Оливер, Кинг

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Оливер Кинг»)
Перейти к: навигация, поиск
Кинг Оливер
King Oliver

Кинг Оливер в 1915 году
Основная информация
Полное имя

Джозеф Оливер

Дата рождения

11 мая 1885(1885-05-11)

Место рождения

Луизиана, США

Дата смерти

10 апреля 1938(1938-04-10) (52 года)

Место смерти

Саванна, США

Страна

Профессии

Музыкант, дирижёр

Инструменты

Корнет

Жанры

Джаз, диксиленд

Сотрудничество

Луи Армстронг
Джонни Доддс

Джо́зеф «Кинг» О́ливер (англ. Joseph "King" Oliver; род. 11 мая 1885, Новый Орлеан, США10 апреля 1938, Саванна) — американский джазовый корнетист и дирижёр. Начинал обучение музыке как тромбонист, примерно с 1907 года играл в разных духовых и танцевальных оркестрах, а также участвовал в небольших негритянских группах в барах и кабаре Нового Орлеана. В 1918 году он перебрался в Чикаго, где через два года собрал свой первый оркестр. В 1922 году коллектив под названием «Креольский джазовый оркестр Кинга Оливера» (англ. King Oliver’s Creole Jazz Band) начал выступать в зале Lincoln Gardens.

В 1925 году Креольский оркестр в слегка изменённом составе успешно играл в Чикаго, но вскоре после окончания контракта в 1927 году коллектив распался. В 1930―1936 годах Оливер много гастролировал по США с различными небольшими оркестрами, но начиная с 1931 года больше не записывался. Последние годы жизни Кинг Оливер провёл в городе Саванна.

Подобно многим джазовым корнетистам новоорлеанского периода, Оливер играл в мелодическом стиле преимущественно в квадратной ритмике (в противоположность ритмической свободе молодого Армстронга и его последователей). В игре Оливера встречались различные эффекты, заимствованные из блюзового вокала, он часто использовал сурдины разных форм, изменяя тембр своего инструмента.

Оливер выступал почти исключительно со своим коллективом и хорошо справлялся с обязанностями лидера. Успех Креольского оркестра во многом обеспечила строгая дисциплина, которой Оливер требовал от музыкантов. Из всех корнетистов раннего новоорлеанского периода только Оливер делал записи, и возрождение этого стиля, начавшееся вскоре после кончины музыканта, обязано именно ему.





Биография

Детство и юность

Джозеф Оливер родился 11 мая 1885 года[~ 1] в бедной семье. Мать Вирджиния Джонс родилась во Флориде в сентябре 1854 года, работала поварихой на хлопковой плантации, скончалась 13 июня 1900 года в Новом Орлеане. Отец Натан Оливер по одним источником был рабочим, умершим в Новом Орлеане в феврале 1909 года в возрасте 64 лет, по другим данным — церковным проповедником около 1850 года рождения[1].

В детстве в результате несчастного случая Оливер ослеп на один глаз[2] (впоследствии при игре на музыкальном инструменте Оливер любил надвинуть на больной глаз котелок, чтобы никто не обращал внимания на его дефект[3]). В 15 лет после смерти матери приехал в Новый Орлеан, работал поденщиком и осваивал корнет, а также тромбон. Примерно в то же время Оливер начал играть в одном из местных духовых оркестров, в период формирования раннего джаза Оливер выступал в известных негритянских и креольских ансамблях Нового Орлеана. В начале 1910-х годов он работал в Сторивилле и в разное время играл практически со всеми новоорлеанскими пионерами джаза. К 1915 году его уже считали одним из ведущих джазменов города.

Творческий путь

С 1907 года Оливер вовсю зарабатывал музыкой, играя в различных оркестрах: в Olimpia Band (1911—1914), в оркестре Кида Ори (1914—1917), а также в Eagle Band, Onward Band и Magnolia Band. В 1915 году вместе с Сиднеем Беше собрал собственную группу и в 1918 году переехал в Чикаго, где добился огромного успеха, выступая в клубе Royal Gardens и кабаре Lincoln Gardens.

В 1917 году в связи с вступлением Соединенных Штатов в Первую мировую войну власти объявили Новый Орлеан стратегически важным городом и под этим предлогом закрыли увеселительные заведения, дававшие работу многочисленным музыкантам. Из-за этого началась мощная миграция музыкантов на север, в первую очередь в Чикаго, где к началу 1920-х годов сконцентрировались лучшие музыкальные силы, как из Нового Орлеана, так и из других городов США. Типичным примером таких ансамблей и стал собранный Кингом Оливером коллектив Creole Jazz Band. В 1922 году молодой Луи Армстронг по приглашению Оливера начал работать в Creole Jazz Band вторым корнетистом. Сам Армстронг позднее говорил об Оливере, как о своём учителе, и называл его «Папа Джо».

Имея в своем составе новоорлеанских знаменитостей — кларнетиста Джонни Доддса, его младшего брата ударника «Бэби» Доддса, чикагскую молодую и образованную пианистку Лил Хардин, тромбониста Оноре Дютре и контрабасиста Уильяма Мануэля Джонсона, бэнд исполнял образцы импровизационного новоорлеанского джаза. Оркестр, в котором мастерски использовались переклички двух труб, записал такие хиты, как «Mabel’s Dream», «Dippermouth Blues», «Chimes Blues» и «Canal Street Blues». Позже к Оливеру присоединились Барни Бигард, Джимми Нун и Альберт Николас, и вместе с ними в 1928 году оркестр записал еще несколько хитов — «Someday Sweetheart», «Dead Man Blues» и «West End Blues». После переезда с Creole Jazz Band в Нью-Йорк Кинг Оливер допустил крупный просчёт, оказавший роковое влияние на всю его дальнейшую жизнь: он отказался от регулярных выступлений в Cotton Club, клубе, который позднее стал трамплином к известности оркестра Дюка Эллингтона.

Последние годы жизни и смерть

В середине 1930-х популярность Кинга Оливера стала сходить на нет. Из-за пристрастия к сладостям у него развилась болезнь зубов, в связи с чем мастерство владения корнетом и тромбоном стало ухудшаться. Помимо этого Великая депрессия повлияла на финансовое положение Оливера: банк, в котором находились его деньги, обанкротился, в результате чего Оливер был вынужден устроиться уборщиком и швейцаром в казино Wimberly’s Recreation Hall.

По некоторым данным у Оливера развился артериосклероз[4], и, будучи неспособным оплачивать лечение, он скончался от внутримозгового кровоизлияния[5] в городе Саванна 8 апреля 1938 года. Музыканта похоронили на кладбище Вудлон в Нью-Йорке[6], где покоятся также многие из джазовых последователей Кинга Оливера: Коулмен Хоукинс, Лайонел Хэмптон, Уильям Кристофер Хэнди, Макс Роуч и Майлс Дейвис.

В 2007 году Кинг Оливер был посмертно введён в Зал Славы Ричмонда.

Личная жизнь

Женой Кинга Оливера была Стелла Доминик, с которой он заключил брак 13 июня 1911 года.

Напишите отзыв о статье "Оливер, Кинг"

Комментарии

  1. В некоторых источниках указывается дата 19 декабря 1884 года.[1]

Примечания

  1. 1 2 Hanley, Peter. [www.doctorjazz.co.uk/portnewor.html#koliver Joe Oliver is still King] (англ.). Doctorjazz.co.uk (November 2007). [www.webcitation.org/6CwrRzqdU Архивировано из первоисточника 16 декабря 2012].
  2. Фейертаг Б.Б. [slovari.yandex.ru/~%D0%BA%D0%BD%D0%B8%D0%B3%D0%B8/%D0%94%D0%B6%D0%B0%D0%B7.%20XX%20%D0%B2%D0%B5%D0%BA/%D0%9E%D0%BB%D0%B8%D0%B2%D0%B5%D1%80%20%D0%94%D0%B6%D0%BE%20%D0%9A%D0%B8%D0%BD%D0%B3/ Джаз. XX век: Оливер Джо Кинг]. СПб.: Скифия (2001). [www.webcitation.org/6CwrSwAI6 Архивировано из первоисточника 16 декабря 2012].
  3. [www.redhotjazz.com/kingo.html Joe King Oliver Biography] (англ.). Redhotjazz.com. [www.webcitation.org/6CwrTfee9 Архивировано из первоисточника 16 декабря 2012].
  4. Gerler, Peter. [www.jazz.com/encyclopedia/2008/7/17/oliver-joe-king Encyclopedia of Jazz Musicians: Oliver, Joe 'King'] (англ.). Jazz.com. [www.webcitation.org/6CwrUCi8Q Архивировано из первоисточника 16 декабря 2012].
  5. [musicians.allaboutjazz.com/musician.php?id=8394#.UMck8Kx-T7Y All About Jazz: Joseph "King" Oliver Biography] (англ.). Allaboutjazz.com. [www.webcitation.org/6CwrVHbTO Архивировано из первоисточника 16 декабря 2012].
  6. [www.findagrave.com/cgi-bin/fg.cgi?page=gr&GSln=Oliver&GSfn=Joseph+&GSbyrel=all&GSdyrel=all&GSob=n&GRid=779&df=all& Find a Grave: Joseph "King" Oliver] (англ.). Findagrave.com. [www.webcitation.org/6CwrWbYQY Архивировано из первоисточника 16 декабря 2012].

Ссылки

  • [www.allmusic.com/cg/amg.dll?P=amg&sql=11:0iftxqy5ldje~T1 Кинг Оливер] (англ.) на сайте Allmusic
  • [www.discogs.com/artist/King+Oliver Кинг Оливер] (англ.) на сайте Discogs

Отрывок, характеризующий Оливер, Кинг

– Злодей ты, губитель, – прокричала в это время худая, бледная женщина с ребенком на руках и с сорванным с головы платком, вырываясь из дверей и сбегая по лестнице на двор. Ферапонтов вышел за ней и, увидав Алпатыча, оправил жилет, волосы, зевнул и вошел в горницу за Алпатычем.
– Аль уж ехать хочешь? – спросил он.
Не отвечая на вопрос и не оглядываясь на хозяина, перебирая свои покупки, Алпатыч спросил, сколько за постой следовало хозяину.
– Сочтем! Что ж, у губернатора был? – спросил Ферапонтов. – Какое решение вышло?
Алпатыч отвечал, что губернатор ничего решительно не сказал ему.
– По нашему делу разве увеземся? – сказал Ферапонтов. – Дай до Дорогобужа по семи рублей за подводу. И я говорю: креста на них нет! – сказал он.
– Селиванов, тот угодил в четверг, продал муку в армию по девяти рублей за куль. Что же, чай пить будете? – прибавил он. Пока закладывали лошадей, Алпатыч с Ферапонтовым напились чаю и разговорились о цене хлебов, об урожае и благоприятной погоде для уборки.
– Однако затихать стала, – сказал Ферапонтов, выпив три чашки чая и поднимаясь, – должно, наша взяла. Сказано, не пустят. Значит, сила… А намесь, сказывали, Матвей Иваныч Платов их в реку Марину загнал, тысяч осьмнадцать, что ли, в один день потопил.
Алпатыч собрал свои покупки, передал их вошедшему кучеру, расчелся с хозяином. В воротах прозвучал звук колес, копыт и бубенчиков выезжавшей кибиточки.
Было уже далеко за полдень; половина улицы была в тени, другая была ярко освещена солнцем. Алпатыч взглянул в окно и пошел к двери. Вдруг послышался странный звук дальнего свиста и удара, и вслед за тем раздался сливающийся гул пушечной пальбы, от которой задрожали стекла.
Алпатыч вышел на улицу; по улице пробежали два человека к мосту. С разных сторон слышались свисты, удары ядер и лопанье гранат, падавших в городе. Но звуки эти почти не слышны были и не обращали внимания жителей в сравнении с звуками пальбы, слышными за городом. Это было бомбардирование, которое в пятом часу приказал открыть Наполеон по городу, из ста тридцати орудий. Народ первое время не понимал значения этого бомбардирования.
Звуки падавших гранат и ядер возбуждали сначала только любопытство. Жена Ферапонтова, не перестававшая до этого выть под сараем, умолкла и с ребенком на руках вышла к воротам, молча приглядываясь к народу и прислушиваясь к звукам.
К воротам вышли кухарка и лавочник. Все с веселым любопытством старались увидать проносившиеся над их головами снаряды. Из за угла вышло несколько человек людей, оживленно разговаривая.
– То то сила! – говорил один. – И крышку и потолок так в щепки и разбило.
– Как свинья и землю то взрыло, – сказал другой. – Вот так важно, вот так подбодрил! – смеясь, сказал он. – Спасибо, отскочил, а то бы она тебя смазала.
Народ обратился к этим людям. Они приостановились и рассказывали, как подле самих их ядра попали в дом. Между тем другие снаряды, то с быстрым, мрачным свистом – ядра, то с приятным посвистыванием – гранаты, не переставали перелетать через головы народа; но ни один снаряд не падал близко, все переносило. Алпатыч садился в кибиточку. Хозяин стоял в воротах.
– Чего не видала! – крикнул он на кухарку, которая, с засученными рукавами, в красной юбке, раскачиваясь голыми локтями, подошла к углу послушать то, что рассказывали.
– Вот чуда то, – приговаривала она, но, услыхав голос хозяина, она вернулась, обдергивая подоткнутую юбку.
Опять, но очень близко этот раз, засвистело что то, как сверху вниз летящая птичка, блеснул огонь посередине улицы, выстрелило что то и застлало дымом улицу.
– Злодей, что ж ты это делаешь? – прокричал хозяин, подбегая к кухарке.
В то же мгновение с разных сторон жалобно завыли женщины, испуганно заплакал ребенок и молча столпился народ с бледными лицами около кухарки. Из этой толпы слышнее всех слышались стоны и приговоры кухарки:
– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
– Сдают город, уезжайте, уезжайте, – сказал ему заметивший его фигуру офицер и тут же обратился с криком к солдатам:
– Я вам дам по дворам бегать! – крикнул он.
Алпатыч вернулся в избу и, кликнув кучера, велел ему выезжать. Вслед за Алпатычем и за кучером вышли и все домочадцы Ферапонтова. Увидав дым и даже огни пожаров, видневшиеся теперь в начинавшихся сумерках, бабы, до тех пор молчавшие, вдруг заголосили, глядя на пожары. Как бы вторя им, послышались такие же плачи на других концах улицы. Алпатыч с кучером трясущимися руками расправлял запутавшиеся вожжи и постромки лошадей под навесом.
Когда Алпатыч выезжал из ворот, он увидал, как в отпертой лавке Ферапонтова человек десять солдат с громким говором насыпали мешки и ранцы пшеничной мукой и подсолнухами. В то же время, возвращаясь с улицы в лавку, вошел Ферапонтов. Увидав солдат, он хотел крикнуть что то, но вдруг остановился и, схватившись за волоса, захохотал рыдающим хохотом.
– Тащи всё, ребята! Не доставайся дьяволам! – закричал он, сам хватая мешки и выкидывая их на улицу. Некоторые солдаты, испугавшись, выбежали, некоторые продолжали насыпать. Увидав Алпатыча, Ферапонтов обратился к нему.
– Решилась! Расея! – крикнул он. – Алпатыч! решилась! Сам запалю. Решилась… – Ферапонтов побежал на двор.
По улице, запружая ее всю, непрерывно шли солдаты, так что Алпатыч не мог проехать и должен был дожидаться. Хозяйка Ферапонтова с детьми сидела также на телеге, ожидая того, чтобы можно было выехать.
Была уже совсем ночь. На небе были звезды и светился изредка застилаемый дымом молодой месяц. На спуске к Днепру повозки Алпатыча и хозяйки, медленно двигавшиеся в рядах солдат и других экипажей, должны были остановиться. Недалеко от перекрестка, у которого остановились повозки, в переулке, горели дом и лавки. Пожар уже догорал. Пламя то замирало и терялось в черном дыме, то вдруг вспыхивало ярко, до странности отчетливо освещая лица столпившихся людей, стоявших на перекрестке. Перед пожаром мелькали черные фигуры людей, и из за неумолкаемого треска огня слышались говор и крики. Алпатыч, слезший с повозки, видя, что повозку его еще не скоро пропустят, повернулся в переулок посмотреть пожар. Солдаты шныряли беспрестанно взад и вперед мимо пожара, и Алпатыч видел, как два солдата и с ними какой то человек во фризовой шинели тащили из пожара через улицу на соседний двор горевшие бревна; другие несли охапки сена.