Олонец

Город Олонец карел. Anuksenlinnu Герб Страна РоссияРоссия Субъект Федерации Республика КарелияРеспублика Карелия Муниципальный район Олонецкий Городское поселение Олонецкое Координаты 60°59′00″ с. ш. 32°58′00″ в. д.60.98333° с. ш. 32.96667° в. д. / 60.98333; 32.96667    Глава городского поселения Минин Юрий Иванович Основан в 1137 году Город с 1649 года Высота центра 20 м Население ↘8162 человек (2016) Национальный состав карелы, русские Конфессиональный состав православие Названия жителей олонча́не Часовой пояс UTC+3 Телефонный код +7 81436 Почтовый индекс 186000 Автомобильный код 10 Код ОКАТО [classif.spb.ru/classificators/view/okt.php?st=A&kr=1&kod=86230501000 86 230 501 000] Олонец Москва Петрозаводск Олонец

К:Населённые пункты, основанные в 1137 году

Оло́нец (также произносится Олоне́ц, карел. Anuksenlinnu, фин. Aunus) — город в России, в Республике Карелия, один из старейших городов северной России, расположен на Олонецкой равнине, административный центр Олонецкого национального района Республики Карелия.

Этимология и ударение

Название образовано oт названия реки Оло́нка, возможно, от фин. alanko, «низина» или от древневепсского «алнус», также «низина», раньше это место называлось Алонѣсь, Олонѣсь (чит. Алонесь, Олонесь).

Нормативное ударение в русском языке — на вторую гласную, Оло́нец. Однако:

• ударение на последнюю гласную, Олоне́ц, распространено, присутствует в словарях и допустимо;
• нормативное ударение в прилагательном «олоне́цкий» — на третью гласную, хотя возможен и вариант оло́нецкий;
• встречается литературное ударение Олоне́ц (одноимённое стихотворение А. Прокофьева, рифма с молодец).

Ударение в названии жителя города на третью гласную: олонча́нин.

География

Олонец расположен у слияния рек Олонка и Мегрега, в 140 км к юго-западу от Петрозаводска, в 269 км к северо-востоку от Санкт-Петербурга по автодороге Р21 (автодорога «Кола»).

Климат

• Среднегодовая температура воздуха — 3,3 °C
• Средняя скорость ветра — 3,1 м/с

Климат Олонца
Показатель	Янв.	Фев.	Март	Апр.	Май	Июнь	Июль	Авг.	Сен.	Окт.	Нояб.	Дек.	Год
Абсолютный максимум, °C	6	5	10	23	30	32	36	34	30	20	11	7	36
Средний максимум, °C	−6	−5,4	−0,5	7,1	13,8	18,7	21,0	18,5	12,6	6,3	−1,1	−4,8	6,8
Средняя температура, °C	−9,2	−8,7	−4,2	3,0	9,6	14,5	16,8	14,5	9,6	4,0	−3,3	−7,8	3,3
Средний минимум, °C	−12,5	−12,2	−8,2	−1,3	4,8	9,5	12,1	10,3	6,3	1,6	−5,9	−10,9	−0,5
Абсолютный минимум, °C	−54	−44	−36	−29	−10	−4	0	−3	−9	−20	−28	−42	−54
Норма осадков, мм	38,7	30,1	31,1	35,9	42	50,6	64,3	80,6	76,1	69,1	63,4	44	625
Источник: [karelia-meteo.ru/olonec/pivot/temperature Метеостатистика Карелии], [www.worldclimate.com/cgi-bin/data.pl?ref=N60E032+2100+22912W World Climate],

История

Олонец — одно из древнейших селений Карелии. Стоянки древнего человека, обнаруженные в низовьях реки Олонки (бассейн Ладожского озера) датируются археологами 3-2 тысячелетием до н. э.

Основание

Впервые в письменных источниках Олонец упоминается в приписке к Уставу новгородского князя Святослава Ольговича. Сам устав датируется 1137 годом. Однако, современные историки датируют приписку XIII веком, а первым упоминанием считается 1228 год, когда Олонец упоминают записи в нескольких летописях.

Во времена новгородской независимости Олонец принадлежал новгородскому владыке. В ходе русско-шведских войн XVI—XVII веков город неоднократно разорялся.

По Столбовскому мирному договору 1617 года граница со Швецией стала проходить в 40 км от Олонецкого погоста. В 1648 г., по стратегическим соображениям, Олонецкий Рождественский погост был отписан в казну. В месте слияния рек Олонки и Мегреги, где находилось главное селение погоста, известное под названием Толмачёв-наволок, в сентябре 1649 года по указу царя Алексея Михайловича под руководством князя Фёдора Волконского и дьяка Степана Елагина была построена «порубежная крепость» Олонец. Олонецкая крепость стала ядром города, административным центром Заонежских и Лопских погостов, форпостом в борьбе со шведами. Крепостная стена (в стенах насчитывалось 1300 бойниц) тянулась вдоль речных берегов более чем на 1,5 км и имела 19 башен. Самая высокая — Красная башня была высотой 32 метра. В крепости была отстроена церковь Троицы, хлебные амбары, воеводские дворы и 155 дворов, в которых во время нападений шведских отрядов пряталось окрестное население. На вооружении гарнизона были 31 пушка разного калибра и 824 мушкета. По числу башен, протяжённости стен и военной оснащённости крепость превосходила Архангельскую и все сибирские города, уступая лишь Холмогорам. Крепость сгорела при пожаре в 1741 году и более не восстанавливалась.

Сам город становится местопребыванием олонецкого воеводы (в 1670-х годах олонецким воеводой служил Яков Стрешнев). В тот период Олонец был единым торговым, военным и административным центром Карелии. «Чтоб в городе не пусто было», сюда были переселены из разных заонежских погостов состоятельные крестьяне, занимавшиеся торговлей и промыслами, в том числе железоделательным промыслом. Посадские люди Олонца во 2-й половине XVII столетия были предприимчивыми торговцами, на своих небольших судах они ходили даже в Стокгольм. В конце XVII века Олонец насчитывал 726 дворов.

Правление Петра I

В августе 1700 года Пётр I объявил войну Швеции, началась Великая Северная война.

К началу 1702 года к северу от Олонца уже были железоделательные заводы, что видно из указа Петра I сыну А. Бутенанта от 5 января 1702 года:

«На Олонецких железных заводах иноземца Андрея Бутенанта фон Розенбуша вылить тотчас 100 пушек железных и чугунных самых добрых, без всяких изъянов, ядром по 12 фунтов да по 1000 ядер ко всякой пушке, и с Олонца, как ему уже указано, поставить в Новгород не позже марта 1702 года».

К 1703 году в окрестностях Олонца, в Лодейном Поле на р. Свирь, была устроена военная верфь, получившая название Олонецкой верфи. Фрегаты Балтийского флота строились на Олонецкой верфи и вооружались пушками на Олонецких заводах. Об этом напоминает герб Олонца, на котором изображены два перекрещённых книппеля. Книппель — это специфический морской пушечный боеприпас из двух ядер, скованных коротким отрезком цепи.

В первые годы в ходе кампаний 1702—1703 годов русские войска заняли Ингрию.

В 1707 году по при­казу А. Д. Меншикова были установлены почтовые станы от Петербурга до Олонца и несколько позже — до Петровского оружейного завода.

В 1708 году была образована Ингерманландская губерния, в состав которой был включён и Олонец.

В 1712 году Олонец отдан в ведение Адмиралтейства. Значение Олонца — крепости сохранялось до 1721 года, когда шведская граница была отодвинута на север и военно-стратегическое значение города сошло на нет.

Мобилизации населения на работы и в армию, а также строительство Петербурга способствовало обнищанию, постепенному разорению и запустению дворов Олонца. В части городов указанная убыль была значительной. К числу таких городов Северо-Запада России, где убыль населения в те годы была значительной, можно отнести также Псков, Новгород и Каргополь.

С 1719 по 1724 год Пётр I несколько раз бывал в Олонце и лечился на олонецких марциальных водах. Лечение на олонецких водах сопровождалось привычной для Петра I активностью. Видя, что лечение водами в Олонце идёт медленно, Пётр I сказал: «Врачую тело водами, а подданных собственными примерами. И в том и в другом вижу исцеление весьма медленное, однако же, полагаясь на Бога, уповаю на то, что все решит время»^{[неавторитетный источник? 3508 дней]}.

XVIII век

В 1727 года из Санкт-Петербургской губернии была выделена Новгородская губерния. Олонец вновь стал административно-судебным центром Олонецкого уезда, и в росписи губерний и провинций этот уезд причислен к Новгородской провинции (одной из пяти провинций новой губернии).

В 1773 году по указу Екатерины II была создана Олонецкая провинция (состояла из двух уездов и одной округи). Олонец был назначен областным городом Олонецкой провинции.

В 1784 году он стал уездным городом Олонецкого наместничества (на первое место вышел Петрозаводск), а с 1801 года — уездным городом Олонецкой губернии.

В XVII—XVIII в. в. Олонец продолжал оставаться крупным торговым («купеческим») центром. С образованием же в конце XVIII века Олонецкой губернии административный центр переместился в г. Петрозаводск, а Олонец постепенно превратился в тихий провинциальный городок.

XIX век

Вслед за отменой крепостного права, проведённой в 1861 году, последовала земская реформа 1864 года, которая создала органы местного самоуправления — земства.

В 1887 году в Олонецком уезде было 7 волостей и город Олонец. В Олонце проживало — 427 душ.

К 1 января 1896 г. жителей 1496: дворян — 118, духовного сословия — 23, почетных граждан и купцов — 49, мещан — 1037, военных сословий — 143, финляндцев — 88, прочих сословий — 38. Православных — 1445, раскольников — 1, католиков — 16, лютеран — 29, магометан — 5. Церквей православных — 1 каменная и 4 деревянных, 2 часовни. Земская больница на 12 кроватей. Городское училище, с 70 учениками, и женское приходское, с 27 ученицами. Домов каменных — 1, деревянных — 171; лавок — 28. Купеческих свидетельств выдано — 12, на мелочной торг — 16, промысловых — 4, приказчичьих — 12. Ярмарок — 2. Городской земли 7954 десятины. Городской доход 7674 руб., расход 7244 руб.; запасной капитал 2400 руб. Две богадельни (на 59 призреваемых), из которых одна — с приютом для детей (на 19 человек); ежегодный расход — 4225 руб. Имелся также комитет призрения бедных и благотворительный кружок.

XX век

В 1912 году в Олонце проживало 2058 человек.

Революция, гражданская война

После падения монархии в России в 1917 году начался распад Российской империи. В конце 1917 года объявило о независимости Великое княжество Финляндское. Во время Гражданской войны 1918—1920 годов и интервенции независимости от Советской России потребовали северные волости Карелии.

В 1919 году председателем Олонецкого уездного революционного комитета, олонецким военным комиссаром становится большевик Ф. И. Егоров. В 1920—1921 гг. он выполняет обязанности председателя Олонецкого уездного комитета РКП(б).

В 1920 году большевики окончательно установили на территории Карелии советскую власть. При активном участии финского социалиста Эдварда Гюллинга и поддержке В. И. Ленина 8 июня 1920 декретом ВЦИК из населённых карелами местностей Олонецкой и Архангельской губерний была образована Карельская трудовая коммуна.

СССР

В 1923 году Карельская трудовая коммуна была преобразована в Автономную Карельскую Советскую Социалистическую Республику.

В 1927 году Олонец был преобразован в сельский населённый пункт.

В ходе Большого террора 1937—1938 годов в окрестностях с. Олонец происходили массовые расстрелы жертв сталинских репрессий.

Во время Советско-финской войны 5 сентября 1941 года части Карельской армии Финляндии заняли Олонец. Город был переименован в Aunuslinnu («Олонецкая Крепость»).

25 июня 1944 года части Карельского фронта в ходе Свирско-Петрозаводской наступательной операции вошли в оставленный финскими войсками город.

7 июля 1944 года Олонец вновь получил статус города.

Население

Численность населения
1856	1897	1913	1959	1970	1979	1989
1200	→1200	↗2000	↗5009	↗7756	↗10 404	↗11 888
1992	1996	1998	2002	2003	2005	2006
↗12 100	↘11 800	↘11 600	↘10 240	↘10 200	↘9800	↘9600
2007	2009	2010	2011	2012	2013	2014
↘9500	↘9217	↘9056	↗9100	↘8818	↘8645	↘8402
2015	2016
↘8249	↘8162

2500

5000

7500

10 000

12 500

15 000

1913

1992

2005

2011

2016

На 1 января 2016 года по численности населения город находился на 996 месте из 1112 городов Российской Федерации.

Национальный состав

Олонец является единственным городом на территории Карелии, где карелы составляют большинство населения, помимо этого Олонецкий район является местом компактного проживания карелов-ливвиков и самым населённым карелами районом Республики Карелии.

Кроме карелов в Олонце проживают такие традиционные для Карелии народы как финны, русские, а также белорусы, украинцы, поляки и литовцы. И если русские проживали на этой земле издревле, то остальные вышеперечисленные народы переселились в Карелию и в частности в Олонецкий район сравнительно недавно. В отношении белорусского и украинского населения это связанно прежде всего с послевоенным переселением из разрушенных деревень Белоруссии и Украины, для поляков и литовцев Карелия была местом ссылки. Что касается финнов, то большое их количество переселилось в Карелию в 50-х годах ХХ века, так как в то время финский язык был на территории республики вторым официальным.

Интересен также и тот факт, что в Олонце и Олонецком районе существует небольшая община чеченцев, что не характерно для данного региона и республики в целом. Здесь по переписи населения 2002 года проживает 53 представителя этой национальности. В связи с этим в районе возник ряд межнациональных конфликтов.

	Численность	Процент
Карелы	5827	58 %
Русские	3720	37 %
Белорусы	211	2 %
Украинцы	157	1,5 %
Финны	126	1,3 %

Экономика

• ЗАО «Олонецкий молочный комбинат»
• ОАО «Олонецкий хлебозавод»

В окрестностях города расположены несколько фермерских хозяйств.

Транспорт

В северной части города проходит линия Янисъярви — Лодейное Поле Волховстроевского отделения Октябрьской железной дороги. Железнодорожный вокзал станции Олонец расположен в начале улицы Пролетарская.

Культура и искусство

• Муниципальное учреждение культуры Олонецкий национальный музей карелов-ливвиков им. Н. Г. Прилукина, открытый в 1959 году.
• Олонецкий карельский народный хор «Karjalan koivu» («Карельская берёза»), основанный в 1935 году.

Достопримечательности

Город сохранил планировку XVIII века.

• Братские могилы советских воинов, погибших в годы Великой Отечественной войны
• Братская могила советских воинов и мирных граждан, расстрелянных белофинскими интервентами в период оккупации Олонца в 1919 году
• Памятник советским военным лётчикам — участникам Свирско-Петрозаводской операции (1944)
• Памятник героям олонецкого подполья
• Памятник советским воинам-освободителям
• Собор Иконы Божией Матери Смоленская (1828)
• Успенская церковь в д. Кунилице
• Деревянный придорожный крест (начало XIX века) в д. Татчелица
• Церковь Фрола и Лавра (1613) в деревне Мегрега в 10 км от Олонца
• Церковь в д. Еройла
• Старинные деревянные часовни в деревнях Новинка, Пертисельга, Утозеро, Гавриловка
• Церковь Святого Креста церкви Ингрии (см. Церковь Ингрии)

Городские праздники и мероприятия

• Ежегодно, с 1999 года, по инициативе тогдашнего мэра Олонца Василия Анатольевича Попова в первый день зимы стали проводиться «Олонецкие игры Дедов Морозов».

Города-побратимы

• Миккели, Финляндия
• Пуоланка, Финляндия
• Хюрюнсалми, Финляндия
• Ристиярви, Финляндия

Почётные граждане города

Год присвоения звания	Фамилия, имя, отчество
1984	Стулкин Иван Федорович
1984	Митрукова Елена Алексеевна
1984	Макаров Александр Васильевич
1984	Харазия Хасан Лагустанович
1989	Крупица Константин Константинович
1989	Рухтоев Георгий Иванович
1989	Кренева Екатерина Ивановна
1994	Изотов Лев Сергеевич
1994	Колдоев Михаил Михайлович
1994	Ломбах Юрий Владимирович
1994	Сивов Геннадий Яковлевич
1997	Беляева Галина Павловна
1998	Кононов Михаил Константинович
1998	Степанов, Виктор Николаевич
2000	Дубалов Николай Дмитриевич
2001	Кудельников Иван Александрович
2002	Ребрий Эльвира Ивановна
2002	Филатова Маргарита Ивановна (посмертно)
2002	Митруков Василий Васильевич
2002	Кузьмин Иван Петрович(посмертно)
2002	Герасимов Андрей Петрович
2004	Кабанова Тамара Николаевна
2005	Халявин Константин Сергеевич
2005	Жорин Николай Ильич
2005	Степанов Михаил Александрович
2005	Калинин Василий Петрович
2010	Плесовских Николай Павлович
2012	Петраш Парасковья Егоровна
2014	Щербаков Анатолий Павлович
2015	Бакбергенов Курмантай Имангалиевич

Литература

• Олонец // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Егоров Ф. И. Олонец. Историко-краеведческий очерк о городе и районе. — Петрозаводск, 1959
• Васильев А. И. Олонец. / 2-е изд., испр. и доп. — Петрозаводск: «Карелия», 1984. — 151 с.: ил. — (Города и районы Карелии)
• С. И. Кочкуркина, Н. В. Куспак, Н. Н. Мамонтова, В. Г. Платонов. Древний Олонец. Ин-т языка, лит-ры и истории Карельского науч. центра РАН. — Петрозаводск, 1994.
• Олонец: Историко-краеведческие очерки в двух частях / А. М. Пашков (отв. ред.) — Петрозаводск: ПГУ, 1999. (Ч. 1. — 185 с. Ч. 2. — 209 с.)
• При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Ссылки

• [imena.karelia.ru/files/70.pdf Букина М. И. История города Олонца в памятниках письменности (стр. 128)]
• [www.olonec.ru/ Олонец.ру — городской портал]
• [www.kolamap.ru/topo/karelia.htm Топографические карты]
• [www.olon-rayon.ru/ Официальный сайт Олонецкого национального муниципального района]
• [monuments.karelia.ru/ob-ekty-kul-turnogo-nasledija/spiski-ob-ektov-kul-turnogo-nasledija-po-rajonam-i-poselenijam-respubliki-karelija/oloneckij-r-n/spiski-ob-ektov-po-poselenijam/oloneckoe-gorodskoe-poselenie/ Объекты культурного наследия на территории Олонецкого городского поселения]
• [www.gov.karelia.ru/Regions/olonets_spisok_1.html Почётные граждане города Олонца]

Отрывок, характеризующий Олонец

Кутузов вышел с Багратионом на крыльцо.
– Ну, князь, прощай, – сказал он Багратиону. – Христос с тобой. Благословляю тебя на великий подвиг.
Лицо Кутузова неожиданно смягчилось, и слезы показались в его глазах. Он притянул к себе левою рукой Багратиона, а правой, на которой было кольцо, видимо привычным жестом перекрестил его и подставил ему пухлую щеку, вместо которой Багратион поцеловал его в шею.
– Христос с тобой! – повторил Кутузов и подошел к коляске. – Садись со мной, – сказал он Болконскому.
– Ваше высокопревосходительство, я желал бы быть полезен здесь. Позвольте мне остаться в отряде князя Багратиона.
– Садись, – сказал Кутузов и, заметив, что Болконский медлит, – мне хорошие офицеры самому нужны, самому нужны.
Они сели в коляску и молча проехали несколько минут.
– Еще впереди много, много всего будет, – сказал он со старческим выражением проницательности, как будто поняв всё, что делалось в душе Болконского. – Ежели из отряда его придет завтра одна десятая часть, я буду Бога благодарить, – прибавил Кутузов, как бы говоря сам с собой.
Князь Андрей взглянул на Кутузова, и ему невольно бросились в глаза, в полуаршине от него, чисто промытые сборки шрама на виске Кутузова, где измаильская пуля пронизала ему голову, и его вытекший глаз. «Да, он имеет право так спокойно говорить о погибели этих людей!» подумал Болконский.
– От этого я и прошу отправить меня в этот отряд, – сказал он.
Кутузов не ответил. Он, казалось, уж забыл о том, что было сказано им, и сидел задумавшись. Через пять минут, плавно раскачиваясь на мягких рессорах коляски, Кутузов обратился к князю Андрею. На лице его не было и следа волнения. Он с тонкою насмешливостью расспрашивал князя Андрея о подробностях его свидания с императором, об отзывах, слышанных при дворе о кремском деле, и о некоторых общих знакомых женщинах.


Кутузов чрез своего лазутчика получил 1 го ноября известие, ставившее командуемую им армию почти в безвыходное положение. Лазутчик доносил, что французы в огромных силах, перейдя венский мост, направились на путь сообщения Кутузова с войсками, шедшими из России. Ежели бы Кутузов решился оставаться в Кремсе, то полуторастатысячная армия Наполеона отрезала бы его от всех сообщений, окружила бы его сорокатысячную изнуренную армию, и он находился бы в положении Мака под Ульмом. Ежели бы Кутузов решился оставить дорогу, ведшую на сообщения с войсками из России, то он должен был вступить без дороги в неизвестные края Богемских
гор, защищаясь от превосходного силами неприятеля, и оставить всякую надежду на сообщение с Буксгевденом. Ежели бы Кутузов решился отступать по дороге из Кремса в Ольмюц на соединение с войсками из России, то он рисковал быть предупрежденным на этой дороге французами, перешедшими мост в Вене, и таким образом быть принужденным принять сражение на походе, со всеми тяжестями и обозами, и имея дело с неприятелем, втрое превосходившим его и окружавшим его с двух сторон.
Кутузов избрал этот последний выход.
Французы, как доносил лазутчик, перейдя мост в Вене, усиленным маршем шли на Цнайм, лежавший на пути отступления Кутузова, впереди его более чем на сто верст. Достигнуть Цнайма прежде французов – значило получить большую надежду на спасение армии; дать французам предупредить себя в Цнайме – значило наверное подвергнуть всю армию позору, подобному ульмскому, или общей гибели. Но предупредить французов со всею армией было невозможно. Дорога французов от Вены до Цнайма была короче и лучше, чем дорога русских от Кремса до Цнайма.
В ночь получения известия Кутузов послал четырехтысячный авангард Багратиона направо горами с кремско цнаймской дороги на венско цнаймскую. Багратион должен был пройти без отдыха этот переход, остановиться лицом к Вене и задом к Цнайму, и ежели бы ему удалось предупредить французов, то он должен был задерживать их, сколько мог. Сам же Кутузов со всеми тяжестями тронулся к Цнайму.
Пройдя с голодными, разутыми солдатами, без дороги, по горам, в бурную ночь сорок пять верст, растеряв третью часть отсталыми, Багратион вышел в Голлабрун на венско цнаймскую дорогу несколькими часами прежде французов, подходивших к Голлабруну из Вены. Кутузову надо было итти еще целые сутки с своими обозами, чтобы достигнуть Цнайма, и потому, чтобы спасти армию, Багратион должен был с четырьмя тысячами голодных, измученных солдат удерживать в продолжение суток всю неприятельскую армию, встретившуюся с ним в Голлабруне, что было, очевидно, невозможно. Но странная судьба сделала невозможное возможным. Успех того обмана, который без боя отдал венский мост в руки французов, побудил Мюрата пытаться обмануть так же и Кутузова. Мюрат, встретив слабый отряд Багратиона на цнаймской дороге, подумал, что это была вся армия Кутузова. Чтобы несомненно раздавить эту армию, он поджидал отставшие по дороге из Вены войска и с этою целью предложил перемирие на три дня, с условием, чтобы те и другие войска не изменяли своих положений и не трогались с места. Мюрат уверял, что уже идут переговоры о мире и что потому, избегая бесполезного пролития крови, он предлагает перемирие. Австрийский генерал граф Ностиц, стоявший на аванпостах, поверил словам парламентера Мюрата и отступил, открыв отряд Багратиона. Другой парламентер поехал в русскую цепь объявить то же известие о мирных переговорах и предложить перемирие русским войскам на три дня. Багратион отвечал, что он не может принимать или не принимать перемирия, и с донесением о сделанном ему предложении послал к Кутузову своего адъютанта.
Перемирие для Кутузова было единственным средством выиграть время, дать отдохнуть измученному отряду Багратиона и пропустить обозы и тяжести (движение которых было скрыто от французов), хотя один лишний переход до Цнайма. Предложение перемирия давало единственную и неожиданную возможность спасти армию. Получив это известие, Кутузов немедленно послал состоявшего при нем генерал адъютанта Винценгероде в неприятельский лагерь. Винценгероде должен был не только принять перемирие, но и предложить условия капитуляции, а между тем Кутузов послал своих адъютантов назад торопить сколь возможно движение обозов всей армии по кремско цнаймской дороге. Измученный, голодный отряд Багратиона один должен был, прикрывая собой это движение обозов и всей армии, неподвижно оставаться перед неприятелем в восемь раз сильнейшим.
Ожидания Кутузова сбылись как относительно того, что предложения капитуляции, ни к чему не обязывающие, могли дать время пройти некоторой части обозов, так и относительно того, что ошибка Мюрата должна была открыться очень скоро. Как только Бонапарте, находившийся в Шенбрунне, в 25 верстах от Голлабруна, получил донесение Мюрата и проект перемирия и капитуляции, он увидел обман и написал следующее письмо к Мюрату:
Au prince Murat. Schoenbrunn, 25 brumaire en 1805 a huit heures du matin.
«II m'est impossible de trouver des termes pour vous exprimer mon mecontentement. Vous ne commandez que mon avant garde et vous n'avez pas le droit de faire d'armistice sans mon ordre. Vous me faites perdre le fruit d'une campagne. Rompez l'armistice sur le champ et Mariechez a l'ennemi. Vous lui ferez declarer,que le general qui a signe cette capitulation, n'avait pas le droit de le faire, qu'il n'y a que l'Empereur de Russie qui ait ce droit.
«Toutes les fois cependant que l'Empereur de Russie ratifierait la dite convention, je la ratifierai; mais ce n'est qu'une ruse.Mariechez, detruisez l'armee russe… vous etes en position de prendre son bagage et son artiller.
«L'aide de camp de l'Empereur de Russie est un… Les officiers ne sont rien quand ils n'ont pas de pouvoirs: celui ci n'en avait point… Les Autrichiens se sont laisse jouer pour le passage du pont de Vienne, vous vous laissez jouer par un aide de camp de l'Empereur. Napoleon».
[Принцу Мюрату. Шенбрюнн, 25 брюмера 1805 г. 8 часов утра.
Я не могу найти слов чтоб выразить вам мое неудовольствие. Вы командуете только моим авангардом и не имеете права делать перемирие без моего приказания. Вы заставляете меня потерять плоды целой кампании. Немедленно разорвите перемирие и идите против неприятеля. Вы объявите ему, что генерал, подписавший эту капитуляцию, не имел на это права, и никто не имеет, исключая лишь российского императора.
Впрочем, если российский император согласится на упомянутое условие, я тоже соглашусь; но это не что иное, как хитрость. Идите, уничтожьте русскую армию… Вы можете взять ее обозы и ее артиллерию.
Генерал адъютант российского императора обманщик… Офицеры ничего не значат, когда не имеют власти полномочия; он также не имеет его… Австрийцы дали себя обмануть при переходе венского моста, а вы даете себя обмануть адъютантам императора.
Наполеон.]
Адъютант Бонапарте во всю прыть лошади скакал с этим грозным письмом к Мюрату. Сам Бонапарте, не доверяя своим генералам, со всею гвардией двигался к полю сражения, боясь упустить готовую жертву, а 4.000 ный отряд Багратиона, весело раскладывая костры, сушился, обогревался, варил в первый раз после трех дней кашу, и никто из людей отряда не знал и не думал о том, что предстояло ему.


В четвертом часу вечера князь Андрей, настояв на своей просьбе у Кутузова, приехал в Грунт и явился к Багратиону.
Адъютант Бонапарте еще не приехал в отряд Мюрата, и сражение еще не начиналось. В отряде Багратиона ничего не знали об общем ходе дел, говорили о мире, но не верили в его возможность. Говорили о сражении и тоже не верили и в близость сражения. Багратион, зная Болконского за любимого и доверенного адъютанта, принял его с особенным начальническим отличием и снисхождением, объяснил ему, что, вероятно, нынче или завтра будет сражение, и предоставил ему полную свободу находиться при нем во время сражения или в ариергарде наблюдать за порядком отступления, «что тоже было очень важно».
– Впрочем, нынче, вероятно, дела не будет, – сказал Багратион, как бы успокоивая князя Андрея.
«Ежели это один из обыкновенных штабных франтиков, посылаемых для получения крестика, то он и в ариергарде получит награду, а ежели хочет со мной быть, пускай… пригодится, коли храбрый офицер», подумал Багратион. Князь Андрей ничего не ответив, попросил позволения князя объехать позицию и узнать расположение войск с тем, чтобы в случае поручения знать, куда ехать. Дежурный офицер отряда, мужчина красивый, щеголевато одетый и с алмазным перстнем на указательном пальце, дурно, но охотно говоривший по французски, вызвался проводить князя Андрея.
Со всех сторон виднелись мокрые, с грустными лицами офицеры, чего то как будто искавшие, и солдаты, тащившие из деревни двери, лавки и заборы.
– Вот не можем, князь, избавиться от этого народа, – сказал штаб офицер, указывая на этих людей. – Распускают командиры. А вот здесь, – он указал на раскинутую палатку маркитанта, – собьются и сидят. Нынче утром всех выгнал: посмотрите, опять полна. Надо подъехать, князь, пугнуть их. Одна минута.
– Заедемте, и я возьму у него сыру и булку, – сказал князь Андрей, который не успел еще поесть.
– Что ж вы не сказали, князь? Я бы предложил своего хлеба соли.
Они сошли с лошадей и вошли под палатку маркитанта. Несколько человек офицеров с раскрасневшимися и истомленными лицами сидели за столами, пили и ели.
– Ну, что ж это, господа, – сказал штаб офицер тоном упрека, как человек, уже несколько раз повторявший одно и то же. – Ведь нельзя же отлучаться так. Князь приказал, чтобы никого не было. Ну, вот вы, г. штабс капитан, – обратился он к маленькому, грязному, худому артиллерийскому офицеру, который без сапог (он отдал их сушить маркитанту), в одних чулках, встал перед вошедшими, улыбаясь не совсем естественно.
– Ну, как вам, капитан Тушин, не стыдно? – продолжал штаб офицер, – вам бы, кажется, как артиллеристу надо пример показывать, а вы без сапог. Забьют тревогу, а вы без сапог очень хороши будете. (Штаб офицер улыбнулся.) Извольте отправляться к своим местам, господа, все, все, – прибавил он начальнически.
Князь Андрей невольно улыбнулся, взглянув на штабс капитана Тушина. Молча и улыбаясь, Тушин, переступая с босой ноги на ногу, вопросительно глядел большими, умными и добрыми глазами то на князя Андрея, то на штаб офицера.
– Солдаты говорят: разумшись ловчее, – сказал капитан Тушин, улыбаясь и робея, видимо, желая из своего неловкого положения перейти в шутливый тон.
Но еще он не договорил, как почувствовал, что шутка его не принята и не вышла. Он смутился.
– Извольте отправляться, – сказал штаб офицер, стараясь удержать серьезность.
Князь Андрей еще раз взглянул на фигурку артиллериста. В ней было что то особенное, совершенно не военное, несколько комическое, но чрезвычайно привлекательное.
Штаб офицер и князь Андрей сели на лошадей и поехали дальше.
Выехав за деревню, беспрестанно обгоняя и встречая идущих солдат, офицеров разных команд, они увидали налево краснеющие свежею, вновь вскопанною глиною строящиеся укрепления. Несколько баталионов солдат в одних рубахах, несмотря на холодный ветер, как белые муравьи, копошились на этих укреплениях; из за вала невидимо кем беспрестанно выкидывались лопаты красной глины. Они подъехали к укреплению, осмотрели его и поехали дальше. За самым укреплением наткнулись они на несколько десятков солдат, беспрестанно переменяющихся, сбегающих с укрепления. Они должны были зажать нос и тронуть лошадей рысью, чтобы выехать из этой отравленной атмосферы.
– Voila l'agrement des camps, monsieur le prince, [Вот удовольствие лагеря, князь,] – сказал дежурный штаб офицер.
Они выехали на противоположную гору. С этой горы уже видны были французы. Князь Андрей остановился и начал рассматривать.
– Вот тут наша батарея стоит, – сказал штаб офицер, указывая на самый высокий пункт, – того самого чудака, что без сапог сидел; оттуда всё видно: поедемте, князь.
– Покорно благодарю, я теперь один проеду, – сказал князь Андрей, желая избавиться от штаб офицера, – не беспокойтесь, пожалуйста.
Штаб офицер отстал, и князь Андрей поехал один.
Чем далее подвигался он вперед, ближе к неприятелю, тем порядочнее и веселее становился вид войск. Самый сильный беспорядок и уныние были в том обозе перед Цнаймом, который объезжал утром князь Андрей и который был в десяти верстах от французов. В Грунте тоже чувствовалась некоторая тревога и страх чего то. Но чем ближе подъезжал князь Андрей к цепи французов, тем самоувереннее становился вид наших войск. Выстроенные в ряд, стояли в шинелях солдаты, и фельдфебель и ротный рассчитывали людей, тыкая пальцем в грудь крайнему по отделению солдату и приказывая ему поднимать руку; рассыпанные по всему пространству, солдаты тащили дрова и хворост и строили балаганчики, весело смеясь и переговариваясь; у костров сидели одетые и голые, суша рубахи, подвертки или починивая сапоги и шинели, толпились около котлов и кашеваров. В одной роте обед был готов, и солдаты с жадными лицами смотрели на дымившиеся котлы и ждали пробы, которую в деревянной чашке подносил каптенармус офицеру, сидевшему на бревне против своего балагана. В другой, более счастливой роте, так как не у всех была водка, солдаты, толпясь, стояли около рябого широкоплечего фельдфебеля, который, нагибая бочонок, лил в подставляемые поочередно крышки манерок. Солдаты с набожными лицами подносили ко рту манерки, опрокидывали их и, полоща рот и утираясь рукавами шинелей, с повеселевшими лицами отходили от фельдфебеля. Все лица были такие спокойные, как будто всё происходило не в виду неприятеля, перед делом, где должна была остаться на месте, по крайней мере, половина отряда, а как будто где нибудь на родине в ожидании спокойной стоянки. Проехав егерский полк, в рядах киевских гренадеров, молодцоватых людей, занятых теми же мирными делами, князь Андрей недалеко от высокого, отличавшегося от других балагана полкового командира, наехал на фронт взвода гренадер, перед которыми лежал обнаженный человек. Двое солдат держали его, а двое взмахивали гибкие прутья и мерно ударяли по обнаженной спине. Наказываемый неестественно кричал. Толстый майор ходил перед фронтом и, не переставая и не обращая внимания на крик, говорил:
– Солдату позорно красть, солдат должен быть честен, благороден и храбр; а коли у своего брата украл, так в нем чести нет; это мерзавец. Еще, еще!
И всё слышались гибкие удары и отчаянный, но притворный крик.
– Еще, еще, – приговаривал майор.
Молодой офицер, с выражением недоумения и страдания в лице, отошел от наказываемого, оглядываясь вопросительно на проезжавшего адъютанта.
Князь Андрей, выехав в переднюю линию, поехал по фронту. Цепь наша и неприятельская стояли на левом и на правом фланге далеко друг от друга, но в средине, в том месте, где утром проезжали парламентеры, цепи сошлись так близко, что могли видеть лица друг друга и переговариваться между собой. Кроме солдат, занимавших цепь в этом месте, с той и с другой стороны стояло много любопытных, которые, посмеиваясь, разглядывали странных и чуждых для них неприятелей.
С раннего утра, несмотря на запрещение подходить к цепи, начальники не могли отбиться от любопытных. Солдаты, стоявшие в цепи, как люди, показывающие что нибудь редкое, уж не смотрели на французов, а делали свои наблюдения над приходящими и, скучая, дожидались смены. Князь Андрей остановился рассматривать французов.
– Глянь ка, глянь, – говорил один солдат товарищу, указывая на русского мушкатера солдата, который с офицером подошел к цепи и что то часто и горячо говорил с французским гренадером. – Вишь, лопочет как ловко! Аж хранцуз то за ним не поспевает. Ну ка ты, Сидоров!
– Погоди, послушай. Ишь, ловко! – отвечал Сидоров, считавшийся мастером говорить по французски.
Солдат, на которого указывали смеявшиеся, был Долохов. Князь Андрей узнал его и прислушался к его разговору. Долохов, вместе с своим ротным, пришел в цепь с левого фланга, на котором стоял их полк.
– Ну, еще, еще! – подстрекал ротный командир, нагибаясь вперед и стараясь не проронить ни одного непонятного для него слова. – Пожалуйста, почаще. Что он?
Долохов не отвечал ротному; он был вовлечен в горячий спор с французским гренадером. Они говорили, как и должно было быть, о кампании. Француз доказывал, смешивая австрийцев с русскими, что русские сдались и бежали от самого Ульма; Долохов доказывал, что русские не сдавались, а били французов.
– Здесь велят прогнать вас и прогоним, – говорил Долохов.
– Только старайтесь, чтобы вас не забрали со всеми вашими казаками, – сказал гренадер француз.
Зрители и слушатели французы засмеялись.
– Вас заставят плясать, как при Суворове вы плясали (on vous fera danser [вас заставят плясать]), – сказал Долохов.
– Qu'est ce qu'il chante? [Что он там поет?] – сказал один француз.
– De l'histoire ancienne, [Древняя история,] – сказал другой, догадавшись, что дело шло о прежних войнах. – L'Empereur va lui faire voir a votre Souvara, comme aux autres… [Император покажет вашему Сувара, как и другим…]
– Бонапарте… – начал было Долохов, но француз перебил его.
– Нет Бонапарте. Есть император! Sacre nom… [Чорт возьми…] – сердито крикнул он.
– Чорт его дери вашего императора!
И Долохов по русски, грубо, по солдатски обругался и, вскинув ружье, отошел прочь.
– Пойдемте, Иван Лукич, – сказал он ротному.
– Вот так по хранцузски, – заговорили солдаты в цепи. – Ну ка ты, Сидоров!
Сидоров подмигнул и, обращаясь к французам, начал часто, часто лепетать непонятные слова:
– Кари, мала, тафа, сафи, мутер, каска, – лопотал он, стараясь придавать выразительные интонации своему голосу.
– Го, го, го! ха ха, ха, ха! Ух! Ух! – раздался между солдатами грохот такого здорового и веселого хохота, невольно через цепь сообщившегося и французам, что после этого нужно было, казалось, разрядить ружья, взорвать заряды и разойтись поскорее всем по домам.
Но ружья остались заряжены, бойницы в домах и укреплениях так же грозно смотрели вперед и так же, как прежде, остались друг против друга обращенные, снятые с передков пушки.


Объехав всю линию войск от правого до левого фланга, князь Андрей поднялся на ту батарею, с которой, по словам штаб офицера, всё поле было видно. Здесь он слез с лошади и остановился у крайнего из четырех снятых с передков орудий. Впереди орудий ходил часовой артиллерист, вытянувшийся было перед офицером, но по сделанному ему знаку возобновивший свое равномерное, скучливое хождение. Сзади орудий стояли передки, еще сзади коновязь и костры артиллеристов. Налево, недалеко от крайнего орудия, был новый плетеный шалашик, из которого слышались оживленные офицерские голоса.
Действительно, с батареи открывался вид почти всего расположения русских войск и большей части неприятеля. Прямо против батареи, на горизонте противоположного бугра, виднелась деревня Шенграбен; левее и правее можно было различить в трех местах, среди дыма их костров, массы французских войск, которых, очевидно, большая часть находилась в самой деревне и за горою. Левее деревни, в дыму, казалось что то похожее на батарею, но простым глазом нельзя было рассмотреть хорошенько. Правый фланг наш располагался на довольно крутом возвышении, которое господствовало над позицией французов. По нем расположена была наша пехота, и на самом краю видны были драгуны. В центре, где и находилась та батарея Тушина, с которой рассматривал позицию князь Андрей, был самый отлогий и прямой спуск и подъем к ручью, отделявшему нас от Шенграбена. Налево войска наши примыкали к лесу, где дымились костры нашей, рубившей дрова, пехоты. Линия французов была шире нашей, и ясно было, что французы легко могли обойти нас с обеих сторон. Сзади нашей позиции был крутой и глубокий овраг, по которому трудно было отступать артиллерии и коннице. Князь Андрей, облокотясь на пушку и достав бумажник, начертил для себя план расположения войск. В двух местах он карандашом поставил заметки, намереваясь сообщить их Багратиону. Он предполагал, во первых, сосредоточить всю артиллерию в центре и, во вторых, кавалерию перевести назад, на ту сторону оврага. Князь Андрей, постоянно находясь при главнокомандующем, следя за движениями масс и общими распоряжениями и постоянно занимаясь историческими описаниями сражений, и в этом предстоящем деле невольно соображал будущий ход военных действий только в общих чертах. Ему представлялись лишь следующего рода крупные случайности: «Ежели неприятель поведет атаку на правый фланг, – говорил он сам себе, – Киевский гренадерский и Подольский егерский должны будут удерживать свою позицию до тех пор, пока резервы центра не подойдут к ним. В этом случае драгуны могут ударить во фланг и опрокинуть их. В случае же атаки на центр, мы выставляем на этом возвышении центральную батарею и под ее прикрытием стягиваем левый фланг и отступаем до оврага эшелонами», рассуждал он сам с собою…