Олту
Поделись знанием:
Государь быстрым взглядом окинул Кутузова с головы до ног, на мгновенье нахмурился, но тотчас же, преодолев себя, подошел и, расставив руки, обнял старого генерала. Опять по старому, привычному впечатлению и по отношению к задушевной мысли его, объятие это, как и обыкновенно, подействовало на Кутузова: он всхлипнул.
Государь поздоровался с офицерами, с Семеновским караулом и, пожав еще раз за руку старика, пошел с ним в замок.
Оставшись наедине с фельдмаршалом, государь высказал ему свое неудовольствие за медленность преследования, за ошибки в Красном и на Березине и сообщил свои соображения о будущем походе за границу. Кутузов не делал ни возражений, ни замечаний. То самое покорное и бессмысленное выражение, с которым он, семь лет тому назад, выслушивал приказания государя на Аустерлицком поле, установилось теперь на его лице.
Когда Кутузов вышел из кабинета и своей тяжелой, ныряющей походкой, опустив голову, пошел по зале, чей то голос остановил его.
– Ваша светлость, – сказал кто то.
Кутузов поднял голову и долго смотрел в глаза графу Толстому, который, с какой то маленькою вещицей на серебряном блюде, стоял перед ним. Кутузов, казалось, не понимал, чего от него хотели.
Вдруг он как будто вспомнил: чуть заметная улыбка мелькнула на его пухлом лице, и он, низко, почтительно наклонившись, взял предмет, лежавший на блюде. Это был Георгий 1 й степени.
На другой день были у фельдмаршала обед и бал, которые государь удостоил своим присутствием. Кутузову пожалован Георгий 1 й степени; государь оказывал ему высочайшие почести; но неудовольствие государя против фельдмаршала было известно каждому. Соблюдалось приличие, и государь показывал первый пример этого; но все знали, что старик виноват и никуда не годится. Когда на бале Кутузов, по старой екатерининской привычке, при входе государя в бальную залу велел к ногам его повергнуть взятые знамена, государь неприятно поморщился и проговорил слова, в которых некоторые слышали: «старый комедиант».
Неудовольствие государя против Кутузова усилилось в Вильне в особенности потому, что Кутузов, очевидно, не хотел или не мог понимать значение предстоящей кампании.
Когда на другой день утром государь сказал собравшимся у него офицерам: «Вы спасли не одну Россию; вы спасли Европу», – все уже тогда поняли, что война не кончена.
Один Кутузов не хотел понимать этого и открыто говорил свое мнение о том, что новая война не может улучшить положение и увеличить славу России, а только может ухудшить ее положение и уменьшить ту высшую степень славы, на которой, по его мнению, теперь стояла Россия. Он старался доказать государю невозможность набрания новых войск; говорил о тяжелом положении населений, о возможности неудач и т. п.
При таком настроении фельдмаршал, естественно, представлялся только помехой и тормозом предстоящей войны.
Для избежания столкновений со стариком сам собою нашелся выход, состоящий в том, чтобы, как в Аустерлице и как в начале кампании при Барклае, вынуть из под главнокомандующего, не тревожа его, не объявляя ему о том, ту почву власти, на которой он стоял, и перенести ее к самому государю.
С этою целью понемногу переформировался штаб, и вся существенная сила штаба Кутузова была уничтожена и перенесена к государю. Толь, Коновницын, Ермолов – получили другие назначения. Все громко говорили, что фельдмаршал стал очень слаб и расстроен здоровьем.
Ему надо было быть слабым здоровьем, для того чтобы передать свое место тому, кто заступал его. И действительно, здоровье его было слабо.
Как естественно, и просто, и постепенно явился Кутузов из Турции в казенную палату Петербурга собирать ополчение и потом в армию, именно тогда, когда он был необходим, точно так же естественно, постепенно и просто теперь, когда роль Кутузова была сыграна, на место его явился новый, требовавшийся деятель.
Война 1812 го года, кроме своего дорогого русскому сердцу народного значения, должна была иметь другое – европейское.
За движением народов с запада на восток должно было последовать движение народов с востока на запад, и для этой новой войны нужен был новый деятель, имеющий другие, чем Кутузов, свойства, взгляды, движимый другими побуждениями.
Александр Первый для движения народов с востока на запад и для восстановления границ народов был так же необходим, как необходим был Кутузов для спасения и славы России.
Кутузов не понимал того, что значило Европа, равновесие, Наполеон. Он не мог понимать этого. Представителю русского народа, после того как враг был уничтожен, Россия освобождена и поставлена на высшую степень своей славы, русскому человеку, как русскому, делать больше было нечего. Представителю народной войны ничего не оставалось, кроме смерти. И он умер.
Пьер, как это большею частью бывает, почувствовал всю тяжесть физических лишений и напряжений, испытанных в плену, только тогда, когда эти напряжения и лишения кончились. После своего освобождения из плена он приехал в Орел и на третий день своего приезда, в то время как он собрался в Киев, заболел и пролежал больным в Орле три месяца; с ним сделалась, как говорили доктора, желчная горячка. Несмотря на то, что доктора лечили его, пускали кровь и давали пить лекарства, он все таки выздоровел.
Все, что было с Пьером со времени освобождения и до болезни, не оставило в нем почти никакого впечатления. Он помнил только серую, мрачную, то дождливую, то снежную погоду, внутреннюю физическую тоску, боль в ногах, в боку; помнил общее впечатление несчастий, страданий людей; помнил тревожившее его любопытство офицеров, генералов, расспрашивавших его, свои хлопоты о том, чтобы найти экипаж и лошадей, и, главное, помнил свою неспособность мысли и чувства в то время. В день своего освобождения он видел труп Пети Ростова. В тот же день он узнал, что князь Андрей был жив более месяца после Бородинского сражения и только недавно умер в Ярославле, в доме Ростовых. И в тот же день Денисов, сообщивший эту новость Пьеру, между разговором упомянул о смерти Элен, предполагая, что Пьеру это уже давно известно. Все это Пьеру казалось тогда только странно. Он чувствовал, что не может понять значения всех этих известий. Он тогда торопился только поскорее, поскорее уехать из этих мест, где люди убивали друг друга, в какое нибудь тихое убежище и там опомниться, отдохнуть и обдумать все то странное и новое, что он узнал за это время. Но как только он приехал в Орел, он заболел. Проснувшись от своей болезни, Пьер увидал вокруг себя своих двух людей, приехавших из Москвы, – Терентия и Ваську, и старшую княжну, которая, живя в Ельце, в имении Пьера, и узнав о его освобождении и болезни, приехала к нему, чтобы ходить за ним.
Город
|
Олту (тур. Oltu) — город и район в провинции Эрзурум (Турция).
Содержание
Название
- В армянской традиции город именуется как Ուղտիք — Ултик; Ухтеац; Утеац; Олти[1]
- В русской — Ольта
- В тюркской традиции — Олту
История
Территория современного города была издревле населена людьми и входила в состав разных государств. До IV века город Ултик (или Ухтеац; Утеац; Олти') являлся частью армянской провинции Тайк[1], владетелями которой были представители рода Мамиконянов (наследственных военачальников Армении), правивших этой областью Армении до VIII века[2]. Подавляющее большинство Населения региона было армянским. Район подвергся разгрому во время арабского вторжения 735 года и антиарабского восстания 774—775 годов. «Житие» Григория Хандзтели свидетельствует о запустении Тайка ко времени его заселения грузинами. К началу IX века, уже как Тао, он входил в конгломерат владений грузинской ветви династии Багратидов (см. Тао-Кларджетского княжества), после чего отошел Византии[3]. В последующие века контроль над ним попеременно осуществляли сельджуки, монголы и туркменские племена. В XVI веке регион был присоединен османами к своей империи.
Летом 1829 года в ходе город был взят русскими войсками. В 1878 году после русско-турецкой войны была образована Карская область, в которую под названием Ольта ,в качестве центра Ольтинского округа был включен город. С началом первой мировой войны, в 1914 году Турция почти полностью захватывает Карскую область. В занятой турецкими войсками Ольте армянское население также как и в других занятых территориях подвергается резне[4]. Там же разграблена церковь, а 200 армян, захваченных в городе в заложники, подверглись издевательствам[5]. В результате резни было убито 1276 армян, имущество которых было разграблено[6]. После революции в России, а затем развала ЗДФР в Закавказье образовались новые государства, между которыми возникли территориальные споры. В результате район Ардаган-Олти стал предметом спора между Арменией и Грузией[7].
Напишите отзыв о статье "Олту"
Примечания
- ↑ 1 2 R.W Edwards //Medieval Architecture in the Oltu-Penek Valley: A Preliminary Report on the Marchlands of Northeast Turkey // Dumbarton Oaks Papers, 1985 см примечание 7
7 the Mamikoneans administered the Armenian province of Tayk' as early as the fourth century AD Oltu (Armenian: Ult’ik', Uxt’eac, Utt’eac, Olti; Georgian: Oltisi), which lies within the boundaries of this province
- ↑ Г. Г. Литаврин. Комментарий к главам 44-53 трактата «Об управлении империей». [www.hrono.ru/dokum/0900dok/kb_k44_53.html См. комм. 1 к главе 45]: «Тайк — область в бассейне р. Чорох. Территория её делилась на восемь гаваров (Еремян С. Т. Армения. С. 110—111, 118; см. здесь же карту). До VIII в. Тайк входил в состав Армении, и большей его частью владел дом Мамиконянов (Адонц Н. Г. Армения. С. 309). Для Леонтия Руисского Тайк — армянская страна (Toumanoff F. Studies. P. 452).»
- ↑ Александра Алексеевна Чекалова // Мир Александра Каждана// Изд-во «Алетейя», 2003 г. — стр.181(618) ISBN 5-89329-570-6, 9785893295702
Напомним, что до VIII в. Тайк (ныне Восточная Турция, районы Ардагана, Артвина и Олти) входил в состав Армении, будучи доменом нахарарского рода Мамиконянов. Подавляющее большинство населения его составляли армяне. Район подвергся разгрому во время похода арабского полководца Мервана Кру в 735 г. и антиарабского восстания 774—775 гг. «Житие» Григория Хандзтели свидетельствует о запустении Тайка ко времени его заселения грузинами. К началу IX в., уже как Тао, он входил в конгломерат владений грузинской ветви династии Багратидов.
- ↑ Richard G. Hovannisian. [books.google.com/books?id=p37O_KtaUKsC The Armenian People from Ancient to Modern Times]. — Palgrave Macmillan, 1997. — Vol. II. Foreign Dominion to Statehood: The Fifteenth Century to the Twentieth Century. — P. 254. — 493 p. — ISBN 0312101686, ISBN 9780312101688.
Operationally, the Special Organization was first active against Armenian civilians in Ardahan and Artvin, regions captured Russians in November-December 1914. Here local Armenians were dealt with in brutal fashion. Armenians in other alost to the Russians in late 1914 suffered massacre when the Turks gained control, especially around Ardanuch, Olti, Alashkert, and Diadin.
- ↑ Kévorkian. The Armenian Genocide: A Complete History. — P. 311.
We also know about the case of Rupen Toroyan, a draftee from Erzerum. Along with his Muslim comrades, Toroyan was responsible for transporting supplies from Erxerum to the front.
He witnessed the looting of the Armenian villages of Pasın, the sacking of the church in Olti, recently occupied by the Ottoman army, and the mistreatment of the 200 Armenians taken hostage in Olti. - ↑ Танер Акчам. [books.google.ru/books?id=-etxMiFnkXAC&pg=PA139&dq=%22%22You+should+see+.+.+.+just+how+cruel+their+actions+were!+Curse+them.+.+.+!+They+have+no+regard+for+Muslims,+for+Christians,+for+anything.%22163+Johannes+Lepsius+gives+detailed+figures+for+the+number+of+people%22&hl=ru&sa=X&ei=2CAFUt3TO5LQ4QSzrYDQCg&ved=0CC0Q6AEwAA#v=onepage&q=%22%22You%20should%20see%20.%20.%20.%20just%20how%20cruel%20their%20actions%20were!%20Curse%20them.%20.%20.%20!%20They%20have%20no%20regard%20for%20Muslims%2C%20for%20Christians%2C%20for%20anything.%22163%20Johannes%20Lepsius%20gives%20detailed%20figures%20for%20the%20number%20of%20people%22&f=false Актуальные вопросы курса неорганической химии] = A Shameful Act:The Armenian Genocide and the Question of Turkish Responsibility. — Macmillan, 2007. — С. 138-139. — 500 с. — ISBN 1466832126, 9781466832121.
Оригинальный текст (англ.)
Once war broke out, in the very first months of hostilities massacres were carried out under the cover of the fighting, in the Artvin, Ardahan and Ardanuc areas, all of which were under the direction of the Special Organization. Ahmet Refik quotes a German journalist who witnessed some of these events: "You should see . . . just how cruel their actions were! Curse them. . . ! They have no regard for Muslims, for Christians, for anything." Johannes Lepsius gives detailed figures for the number of people killed in the massacres in the area. "The villages in the areas of Ardanuc and Oltu . . . were pillaged. 1,276 Armenians were killed. . . . The number of Armenians killed in the Artvin and Ardanuc region is estimated at seven thousand." The leaders of the Special Organization units involved in the massacres include many who would later play significant roles in the later Turkish War of Independence, such as Deli Halit Pasa, Yeni- bahceli Nail and Topal Osman.
- ↑ Herbert David Croly // The new republic //The Republic Pub. Co., 1969 г. Том 23 стр. 89
With Georgia on the other hand, Armenia has two equally important districts in litigation: the Borchalo district, only twenty-six miles south of Tiflis, and the Ardahan-Olti region, sixty-seven miles southwest of Batoum.
Ссылки
- [www.oltu.bel.tr/ Официальный сайт города]
- [www.oltu.gov.tr/ Официальный сайт района]
| Административное деление ила Эрзурум
|
Отрывок, характеризующий Олту
Все это по пятидесятилетней привычке физически тревожно подействовало на старого генерала; он озабоченно торопливо ощупал себя, поправил шляпу и враз, в ту минуту как государь, выйдя из саней, поднял к нему глаза, подбодрившись и вытянувшись, подал рапорт и стал говорить своим мерным, заискивающим голосом.Государь быстрым взглядом окинул Кутузова с головы до ног, на мгновенье нахмурился, но тотчас же, преодолев себя, подошел и, расставив руки, обнял старого генерала. Опять по старому, привычному впечатлению и по отношению к задушевной мысли его, объятие это, как и обыкновенно, подействовало на Кутузова: он всхлипнул.
Государь поздоровался с офицерами, с Семеновским караулом и, пожав еще раз за руку старика, пошел с ним в замок.
Оставшись наедине с фельдмаршалом, государь высказал ему свое неудовольствие за медленность преследования, за ошибки в Красном и на Березине и сообщил свои соображения о будущем походе за границу. Кутузов не делал ни возражений, ни замечаний. То самое покорное и бессмысленное выражение, с которым он, семь лет тому назад, выслушивал приказания государя на Аустерлицком поле, установилось теперь на его лице.
Когда Кутузов вышел из кабинета и своей тяжелой, ныряющей походкой, опустив голову, пошел по зале, чей то голос остановил его.
– Ваша светлость, – сказал кто то.
Кутузов поднял голову и долго смотрел в глаза графу Толстому, который, с какой то маленькою вещицей на серебряном блюде, стоял перед ним. Кутузов, казалось, не понимал, чего от него хотели.
Вдруг он как будто вспомнил: чуть заметная улыбка мелькнула на его пухлом лице, и он, низко, почтительно наклонившись, взял предмет, лежавший на блюде. Это был Георгий 1 й степени.
На другой день были у фельдмаршала обед и бал, которые государь удостоил своим присутствием. Кутузову пожалован Георгий 1 й степени; государь оказывал ему высочайшие почести; но неудовольствие государя против фельдмаршала было известно каждому. Соблюдалось приличие, и государь показывал первый пример этого; но все знали, что старик виноват и никуда не годится. Когда на бале Кутузов, по старой екатерининской привычке, при входе государя в бальную залу велел к ногам его повергнуть взятые знамена, государь неприятно поморщился и проговорил слова, в которых некоторые слышали: «старый комедиант».
Неудовольствие государя против Кутузова усилилось в Вильне в особенности потому, что Кутузов, очевидно, не хотел или не мог понимать значение предстоящей кампании.
Когда на другой день утром государь сказал собравшимся у него офицерам: «Вы спасли не одну Россию; вы спасли Европу», – все уже тогда поняли, что война не кончена.
Один Кутузов не хотел понимать этого и открыто говорил свое мнение о том, что новая война не может улучшить положение и увеличить славу России, а только может ухудшить ее положение и уменьшить ту высшую степень славы, на которой, по его мнению, теперь стояла Россия. Он старался доказать государю невозможность набрания новых войск; говорил о тяжелом положении населений, о возможности неудач и т. п.
При таком настроении фельдмаршал, естественно, представлялся только помехой и тормозом предстоящей войны.
Для избежания столкновений со стариком сам собою нашелся выход, состоящий в том, чтобы, как в Аустерлице и как в начале кампании при Барклае, вынуть из под главнокомандующего, не тревожа его, не объявляя ему о том, ту почву власти, на которой он стоял, и перенести ее к самому государю.
С этою целью понемногу переформировался штаб, и вся существенная сила штаба Кутузова была уничтожена и перенесена к государю. Толь, Коновницын, Ермолов – получили другие назначения. Все громко говорили, что фельдмаршал стал очень слаб и расстроен здоровьем.
Ему надо было быть слабым здоровьем, для того чтобы передать свое место тому, кто заступал его. И действительно, здоровье его было слабо.
Как естественно, и просто, и постепенно явился Кутузов из Турции в казенную палату Петербурга собирать ополчение и потом в армию, именно тогда, когда он был необходим, точно так же естественно, постепенно и просто теперь, когда роль Кутузова была сыграна, на место его явился новый, требовавшийся деятель.
Война 1812 го года, кроме своего дорогого русскому сердцу народного значения, должна была иметь другое – европейское.
За движением народов с запада на восток должно было последовать движение народов с востока на запад, и для этой новой войны нужен был новый деятель, имеющий другие, чем Кутузов, свойства, взгляды, движимый другими побуждениями.
Александр Первый для движения народов с востока на запад и для восстановления границ народов был так же необходим, как необходим был Кутузов для спасения и славы России.
Кутузов не понимал того, что значило Европа, равновесие, Наполеон. Он не мог понимать этого. Представителю русского народа, после того как враг был уничтожен, Россия освобождена и поставлена на высшую степень своей славы, русскому человеку, как русскому, делать больше было нечего. Представителю народной войны ничего не оставалось, кроме смерти. И он умер.
Пьер, как это большею частью бывает, почувствовал всю тяжесть физических лишений и напряжений, испытанных в плену, только тогда, когда эти напряжения и лишения кончились. После своего освобождения из плена он приехал в Орел и на третий день своего приезда, в то время как он собрался в Киев, заболел и пролежал больным в Орле три месяца; с ним сделалась, как говорили доктора, желчная горячка. Несмотря на то, что доктора лечили его, пускали кровь и давали пить лекарства, он все таки выздоровел.
Все, что было с Пьером со времени освобождения и до болезни, не оставило в нем почти никакого впечатления. Он помнил только серую, мрачную, то дождливую, то снежную погоду, внутреннюю физическую тоску, боль в ногах, в боку; помнил общее впечатление несчастий, страданий людей; помнил тревожившее его любопытство офицеров, генералов, расспрашивавших его, свои хлопоты о том, чтобы найти экипаж и лошадей, и, главное, помнил свою неспособность мысли и чувства в то время. В день своего освобождения он видел труп Пети Ростова. В тот же день он узнал, что князь Андрей был жив более месяца после Бородинского сражения и только недавно умер в Ярославле, в доме Ростовых. И в тот же день Денисов, сообщивший эту новость Пьеру, между разговором упомянул о смерти Элен, предполагая, что Пьеру это уже давно известно. Все это Пьеру казалось тогда только странно. Он чувствовал, что не может понять значения всех этих известий. Он тогда торопился только поскорее, поскорее уехать из этих мест, где люди убивали друг друга, в какое нибудь тихое убежище и там опомниться, отдохнуть и обдумать все то странное и новое, что он узнал за это время. Но как только он приехал в Орел, он заболел. Проснувшись от своей болезни, Пьер увидал вокруг себя своих двух людей, приехавших из Москвы, – Терентия и Ваську, и старшую княжну, которая, живя в Ельце, в имении Пьера, и узнав о его освобождении и болезни, приехала к нему, чтобы ходить за ним.
