Олимпийский стадион (Кортина-д’Ампеццо)
 | |
| Построен |
1952—1955 |
|---|---|
| Открыт |
1955 |
| Вместимость |
12 000 (5 000 стоячих) |
Олимпийский стадион в Кортина-д’Ампеццо (итал. Stadio Olimpico del Ghiaccio) — открытый трёхярусный стадион в Кортина-д'Ампеццо, Италия. Являлся главным стадионом VII зимней Олимпиады, которая прошла в январе—феврале 1956 года. На стадионе проходили церемонии открытия и закрытия Игр, а также соревнования по фигурному катанию и хоккею. В настоящий момент используется как хоккейная площадка. Является первым олимпийским стадионом, с которого велась телевизионная трансляция.
С 1955 по 2003 год, являлся домашней площадкой для хоккейного клуба «Sportivi Ghiaccio Cortina», выступающего в высшем дивизионе чемпионата Италии по хоккею.
На стадионе проходила часть съёмок фильма 1981 года о Джеймсе Бонде «Только для ваших глаз»[1].
Напишите отзыв о статье "Олимпийский стадион (Кортина-д’Ампеццо)"
Примечания
- ↑ [www.movie-locations.com/movies/f/ForYourEyesOnly.html For Your Eyes Only film locations] (англ.)
Ссылки
- [www.dolomiti.org/ita/CORTINA/cser/gis/stadio/index.html Статья о стадионе на сайте города Кортина-д’Ампеццо] (итал.)
- [hockeyarenas.net/index.php3?page=3000&tmID=952&strSearch=Cortina&arID=576 Фотографии арены на сайте hockeyarenas.net] (нем.), (англ.), (швед.)
|
Это заготовка статьи о спортивном сооружении. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
| ||||||
Отрывок, характеризующий Олимпийский стадион (Кортина-д’Ампеццо)
Старик, графский камердинер (как его называли), Данило Терентьич подошел к толпе и крикнул Мишку.– Ты чего не видал, шалава… Граф спросит, а никого нет; иди платье собери.
– Да я только за водой бежал, – сказал Мишка.
– А вы как думаете, Данило Терентьич, ведь это будто в Москве зарево? – сказал один из лакеев.
Данило Терентьич ничего не отвечал, и долго опять все молчали. Зарево расходилось и колыхалось дальше и дальше.
– Помилуй бог!.. ветер да сушь… – опять сказал голос.
– Глянь ко, как пошло. О господи! аж галки видно. Господи, помилуй нас грешных!
– Потушат небось.
– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.
Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.
