетах.
Один из игроков сказал, что, он надеется, ему можно поверить.
– Поверить можно, но боюсь спутаться; прошу класть деньги на карты, – отвечал Долохов. – Ты не стесняйся, мы с тобой сочтемся, – прибавил он Ростову.
Игра продолжалась: лакей, не переставая, разносил шампанское.
Все карты Ростова бились, и на него было написано до 800 т рублей. Он надписал было над одной картой 800 т рублей, но в то время, как ему подавали шампанское, он раздумал и написал опять обыкновенный куш, двадцать рублей.
– Оставь, – сказал Долохов, хотя он, казалось, и не смотрел на Ростова, – скорее отыграешься. Другим даю, а тебе бью. Или ты меня боишься? – повторил он.
Ростов повиновался, оставил написанные 800 и поставил семерку червей с оторванным уголком, которую он поднял с земли. Он хорошо ее после помнил. Он поставил семерку червей, надписав над ней отломанным мелком 800, круглыми, прямыми цифрами; выпил поданный стакан согревшегося шампанского, улыбнулся на слова Долохова, и с замиранием сердца ожидая семерки, стал смотреть на руки Долохова, державшего колоду. Выигрыш или проигрыш этой семерки червей означал многое для Ростова. В Воскресенье на прошлой неделе граф Илья Андреич дал своему сыну 2 000 рублей, и он, никогда не любивший говорить о денежных затруднениях, сказал ему, что деньги эти были последние до мая, и что потому он просил сына быть на этот раз поэкономнее. Николай сказал, что ему и это слишком много, и что он дает честное слово не брать больше денег до весны. Теперь из этих денег оставалось 1 200 рублей. Стало быть, семерка червей означала не только проигрыш 1 600 рублей, но и необходимость изменения данному слову. Он с замиранием сердца смотрел на руки Долохова и думал: «Ну, скорей, дай мне эту карту, и я беру фуражку, уезжаю домой ужинать с Денисовым, Наташей и Соней, и уж верно никогда в руках моих не будет карты». В эту минуту домашняя жизнь его, шуточки с Петей, разговоры с Соней, дуэты с Наташей, пикет с отцом и даже спокойная постель в Поварском доме, с такою силою, ясностью и прелестью представились ему, как будто всё это было давно прошедшее, потерянное и неоцененное счастье. Он не мог допустить, чтобы глупая случайность, заставив семерку лечь прежде на право, чем на лево, могла бы лишить его всего этого вновь понятого, вновь освещенного счастья и повергнуть его в пучину еще неиспытанного и неопределенного несчастия. Это не могло быть, но он всё таки ожидал с замиранием движения рук Долохова. Ширококостые, красноватые руки эти с волосами, видневшимися из под рубашки, положили колоду карт, и взялись за подаваемый стакан и трубку.
– Так ты не боишься со мной играть? – повторил Долохов, и, как будто для того, чтобы рассказать веселую историю, он положил карты, опрокинулся на спинку стула и медлительно с улыбкой стал рассказывать:
– Да, господа, мне говорили, что в Москве распущен слух, будто я шулер, поэтому советую вам быть со мной осторожнее.
– Ну, мечи же! – сказал Ростов.
– Ох, московские тетушки! – сказал Долохов и с улыбкой взялся за карты.
– Ааах! – чуть не крикнул Ростов, поднимая обе руки к волосам. Семерка, которая была нужна ему, уже лежала вверху, первой картой в колоде. Он проиграл больше того, что мог заплатить.
– Однако ты не зарывайся, – сказал Долохов, мельком взглянув на Ростова, и продолжая метать.


Через полтора часа времени большинство игроков уже шутя смотрели на свою собственную игру.
Вся игра сосредоточилась на одном Ростове. Вместо тысячи шестисот рублей за ним была записана длинная колонна цифр, которую он считал до десятой тысячи, но которая теперь, как он смутно предполагал, возвысилась уже до пятнадцати тысяч. В сущности запись уже превышала двадцать тысяч рублей. Долохов уже не слушал и не рассказывал историй; он следил за каждым движением рук Ростова и бегло оглядывал изредка свою запись за ним. Он решил продолжать игру до тех пор, пока запись эта не возрастет до сорока трех тысяч. Число это было им выбрано потому, что сорок три составляло сумму сложенных его годов с годами Сони. Ростов, опершись головою на обе руки, сидел перед исписанным, залитым вином, заваленным картами столом. Одно мучительное впечатление не оставляло его: эти ширококостые, красноватые руки с волосами, видневшимися из под рубашки, эти руки, которые он любил и ненавидел, держали его в своей власти.
«Шестьсот рублей, туз, угол, девятка… отыграться невозможно!… И как бы весело было дома… Валет на пе… это не может быть!… И зачем же он это делает со мной?…» думал и вспоминал Ростов. Иногда он ставил большую карту; но Долохов отказывался бить её, и сам назначал куш. Николай покорялся ему, и то молился Богу, как он молился на поле сражения на Амштетенском мосту; то загадывал, что та карта, которая первая попадется ему в руку из кучи изогнутых карт под столом, та спасет его; то рассчитывал, сколько было шнурков на его куртке и с столькими же очками карту пытался ставить на весь проигрыш, то за помощью оглядывался на других играющих, то вглядывался в холодное теперь лицо Долохова, и старался проникнуть, что в нем делалось.
«Ведь он знает, что значит для меня этот проигрыш. Не может же он желать моей погибели? Ведь он друг был мне. Ведь я его любил… Но и он не виноват; что ж ему делать, когда ему везет счастие? И я не виноват, говорил он сам себе. Я ничего не сделал дурного. Разве я убил кого нибудь, оскорбил, пожелал зла? За что же такое ужасное несчастие? И когда оно началось? Еще так недавно я подходил к этому столу с мыслью выиграть сто рублей, купить мама к именинам эту шкатулку и ехать домой. Я так был счастлив, так свободен, весел! И я не понимал тогда, как я был счастлив! Когда же это кончилось, и когда началось это новое, ужасное состояние? Чем ознаменовалась эта перемена? Я всё так же сидел на этом месте, у этого стола, и так же выбирал и выдвигал карты, и смотрел на эти ширококостые, ловкие руки. Когда же это совершилось, и что такое совершилось? Я здоров, силен и всё тот же, и всё на том же месте. Нет, это не может быть! Верно всё это ничем не кончится».