Олуши
| Олуши | ||||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| ||||||||||||||||
| Научная классификация | ||||||||||||||||
|
||||||||||||||||
| Латинское название | ||||||||||||||||
| Sula Brisson, 1760 | ||||||||||||||||
| Виды | ||||||||||||||||
Перенесены в другие роды
см. Morus bassanus
см. Papasula abbotti | ||||||||||||||||
|
|
Олуши (лат. Sula) — род крупных морских птиц из семейства Олушевых отряда Пеликанообразных. Род состоит из шести современных видов олушей и нескольких вымерших видов. Северная олуша (Sula bassana) перенесена в другой род (Morus), включающий три вида. Олуша Абботта (Sula abbotti) выделена в третий род (Papasula) семейства олушевых.
Содержание
Общие характеристики рода
Олуши — крупные птицы, свободно парят над океаном и добывают рыбу и кальмаров, ныряя в воду с высоты 10—100 м на глубину до 25 м. Длина тела взрослых особей рода Sula: 71—91 см, размах крыльев: до 1,5 м, вес: 0,7—1,5 кг. При нырянии могут развивать скорость у поверхности воды до 140 км/ч. Удар смягчается воздушными мешками, расположенными под шкурой головы. Преобладающие цвета перьев: белый и чёрный (тёмно-коричневый). По краям острого клюва расположены мелкие зубчики. Олуши дышат клювом, поскольку наружные носовые отверстия навсегда закрыты и не мешают нырять. Глаза расположены спереди, рядом с клювом, зрение — бинокулярное.
Гнездование
Олуши гнездятся колониями в основном на островах и морских побережьях тропиков и субтропиков Атлантического, Тихого и Индийского океанов. Кладка от одного до четырёх бледновато-голубых или серых яиц происходит на скалах, песчаных берегах или на деревьях. На яйцах сидят попеременно оба родителя в течение 28—45 дней. Если вылупляется несколько птенцов, то обычно вскармливается только один, самый сильный. Голубоногие олуши составляют исключение и вскармливают нескольких птенцов. Через три—шесть месяцев молодые олуши приступают к самостоятельной охоте.
В Перу существует многовековая традиция собирать гуано в местах гнездования олушей и других птиц и использовать его в качестве удобрений.
Систематика и эволюция
|
Видообразование
Расположение пяти из шести известных видов олушей (лат. Sula) на филогенетическом дереве и их разделение от других родов Олушевых приведено на рисунке справа. Ранее все виды Олушевых относили к одному роду, но молекулярные и ископаемые данные позволили выделить три рода. Ископаемые остатки рода Sula попадаются гораздо реже, чем Morus.
Род Sula
Современные виды
- бурая олуша (Sula leucogaster)
- красноногая олуша (Sula sula)
- голуболицая олуша (Sula dactylatra)
- насканская олуша (Sula granti)
- перуанская олуша (Sula variegata)
- голубоногая олуша (Sula nebouxii)
Вымершие виды
- Sula humeralis (ископаемые: средний плиоцен)
- Sula magna (ископаемые: поздний/ранний плиоцен, Перу)
- Sula sulita (ископаемые: поздний плиоцен, Перу)
Напишите отзыв о статье "Олуши"
Примечания
Литература
- Книпович Н. М. Олуши // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
|
Это заготовка статьи по орнитологии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Олуши
– Ну, скажи ты этому болвану, – отвечал он на запрос от вотчинного департамента, – чтоб он оставался караулить свои бумаги. Ну что ты спрашиваешь вздор о пожарной команде? Есть лошади – пускай едут во Владимир. Не французам оставлять.– Ваше сиятельство, приехал надзиратель из сумасшедшего дома, как прикажете?
– Как прикажу? Пускай едут все, вот и всё… А сумасшедших выпустить в городе. Когда у нас сумасшедшие армиями командуют, так этим и бог велел.
На вопрос о колодниках, которые сидели в яме, граф сердито крикнул на смотрителя:
– Что ж, тебе два батальона конвоя дать, которого нет? Пустить их, и всё!
– Ваше сиятельство, есть политические: Мешков, Верещагин.
– Верещагин! Он еще не повешен? – крикнул Растопчин. – Привести его ко мне.
К девяти часам утра, когда войска уже двинулись через Москву, никто больше не приходил спрашивать распоряжений графа. Все, кто мог ехать, ехали сами собой; те, кто оставались, решали сами с собой, что им надо было делать.
Граф велел подавать лошадей, чтобы ехать в Сокольники, и, нахмуренный, желтый и молчаливый, сложив руки, сидел в своем кабинете.
Каждому администратору в спокойное, не бурное время кажется, что только его усилиями движется всо ему подведомственное народонаселение, и в этом сознании своей необходимости каждый администратор чувствует главную награду за свои труды и усилия. Понятно, что до тех пор, пока историческое море спокойно, правителю администратору, с своей утлой лодочкой упирающемуся шестом в корабль народа и самому двигающемуся, должно казаться, что его усилиями двигается корабль, в который он упирается. Но стоит подняться буре, взволноваться морю и двинуться самому кораблю, и тогда уж заблуждение невозможно. Корабль идет своим громадным, независимым ходом, шест не достает до двинувшегося корабля, и правитель вдруг из положения властителя, источника силы, переходит в ничтожного, бесполезного и слабого человека.
Растопчин чувствовал это, и это то раздражало его. Полицеймейстер, которого остановила толпа, вместе с адъютантом, который пришел доложить, что лошади готовы, вошли к графу. Оба были бледны, и полицеймейстер, передав об исполнении своего поручения, сообщил, что на дворе графа стояла огромная толпа народа, желавшая его видеть.
Растопчин, ни слова не отвечая, встал и быстрыми шагами направился в свою роскошную светлую гостиную, подошел к двери балкона, взялся за ручку, оставил ее и перешел к окну, из которого виднее была вся толпа. Высокий малый стоял в передних рядах и с строгим лицом, размахивая рукой, говорил что то. Окровавленный кузнец с мрачным видом стоял подле него. Сквозь закрытые окна слышен был гул голосов.
– Готов экипаж? – сказал Растопчин, отходя от окна.
– Готов, ваше сиятельство, – сказал адъютант.
Растопчин опять подошел к двери балкона.
– Да чего они хотят? – спросил он у полицеймейстера.
– Ваше сиятельство, они говорят, что собрались идти на французов по вашему приказанью, про измену что то кричали. Но буйная толпа, ваше сиятельство. Я насилу уехал. Ваше сиятельство, осмелюсь предложить…
– Извольте идти, я без вас знаю, что делать, – сердито крикнул Растопчин. Он стоял у двери балкона, глядя на толпу. «Вот что они сделали с Россией! Вот что они сделали со мной!» – думал Растопчин, чувствуя поднимающийся в своей душе неудержимый гнев против кого то того, кому можно было приписать причину всего случившегося. Как это часто бывает с горячими людьми, гнев уже владел им, но он искал еще для него предмета. «La voila la populace, la lie du peuple, – думал он, глядя на толпу, – la plebe qu'ils ont soulevee par leur sottise. Il leur faut une victime, [„Вот он, народец, эти подонки народонаселения, плебеи, которых они подняли своею глупостью! Им нужна жертва“.] – пришло ему в голову, глядя на размахивающего рукой высокого малого. И по тому самому это пришло ему в голову, что ему самому нужна была эта жертва, этот предмет для своего гнева.
– Готов экипаж? – в другой раз спросил он.
– Готов, ваше сиятельство. Что прикажете насчет Верещагина? Он ждет у крыльца, – отвечал адъютант.
