Олтаржевский, Вячеслав Константинович

Вячеслав Константинович Олтаржевский
Олтаржевский во время обучения в МУЖВЗ
Основные сведения
Страна	Россия - СССР
Работы и достижения
Работал в городах	Москва, Нью-Йорк, Воркута
Архитектурный стиль	Неоклассицизм, сталинская архитектура
Важнейшие постройки	Гостиница «Украина» (руководитель проекта А. Г. Мордвинов)
Градостроительные проекты	Первый проект ВСХВ, 1935—1938
Нереализованные проекты	Проект дома на Кудринской площади
Научные труды	Строительство высотных зданий в Москве, 1953 Габаритный справочник архитектора, 1947
Награды

Вячесла́в Константи́нович Олтарже́вский (17 [29] марта 1880, Москва — 24 апреля 1966, Москва) — русский и советский архитектор, крупнейший специалист по высотному строительству. Первый главный архитектор Всесоюзной сельскохозяйственной выставки (1935—1938). Один из немногих видных архитекторов, репрессированных в 1930-х годах, который был освобождён в 1943 и смог вернулся к профессиональной деятельности.

Биография

1880—1935

Вячеслав Олтаржевский родился в семье инженера путей сообщения. В семье было пятеро детей, в том числе старший брат Вячеслава — Георгий, также ставший известным архитектором. После гибели отца в 1885 году был отдан в Набилковский сиротский приют. В 1900 году окончил при приюте Набилковское коммерческое училище и в 1901 году поступил на архитектурное отделение Московского училища живописи, ваяния и зодчества. В 1905 году в период закрытия МУЖВЗ в связи со студенческими беспорядками в течение года обучался в Венской академии художеств у Отто Вагнера. По предположению биографа архитектора О. А. Никологорской, рекомендации Олтаржевскому для обучения у Вагнера мог дать его преподаватель в МУЖВЗ И. А. Иванов-Шиц, лично знакомый с австрийским зодчим. В 1908 году Олтаржевский окончил училище с отличием и званием архитектора-художника первой степени. Ещё во время обучения в МУЖВЗ начал работать под руководством И. А. Иванова-Шица на постройке станционных сооружений Московской окружной железной дороги. В 1908 году работал помощником Иванова-Шица на строительстве здания Купеческого клуба в Москве (Малая Дмитровка, 6).

Начало профессиональной деятельности Вячеслава и Георгия Олтаржевских совпало с угасанием интереса заказчиков к модерну и возрождению неоклассицизма. Георгий в 1907—1915 гг. строил многочисленные доходные дома, тогда как Вячеслав работал над масштабными, общественно значимыми постройками. Важнейшая его работа до революции — квартал Северного страхового общества на Ильинке, спроектированный совместно с петербуржцем М. М. Перетятковичем и московским инженером И. И. Рербергом (1909—1911). Существует также спорная версия об авторстве Олтаржевского в постройке торговых рядов «Мавритания» в Благовещенске.

В 1918—1921 — военный инженер в рядах РККА. С 1921 года возглавлял архитектурный отдел сельского строительства Управления землеустройства, мелиорации и государственных имуществ (Сельстрой) Наркомата земледелия РСФСР

В 1922—1923 годах Олтаржевский работал заместителем А. В. Щусева — главного архитектора первой Всероссийской сельскохозяйственной выставки в Москве (располагалась на территории современного ЦПКиО имени Горького). В 1924—1935 архитектор был командирован в США для ознакомления с современными строительными технологиями, окончил экстерном Нью-Йоркский университет, работал на высотном строительстве в Нью-Йорке, по его проекту в Нью-Джерси был выстроен курорт «Королевские сосны». Существует версия, что его конкурсный проект площади маршала Фоша в Париже, выполненный в США и привлекший внимание Н. И. Бухарина, впоследствии и привёл Олтаржевского на скамью подсудимых.

1935—1943

В 1935 году Олтаржевский, при участии Р. П. Подольского, Н. В. Алексеева, студентов А. Б. Борецкого, Д. Г. Олтаржевского (племянника) выступил на конкурсе проектов на планировочное и архитектурное решение Всесоюзной сельскохозяйственной выставки в Москве, открытие которой планировалось на осень 1937 года. Всего было представлено 10 конкурсных и один дополнительный проект. Только два из одиннадцати проектов были представлены маститыми архитекторами (Олтаржевским и его сверстником Г. Б. Бархиным), остальные работы были выполнены аспирантами Академии архитектуры.

Проект Олтаржевского опирался, с одной стороны, на свободное расположение основных ансамблей на территории Останкина (Олтаржевский называл это «организацией плана по принципу постепенного развертывания отдельных ансамблей»), с другой — на строго симметричное построение каждого из узлов выставки, и никак не был увязан с историческими постройками Шереметевых. По мнению критиков, такой подход был недопустим, однако в апреле 1936 года именно проект Олтаржевского был принят к исполнению.

Строительство выставки, открытие которой дважды переносилось (на 1938 и 1939 годы), было прервано арестами в Наркомземе; нарком М. А. Чернов, курировавший проект, был расстрелян (см. Третий Московский процесс), а обвинённый во вредительстве директором ВСХВ Горишихиным Олтаржевский отправился в лагеря. Ему вменялось, в частности, то, что «из-за имевшегося на выставке вредительства её строительство было проведено без продуманного генерального плана. Такой важный раздел выставки, как показ новой и старой деревни, совершенно не нашел отражения в генеральном плане». Здания, построенные по его проектам, были частично демонтированы, а частично перестроены, но созданная им планировка ВСХВ (ВДНХ СССР — ВВЦ) сохранилась по сей день. Олтаржевский, работавший в заключении в Воркуте (главный архитектор Воркуты в 1939—1942), вышел на свободу в 1943 году.

1943—1966

В 1947—1948 Олтаржевский был приглашён в комитет по строительству высотных зданий. Предложенные им проекты не победили на конкурсе, но разработанный совместно с А. Г. Мордвиновым проект гостиницы в на Дорогомиловской набережной, позже получившей название «Украина», был утверждён и осуществлён.

Авторству Олтаржевского принадлежит труд «Строительство высотных зданий в Москве», обобщивший практику проектирования и строительства «сталинских» высоток.

Похоронен на Ваганьковском кладбище.

Проекты и постройки

СПИСОК АРХИТЕКТУРНЫХ РАБОТ В.К. ОЛТАРЖЕВСКОГО

• Станционные здания Московской окружной железной дороги. Под руководством И.А. Иванова-Шица, 1904—1908 гг.
• Здание Купеческого клуба (Москва, Малая Дмитровка, 6). Под руководством И.А. Ивановым-Шицем, 1907—1908 гг.
• Квартал зданий Северного страхового общества, под руководством М. М. Перетятковича, И. А. Голосова и И. И. Рерберга (1909—1911, Ильинка, 21-23 — Новая площадь, 16). Москва, 1909—1911 гг.
• Доходный дом, Даев переулок, 31. Москва, 1909 г.
• Голофтеевский пассаж, угол Петровки и Кузнецкого Моста, под руководством с И. И. Рербергом, не сохранился, 1910—1911 гг.
• Конкурсный проект дома Экономического общества офицеров Московского военного округа, совместно с И. И. Рербергом (1-я премия, не осуществлён), 1911 г.
• Гараж компании Мерседес-Бенц, Неглинный проезд, 1912—1914 гг. (не сохранился).
• Санаторий Г. А. Коротаевой. г.Москва, на территории усадьбы Покровское-Рубцово), 1911—1913 
• Здание Киевского вокзала в Москве. Под руководством И.И. Рерберга (руководитель проекта) и В.Г. Шухова, 1912—1917 гг.
• Доходный дом на улице Нижняя Красносельская улица, 23. Москва, 1914 г.
• Конкурсный проект концертно-бальных помещений при Самарской коммерческом собрании, 1-я премия (не осуществлён), 1914-1916 г.г.
• Народный дом просвещения и искусства. Рыбинск, 1919 г.
• Здание конюшни в совхозе «Кимры», 1921—1922 гг.
• Манеж на Всероссийской сельскохозяйственной и кустарно-промышленной выставке (Москва), 1922—1923 гг. (не сохранился)
• Павильон «Текстиль» на Всероссийской сельскохозяйственной и кустарно-промышленной выставке (Москва), 1922—1923 гг. (не сохранился)
• Вход на Всероссийскую сельскохозяйственную и кустарно-промышленную выставку со стороны Нескучного сада (Москва), 1922— 1923 гг. (не сохранился)
• Общее архитектурно-планировочное решение курорта Пайнуолд (Нью-Джерси), 1926 г.
• Здание отеля и ресторана на курорте Пайнуолд (Нью-Джерси), 1926 г.
• Здание клуба на курорте Пайнуолд (Нью-Джерси), 1927 г.
• Здание муниципальной поликлиники в Нью-Йорке, 1929 г.
• Конкурсный проект монумента-маяка Христофору Колумбу в Санто-Доминго, 1929 г.
• Конкурсный проект Дворца Советов. Москва, 1929 г.
• Проект застройки площади Маршала Фоша в Париже, 1930 г.
• Дом № 116 на Елисейских Полях. Париж, 1931 г.
• Загородный дом в пригороде Парижа, 1931 г.
• Коммерческое здание в Пенсильвании, 1931 г.
• Офис «Чанин Констракшн компани». Нью-Йорк, 1931 г.
• Конкурсный проект Рокфеллер-центра (Радио-сити) в Нью-Йорке, 1932 г.
• Коммерческий центр. Нью-Йорк, 1932 г.
• Москворецкий Мосторг (Даниловский универмаг), Люсиновская улица, 70. 1934 г.
• Общий план и архитектурно-планировочное решение Всесоюзной сельскохозяйственной выставки (Москва), 1935 г.
• Павильон «Механизация» на Всесоюзной сельскохозяйственной выставке (Москва), 1937 г. (не сохранился, был признан неудачным и разрушен)
• Павильон Администрации на Всесоюзной сельскохозяйственной выставке (Москва), 1937 г. (не сохранился)
• Главный вход на Всесоюзную сельскохозяйственную выставку (Москва), 1938 г. (не сохранился, был признан неудачным и разрушен)
• Павильон «Совхозы» на Всесоюзной сельскохозяйственной выставке (Москва), 1938 г. (не сохранился)
• Дом начальника комбината. Воркута, 1940 г.
• Надшахтное здание шахты № 1 «Капитальная». Воркута, 1940 г.
• Здание шахтокомбината шахты «Капитальная». Воркута, 1940 г.
• Здание вокзала в Ростове-на-Дону, 1946 г.
• Проект типового вокзала для Латвийской железной дороги, 1946 г.
• Конкурсный проект монумента героям Сталинграда, 1947 г.
• Конкурсный проект памятника Победы в Таллине, 1947 г.
• Здание высотной гостиницы в Дорогомилове. Гостиница «Украина» (Москва). (руководитель проекта А. Г. Мордвинов, при участии В. Г. Калиша, инженера П. А. Красильникова). Форпроект 1947—1948 гг. Проект удостоен Сталинской премии за 1948 год. Реализация 1957 г.
• Проект реконструкции здания магазина ЦУМ в Москве, 1954 г.
• Проект реконструкции здания ресторана «Прага» в Москве, 1956 г.
• Здание Латвийской академии наук, Рига. Совместно с О. Тилманисом и В. Апситисом, 1957 г.
• Конкурсный проект Дворца Советов, 1958 г.
• Курортная гостиница в Цхалтубо, 1960 г.
• Гостиница в Тбилиси, 1960 г.
• Памятник в честь четырехсотлетия добровольного присоединения Кабарды к России (Нальчик), 1961 г.
• Санаторий МИД «Сосновая роща — Чаир» (Мисхор), 1961 г.
• Памятник на Бородинском поле, 1961 г.

Литература

• Никологорская О. А. Олтаржевский. — М.: Молодая Гвардия, 2013. — 224 с. — (Жизнь замечательных людей). — ISBN 978-5-235-03629-1.
• Евстратова М. В., Седова И. В. Олтаржевский Вячеслав Константинович // Архитектурные юбилеи. Календарь памятных дат 2012—2016. — Издательский дом Руденцовых, 2012. — С. 184—186. — ISBN 978-5-902887-16-4.
• Арунов В. Старейший советский зодчий // Архитектура СССР. — 1960. — № 5. — С. 53—54.

Отрывок, характеризующий Олтаржевский, Вячеслав Константинович

– Кайсаров! – крикнул Кутузов своего адъютанта. – Садись пиши приказ на завтрашний день. А ты, – обратился он к другому, – поезжай по линии и объяви, что завтра мы атакуем.
Пока шел разговор с Раевским и диктовался приказ, Вольцоген вернулся от Барклая и доложил, что генерал Барклай де Толли желал бы иметь письменное подтверждение того приказа, который отдавал фельдмаршал.
Кутузов, не глядя на Вольцогена, приказал написать этот приказ, который, весьма основательно, для избежания личной ответственности, желал иметь бывший главнокомандующий.
И по неопределимой, таинственной связи, поддерживающей во всей армии одно и то же настроение, называемое духом армии и составляющее главный нерв войны, слова Кутузова, его приказ к сражению на завтрашний день, передались одновременно во все концы войска.
Далеко не самые слова, не самый приказ передавались в последней цепи этой связи. Даже ничего не было похожего в тех рассказах, которые передавали друг другу на разных концах армии, на то, что сказал Кутузов; но смысл его слов сообщился повсюду, потому что то, что сказал Кутузов, вытекало не из хитрых соображений, а из чувства, которое лежало в душе главнокомандующего, так же как и в душе каждого русского человека.
И узнав то, что назавтра мы атакуем неприятеля, из высших сфер армии услыхав подтверждение того, чему они хотели верить, измученные, колеблющиеся люди утешались и ободрялись.


Полк князя Андрея был в резервах, которые до второго часа стояли позади Семеновского в бездействии, под сильным огнем артиллерии. Во втором часу полк, потерявший уже более двухсот человек, был двинут вперед на стоптанное овсяное поле, на тот промежуток между Семеновским и курганной батареей, на котором в этот день были побиты тысячи людей и на который во втором часу дня был направлен усиленно сосредоточенный огонь из нескольких сот неприятельских орудий.
Не сходя с этого места и не выпустив ни одного заряда, полк потерял здесь еще третью часть своих людей. Спереди и в особенности с правой стороны, в нерасходившемся дыму, бубухали пушки и из таинственной области дыма, застилавшей всю местность впереди, не переставая, с шипящим быстрым свистом, вылетали ядра и медлительно свистевшие гранаты. Иногда, как бы давая отдых, проходило четверть часа, во время которых все ядра и гранаты перелетали, но иногда в продолжение минуты несколько человек вырывало из полка, и беспрестанно оттаскивали убитых и уносили раненых.
С каждым новым ударом все меньше и меньше случайностей жизни оставалось для тех, которые еще не были убиты. Полк стоял в батальонных колоннах на расстоянии трехсот шагов, но, несмотря на то, все люди полка находились под влиянием одного и того же настроения. Все люди полка одинаково были молчаливы и мрачны. Редко слышался между рядами говор, но говор этот замолкал всякий раз, как слышался попавший удар и крик: «Носилки!» Большую часть времени люди полка по приказанию начальства сидели на земле. Кто, сняв кивер, старательно распускал и опять собирал сборки; кто сухой глиной, распорошив ее в ладонях, начищал штык; кто разминал ремень и перетягивал пряжку перевязи; кто старательно расправлял и перегибал по новому подвертки и переобувался. Некоторые строили домики из калмыжек пашни или плели плетеночки из соломы жнивья. Все казались вполне погружены в эти занятия. Когда ранило и убивало людей, когда тянулись носилки, когда наши возвращались назад, когда виднелись сквозь дым большие массы неприятелей, никто не обращал никакого внимания на эти обстоятельства. Когда же вперед проезжала артиллерия, кавалерия, виднелись движения нашей пехоты, одобрительные замечания слышались со всех сторон. Но самое большое внимание заслуживали события совершенно посторонние, не имевшие никакого отношения к сражению. Как будто внимание этих нравственно измученных людей отдыхало на этих обычных, житейских событиях. Батарея артиллерии прошла пред фронтом полка. В одном из артиллерийских ящиков пристяжная заступила постромку. «Эй, пристяжную то!.. Выправь! Упадет… Эх, не видят!.. – по всему полку одинаково кричали из рядов. В другой раз общее внимание обратила небольшая коричневая собачонка с твердо поднятым хвостом, которая, бог знает откуда взявшись, озабоченной рысцой выбежала перед ряды и вдруг от близко ударившего ядра взвизгнула и, поджав хвост, бросилась в сторону. По всему полку раздалось гоготанье и взвизги. Но развлечения такого рода продолжались минуты, а люди уже более восьми часов стояли без еды и без дела под непроходящим ужасом смерти, и бледные и нахмуренные лица все более бледнели и хмурились.
Князь Андрей, точно так же как и все люди полка, нахмуренный и бледный, ходил взад и вперед по лугу подле овсяного поля от одной межи до другой, заложив назад руки и опустив голову. Делать и приказывать ему нечего было. Все делалось само собою. Убитых оттаскивали за фронт, раненых относили, ряды смыкались. Ежели отбегали солдаты, то они тотчас же поспешно возвращались. Сначала князь Андрей, считая своею обязанностью возбуждать мужество солдат и показывать им пример, прохаживался по рядам; но потом он убедился, что ему нечему и нечем учить их. Все силы его души, точно так же как и каждого солдата, были бессознательно направлены на то, чтобы удержаться только от созерцания ужаса того положения, в котором они были. Он ходил по лугу, волоча ноги, шаршавя траву и наблюдая пыль, которая покрывала его сапоги; то он шагал большими шагами, стараясь попадать в следы, оставленные косцами по лугу, то он, считая свои шаги, делал расчеты, сколько раз он должен пройти от межи до межи, чтобы сделать версту, то ошмурыгывал цветки полыни, растущие на меже, и растирал эти цветки в ладонях и принюхивался к душисто горькому, крепкому запаху. Изо всей вчерашней работы мысли не оставалось ничего. Он ни о чем не думал. Он прислушивался усталым слухом все к тем же звукам, различая свистенье полетов от гула выстрелов, посматривал на приглядевшиеся лица людей 1 го батальона и ждал. «Вот она… эта опять к нам! – думал он, прислушиваясь к приближавшемуся свисту чего то из закрытой области дыма. – Одна, другая! Еще! Попало… Он остановился и поглядел на ряды. „Нет, перенесло. А вот это попало“. И он опять принимался ходить, стараясь делать большие шаги, чтобы в шестнадцать шагов дойти до межи.
Свист и удар! В пяти шагах от него взрыло сухую землю и скрылось ядро. Невольный холод пробежал по его спине. Он опять поглядел на ряды. Вероятно, вырвало многих; большая толпа собралась у 2 го батальона.
– Господин адъютант, – прокричал он, – прикажите, чтобы не толпились. – Адъютант, исполнив приказание, подходил к князю Андрею. С другой стороны подъехал верхом командир батальона.
– Берегись! – послышался испуганный крик солдата, и, как свистящая на быстром полете, приседающая на землю птичка, в двух шагах от князя Андрея, подле лошади батальонного командира, негромко шлепнулась граната. Лошадь первая, не спрашивая того, хорошо или дурно было высказывать страх, фыркнула, взвилась, чуть не сронив майора, и отскакала в сторону. Ужас лошади сообщился людям.
– Ложись! – крикнул голос адъютанта, прилегшего к земле. Князь Андрей стоял в нерешительности. Граната, как волчок, дымясь, вертелась между ним и лежащим адъютантом, на краю пашни и луга, подле куста полыни.
«Неужели это смерть? – думал князь Андрей, совершенно новым, завистливым взглядом глядя на траву, на полынь и на струйку дыма, вьющуюся от вертящегося черного мячика. – Я не могу, я не хочу умереть, я люблю жизнь, люблю эту траву, землю, воздух… – Он думал это и вместе с тем помнил о том, что на него смотрят.
– Стыдно, господин офицер! – сказал он адъютанту. – Какой… – он не договорил. В одно и то же время послышался взрыв, свист осколков как бы разбитой рамы, душный запах пороха – и князь Андрей рванулся в сторону и, подняв кверху руку, упал на грудь.
Несколько офицеров подбежало к нему. С правой стороны живота расходилось по траве большое пятно крови.
Вызванные ополченцы с носилками остановились позади офицеров. Князь Андрей лежал на груди, опустившись лицом до травы, и, тяжело, всхрапывая, дышал.
– Ну что стали, подходи!
Мужики подошли и взяли его за плечи и ноги, но он жалобно застонал, и мужики, переглянувшись, опять отпустили его.
– Берись, клади, всё одно! – крикнул чей то голос. Его другой раз взяли за плечи и положили на носилки.
– Ах боже мой! Боже мой! Что ж это?.. Живот! Это конец! Ах боже мой! – слышались голоса между офицерами. – На волосок мимо уха прожужжала, – говорил адъютант. Мужики, приладивши носилки на плечах, поспешно тронулись по протоптанной ими дорожке к перевязочному пункту.
– В ногу идите… Э!.. мужичье! – крикнул офицер, за плечи останавливая неровно шедших и трясущих носилки мужиков.
– Подлаживай, что ль, Хведор, а Хведор, – говорил передний мужик.
– Вот так, важно, – радостно сказал задний, попав в ногу.
– Ваше сиятельство? А? Князь? – дрожащим голосом сказал подбежавший Тимохин, заглядывая в носилки.
Князь Андрей открыл глаза и посмотрел из за носилок, в которые глубоко ушла его голова, на того, кто говорил, и опять опустил веки.
Ополченцы принесли князя Андрея к лесу, где стояли фуры и где был перевязочный пункт. Перевязочный пункт состоял из трех раскинутых, с завороченными полами, палаток на краю березника. В березнике стояла фуры и лошади. Лошади в хребтугах ели овес, и воробьи слетали к ним и подбирали просыпанные зерна. Воронья, чуя кровь, нетерпеливо каркая, перелетали на березах. Вокруг палаток, больше чем на две десятины места, лежали, сидели, стояли окровавленные люди в различных одеждах. Вокруг раненых, с унылыми и внимательными лицами, стояли толпы солдат носильщиков, которых тщетно отгоняли от этого места распоряжавшиеся порядком офицеры. Не слушая офицеров, солдаты стояли, опираясь на носилки, и пристально, как будто пытаясь понять трудное значение зрелища, смотрели на то, что делалось перед ними. Из палаток слышались то громкие, злые вопли, то жалобные стенания. Изредка выбегали оттуда фельдшера за водой и указывали на тех, который надо было вносить. Раненые, ожидая у палатки своей очереди, хрипели, стонали, плакали, кричали, ругались, просили водки. Некоторые бредили. Князя Андрея, как полкового командира, шагая через неперевязанных раненых, пронесли ближе к одной из палаток и остановились, ожидая приказания. Князь Андрей открыл глаза и долго не мог понять того, что делалось вокруг него. Луг, полынь, пашня, черный крутящийся мячик и его страстный порыв любви к жизни вспомнились ему. В двух шагах от него, громко говоря и обращая на себя общее внимание, стоял, опершись на сук и с обвязанной головой, высокий, красивый, черноволосый унтер офицер. Он был ранен в голову и ногу пулями. Вокруг него, жадно слушая его речь, собралась толпа раненых и носильщиков.
– Мы его оттеда как долбанули, так все побросал, самого короля забрали! – блестя черными разгоряченными глазами и оглядываясь вокруг себя, кричал солдат. – Подойди только в тот самый раз лезервы, его б, братец ты мой, звания не осталось, потому верно тебе говорю…
Князь Андрей, так же как и все окружавшие рассказчика, блестящим взглядом смотрел на него и испытывал утешительное чувство. «Но разве не все равно теперь, – подумал он. – А что будет там и что такое было здесь? Отчего мне так жалко было расставаться с жизнью? Что то было в этой жизни, чего я не понимал и не понимаю».


Один из докторов, в окровавленном фартуке и с окровавленными небольшими руками, в одной из которых он между мизинцем и большим пальцем (чтобы не запачкать ее) держал сигару, вышел из палатки. Доктор этот поднял голову и стал смотреть по сторонам, но выше раненых. Он, очевидно, хотел отдохнуть немного. Поводив несколько времени головой вправо и влево, он вздохнул и опустил глаза.
– Ну, сейчас, – сказал он на слова фельдшера, указывавшего ему на князя Андрея, и велел нести его в палатку.
В толпе ожидавших раненых поднялся ропот.
– Видно, и на том свете господам одним жить, – проговорил один.
Князя Андрея внесли и положили на только что очистившийся стол, с которого фельдшер споласкивал что то. Князь Андрей не мог разобрать в отдельности того, что было в палатке. Жалобные стоны с разных сторон, мучительная боль бедра, живота и спины развлекали его. Все, что он видел вокруг себя, слилось для него в одно общее впечатление обнаженного, окровавленного человеческого тела, которое, казалось, наполняло всю низкую палатку, как несколько недель тому назад в этот жаркий, августовский день это же тело наполняло грязный пруд по Смоленской дороге. Да, это было то самое тело, та самая chair a canon [мясо для пушек], вид которой еще тогда, как бы предсказывая теперешнее, возбудил в нем ужас.
В палатке было три стола. Два были заняты, на третий положили князя Андрея. Несколько времени его оставили одного, и он невольно увидал то, что делалось на других двух столах. На ближнем столе сидел татарин, вероятно, казак – по мундиру, брошенному подле. Четверо солдат держали его. Доктор в очках что то резал в его коричневой, мускулистой спине.
– Ух, ух, ух!.. – как будто хрюкал татарин, и вдруг, подняв кверху свое скуластое черное курносое лицо, оскалив белые зубы, начинал рваться, дергаться и визжат ь пронзительно звенящим, протяжным визгом. На другом столе, около которого толпилось много народа, на спине лежал большой, полный человек с закинутой назад головой (вьющиеся волоса, их цвет и форма головы показались странно знакомы князю Андрею). Несколько человек фельдшеров навалились на грудь этому человеку и держали его. Белая большая полная нога быстро и часто, не переставая, дергалась лихорадочными трепетаниями. Человек этот судорожно рыдал и захлебывался. Два доктора молча – один был бледен и дрожал – что то делали над другой, красной ногой этого человека. Управившись с татарином, на которого накинули шинель, доктор в очках, обтирая руки, подошел к князю Андрею. Он взглянул в лицо князя Андрея и поспешно отвернулся.