Зимние Олимпийские игры 1998
Поделись знанием:
«Завтра, очень может быть, пошлют с каким нибудь приказанием к государю, – подумал он. – Слава Богу».
Крики и огни в неприятельской армии происходили оттого, что в то время, как по войскам читали приказ Наполеона, сам император верхом объезжал свои бивуаки. Солдаты, увидав императора, зажигали пуки соломы и с криками: vive l'empereur! бежали за ним. Приказ Наполеона был следующий:
«Солдаты! Русская армия выходит против вас, чтобы отмстить за австрийскую, ульмскую армию. Это те же баталионы, которые вы разбили при Голлабрунне и которые вы с тех пор преследовали постоянно до этого места. Позиции, которые мы занимаем, – могущественны, и пока они будут итти, чтоб обойти меня справа, они выставят мне фланг! Солдаты! Я сам буду руководить вашими баталионами. Я буду держаться далеко от огня, если вы, с вашей обычной храбростью, внесете в ряды неприятельские беспорядок и смятение; но если победа будет хоть одну минуту сомнительна, вы увидите вашего императора, подвергающегося первым ударам неприятеля, потому что не может быть колебания в победе, особенно в тот день, в который идет речь о чести французской пехоты, которая так необходима для чести своей нации.
Под предлогом увода раненых не расстроивать ряда! Каждый да будет вполне проникнут мыслию, что надо победить этих наемников Англии, воодушевленных такою ненавистью против нашей нации. Эта победа окончит наш поход, и мы можем возвратиться на зимние квартиры, где застанут нас новые французские войска, которые формируются во Франции; и тогда мир, который я заключу, будет достоин моего народа, вас и меня.
Наполеон».
В 5 часов утра еще было совсем темно. Войска центра, резервов и правый фланг Багратиона стояли еще неподвижно; но на левом фланге колонны пехоты, кавалерии и артиллерии, долженствовавшие первые спуститься с высот, для того чтобы атаковать французский правый фланг и отбросить его, по диспозиции, в Богемские горы, уже зашевелились и начали подниматься с своих ночлегов. Дым от костров, в которые бросали всё лишнее, ел глаза. Было холодно и темно. Офицеры торопливо пили чай и завтракали, солдаты пережевывали сухари, отбивали ногами дробь, согреваясь, и стекались против огней, бросая в дрова остатки балаганов, стулья, столы, колеса, кадушки, всё лишнее, что нельзя было увезти с собою. Австрийские колонновожатые сновали между русскими войсками и служили предвестниками выступления. Как только показывался австрийский офицер около стоянки полкового командира, полк начинал шевелиться: солдаты сбегались от костров, прятали в голенища трубочки, мешочки в повозки, разбирали ружья и строились. Офицеры застегивались, надевали шпаги и ранцы и, покрикивая, обходили ряды; обозные и денщики запрягали, укладывали и увязывали повозки. Адъютанты, батальонные и полковые командиры садились верхами, крестились, отдавали последние приказания, наставления и поручения остающимся обозным, и звучал однообразный топот тысячей ног. Колонны двигались, не зная куда и не видя от окружавших людей, от дыма и от усиливающегося тумана ни той местности, из которой они выходили, ни той, в которую они вступали.
Солдат в движении так же окружен, ограничен и влеком своим полком, как моряк кораблем, на котором он находится. Как бы далеко он ни прошел, в какие бы странные, неведомые и опасные широты ни вступил он, вокруг него – как для моряка всегда и везде те же палубы, мачты, канаты своего корабля – всегда и везде те же товарищи, те же ряды, тот же фельдфебель Иван Митрич, та же ротная собака Жучка, то же начальство. Солдат редко желает знать те широты, в которых находится весь корабль его; но в день сражения, Бог знает как и откуда, в нравственном мире войска слышится одна для всех строгая нота, которая звучит приближением чего то решительного и торжественного и вызывает их на несвойственное им любопытство. Солдаты в дни сражений возбужденно стараются выйти из интересов своего полка, прислушиваются, приглядываются и жадно расспрашивают о том, что делается вокруг них.
Туман стал так силен, что, несмотря на то, что рассветало, не видно было в десяти шагах перед собою. Кусты казались громадными деревьями, ровные места – обрывами и скатами. Везде, со всех сторон, можно было столкнуться с невидимым в десяти шагах неприятелем. Но долго шли колонны всё в том же тумане, спускаясь и поднимаясь на горы, минуя сады и ограды, по новой, непонятной местности, нигде не сталкиваясь с неприятелем. Напротив того, то впереди, то сзади, со всех сторон, солдаты узнавали, что идут по тому же направлению наши русские колонны. Каждому солдату приятно становилось на душе оттого, что он знал, что туда же, куда он идет, то есть неизвестно куда, идет еще много, много наших.
– Ишь ты, и курские прошли, – говорили в рядах.
– Страсть, братец ты мой, что войски нашей собралось! Вечор посмотрел, как огни разложили, конца краю не видать. Москва, – одно слово!
Хотя никто из колонных начальников не подъезжал к рядам и не говорил с солдатами (колонные начальники, как мы видели на военном совете, были не в духе и недовольны предпринимаемым делом и потому только исполняли приказания и не заботились о том, чтобы повеселить солдат), несмотря на то, солдаты шли весело, как и всегда, идя в дело, в особенности в наступательное. Но, пройдя около часу всё в густом тумане, большая часть войска должна была остановиться, и по рядам пронеслось неприятное сознание совершающегося беспорядка и бестолковщины. Каким образом передается это сознание, – весьма трудно определить; но несомненно то, что оно передается необыкновенно верно и быстро разливается, незаметно и неудержимо, как вода по лощине. Ежели бы русское войско было одно, без союзников, то, может быть, еще прошло бы много времени, пока это сознание беспорядка сделалось бы общею уверенностью; но теперь, с особенным удовольствием и естественностью относя причину беспорядков к бестолковым немцам, все убедились в том, что происходит вредная путаница, которую наделали колбасники.
– Что стали то? Аль загородили? Или уж на француза наткнулись?
– Нет не слыхать. А то палить бы стал.
– То то торопили выступать, а выступили – стали без толку посереди поля, – всё немцы проклятые путают. Эки черти бестолковые!
– То то я бы их и пустил наперед. А то, небось, позади жмутся. Вот и стой теперь не емши.
– Да что, скоро ли там? Кавалерия, говорят, дорогу загородила, – говорил офицер.
– Эх, немцы проклятые, своей земли не знают, – говорил другой.
– Вы какой дивизии? – кричал, подъезжая, адъютант.
– Осьмнадцатой.
– Так зачем же вы здесь? вам давно бы впереди должно быть, теперь до вечера не пройдете.
– Вот распоряжения то дурацкие; сами не знают, что делают, – говорил офицер и отъезжал.
Потом проезжал генерал и сердито не по русски кричал что то.
– Тафа лафа, а что бормочет, ничего не разберешь, – говорил солдат, передразнивая отъехавшего генерала. – Расстрелял бы я их, подлецов!
– В девятом часу велено на месте быть, а мы и половины не прошли. Вот так распоряжения! – повторялось с разных сторон.
И чувство энергии, с которым выступали в дело войска, начало обращаться в досаду и злобу на бестолковые распоряжения и на немцев.
Причина путаницы заключалась в том, что во время движения австрийской кавалерии, шедшей на левом фланге, высшее начальство нашло, что наш центр слишком отдален от правого фланга, и всей кавалерии велено было перейти на правую сторону. Несколько тысяч кавалерии продвигалось перед пехотой, и пехота должна была ждать.
Впереди произошло столкновение между австрийским колонновожатым и русским генералом. Русский генерал кричал, требуя, чтобы остановлена была конница; австриец доказывал, что виноват был не он, а высшее начальство. Войска между тем стояли, скучая и падая духом. После часовой задержки войска двинулись, наконец, дальше и стали спускаться под гору. Туман, расходившийся на горе, только гуще расстилался в низах, куда спустились войска. Впереди, в тумане, раздался один, другой выстрел, сначала нескладно в разных промежутках: тратта… тат, и потом всё складнее и чаще, и завязалось дело над речкою Гольдбахом.
Не рассчитывая встретить внизу над речкою неприятеля и нечаянно в тумане наткнувшись на него, не слыша слова одушевления от высших начальников, с распространившимся по войскам сознанием, что было опоздано, и, главное, в густом тумане не видя ничего впереди и кругом себя, русские лениво и медленно перестреливались с неприятелем, подвигались вперед и опять останавливались, не получая во время приказаний от начальников и адъютантов, которые блудили по туману в незнакомой местности, не находя своих частей войск. Так началось дело для первой, второй и третьей колонны, которые спустились вниз. Четвертая колонна, при которой находился сам Кутузов, стояла на Праценских высотах.
В низах, где началось дело, был всё еще густой туман, наверху прояснело, но всё не видно было ничего из того, что происходило впереди. Были ли все силы неприятеля, как мы предполагали, за десять верст от нас или он был тут, в этой черте тумана, – никто не знал до девятого часа.
Было 9 часов утра. Туман сплошным морем расстилался по низу, но при деревне Шлапанице, на высоте, на которой стоял Наполеон, окруженный своими маршалами, было совершенно светло. Над ним было ясное, голубое небо, и огромный шар солнца, как огромный пустотелый багровый поплавок, колыхался на поверхности молочного моря тумана. Не только все французские войска, но сам Наполеон со штабом находился не по ту сторону ручьев и низов деревень Сокольниц и Шлапаниц, за которыми мы намеревались занять позицию и начать дело, но по сю сторону, так близко от наших войск, что Наполеон простым глазом мог в нашем войске отличать конного от пешего. Наполеон стоял несколько впереди своих маршалов на маленькой серой арабской лошади, в синей шинели, в той самой, в которой он делал итальянскую кампанию. Он молча вглядывался в холмы, которые как бы выступали из моря тумана, и по которым вдалеке двигались русские войска, и прислушивался к звукам стрельбы в лощине. В то время еще худое лицо его не шевелилось ни одним мускулом; блестящие глаза были неподвижно устремлены на одно место. Его предположения оказывались верными. Русские войска частью уже спустились в лощину к прудам и озерам, частью очищали те Праценские высоты, которые он намерен был атаковать и считал ключом позиции. Он видел среди тумана, как в углублении, составляемом двумя горами около деревни Прац, всё по одному направлению к лощинам двигались, блестя штыками, русские колонны и одна за другой скрывались в море тумана. По сведениям, полученным им с вечера, по звукам колес и шагов, слышанным ночью на аванпостах, по беспорядочности движения русских колонн, по всем предположениям он ясно видел, что союзники считали его далеко впереди себя, что колонны, двигавшиеся близ Працена, составляли центр русской армии, и что центр уже достаточно ослаблен для того, чтобы успешно атаковать его. Но он всё еще не начинал дела.
Нынче был для него торжественный день – годовщина его коронования. Перед утром он задремал на несколько часов и здоровый, веселый, свежий, в том счастливом расположении духа, в котором всё кажется возможным и всё удается, сел на лошадь и выехал в поле. Он стоял неподвижно, глядя на виднеющиеся из за тумана высоты, и на холодном лице его был тот особый оттенок самоуверенного, заслуженного счастья, который бывает на лице влюбленного и счастливого мальчика. Маршалы стояли позади его и не смели развлекать его внимание. Он смотрел то на Праценские высоты, то на выплывавшее из тумана солнце.
Когда солнце совершенно вышло из тумана и ослепляющим блеском брызнуло по полям и туману (как будто он только ждал этого для начала дела), он снял перчатку с красивой, белой руки, сделал ею знак маршалам и отдал приказание начинать дело. Маршалы, сопутствуемые адъютантами, поскакали в разные стороны, и через несколько минут быстро двинулись главные силы французской армии к тем Праценским высотам, которые всё более и более очищались русскими войсками, спускавшимися налево в лощину.
В 8 часов Кутузов выехал верхом к Працу, впереди 4 й Милорадовичевской колонны, той, которая должна была занять места колонн Пржебышевского и Ланжерона, спустившихся уже вниз. Он поздоровался с людьми переднего полка и отдал приказание к движению, показывая тем, что он сам намерен был вести эту колонну. Выехав к деревне Прац, он остановился. Князь Андрей, в числе огромного количества лиц, составлявших свиту главнокомандующего, стоял позади его. Князь Андрей чувствовал себя взволнованным, раздраженным и вместе с тем сдержанно спокойным, каким бывает человек при наступлении давно желанной минуты. Он твердо был уверен, что нынче был день его Тулона или его Аркольского моста. Как это случится, он не знал, но он твердо был уверен, что это будет. Местность и положение наших войск были ему известны, насколько они могли быть известны кому нибудь из нашей армии. Его собственный стратегический план, который, очевидно, теперь и думать нечего было привести в исполнение, был им забыт. Теперь, уже входя в план Вейротера, князь Андрей обдумывал могущие произойти случайности и делал новые соображения, такие, в которых могли бы потребоваться его быстрота соображения и решительность.
Налево внизу, в тумане, слышалась перестрелка между невидными войсками. Там, казалось князю Андрею, сосредоточится сражение, там встретится препятствие, и «туда то я буду послан, – думал он, – с бригадой или дивизией, и там то с знаменем в руке я пойду вперед и сломлю всё, что будет предо мной».
Князь Андрей не мог равнодушно смотреть на знамена проходивших батальонов. Глядя на знамя, ему всё думалось: может быть, это то самое знамя, с которым мне придется итти впереди войск.
Ночной туман к утру оставил на высотах только иней, переходивший в росу, в лощинах же туман расстилался еще молочно белым морем. Ничего не было видно в той лощине налево, куда спустились наши войска и откуда долетали звуки стрельбы. Над высотами было темное, ясное небо, и направо огромный шар солнца. Впереди, далеко, на том берегу туманного моря, виднелись выступающие лесистые холмы, на которых должна была быть неприятельская армия, и виднелось что то. Вправо вступала в область тумана гвардия, звучавшая топотом и колесами и изредка блестевшая штыками; налево, за деревней, такие же массы кавалерии подходили и скрывались в море тумана. Спереди и сзади двигалась пехота. Главнокомандующий стоял на выезде деревни, пропуская мимо себя войска. Кутузов в это утро казался изнуренным и раздражительным. Шедшая мимо его пехота остановилась без приказания, очевидно, потому, что впереди что нибудь задержало ее.
– Да скажите же, наконец, чтобы строились в батальонные колонны и шли в обход деревни, – сердито сказал Кутузов подъехавшему генералу. – Как же вы не поймете, ваше превосходительство, милостивый государь, что растянуться по этому дефилею улицы деревни нельзя, когда мы идем против неприятеля.
– Я предполагал построиться за деревней, ваше высокопревосходительство, – отвечал генерал.
Кутузов желчно засмеялся.
– Хороши вы будете, развертывая фронт в виду неприятеля, очень хороши.
– Неприятель еще далеко, ваше высокопревосходительство. По диспозиции…
– Диспозиция! – желчно вскрикнул Кутузов, – а это вам кто сказал?… Извольте делать, что вам приказывают.
– Слушаю с.
– Mon cher, – сказал шопотом князю Андрею Несвицкий, – le vieux est d'une humeur de chien. [Мой милый, наш старик сильно не в духе.]
К Кутузову подскакал австрийский офицер с зеленым плюмажем на шляпе, в белом мундире, и спросил от имени императора: выступила ли в дело четвертая колонна?
Кутузов, не отвечая ему, отвернулся, и взгляд его нечаянно попал на князя Андрея, стоявшего подле него. Увидав Болконского, Кутузов смягчил злое и едкое выражение взгляда, как бы сознавая, что его адъютант не был виноват в том, что делалось. И, не отвечая австрийскому адъютанту, он обратился к Болконскому:
– Allez voir, mon cher, si la troisieme division a depasse le village. Dites lui de s'arreter et d'attendre mes ordres. [Ступайте, мой милый, посмотрите, прошла ли через деревню третья дивизия. Велите ей остановиться и ждать моего приказа.]
Только что князь Андрей отъехал, он остановил его.
– Et demandez lui, si les tirailleurs sont postes, – прибавил он. – Ce qu'ils font, ce qu'ils font! [И спросите, размещены ли стрелки. – Что они делают, что они делают!] – проговорил он про себя, все не отвечая австрийцу.
Князь Андрей поскакал исполнять поручение.
Обогнав всё шедшие впереди батальоны, он остановил 3 ю дивизию и убедился, что, действительно, впереди наших колонн не было стрелковой цепи. Полковой командир бывшего впереди полка был очень удивлен переданным ему от главнокомандующего приказанием рассыпать стрелков. Полковой командир стоял тут в полной уверенности, что впереди его есть еще войска, и что неприятель не может быть ближе 10 ти верст. Действительно, впереди ничего не было видно, кроме пустынной местности, склоняющейся вперед и застланной густым туманом. Приказав от имени главнокомандующего исполнить упущенное, князь Андрей поскакал назад. Кутузов стоял всё на том же месте и, старчески опустившись на седле своим тучным телом, тяжело зевал, закрывши глаза. Войска уже не двигались, а стояли ружья к ноге.
– Хорошо, хорошо, – сказал он князю Андрею и обратился к генералу, который с часами в руках говорил, что пора бы двигаться, так как все колонны с левого фланга уже спустились.
– Еще успеем, ваше превосходительство, – сквозь зевоту проговорил Кутузов. – Успеем! – повторил он.
В это время позади Кутузова послышались вдали звуки здоровающихся полков, и голоса эти стали быстро приближаться по всему протяжению растянувшейся линии наступавших русских колонн. Видно было, что тот, с кем здоровались, ехал скоро. Когда закричали солдаты того полка, перед которым стоял Кутузов, он отъехал несколько в сторону и сморщившись оглянулся. По дороге из Працена скакал как бы эскадрон разноцветных всадников. Два из них крупным галопом скакали рядом впереди остальных. Один был в черном мундире с белым султаном на рыжей энглизированной лошади, другой в белом мундире на вороной лошади. Это были два императора со свитой. Кутузов, с аффектацией служаки, находящегося во фронте, скомандовал «смирно» стоявшим войскам и, салютуя, подъехал к императору. Вся его фигура и манера вдруг изменились. Он принял вид подначальственного, нерассуждающего человека. Он с аффектацией почтительности, которая, очевидно, неприятно поразила императора Александра, подъехал и салютовал ему.
Неприятное впечатление, только как остатки тумана на ясном небе, пробежало по молодому и счастливому лицу императора и исчезло. Он был, после нездоровья, несколько худее в этот день, чем на ольмюцком поле, где его в первый раз за границей видел Болконский; но то же обворожительное соединение величавости и кротости было в его прекрасных, серых глазах, и на тонких губах та же возможность разнообразных выражений и преобладающее выражение благодушной, невинной молодости.
На ольмюцком смотру он был величавее, здесь он был веселее и энергичнее. Он несколько разрумянился, прогалопировав эти три версты, и, остановив лошадь, отдохновенно вздохнул и оглянулся на такие же молодые, такие же оживленные, как и его, лица своей свиты. Чарторижский и Новосильцев, и князь Болконский, и Строганов, и другие, все богато одетые, веселые, молодые люди, на прекрасных, выхоленных, свежих, только что слегка вспотевших лошадях, переговариваясь и улыбаясь, остановились позади государя. Император Франц, румяный длиннолицый молодой человек, чрезвычайно прямо сидел на красивом вороном жеребце и озабоченно и неторопливо оглядывался вокруг себя. Он подозвал одного из своих белых адъютантов и спросил что то. «Верно, в котором часу они выехали», подумал князь Андрей, наблюдая своего старого знакомого, с улыбкой, которую он не мог удержать, вспоминая свою аудиенцию. В свите императоров были отобранные молодцы ординарцы, русские и австрийские, гвардейских и армейских полков. Между ними велись берейторами в расшитых попонах красивые запасные царские лошади.
Как будто через растворенное окно вдруг пахнуло свежим полевым воздухом в душную комнату, так пахнуло на невеселый Кутузовский штаб молодостью, энергией и уверенностью в успехе от этой прискакавшей блестящей молодежи.
– Что ж вы не начинаете, Михаил Ларионович? – поспешно обратился император Александр к Кутузову, в то же время учтиво взглянув на императора Франца.
– Я поджидаю, ваше величество, – отвечал Кутузов, почтительно наклоняясь вперед.
Император пригнул ухо, слегка нахмурясь и показывая, что он не расслышал.
– Поджидаю, ваше величество, – повторил Кутузов (князь Андрей заметил, что у Кутузова неестественно дрогнула верхняя губа, в то время как он говорил это поджидаю ). – Не все колонны еще собрались, ваше величество.
Государь расслышал, но ответ этот, видимо, не понравился ему; он пожал сутуловатыми плечами, взглянул на Новосильцева, стоявшего подле, как будто взглядом этим жалуясь на Кутузова.
– Ведь мы не на Царицыном лугу, Михаил Ларионович, где не начинают парада, пока не придут все полки, – сказал государь, снова взглянув в глаза императору Францу, как бы приглашая его, если не принять участие, то прислушаться к тому, что он говорит; но император Франц, продолжая оглядываться, не слушал.
(перенаправлено с «Олимпиада 1998»)
| XVIII зимние Олимпийские игры | |
 Эмблема зимних Олимпийских игр 1998 | |
| Город-организатор | |
|---|---|
| Страны-участницы |
72 |
| Количество спортсменов |
2176 (1389 мужчин, 787 женщин) |
| Разыгрывается медалей |
68 комплектов в 14 видах спорта |
| Церемония открытия | |
| Открывал |
Император Японии Акихито |
| Церемония закрытия | |
| Олимпийский огонь | |
| Олимпийская клятва | |
| Стадион | |
XVIII зимние Олимпийские игры проводились в японском городе Нагано в период с 7 февраля по 22 февраля 1998 года. Другими кандидатами на проведение игр были итальянская Аоста, шведский Эстерсунд, испанская Хака, Солт-Лейк-Сити (США). По общему мнению, сложная победа (46:42 в последнем туре голосования) над Солт-Лейк-Сити досталась Нагано за счет «фактора Атланты» — то есть благодаря тому, что летние ОИ 1996 уже были отданы США.
Нагано стал самым близким к экватору городом, принимавшим Зимние игры, и остаётся им до сих пор.
Итоги Олимпийских игр
| Общее количество медалей | 
| ||||
|---|---|---|---|---|---|
| № | Страна | Золото | Серебро | Бронза | Всего |
| 1 |  Германия |
12 | 9 | 8 | 29 |
| 2 |  Норвегия |
10 | 10 | 5 | 25 |
| 3 |  Россия |
9 | 6 | 3 | 18 |
| 4 |  Канада |
6 | 5 | 4 | 15 |
| 5 |  США |
6 | 3 | 4 | 13 |
| 6 |  Нидерланды |
5 | 4 | 2 | 11 |
| 7 |  Япония |
5 | 1 | 4 | 10 |
| 8 |  Австрия |
3 | 5 | 9 | 17 |
| 9 |  Республика Корея |
3 | 1 | 2 | 6 |
| 10 |  Италия |
2 | 6 | 2 | 10 |
| 11 |  Финляндия |
2 | 4 | 6 | 12 |
| 12 |  Швейцария |
2 | 2 | 3 | 7 |
| 13 |  Франция |
2 | 1 | 5 | 8 |
| 14 |  Чехия |
1 | 1 | 1 | 3 |
| 15 |  Болгария |
1 | 0 | 0 | 1 |
| 16 |  КНР |
0 | 6 | 2 | 8 |
| 17 |  Швеция |
0 | 2 | 1 | 3 |
| 18 |  Украина |
0 | 1 | 0 | 1 |
| 19 |  Дания |
0 | 1 | 0 | 1 |
| 20 |  Белоруссия |
0 | 0 | 2 | 2 |
| 21 |  Казахстан |
0 | 0 | 2 | 2 |
| 22 |  Великобритания |
0 | 0 | 1 | 1 |
| 23 |  Австралия |
0 | 0 | 1 | 1 |
| 24 |  Бельгия |
0 | 0 | 1 | 1 |
| Всего | 69 | 68 | 68 | 205 | |
Призёры игр
| Вид | Дисциплина | Золото | Серебро | Бронза |
|---|---|---|---|---|
| Горные лыжи (Яманоути/Якэбитай/Хаукба) | Скоростной спуск, мужчины | Жан-Люк Кретье
|
Лассе Чьюс
|
Ханнес Тринкль
|
| Супергигант, мужчины | Херманн Майер
|
Дидье Кюш, Ханс Кнаусс
|
||
| Слалом-гигант, мужчины | Херманн Майер
|
Штефан Эберхартер
|
Михаэль фон Грюниген
| |
| Слалом, мужчины | Ханс Петтер Бурос
|
Уле Кристиан Фурусет
|
Томас Сикора
| |
| Комбинация, мужчины | Марио Райтер
|
Лассе Чьюс
|
Кристиан Майер
| |
| Скоростной спуск, женщины | Катя Зайцингер
|
Пернилла Виберг
|
Флоранс Маснада
| |
| Супергигант, женщины | Пикабо Стрит
|
Михаэла Дорфмайстер
|
Александра Майсснитцер
| |
| Слалом-гигант, женщины | Дебора Компаньони
|
Александра Майсснитцер
|
Катя Зайцингер
| |
| Слалом, женщины | Хильде Герг
|
Дебора Компаньони
|
Зали Стегалл
| |
| Комбинация, женщины | Катя Зайцингер
|
Мартина Эртль
|
Хильде Герг
| |
| Биатлон (Нодзаваонсен) | спринт, мужчины | Уле-Эйнар Бьёрндален
|
Фруде Андресен
|
Вилле Ряйккёнен
|
| Индивидуальная гонка, 20 км, мужчины | Халвар Ханевольд
|
Пьер Альберто Каррара
|
 Алексей Айдаров
| |
| Эстафета, 4x7,5, мужчины | Германия (Рикко Гросс, Петер Зендель, Свен Фишер, Франк Люк)
|
Норвегия (Эгил Йелланн, Халвар Ханевольд, Даг Бьёрндален, Уле-Эйнар Бьёрндален)
|
Россия (Павел Муслимов, Владимир Драчёв, Сергей Тарасов, Виктор Майгуров)
| |
| Спринт, 7,5 км, женщины | Галина Куклева
|
Урсула Дизль
|
Катрин Апель
| |
| Индивидуальная гонка, 15 км, женщины | Екатерина Дафовска
|
Елена Петрова
|
Урсула Дизль
| |
| Эстафета, 4х7,5, женщины | Германия (Урсула Дизль, Мартина Цельнер, Катрин Апель, Петра Беле)
|
Россия (Ольга Мельник, Галина Куклева, Альбина Ахатова, Ольга Ромасько)
|
Норвегия (Анн-Элен Шельбрейд, Аннетт Сиквеланд, Гунн Маргит Андреассен, Лив-Грете Шельбрейд)
| |
| Бобслей (Спираль) | Двойки, мужчины | Италия-1(Гюнтер Хубер, Антонио Тарталья), Канада-1 (Пьер Людерс, Дэвид Макикерн)
|
Германия-1 (Кристоф Ланген, Маркус Циммерман)
| |
| Четверки, мужчины | Германия-2 (Кристоф Ланген, Маркус Циммерман, Марко Якобс, Олаф Хампель)
|
Швейцария-1 (Марсель Рёнер, Маркус Нюссли, Маркус Вассер, Беат Зайц)
|
Великобритания-1(Шон Олссон, Дин Уорд, Кортни Рамболт, Пол Эттвуд), Франция-1 (Брюно Минжон, Эммануэль Осташ, Эрик Ле Шанони, Макс Робер)
| |
| Керлинг (Казакоси) | Мужчины | Швейцария (Патрик Хурлиманн, Патрик Лортшер, Даниэль Мюллер, Диего Перрен, Доминик Андрес)
|
Канада (Майк Харрис, Ричард Харт, Коллин Митчелл, Джордж Каррис, Пол Сэведж)
|
Норвегия (Эйгиль Рамсфьелл, Ян Торесен, Стиг-Арне Гуннестад, Антон Гримсмо, Торе Торвбротен)
|
| Женщины | Канада (Сандра Шмирлер, Джен Беткер, Джоан МакКускер, Марсиа Гудерейт, Атина Форд)
|
Дания (Хелена Блач Лаврсен, Маргит Поэртнер, Дорте Хольм, Трине Квист, Джейн Бидструп)
|
Швеция (Элизабет Густафсон, Катарина Нюберг, Луизе Мармон, Элизабет Перссон, Маргарета Линдаль)
| |
| Конькобежный спорт (М-Вейв) | 500 м, мужчины | Хироясу Симидзу
|
Джереми Уотерспун
|
Кевин Оверланд
|
| 1000 м, мужчины | Идс Постма
|
Ян Бос
|
Хироясу Симидзу
| |
| 1500 м, мужчины | Адне Сондрал
|
Идс Постма
|
Ринтье Ритсма
| |
| 5000 м, мужчины | Джанни Ромме
|
Ринтье Ритсма
|
Барт Фелдкамп
| |
| 10000 м, мужчины | Джанни Ромме
|
Боб де Йонг
|
Ринтье Ритсма
| |
| 500 м, женщины | Катриона ЛеМей-Доан
|
Сюзан Ош
|
Томоми Окадзаки
| |
| 1000 м, женщины | Марианне Тиммер
|
Крис Уитти
|
Катриона ЛеМей-Доан
| |
| 1500 м, женщины | Марианн Тиммер
|
Гунда Ниманн
|
Крис Уитти
| |
| 3000 м, женщины | Гунда Ниманн
|
Клаудиа Пехштайн
|
Анне Фризингер
| |
| 5000 м, женщины | Клаудиа Пехштайн
|
Гунда Ниманн
|
Людмила Прокашёва
| |
| Лыжное двоеборье (Хакуба) | Индивидуальная, мужчины | Бьярте Энген Вик
|
Самппа Лаюнен
|
Валерий Столяров
|
| Командная, мужчины | Норвегия (Халльдор Скард мл., Кеннет Братен, Бьярте Энген Вик, Фред Борре Лундберг)
|
Финляндия (Самппа Лаюнен, Яри Мантила, Тапио Нурмела, Ханну Маннинен)
|
Франция (Сильвен Гийомм, Николя Баль, Людовик Ру, Фабрис Ги)
| |
| Лыжные гонки (Хакуба) | 10 км классика, мужчины | Бьорн Дэли
|
Маркус Гандлер
|
Мика Мюллюля
|
| Гундерсен (10 км классика + 15 км свободным), мужчины | Томас Альсгорд
|
Бьорн Дэли
|
Владимир Смирнов
| |
| 30 км классика, мужчины | Мика Мюллюля
|
Эрлинг Евне
|
Сильвио Фаунер
| |
| 50 км свободным, мужчины | Бьорн Дэли
|
Никлас Йонссон
|
Кристиан Хоффман
| |
| Эстафета 4х10 км, мужчины | Норвегия (Стуре Сивертсен, Эрлинг Евне, Бьорн Дэли, Томас Альсгорд)
|
Италия (Марко Альбарелло, Фульвио Вальбуза, Фабио Май, Сильвио Фаунер)
|
Финляндия (Харри Кирвесниеми, Мика Мюллюля, Сами Репо, Яри Исомется)
| |
| 5 км классика, женщины | Лариса Лазутина
|
Катержина Нойманова
|
Бенте Мартинсен
| |
| Гундерсен (5 км классика + 10 км свободным), женщины | Лариса Лазутина
|
Ольга Данилова
|
Катержина Нойманова
| |
| 15 км классика, женщины | Ольга Данилова
|
Лариса Лазутина
|
Анита Моэн
| |
| 30 км свободным, женщины | Юлия Чепалова
|
Стефания Бельмондо
|
Лариса Лазутина
| |
| Эстафета 4х5 км, женщины | Россия (Нина Гаврылюк, Ольга Данилова, Елена Вяльбе, Лариса Лазутина)
|
Норвегия (Бенте Мартинсен, Марит Миккельспласс, Элин Нильсен, Анита Моэн)
|
Италия (Карин Мородер, Габриэлла Паруцци, Мануэла Ди Чента, Стефания Бельмондо)
| |
| Прыжки с трамплина (Хакуба) | Малый трамплин, мужчины | Яни Сойнинен
|
Кадзуёси Фунаки
|
Андреас Видхёльцль
|
| Большой трамплин, мужчины | Кадзуёси Фунаки
|
Яни Сойнинен
|
Масахико Харада
| |
| Командные соревнования, мужчины | Япония (Таканобу Окабэ, Хироя Сайто, Масахико Харада, Кадзуёси Фунаки)
|
Германия (Свен Ханнавальд, Мартин Шмитт, Хансйорг Йекле, Дитер Тома)
|
Австрия (Райнхард Шварценбергер, Мартин Хольварт, Штефан Хорнгахер, Андреас Видхёльцль)
| |
| Санный спорт (Спираль) | Мужчины | Георг Хакль
|
Армин Цоггелер
|
Йенс Мюллер
|
| Двойки | Ян Берендт/Штефан Краусе
|
Гордон Шир/Крис Троп
|
Марк Гримметт/Брайан Мартин
| |
| Женщины | Сильке Краусхар
|
Барбара Нидернхубер
|
Ангелика Нойнер
| |
| Сноубординг (Якэбитай/Яманоути) | Гигантский слалом, мужчины | Росс Ребальяти
|
Томас Пруггер
|
Юли Кестенхольц
|
| Хафпайп, мужчины | Джан Симмен
|
Даниель Франк
|
Росс Пауэрс
| |
| Гигантский слалом, женщины | Карин Рюби
|
Хайди Ренот
|
Бригитт Кёк
| |
| Хафпайп, женщины | Никола Тост
|
Стине Брун Хьельдос
|
Шэннон Данн
| |
| фристайл (Иидзуна) | Могул, мужчины | Джонни Мосли
|
Янне Лахтела
|
Сами Мустонен
|
| Акробатика, мужчины | Ерик Бергоуст
|
Себастьян Фоукрас
|
Дмитрий Дащинский
| |
| Могул, женщины | Таэ Сатоя
|
Татьяна Миттермайер
|
Кари Тро
| |
| Акробатика, женщины | Никки Стоун
|
Сюй Наньнань
|
Колетт Бранд
| |
| Фигурное катание (Арена Белое Кольцо) | Мужчины | Илья Кулик
|
Элвис Стойко
|
Филипп Канделоро
|
| Женщины | Тара Липински
|
Мишель Кван
|
Чэнь Лу
| |
| Спортивные пары | Оксана Казакова — Артур Дмитриев
|
Елена Бережная — Антон Сихарулидзе
|
Менди Вотзель — Инго Штойер
| |
| Танцевальные пары | Оксана Грищук — Евгений Платов
|
Анжелика Крылова — Олег Овсянников
|
Марина Анисина — Гвендаль Пейзера
| |
| Хоккей (Big Hat/Aqua Wing) | Мужчины | Чехия (Роман Чехманек, Доминик Гашек, Милан Гниличка, Роман Хамрлик, Франтишек Кучера, Либор Прохазка, Иржи Шлегр, Рихард Шмеглик, Ярослав Шпачек, Петр Свобода, Йозеф Беранек, Ян Чалоун, Иржи Допита, Милан Гейдук, Яромир Ягр, Давид Моравец, Павел Патера, Мартин Прохазка, Роберт Райхел, Мартин Ручински, Владимир Ружичка, Мартин Страка, Роберт Ланг)
|
Россия (Михаил Шталенков, Андрей Трефилов, Олег Шевцов, Сергей Гончар, Алексей Гусаров, Дмитрий Юшкевич, Алексей Житник, Дарюс Каспарайтис, Игорь Кравчук, Борис Миронов, Дмитрий Миронов, Павел Буре, Валерий Буре, Сергей Федоров, Алексей Яшин, Алексей Жамнов, Валерий Каменский, Андрей Коваленко, Сергей Кривокрасов, Алексей Морозов, Сергей Немчинов, Герман Титов, Валерий Зелепукин)
|
Финляндия (Ярмо Мюллюс, Ари Суландер, Юкка Тамми, Аки-Петтери Берг, Туомас Грёнман, Янне Лаукканен, Юрки Лумме, Янне Нийнимаа, Теппо Нумминен, Киммо Тимонен, Раймо Хельминен, Сами Капанен, Саку Койву, Яри Курри, Йере Лехтинен, Юха Линд, Мика Ниеминен, Вилле Пельтонен, Киммо Ринтанен, Теэму Селянне, Эса Тикканен, Антти Тёрмянен, Юха Юлёнен)
|
| Женщины | США (Сара ДеКоста, Сара Туэтинг, Крис Бейли, Коллин Койн, Сью Мерц, Тара Мансей, Вики Мовсесьян. Анджела Руджеро, Лаура Бэйкер, Алана Блахоски, Лиза Браун, Кэрин Бай, Триция Дюн, Кэмми Гранато, Кэти Кинг, Шелли Луни, Дженни Шмидгал, Гретхен Юлион, Сандра Уайт)
|
Канада (Лэсли Рэддон, Манон Реом, Тереза Бриссон, Кэсси Кэмпбел, Джуди Дидак, Джеральдин Хеани, Бекки Кэллар, Фиона Смит, Дженнифер Боттерил, Нэнси Дролет, Лори Дюпуис, Дэниель Гойетт, Джейна Хеффорд, Кэти МакКормак, Кэрен Нистром, Лаура Шулер, Френс Сент-Луис, Вики Сунохара, Хэйли Викенхейзер, Стэйс Вилсон)
|
Финляндия (Лийса-Мария Снекк, Туула Пупутти, Эмма Лааксонен, Кирси Хяннинен, Катья Лехто, Сату Хуотари, Йоханна Иконен, Марья-Хелена Пяльвиля, Пяйви Сало, Марианне Ихалайнен, Сари Фриск, Рийкка Ниеминен, Мария Селин, Тийа Рейма, Сари Крукс, Петра Вааракаллио, Санна Ланкосаари, Марика Лехтимяки, Катьа Рийпи, Каролийна Рантамяки)
| |
| Шорт-трек (Арена Белое Кольцо) | 500 м, мужчины | Такафуми Ниситани
|
Ань Юйлун
|
Хитоси Уэмацу
|
| 1000 м, мужчины | Ким Донъсŏнъ
|
Ли Цзяцзюнь
|
Эрик Бедард
| |
| Эстафета 5000, мужчины | Канада (Ерик Бедар, Деррик Кемпбел, Франсуа Дроле, Марк Ганьон)
|
Республика Корея (Чхэ Джихун, Ким Донъсŏнъ, Ли Хоынъ, Ли Джŏнхван)
|
КНР (Ан Юйлун, Фэн Кай, Ли Цзяцзюнь, Юань Е)
| |
| 500 м, женщины | Анни Перрель
|
Ян Ян (S)
|
Чхŏн Игёнъ
| |
| 1000 м, женщины | Чхŏн Игёнъ
|
Ян Ян (S)
|
Вон Хегёнъ
| |
| Эстафета 3000 м, женщины | Республика Корея (Ан Санъми, Чхŏн Игёнъ, Ким Юнми, Вон Хегёнъ)
|
КНР (Сунь Даньдань, Ван Чуньлу, Ян Ян (S), Ян Ян (A))
|
Канада (Кристин Бодре, Изабель Чарес, Энни Перель, Таня Висент)
|
Участники
В соревнованиях приняло участие рекордное количество спортивных делегаций из 72 стран.
В филателии
- Почтовые марки России, 1998 год
- Sheetlet of Russia stamps no. 422-424 - 1998 Winter Olympics.jpg
- Russia stamp no. 422 - 1998 Winter Olympics.jpg
- Russia stamp no. 423 - 1998 Winter Olympics.jpg
- Russia stamp no. 424 - 1998 Winter Olympics.jpg
Напишите отзыв о статье "Зимние Олимпийские игры 1998"
Примечания
| ||||||
| ||||||||||||||||||||||
|
Это заготовка статьи об Олимпийских играх. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Зимние Олимпийские игры 1998
– Я прикажу.«Завтра, очень может быть, пошлют с каким нибудь приказанием к государю, – подумал он. – Слава Богу».
Крики и огни в неприятельской армии происходили оттого, что в то время, как по войскам читали приказ Наполеона, сам император верхом объезжал свои бивуаки. Солдаты, увидав императора, зажигали пуки соломы и с криками: vive l'empereur! бежали за ним. Приказ Наполеона был следующий:
«Солдаты! Русская армия выходит против вас, чтобы отмстить за австрийскую, ульмскую армию. Это те же баталионы, которые вы разбили при Голлабрунне и которые вы с тех пор преследовали постоянно до этого места. Позиции, которые мы занимаем, – могущественны, и пока они будут итти, чтоб обойти меня справа, они выставят мне фланг! Солдаты! Я сам буду руководить вашими баталионами. Я буду держаться далеко от огня, если вы, с вашей обычной храбростью, внесете в ряды неприятельские беспорядок и смятение; но если победа будет хоть одну минуту сомнительна, вы увидите вашего императора, подвергающегося первым ударам неприятеля, потому что не может быть колебания в победе, особенно в тот день, в который идет речь о чести французской пехоты, которая так необходима для чести своей нации.
Под предлогом увода раненых не расстроивать ряда! Каждый да будет вполне проникнут мыслию, что надо победить этих наемников Англии, воодушевленных такою ненавистью против нашей нации. Эта победа окончит наш поход, и мы можем возвратиться на зимние квартиры, где застанут нас новые французские войска, которые формируются во Франции; и тогда мир, который я заключу, будет достоин моего народа, вас и меня.
Наполеон».
В 5 часов утра еще было совсем темно. Войска центра, резервов и правый фланг Багратиона стояли еще неподвижно; но на левом фланге колонны пехоты, кавалерии и артиллерии, долженствовавшие первые спуститься с высот, для того чтобы атаковать французский правый фланг и отбросить его, по диспозиции, в Богемские горы, уже зашевелились и начали подниматься с своих ночлегов. Дым от костров, в которые бросали всё лишнее, ел глаза. Было холодно и темно. Офицеры торопливо пили чай и завтракали, солдаты пережевывали сухари, отбивали ногами дробь, согреваясь, и стекались против огней, бросая в дрова остатки балаганов, стулья, столы, колеса, кадушки, всё лишнее, что нельзя было увезти с собою. Австрийские колонновожатые сновали между русскими войсками и служили предвестниками выступления. Как только показывался австрийский офицер около стоянки полкового командира, полк начинал шевелиться: солдаты сбегались от костров, прятали в голенища трубочки, мешочки в повозки, разбирали ружья и строились. Офицеры застегивались, надевали шпаги и ранцы и, покрикивая, обходили ряды; обозные и денщики запрягали, укладывали и увязывали повозки. Адъютанты, батальонные и полковые командиры садились верхами, крестились, отдавали последние приказания, наставления и поручения остающимся обозным, и звучал однообразный топот тысячей ног. Колонны двигались, не зная куда и не видя от окружавших людей, от дыма и от усиливающегося тумана ни той местности, из которой они выходили, ни той, в которую они вступали.
Солдат в движении так же окружен, ограничен и влеком своим полком, как моряк кораблем, на котором он находится. Как бы далеко он ни прошел, в какие бы странные, неведомые и опасные широты ни вступил он, вокруг него – как для моряка всегда и везде те же палубы, мачты, канаты своего корабля – всегда и везде те же товарищи, те же ряды, тот же фельдфебель Иван Митрич, та же ротная собака Жучка, то же начальство. Солдат редко желает знать те широты, в которых находится весь корабль его; но в день сражения, Бог знает как и откуда, в нравственном мире войска слышится одна для всех строгая нота, которая звучит приближением чего то решительного и торжественного и вызывает их на несвойственное им любопытство. Солдаты в дни сражений возбужденно стараются выйти из интересов своего полка, прислушиваются, приглядываются и жадно расспрашивают о том, что делается вокруг них.
Туман стал так силен, что, несмотря на то, что рассветало, не видно было в десяти шагах перед собою. Кусты казались громадными деревьями, ровные места – обрывами и скатами. Везде, со всех сторон, можно было столкнуться с невидимым в десяти шагах неприятелем. Но долго шли колонны всё в том же тумане, спускаясь и поднимаясь на горы, минуя сады и ограды, по новой, непонятной местности, нигде не сталкиваясь с неприятелем. Напротив того, то впереди, то сзади, со всех сторон, солдаты узнавали, что идут по тому же направлению наши русские колонны. Каждому солдату приятно становилось на душе оттого, что он знал, что туда же, куда он идет, то есть неизвестно куда, идет еще много, много наших.
– Ишь ты, и курские прошли, – говорили в рядах.
– Страсть, братец ты мой, что войски нашей собралось! Вечор посмотрел, как огни разложили, конца краю не видать. Москва, – одно слово!
Хотя никто из колонных начальников не подъезжал к рядам и не говорил с солдатами (колонные начальники, как мы видели на военном совете, были не в духе и недовольны предпринимаемым делом и потому только исполняли приказания и не заботились о том, чтобы повеселить солдат), несмотря на то, солдаты шли весело, как и всегда, идя в дело, в особенности в наступательное. Но, пройдя около часу всё в густом тумане, большая часть войска должна была остановиться, и по рядам пронеслось неприятное сознание совершающегося беспорядка и бестолковщины. Каким образом передается это сознание, – весьма трудно определить; но несомненно то, что оно передается необыкновенно верно и быстро разливается, незаметно и неудержимо, как вода по лощине. Ежели бы русское войско было одно, без союзников, то, может быть, еще прошло бы много времени, пока это сознание беспорядка сделалось бы общею уверенностью; но теперь, с особенным удовольствием и естественностью относя причину беспорядков к бестолковым немцам, все убедились в том, что происходит вредная путаница, которую наделали колбасники.
– Что стали то? Аль загородили? Или уж на француза наткнулись?
– Нет не слыхать. А то палить бы стал.
– То то торопили выступать, а выступили – стали без толку посереди поля, – всё немцы проклятые путают. Эки черти бестолковые!
– То то я бы их и пустил наперед. А то, небось, позади жмутся. Вот и стой теперь не емши.
– Да что, скоро ли там? Кавалерия, говорят, дорогу загородила, – говорил офицер.
– Эх, немцы проклятые, своей земли не знают, – говорил другой.
– Вы какой дивизии? – кричал, подъезжая, адъютант.
– Осьмнадцатой.
– Так зачем же вы здесь? вам давно бы впереди должно быть, теперь до вечера не пройдете.
– Вот распоряжения то дурацкие; сами не знают, что делают, – говорил офицер и отъезжал.
Потом проезжал генерал и сердито не по русски кричал что то.
– Тафа лафа, а что бормочет, ничего не разберешь, – говорил солдат, передразнивая отъехавшего генерала. – Расстрелял бы я их, подлецов!
– В девятом часу велено на месте быть, а мы и половины не прошли. Вот так распоряжения! – повторялось с разных сторон.
И чувство энергии, с которым выступали в дело войска, начало обращаться в досаду и злобу на бестолковые распоряжения и на немцев.
Причина путаницы заключалась в том, что во время движения австрийской кавалерии, шедшей на левом фланге, высшее начальство нашло, что наш центр слишком отдален от правого фланга, и всей кавалерии велено было перейти на правую сторону. Несколько тысяч кавалерии продвигалось перед пехотой, и пехота должна была ждать.
Впереди произошло столкновение между австрийским колонновожатым и русским генералом. Русский генерал кричал, требуя, чтобы остановлена была конница; австриец доказывал, что виноват был не он, а высшее начальство. Войска между тем стояли, скучая и падая духом. После часовой задержки войска двинулись, наконец, дальше и стали спускаться под гору. Туман, расходившийся на горе, только гуще расстилался в низах, куда спустились войска. Впереди, в тумане, раздался один, другой выстрел, сначала нескладно в разных промежутках: тратта… тат, и потом всё складнее и чаще, и завязалось дело над речкою Гольдбахом.
Не рассчитывая встретить внизу над речкою неприятеля и нечаянно в тумане наткнувшись на него, не слыша слова одушевления от высших начальников, с распространившимся по войскам сознанием, что было опоздано, и, главное, в густом тумане не видя ничего впереди и кругом себя, русские лениво и медленно перестреливались с неприятелем, подвигались вперед и опять останавливались, не получая во время приказаний от начальников и адъютантов, которые блудили по туману в незнакомой местности, не находя своих частей войск. Так началось дело для первой, второй и третьей колонны, которые спустились вниз. Четвертая колонна, при которой находился сам Кутузов, стояла на Праценских высотах.
В низах, где началось дело, был всё еще густой туман, наверху прояснело, но всё не видно было ничего из того, что происходило впереди. Были ли все силы неприятеля, как мы предполагали, за десять верст от нас или он был тут, в этой черте тумана, – никто не знал до девятого часа.
Было 9 часов утра. Туман сплошным морем расстилался по низу, но при деревне Шлапанице, на высоте, на которой стоял Наполеон, окруженный своими маршалами, было совершенно светло. Над ним было ясное, голубое небо, и огромный шар солнца, как огромный пустотелый багровый поплавок, колыхался на поверхности молочного моря тумана. Не только все французские войска, но сам Наполеон со штабом находился не по ту сторону ручьев и низов деревень Сокольниц и Шлапаниц, за которыми мы намеревались занять позицию и начать дело, но по сю сторону, так близко от наших войск, что Наполеон простым глазом мог в нашем войске отличать конного от пешего. Наполеон стоял несколько впереди своих маршалов на маленькой серой арабской лошади, в синей шинели, в той самой, в которой он делал итальянскую кампанию. Он молча вглядывался в холмы, которые как бы выступали из моря тумана, и по которым вдалеке двигались русские войска, и прислушивался к звукам стрельбы в лощине. В то время еще худое лицо его не шевелилось ни одним мускулом; блестящие глаза были неподвижно устремлены на одно место. Его предположения оказывались верными. Русские войска частью уже спустились в лощину к прудам и озерам, частью очищали те Праценские высоты, которые он намерен был атаковать и считал ключом позиции. Он видел среди тумана, как в углублении, составляемом двумя горами около деревни Прац, всё по одному направлению к лощинам двигались, блестя штыками, русские колонны и одна за другой скрывались в море тумана. По сведениям, полученным им с вечера, по звукам колес и шагов, слышанным ночью на аванпостах, по беспорядочности движения русских колонн, по всем предположениям он ясно видел, что союзники считали его далеко впереди себя, что колонны, двигавшиеся близ Працена, составляли центр русской армии, и что центр уже достаточно ослаблен для того, чтобы успешно атаковать его. Но он всё еще не начинал дела.
Нынче был для него торжественный день – годовщина его коронования. Перед утром он задремал на несколько часов и здоровый, веселый, свежий, в том счастливом расположении духа, в котором всё кажется возможным и всё удается, сел на лошадь и выехал в поле. Он стоял неподвижно, глядя на виднеющиеся из за тумана высоты, и на холодном лице его был тот особый оттенок самоуверенного, заслуженного счастья, который бывает на лице влюбленного и счастливого мальчика. Маршалы стояли позади его и не смели развлекать его внимание. Он смотрел то на Праценские высоты, то на выплывавшее из тумана солнце.
Когда солнце совершенно вышло из тумана и ослепляющим блеском брызнуло по полям и туману (как будто он только ждал этого для начала дела), он снял перчатку с красивой, белой руки, сделал ею знак маршалам и отдал приказание начинать дело. Маршалы, сопутствуемые адъютантами, поскакали в разные стороны, и через несколько минут быстро двинулись главные силы французской армии к тем Праценским высотам, которые всё более и более очищались русскими войсками, спускавшимися налево в лощину.
В 8 часов Кутузов выехал верхом к Працу, впереди 4 й Милорадовичевской колонны, той, которая должна была занять места колонн Пржебышевского и Ланжерона, спустившихся уже вниз. Он поздоровался с людьми переднего полка и отдал приказание к движению, показывая тем, что он сам намерен был вести эту колонну. Выехав к деревне Прац, он остановился. Князь Андрей, в числе огромного количества лиц, составлявших свиту главнокомандующего, стоял позади его. Князь Андрей чувствовал себя взволнованным, раздраженным и вместе с тем сдержанно спокойным, каким бывает человек при наступлении давно желанной минуты. Он твердо был уверен, что нынче был день его Тулона или его Аркольского моста. Как это случится, он не знал, но он твердо был уверен, что это будет. Местность и положение наших войск были ему известны, насколько они могли быть известны кому нибудь из нашей армии. Его собственный стратегический план, который, очевидно, теперь и думать нечего было привести в исполнение, был им забыт. Теперь, уже входя в план Вейротера, князь Андрей обдумывал могущие произойти случайности и делал новые соображения, такие, в которых могли бы потребоваться его быстрота соображения и решительность.
Налево внизу, в тумане, слышалась перестрелка между невидными войсками. Там, казалось князю Андрею, сосредоточится сражение, там встретится препятствие, и «туда то я буду послан, – думал он, – с бригадой или дивизией, и там то с знаменем в руке я пойду вперед и сломлю всё, что будет предо мной».
Князь Андрей не мог равнодушно смотреть на знамена проходивших батальонов. Глядя на знамя, ему всё думалось: может быть, это то самое знамя, с которым мне придется итти впереди войск.
Ночной туман к утру оставил на высотах только иней, переходивший в росу, в лощинах же туман расстилался еще молочно белым морем. Ничего не было видно в той лощине налево, куда спустились наши войска и откуда долетали звуки стрельбы. Над высотами было темное, ясное небо, и направо огромный шар солнца. Впереди, далеко, на том берегу туманного моря, виднелись выступающие лесистые холмы, на которых должна была быть неприятельская армия, и виднелось что то. Вправо вступала в область тумана гвардия, звучавшая топотом и колесами и изредка блестевшая штыками; налево, за деревней, такие же массы кавалерии подходили и скрывались в море тумана. Спереди и сзади двигалась пехота. Главнокомандующий стоял на выезде деревни, пропуская мимо себя войска. Кутузов в это утро казался изнуренным и раздражительным. Шедшая мимо его пехота остановилась без приказания, очевидно, потому, что впереди что нибудь задержало ее.
– Да скажите же, наконец, чтобы строились в батальонные колонны и шли в обход деревни, – сердито сказал Кутузов подъехавшему генералу. – Как же вы не поймете, ваше превосходительство, милостивый государь, что растянуться по этому дефилею улицы деревни нельзя, когда мы идем против неприятеля.
– Я предполагал построиться за деревней, ваше высокопревосходительство, – отвечал генерал.
Кутузов желчно засмеялся.
– Хороши вы будете, развертывая фронт в виду неприятеля, очень хороши.
– Неприятель еще далеко, ваше высокопревосходительство. По диспозиции…
– Диспозиция! – желчно вскрикнул Кутузов, – а это вам кто сказал?… Извольте делать, что вам приказывают.
– Слушаю с.
– Mon cher, – сказал шопотом князю Андрею Несвицкий, – le vieux est d'une humeur de chien. [Мой милый, наш старик сильно не в духе.]
К Кутузову подскакал австрийский офицер с зеленым плюмажем на шляпе, в белом мундире, и спросил от имени императора: выступила ли в дело четвертая колонна?
Кутузов, не отвечая ему, отвернулся, и взгляд его нечаянно попал на князя Андрея, стоявшего подле него. Увидав Болконского, Кутузов смягчил злое и едкое выражение взгляда, как бы сознавая, что его адъютант не был виноват в том, что делалось. И, не отвечая австрийскому адъютанту, он обратился к Болконскому:
– Allez voir, mon cher, si la troisieme division a depasse le village. Dites lui de s'arreter et d'attendre mes ordres. [Ступайте, мой милый, посмотрите, прошла ли через деревню третья дивизия. Велите ей остановиться и ждать моего приказа.]
Только что князь Андрей отъехал, он остановил его.
– Et demandez lui, si les tirailleurs sont postes, – прибавил он. – Ce qu'ils font, ce qu'ils font! [И спросите, размещены ли стрелки. – Что они делают, что они делают!] – проговорил он про себя, все не отвечая австрийцу.
Князь Андрей поскакал исполнять поручение.
Обогнав всё шедшие впереди батальоны, он остановил 3 ю дивизию и убедился, что, действительно, впереди наших колонн не было стрелковой цепи. Полковой командир бывшего впереди полка был очень удивлен переданным ему от главнокомандующего приказанием рассыпать стрелков. Полковой командир стоял тут в полной уверенности, что впереди его есть еще войска, и что неприятель не может быть ближе 10 ти верст. Действительно, впереди ничего не было видно, кроме пустынной местности, склоняющейся вперед и застланной густым туманом. Приказав от имени главнокомандующего исполнить упущенное, князь Андрей поскакал назад. Кутузов стоял всё на том же месте и, старчески опустившись на седле своим тучным телом, тяжело зевал, закрывши глаза. Войска уже не двигались, а стояли ружья к ноге.
– Хорошо, хорошо, – сказал он князю Андрею и обратился к генералу, который с часами в руках говорил, что пора бы двигаться, так как все колонны с левого фланга уже спустились.
– Еще успеем, ваше превосходительство, – сквозь зевоту проговорил Кутузов. – Успеем! – повторил он.
В это время позади Кутузова послышались вдали звуки здоровающихся полков, и голоса эти стали быстро приближаться по всему протяжению растянувшейся линии наступавших русских колонн. Видно было, что тот, с кем здоровались, ехал скоро. Когда закричали солдаты того полка, перед которым стоял Кутузов, он отъехал несколько в сторону и сморщившись оглянулся. По дороге из Працена скакал как бы эскадрон разноцветных всадников. Два из них крупным галопом скакали рядом впереди остальных. Один был в черном мундире с белым султаном на рыжей энглизированной лошади, другой в белом мундире на вороной лошади. Это были два императора со свитой. Кутузов, с аффектацией служаки, находящегося во фронте, скомандовал «смирно» стоявшим войскам и, салютуя, подъехал к императору. Вся его фигура и манера вдруг изменились. Он принял вид подначальственного, нерассуждающего человека. Он с аффектацией почтительности, которая, очевидно, неприятно поразила императора Александра, подъехал и салютовал ему.
Неприятное впечатление, только как остатки тумана на ясном небе, пробежало по молодому и счастливому лицу императора и исчезло. Он был, после нездоровья, несколько худее в этот день, чем на ольмюцком поле, где его в первый раз за границей видел Болконский; но то же обворожительное соединение величавости и кротости было в его прекрасных, серых глазах, и на тонких губах та же возможность разнообразных выражений и преобладающее выражение благодушной, невинной молодости.
На ольмюцком смотру он был величавее, здесь он был веселее и энергичнее. Он несколько разрумянился, прогалопировав эти три версты, и, остановив лошадь, отдохновенно вздохнул и оглянулся на такие же молодые, такие же оживленные, как и его, лица своей свиты. Чарторижский и Новосильцев, и князь Болконский, и Строганов, и другие, все богато одетые, веселые, молодые люди, на прекрасных, выхоленных, свежих, только что слегка вспотевших лошадях, переговариваясь и улыбаясь, остановились позади государя. Император Франц, румяный длиннолицый молодой человек, чрезвычайно прямо сидел на красивом вороном жеребце и озабоченно и неторопливо оглядывался вокруг себя. Он подозвал одного из своих белых адъютантов и спросил что то. «Верно, в котором часу они выехали», подумал князь Андрей, наблюдая своего старого знакомого, с улыбкой, которую он не мог удержать, вспоминая свою аудиенцию. В свите императоров были отобранные молодцы ординарцы, русские и австрийские, гвардейских и армейских полков. Между ними велись берейторами в расшитых попонах красивые запасные царские лошади.
Как будто через растворенное окно вдруг пахнуло свежим полевым воздухом в душную комнату, так пахнуло на невеселый Кутузовский штаб молодостью, энергией и уверенностью в успехе от этой прискакавшей блестящей молодежи.
– Что ж вы не начинаете, Михаил Ларионович? – поспешно обратился император Александр к Кутузову, в то же время учтиво взглянув на императора Франца.
– Я поджидаю, ваше величество, – отвечал Кутузов, почтительно наклоняясь вперед.
Император пригнул ухо, слегка нахмурясь и показывая, что он не расслышал.
– Поджидаю, ваше величество, – повторил Кутузов (князь Андрей заметил, что у Кутузова неестественно дрогнула верхняя губа, в то время как он говорил это поджидаю ). – Не все колонны еще собрались, ваше величество.
Государь расслышал, но ответ этот, видимо, не понравился ему; он пожал сутуловатыми плечами, взглянул на Новосильцева, стоявшего подле, как будто взглядом этим жалуясь на Кутузова.
– Ведь мы не на Царицыном лугу, Михаил Ларионович, где не начинают парада, пока не придут все полки, – сказал государь, снова взглянув в глаза императору Францу, как бы приглашая его, если не принять участие, то прислушаться к тому, что он говорит; но император Франц, продолжая оглядываться, не слушал.
