Олсуфьев, Захар Дмитриевич
| Захар Дмитриевич Олсуфьев 1-й | ||||||||||
 Портрет З. Д. Олсуфьева мастерской Джорджа Доу[1]. Военная галерея Зимнего Дворца, Государственный Эрмитаж (Санкт-Петербург) | ||||||||||
| Дата рождения | ||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Место рождения | ||||||||||
| Дата смерти | ||||||||||
| Место смерти | ||||||||||
| Принадлежность | ||||||||||
| Годы службы |
1786—1820 | |||||||||
| Звание | ||||||||||
| Командовал |
пех. корпусом | |||||||||
| Сражения/войны | ||||||||||
| Награды и премии |
</td></tr> </table> Захар Дмитриевич Олсуфьев 1-й (1772[2]—1835) — генерал-лейтенант российской армии, брат генерал-майора Н. Д. Олсуфьева, внук М. Д. Олсуфьева. В Отечественную войну 1812 года командовал 17-й пех. дивизией во 2-м корпусе. В заграничном походе русской армии 1813—14 гг. командовал 9-м пех. корпусом. СодержаниеБиографияИз дворян Тверской губернии. 26 сентября 1786 года начал действительную службу прапорщиком в л.-гв. Измайловском полку. В 1789—1790 гг. участвовал в боях со шведами, находясь на гребной флотилии. В 1795 году получает чин капитана. В 1797 произведен в полковники. 8 апреля 1798 в возрасте 25 лет произведен в генерал-майоры с назначением шефом Бряжского мушкетерского полка. В 1800 уволен от службы Павлом I, снова принят на службу новым царем Александром I осенью 1801 и назначен шефом Выборгского мушкетерского полка. Отличился в битве при Аустерлице в 1805, за что награждён орденом Св. Анны 2-й степени. В 1807 ранен картечью в ногу при Прейсиш-Эйлау (удостоился ордена Св. Владимира 3-й ст.). Под Гейльсбергом в мае 1807 атаковал и опрокинул французов, получив ранение в левую руку. Удостоен Александром I за этот подвиг Золотой шпаги с алмазами и надписью «За храбрость», от короля Прусского награждён орденом Красного орла 1-й степени. 30 августа 1807 произведен в генерал-лейтенанты и назначен командовать 22-й пехотной дивизией, расквартированной в Молдавии и потом на Волыни, где женился на дочери местного помещика. В 1809—1810 гг. сражался с турками на Дунае. В 1811 назначен начальником 17-й пехотной дивизии, вошедшей в состав 1-й Западной Армии. В 1812 сражался с французами под Смоленском, при Валутиной горе и отличился в Бородинском сражении. Награждён 20 октября 1812 орденом Св. Георгия 3-го кл. № 244
В 1814 году участвовал в сражениях при Бриенне и Ла-Ротьере. 10 февраля 1814, командуя 9-м пех. корпусом под Шампобером, был окружен превосходящими силами французов, ранен в штыковом бою, взят в плен и представлен Наполеону. Наполеон предложил Олсуфьеву обратиться с просьбой к Александру I обменять его на пленённого в 1813 году французского генерала Вандама, но Олсуфьев отверг это предложение. Из плена был освобожден через несколько недель после взятия союзными войсками Парижа. По возвращении в Россию в конце 1814 назначен командиром 4-го пехотного корпуса. В 1820 назначен присутствовать в Сенате, но в следующем 1821 потерял речь в результате паралича и лишился возможности заниматься деятельностью. В 1831 года уволен формально в отставку с пенсией. Умер 20 марта 1835 года, на 62 году от рождения. Похоронен около церкви Рождества Христова в селе Горицы Корчевского уезда (в настоящее время Кимрский район Тверской области). В советское время храм был полностью разрушен, а склеп Олсуфьева разорен. СемьяБыл женат на Ангелике Войновне Понинской (1788—1868), дочери волынского помещика. Похоронена на иноверческом кладбище на Веденских горах[3]. В браке было 5 дочерей:
Напишите отзыв о статье "Олсуфьев, Захар Дмитриевич"Примечания
Литература
Отрывок, характеризующий Олсуфьев, Захар Дмитриевич– Как же, полковник, – кричал он еще на езде, – я вам говорил мост зажечь, а теперь кто то переврал; там все с ума сходят, ничего не разберешь.Полковник неторопливо остановил полк и обратился к Несвицкому: – Вы мне говорили про горючие вещества, – сказал он, – а про то, чтобы зажигать, вы мне ничего не говорили. – Да как же, батюшка, – заговорил, остановившись, Несвицкий, снимая фуражку и расправляя пухлой рукой мокрые от пота волосы, – как же не говорил, что мост зажечь, когда горючие вещества положили? – Я вам не «батюшка», господин штаб офицер, а вы мне не говорили, чтоб мост зажигайт! Я служба знаю, и мне в привычка приказание строго исполняйт. Вы сказали, мост зажгут, а кто зажгут, я святым духом не могу знайт… – Ну, вот всегда так, – махнув рукой, сказал Несвицкий. – Ты как здесь? – обратился он к Жеркову. – Да за тем же. Однако ты отсырел, дай я тебя выжму. – Вы сказали, господин штаб офицер, – продолжал полковник обиженным тоном… – Полковник, – перебил свитский офицер, – надо торопиться, а то неприятель пододвинет орудия на картечный выстрел. Полковник молча посмотрел на свитского офицера, на толстого штаб офицера, на Жеркова и нахмурился. – Я буду мост зажигайт, – сказал он торжественным тоном, как будто бы выражал этим, что, несмотря на все делаемые ему неприятности, он всё таки сделает то, что должно. Ударив своими длинными мускулистыми ногами лошадь, как будто она была во всем виновата, полковник выдвинулся вперед к 2 му эскадрону, тому самому, в котором служил Ростов под командою Денисова, скомандовал вернуться назад к мосту. «Ну, так и есть, – подумал Ростов, – он хочет испытать меня! – Сердце его сжалось, и кровь бросилась к лицу. – Пускай посмотрит, трус ли я» – подумал он. Опять на всех веселых лицах людей эскадрона появилась та серьезная черта, которая была на них в то время, как они стояли под ядрами. Ростов, не спуская глаз, смотрел на своего врага, полкового командира, желая найти на его лице подтверждение своих догадок; но полковник ни разу не взглянул на Ростова, а смотрел, как всегда во фронте, строго и торжественно. Послышалась команда. – Живо! Живо! – проговорило около него несколько голосов. Цепляясь саблями за поводья, гремя шпорами и торопясь, слезали гусары, сами не зная, что они будут делать. Гусары крестились. Ростов уже не смотрел на полкового командира, – ему некогда было. Он боялся, с замиранием сердца боялся, как бы ему не отстать от гусар. Рука его дрожала, когда он передавал лошадь коноводу, и он чувствовал, как со стуком приливает кровь к его сердцу. Денисов, заваливаясь назад и крича что то, проехал мимо него. Ростов ничего не видел, кроме бежавших вокруг него гусар, цеплявшихся шпорами и бренчавших саблями. – Носилки! – крикнул чей то голос сзади. Ростов не подумал о том, что значит требование носилок: он бежал, стараясь только быть впереди всех; но у самого моста он, не смотря под ноги, попал в вязкую, растоптанную грязь и, споткнувшись, упал на руки. Его обежали другие. – По обоий сторона, ротмистр, – послышался ему голос полкового командира, который, заехав вперед, стал верхом недалеко от моста с торжествующим и веселым лицом. Ростов, обтирая испачканные руки о рейтузы, оглянулся на своего врага и хотел бежать дальше, полагая, что чем он дальше уйдет вперед, тем будет лучше. Но Богданыч, хотя и не глядел и не узнал Ростова, крикнул на него: – Кто по средине моста бежит? На права сторона! Юнкер, назад! – сердито закричал он и обратился к Денисову, который, щеголяя храбростью, въехал верхом на доски моста. – Зачем рисковайт, ротмистр! Вы бы слезали, – сказал полковник. – Э! виноватого найдет, – отвечал Васька Денисов, поворачиваясь на седле. Между тем Несвицкий, Жерков и свитский офицер стояли вместе вне выстрелов и смотрели то на эту небольшую кучку людей в желтых киверах, темнозеленых куртках, расшитых снурками, и синих рейтузах, копошившихся у моста, то на ту сторону, на приближавшиеся вдалеке синие капоты и группы с лошадьми, которые легко можно было признать за орудия. «Зажгут или не зажгут мост? Кто прежде? Они добегут и зажгут мост, или французы подъедут на картечный выстрел и перебьют их?» Эти вопросы с замиранием сердца невольно задавал себе каждый из того большого количества войск, которые стояли над мостом и при ярком вечернем свете смотрели на мост и гусаров и на ту сторону, на подвигавшиеся синие капоты со штыками и орудиями. – Ох! достанется гусарам! – говорил Несвицкий, – не дальше картечного выстрела теперь. – Напрасно он так много людей повел, – сказал свитский офицер. – И в самом деле, – сказал Несвицкий. – Тут бы двух молодцов послать, всё равно бы. – Ах, ваше сиятельство, – вмешался Жерков, не спуская глаз с гусар, но всё с своею наивною манерой, из за которой нельзя было догадаться, серьезно ли, что он говорит, или нет. – Ах, ваше сиятельство! Как вы судите! Двух человек послать, а нам то кто же Владимира с бантом даст? А так то, хоть и поколотят, да можно эскадрон представить и самому бантик получить. Наш Богданыч порядки знает. – Ну, – сказал свитский офицер, – это картечь! Он показывал на французские орудия, которые снимались с передков и поспешно отъезжали. На французской стороне, в тех группах, где были орудия, показался дымок, другой, третий, почти в одно время, и в ту минуту, как долетел звук первого выстрела, показался четвертый. Два звука, один за другим, и третий. – О, ох! – охнул Несвицкий, как будто от жгучей боли, хватая за руку свитского офицера. – Посмотрите, упал один, упал, упал! Категории:
Навигация | |||||||||
