Оливер, Гарри

Гарри Оливер
Имя при рождении:	Гарольд Гриффит Оливер
Гражданство:	США США
Профессия:	юморист, арт-директор, художник-постановщик

Гарри Оливер (англ. Harry Oliver; 4 апреля 1888 — 4 июля 1973) — американский юморист, художник и арт-директор многих фильмов 1920-х и 1930-х годов. Его лучше всего помнят за его юмористические произведения об американском юго-западе, в частности, публикации «Пустынные Крысы» (1946—1964). Оливер дважды номинировался на «Оскар» за лучшую работу художника-постановщика, благодаря его работе в фильмах «Седьмое небо» и «Ангел с улицы».

Биография

Гарольд Гриффит Оливер родился 4 апреля 1888 года в Хейстингсе, Миннесота, в семье Мэри Симмонс (родилась в штате Миннесота) и Фридриха Вильгельма Оливера (родился в Англии). Его отец управлял промтоварными магазинами.

Образование Оливера было скудным. Он говорил: «Я учился в государственной школе в О-Клэр, штат Висконсин до четвертого класса, после чего папа взял меня на работу в надежде, что я уже научился читать и писать».

В 1909 году Оливер переехал со своей семьей в Пьюджет-Саунд, Вашингтон. Он работал сценическим художником на первой всемирной выставке в Сиэтле, где встретился с известным шляпником Джоном Б. Стетсоном, который подарил Оливеру свою фирменную черную шляпу СТЕТСОН.

Родители Гарри вскоре поселились на курином ранчо в Санта-Круз, Калифорния, где Оливер работал водителем на лесную службу США. В 1910 году Оливер вернулся в Миннесоту, чтобы жениться на Алисе Элизабет Фернланд, которая позже родила ему двух дочерей, Эми Ферн и Мэри Элис.

Оливер работал на различных голливудских киностудиях примерно с 1911 по 1941 год, он вырос от художника-постановщика до арт-директора.

Частичная фильмография

• 1914 — Воробей / The Sparrow
• 1919 — За дверью / Behind the Door
• 1919 — Жестокая игра / The Grim Game
• 1920 — Ниже поверхности / Below the Surface
• 1921 — Лицо мира / The Face of the World
• 1925 — Маленькая Энни Руни / Little Annie Rooney
• 1925 — Бен-Гур: история Христа / Ben-Hur: A Tale of the Christ
• 1926 — Чёрный пират / The Black Pirate
• 1926 — Воробушки / Sparrows
• 1927 — Гаучо / The Gaucho
• 1927 — Седьмое небо / Seventh Heaven
• 1928 — Уличный ангел / Street Angel
• 1929 — Путеводитель по любви / Sunny Side Up
• 1929 — Река / The River
• 1929 — Счастливая звезда / Lucky Star
• 1929 — Они должны были увидеть Париж / They Had to See Paris
• 1930 — Лилиом / Liliom
• 1930 — Песня в моем сердце / Song o 'My Heart
• 1930 — Городская девушка / City Girl
• 1932 — Безумие кино / Movie Crazy
• 1932 — Лицо со шрамом / Scarface
• 1933 — Белая женщина / White Woman
• 1933 — Танцующая леди / Dancing Lady
• 1934 — Плохой мальчик Пека / Peck’s Bad Boy
• 1934 — Кошачья лапа / The Cat’s-Paw
• 1934 — Дэвид Гарум / David Harum
• 1934 — Да здравствует Вилья! / Viva Villa!
• 1935 — Ванесса: её история любви / Vanessa: Her Love Story
• 1935 — Знак вампира / Mark of the Vampire
• 1937 — Загадай желание / Make a Wish
• 1937 — Благословенная земля / The Good Earth
• 1937 — Калифорния / The Californian
• 1938 — О человеческих сердцах / Of Human Hearts
• 1938 — Маленькая сиротка Энни / Little Orphan Annie
• 1941 — Изгнанник / The Outlaw

Отрывок, характеризующий Оливер, Гарри

– Предел человеческий, – говорил старичок, духовное лицо, даме, подсевшей к нему и наивно слушавшей его, – предел положен, его же не прейдеши.
– Я думаю, не поздно ли соборовать? – прибавляя духовный титул, спрашивала дама, как будто не имея на этот счет никакого своего мнения.
– Таинство, матушка, великое, – отвечало духовное лицо, проводя рукою по лысине, по которой пролегало несколько прядей зачесанных полуседых волос.
– Это кто же? сам главнокомандующий был? – спрашивали в другом конце комнаты. – Какой моложавый!…
– А седьмой десяток! Что, говорят, граф то не узнает уж? Хотели соборовать?
– Я одного знал: семь раз соборовался.
Вторая княжна только вышла из комнаты больного с заплаканными глазами и села подле доктора Лоррена, который в грациозной позе сидел под портретом Екатерины, облокотившись на стол.
– Tres beau, – говорил доктор, отвечая на вопрос о погоде, – tres beau, princesse, et puis, a Moscou on se croit a la campagne. [прекрасная погода, княжна, и потом Москва так похожа на деревню.]
– N'est ce pas? [Не правда ли?] – сказала княжна, вздыхая. – Так можно ему пить?
Лоррен задумался.
– Он принял лекарство?
– Да.
Доктор посмотрел на брегет.
– Возьмите стакан отварной воды и положите une pincee (он своими тонкими пальцами показал, что значит une pincee) de cremortartari… [щепотку кремортартара…]
– Не пило слушай , – говорил немец доктор адъютанту, – чтопи с третий удар шивь оставался .
– А какой свежий был мужчина! – говорил адъютант. – И кому пойдет это богатство? – прибавил он шопотом.
– Окотник найдутся , – улыбаясь, отвечал немец.
Все опять оглянулись на дверь: она скрипнула, и вторая княжна, сделав питье, показанное Лорреном, понесла его больному. Немец доктор подошел к Лоррену.
– Еще, может, дотянется до завтрашнего утра? – спросил немец, дурно выговаривая по французски.
Лоррен, поджав губы, строго и отрицательно помахал пальцем перед своим носом.
– Сегодня ночью, не позже, – сказал он тихо, с приличною улыбкой самодовольства в том, что ясно умеет понимать и выражать положение больного, и отошел.

Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.
– Ах, это вы, mon cousin?
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.