Руа, Оливье
Оливье Руа | |
фр. Olivier Roy | |
Научная сфера: | |
---|---|
Учёная степень: |
доктор философии (PhD) по политологии |
Оливье́ Руа́ (фр. Olivier Roy; р. 1949) — французский политолог-востоковед, эксперт и крупный исламовед[1][2][3][4].
Биография
Окончил французский Национальный институт восточных языков и цивилизаций (магистр по персидской филологии и агреже по философии, 1972).
Степень доктора философии по политологии получил в Институте политических исследований в Париже в 1996 году.
В студенческие годы был членом небольшой студенческой ультралевой группировки[4].
В 1984—2008 годах консультант Центра анализа и прогнозов Министерства иностранных дел Франции. Также преподавал в Высшей школе общественных наук (EHESS) и Парижском институте Национального центра научных исследований (CNRS).
В 1993—1994 гг. являлся специальным представителем ОБСЕ в Таджикистане.
С 2009 года — профессор Европейского университетского института во Флоренции, где руководит программой средиземноморских исследований.
Интересно, что о гражданских беспорядках во Франции в 2005 году Руа писал, что их нельзя рассматривать как возникшие на религиозной почве.
Член редакционного совета научного журнала Central Asian Survey .
Научная деятельность
Руа принадлежит определение феномена «религия без культуры», который проявляется в среде выходцев из семей и стран с традиционным укладом, которые будучи оторванными от своих предков, в условиях технологизированного общества узнают о своих религиозных корнях с самого начала и способны воспринимать лишь ту информацию о религии, которую прочитали за короткое время на неком интернет-сайте.[5]
Книги
- «Афганистан, ислам и политическая современность» (1985);
- «Провал политического ислама» (1992);
- «Генеалогия исламизма» (1995);
- «Новая Центральная Азия, или Фабрикация наций» (1997);
- «Иран: как выйти из религиозной революции?» (1999);
- «Иллюзии 11 сентября» (2002);
- «Глобализированный ислам» (2002);
- «Светскость перед лицом ислама» (2005).
Напишите отзыв о статье "Руа, Оливье"
Примечания
- ↑ Наумкин В. В. [www.globalaffairs.ru/print/number/n_9661 Фехтование цивилизаций]. «Россия в глобальной политике», № 5 (2007). Проверено 7 февраля 2015.
- ↑ Малашенко А. В. [magazines.russ.ru/nz/2002/6/intmal.html Современный ислам между политикой и традицией]. Журнал «Неприкосновенный запас», №6(26) (2002). — «один из самых интересных аналитиков» Проверено 7 февраля 2015.
- ↑ [www.newsru.com/religy/30jan2007/lewis_print.html Будет ли Европа исламизированной или ислам европейским, спрашивает американский историк]. NEWSru.com (30 января 2007). Проверено 7 февраля 2015.
- ↑ 1 2 Жамбы Джусубалиева. [newskg.narod.ru/agym/06/0117_4.htm Оливье Руа: «Кыргызстан еще ждут новые политические потрясения»]. «Агым», №2 (17 января 2006). [web.archive.org/web/20140305191727/newskg.narod.ru/agym/06/0117_4.htm Архивировано из первоисточника 5 марта 2014].
- ↑ Шевелева, 06.02.2015.
Литература
- Шевелева, Александра [www.the-village.ru/village/city/city-news/175671-chto_novogo_religioved Религиовед Дмитрий Узланер — о том, почему религии становятся всё более опасными] // The Village. — 06.02.2015.
Публикации
- Руа О. [www.interfax-religion.ru/?act=news&div=9414 Карикатуры: геополитика возмущения] // «Le Monde», 9.02.2006
- Руа О. [magazines.russ.ru/inostran/2006/9/pu14-pr.html «Для Франции ислам не представляет какой-то особой проблемы…»] // «Иностранная литература». — 2006. — № 9
Отрывок, характеризующий Руа, Оливье
Назади была верная погибель; впереди была надежда. Корабли были сожжены; не было другого спасения, кроме совокупного бегства, и на это совокупное бегство были устремлены все силы французов.Чем дальше бежали французы, чем жальче были их остатки, в особенности после Березины, на которую, вследствие петербургского плана, возлагались особенные надежды, тем сильнее разгорались страсти русских начальников, обвинявших друг друга и в особенности Кутузова. Полагая, что неудача Березинского петербургского плана будет отнесена к нему, недовольство им, презрение к нему и подтрунивание над ним выражались сильнее и сильнее. Подтрунивание и презрение, само собой разумеется, выражалось в почтительной форме, в той форме, в которой Кутузов не мог и спросить, в чем и за что его обвиняют. С ним не говорили серьезно; докладывая ему и спрашивая его разрешения, делали вид исполнения печального обряда, а за спиной его подмигивали и на каждом шагу старались его обманывать.
Всеми этими людьми, именно потому, что они не могли понимать его, было признано, что со стариком говорить нечего; что он никогда не поймет всего глубокомыслия их планов; что он будет отвечать свои фразы (им казалось, что это только фразы) о золотом мосте, о том, что за границу нельзя прийти с толпой бродяг, и т. п. Это всё они уже слышали от него. И все, что он говорил: например, то, что надо подождать провиант, что люди без сапог, все это было так просто, а все, что они предлагали, было так сложно и умно, что очевидно было для них, что он был глуп и стар, а они были не властные, гениальные полководцы.
В особенности после соединения армий блестящего адмирала и героя Петербурга Витгенштейна это настроение и штабная сплетня дошли до высших пределов. Кутузов видел это и, вздыхая, пожимал только плечами. Только один раз, после Березины, он рассердился и написал Бенигсену, доносившему отдельно государю, следующее письмо:
«По причине болезненных ваших припадков, извольте, ваше высокопревосходительство, с получения сего, отправиться в Калугу, где и ожидайте дальнейшего повеления и назначения от его императорского величества».
Но вслед за отсылкой Бенигсена к армии приехал великий князь Константин Павлович, делавший начало кампании и удаленный из армии Кутузовым. Теперь великий князь, приехав к армии, сообщил Кутузову о неудовольствии государя императора за слабые успехи наших войск и за медленность движения. Государь император сам на днях намеревался прибыть к армии.
Старый человек, столь же опытный в придворном деле, как и в военном, тот Кутузов, который в августе того же года был выбран главнокомандующим против воли государя, тот, который удалил наследника и великого князя из армии, тот, который своей властью, в противность воле государя, предписал оставление Москвы, этот Кутузов теперь тотчас же понял, что время его кончено, что роль его сыграна и что этой мнимой власти у него уже нет больше. И не по одним придворным отношениям он понял это. С одной стороны, он видел, что военное дело, то, в котором он играл свою роль, – кончено, и чувствовал, что его призвание исполнено. С другой стороны, он в то же самое время стал чувствовать физическую усталость в своем старом теле и необходимость физического отдыха.
29 ноября Кутузов въехал в Вильно – в свою добрую Вильну, как он говорил. Два раза в свою службу Кутузов был в Вильне губернатором. В богатой уцелевшей Вильне, кроме удобств жизни, которых так давно уже он был лишен, Кутузов нашел старых друзей и воспоминания. И он, вдруг отвернувшись от всех военных и государственных забот, погрузился в ровную, привычную жизнь настолько, насколько ему давали покоя страсти, кипевшие вокруг него, как будто все, что совершалось теперь и имело совершиться в историческом мире, нисколько его не касалось.
Чичагов, один из самых страстных отрезывателей и опрокидывателей, Чичагов, который хотел сначала сделать диверсию в Грецию, а потом в Варшаву, но никак не хотел идти туда, куда ему было велено, Чичагов, известный своею смелостью речи с государем, Чичагов, считавший Кутузова собою облагодетельствованным, потому что, когда он был послан в 11 м году для заключения мира с Турцией помимо Кутузова, он, убедившись, что мир уже заключен, признал перед государем, что заслуга заключения мира принадлежит Кутузову; этот то Чичагов первый встретил Кутузова в Вильне у замка, в котором должен был остановиться Кутузов. Чичагов в флотском вицмундире, с кортиком, держа фуражку под мышкой, подал Кутузову строевой рапорт и ключи от города. То презрительно почтительное отношение молодежи к выжившему из ума старику выражалось в высшей степени во всем обращении Чичагова, знавшего уже обвинения, взводимые на Кутузова.