Морозова, Ольга Васильевна

Ольга Морозова
Место проживания	Лондон, Великобритания
Рост	170 см
Вес	59.8 кг
Начало карьеры	1966
Завершение карьеры	1989
Рабочая рука	правая
Удар слева	одноручный
Тренер	Нина Теплякова
Одиночный разряд
Титулов	8
Наивысшая позиция	7 (3 ноября 1975)
Турниры серии Большого шлема
Австралия	1/4 финала (1972, 1975)
Франция	финал (1974)
Уимблдон	финал (1974)
США	1/4 финала (1972)
Парный разряд
Титулов	16
Турниры серии Большого шлема
Австралия	финал (1975)
Франция	победа (1974)
Уимблдон	финал (1976)
Международные медали Универсиады Золото Москва 1973 одиночный разряд Золото Москва 1973 парный разряд Золото Москва 1973 микст
Завершила выступления

О́льга Васи́льевна Моро́зова (родилась 22 февраля 1949 года в Москве, СССР) — советская и российская теннисистка и тренер; заслуженный мастер спорта СССР (1971), заслуженный тренер СССР (1991), кавалер ордена «Знак Почета». Победительница одного турнира Большого шлема в парном разряде (Roland Garros-1974); финалистка семи турниров Большого шлема (два — в одиночном разряде, три — в женской паре, два — в миксте).

Биография

С 10 лет Ольга начала заниматься теннисом на кортах «Динамо» у знаменитого тренера Н. С. Тепляковой.

В 13 лет Ольга Морозова стала чемпионкой ЦС «Динамо» в Риге в младшей возрастной группе. Начиная с этого турнира она выигрывала все юношеские соревнования, и вскоре её включили во взрослую команду. В 15 лет Ольгу Морозову уже взяли на сбор первой команды страны. К этому времени у неё начал вырабатываться свой теннисный почерк — активная игра с быстрым выходом к сетке. Зимой 1965 года она впервые участвовала в международном турнире, где играла в паре с лучшим теннисистом страны А. Метревели. В том же году она стала чемпионкой Уимблдонского турнира среди девушек. Эта победа, по словам Ольги Васильевны, стала её стартом в мировой теннис. В 1965—1966 годах она выиграла чемпионат СССР среди девушек в парном и смешанном разрядах, а в 1967 году — и в одиночном разряде.

В начале 1969 года Ольга Морозова перешла в ЦСКА. Выиграв Всесоюзные соревнования в Ленинграде и летний чемпионат в Ташкенте, она стала первой теннисисткой страны. Ольга Морозова возглавляла всесоюзную классификацию 11 лет, до перехода на тренерскую работу. Она — 22-кратная чемпионка СССР: в одиночном (1969—1971, 1976, 1980), парном (1969—1973, 1975—1977, 1979—1980), смешанном (1967, 1970—1973, 1975—1976) разрядах, абсолютная чемпионка СССР (1970—1971, 1976); финалистка чемпионатов в одиночном (1979), парном (1968) и смешанном (1968, 1977) разрядах. В 1972—1973 годах в составе команды ЦСКА Ольга Морозова стала обладательницей Кубка СССР. Она является 11-кратной победительницей Всесоюзных зимних соревнований в одиночном (1969—1970, 1973—1974, 1980), парном (1969—1970, 1973—1974) и смешанном (1969, 1974) разрядах, чемпионкой Москвы в одиночном (1971 — лето; 1967—1969, 1974—1975 — зима), парном (1967—1968, 1970, 1974—1975, 1979, 1981 — зима) разрядах и миксте (1970 — зима).

В 1971 году в Болгарии Ольга Морозова стала абсолютной чемпионкой Европы по теннису, победив во всех трех разрядах (парном, миксте и одиночном). В целом за годы своей спортивной карьеры на чемпионатах Европы она завоевала 22 золотые медали, из них 6 в одиночном разряде.

В 1972 году первой из советских спортсменок дошла до финала турнира первой категории среди профессионалов. Произошло это на турнире Italian Open.

В 1973 году Ольга Морозова выиграла турнир Куинс-клаб, в финале одержав победу над австралийкой И. Гулагонг. Куинс-клаб положил начало победам Ольги Морозовой над сильнейшими теннисистками мира. В том же году на Уимблдоне она уже была среди «сеяных» игроков, а по результатам соревнований вошла в число первых восьми. На следующий год в Филадельфии (США), на престижном турнире она обыграла первую ракетку мира Билли-Джин Кинг. Этот финальный матч, по словам О. В. Морозовой, стал одним из лучших в её жизни.

Пик карьеры теннисистки пришёлся на 1974 год, когда она впервые в истории отечественного тенниса играла в одиночных финалах турниров Большого Шлема — Ролан Гаррос и Уимблдона. Оба поединка Морозова уступила первой ракетке мира Крис Эверт. В этом же сезоне в паре с Крис Эверт советская спортсменка выиграла Ролан Гаррос. «Теннисистка универсального стиля игры, — сказал о ней тренер сборной С. Андреев, — успешно действовала как в атаке, так и в защите. Мощный смэш, уверенная игра с лета, остро атакующие действия у сетки — основные достоинства игры Морозовой. На корте её отличали высокая техника игры, постоянное стремление к инициативе, воля к победе».

В 1975 году выходила в финалы парных состязаний на Australian Open и Ролан Гаррос. В Австралии партнером Морозовой была выдающаяся австралийская теннисистка Маргарет Корт.Также выступала на Итоговом Чемпионате WTA(тогда еще Вирджнии Слимз),заняв в группе 3 место,по правилам того времени Морозова вышла играть матч за 5 место и выиграла его

В 1976 году играла в финале Открытого чемпионата США (также в паре).

Ольга Морозова успешно выступала в миксте. С соотечественником Александром Метревели они выходили в финалы Уимблдона в 1968 и 1970 годах.

Успешное выступление на международной арене Морозовой закончилась в 1977 году из-за того, что СССР бойкотировал все турниры с участием спортсменов из ЮАР. . Тем самым Советский Союз выражал свой политический протест против апартеида в Южной Африке. Заложниками этого протеста оказались спортсмены, чей талант и профессионализм так и не были до конца реализованы. В дальнейшем большой теннис в СССР на долгие годы стал невыездным и был сильно отброшен в развитии по отношению к этой игре на Западе. Только с 1985 года начинается возрождение отечественного тенниса. В 1980 году выиграла свой последний чемпионат СССР,переиграв в полуфинале Галину Бакшееву,а в финале выиграла у Людмилы Макаровой.

В дальнейшем Ольга Морозова успешно реализовала себя как тренер. В разные годы работала с такими мастерами тенниса, как Л. Савченко, С. Пархоменко, Н. Зверева, Н. Медведева, Л. Месхи, Е. Лиховцева, Е.Дементьева. Все они стали заметным явлением в мировом женском теннисе. Женская сборная СССР под руководством Ольги Морозовой дважды входила в финал Кубка Федерации (1988, 1990), завоевала 8 золотых медалей на чемпионатах Европы. В 90-е годы Морозова вместе с семьей жила и работала в Великобритании. Сегодня вновь востребована на Родине как тренер, комментатор и эксперт тенниса, организатор и почетный гость соревнований.

Ольга Морозова стояла у истоков создания Кубка Кремля среди женщин. Выезжая со своей сборной на различные турниры за рубеж, она начала интересоваться их организацией и вскоре пришла к мысли, что в Москве необходим свой регулярный международный турнир. Это не только способствовало бы росту популярности данного вида спорта в стране, но и помогло бы молодым спортсменам сделать первые шаги в международный теннис. И Ольга Морозова стала собирать информацию о том, что необходимо для организации такого турнира. Одновременно этим вопросом занимался и старший тренер мужской сборной Ш. А. Тарпищев. При помощи своих западных коллег, особенно одной из руководительниц Всемирной теннисной ассоциации (WTA) — П. Килмайер, Ольга Морозова добилась от Международной федерации тенниса включения женского международного турнира в Москве в мировой график соревнований. В ноябре 1989 года московский турнир, входивший в серию «Virginia Slims», успешно дебютировал в «Олимпийском». Это был первый настоящий теннисный праздник в стране за многие годы: заполненный до отказа стадион, множество знаменитых гостей, огромное количество призов. Призовой фонд этого первого женского турнира составлял 100 тысяч долларов, а через 8 лет уже превысил миллион долларов.

Титулы на турнирах Большого Шлема

Победы в парном разряде (1)

Год	Турнир	Партнер	Соперники	Счет
1974	Ролан Гаррос	Крис Эверт	Гэйл Ловера Катя Эббингхаус	6:4, 2:6, 6:1

Финалы на турнирах Большого Шлема

Одиночный разряд (2)

Год	Турнир	Соперник	Счет
1974	Ролан Гаррос	Крис Эверт	1;6, 2:6
1974	Уимблдон	Крис Эверт	0:6, 4:6

Парный разряд (3)

Год	Турнир	Партнер	Соперники	Счет
1975	Australian Open	Маргарет Корт	Ивонн Гулагонг Пэгги Мичел	6:7, 6:7
1975	Ролан Гаррос	Джули Энтони	Крис Эверт Мартина Навратилова	3:6, 2:6
1976	US Open	Вирджиния Уэйд	Линки Болшофф Илана Клосс	1:6, 4:6

Микст (2)

Год	Турнир	Партнер	Соперники	Счет
1968	Уимблдон	Александр Метревели	Маргарет Корт Кен Флетчер	1:6, 12:14
1970	Уимблдон (2)	Александр Метревели	Розмари Казалс Илие Настасе	3:6, 6:4, 7:9

Выступления на турнирах Большого шлема в одиночном разряде

Турнир	1966	1967	1968	1969	1970	1971	1972	1973	1974	1975	1976	Итог
Australian Open	-	-	-	-	-	-	1/4	-	-	1/4	-	0 / 2
Ролан Гаррос	-	1Р	2Р	3Р	2Р	2Р	1/4	2Р	Ф	1/4	-	0 / 9
Уимблдон	1Р	-	1Р	4Р	2Р	3Р	4Р	1/4	Ф	1/4	1/4	0 / 10
US Open	-	-	-	-	3Р	-	1/4	3Р	Ret.	2Р	3Р	0 / 5

Ret=снялась из-за травмы

Ссылки

• [www.wtatennis.com/players/player/ Профиль на сайте WTA]  (англ.)
• [www.itftennis.com/procircuit/players/player/profile.aspx?playerid= Профиль на сайте ITF]  (англ.)
• [www.fedcup.com/en/players/player.aspx?id= Профиль на сайте Кубка Федерации] (англ.)

---

• [www.peoples.ru/sport/tennis/olga_morozova/ Морозова на сайте «Люди»]

Отрывок, характеризующий Морозова, Ольга Васильевна

В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.
– Шабаш! – крикнул он повелительно. – Драка, ребята! – И он, не переставая засучивать рукав, вышел на крыльцо.
Фабричные пошли за ним. Фабричные, пившие в кабаке в это утро под предводительством высокого малого, принесли целовальнику кожи с фабрики, и за это им было дано вино. Кузнецы из соседних кузень, услыхав гульбу в кабаке и полагая, что кабак разбит, силой хотели ворваться в него. На крыльце завязалась драка.
Целовальник в дверях дрался с кузнецом, и в то время как выходили фабричные, кузнец оторвался от целовальника и упал лицом на мостовую.
Другой кузнец рвался в дверь, грудью наваливаясь на целовальника.
Малый с засученным рукавом на ходу еще ударил в лицо рвавшегося в дверь кузнеца и дико закричал:
– Ребята! наших бьют!
В это время первый кузнец поднялся с земли и, расцарапывая кровь на разбитом лице, закричал плачущим голосом:
– Караул! Убили!.. Человека убили! Братцы!..
– Ой, батюшки, убили до смерти, убили человека! – завизжала баба, вышедшая из соседних ворот. Толпа народа собралась около окровавленного кузнеца.
– Мало ты народ то грабил, рубахи снимал, – сказал чей то голос, обращаясь к целовальнику, – что ж ты человека убил? Разбойник!
Высокий малый, стоя на крыльце, мутными глазами водил то на целовальника, то на кузнецов, как бы соображая, с кем теперь следует драться.
– Душегуб! – вдруг крикнул он на целовальника. – Вяжи его, ребята!
– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
– Куда идет народ то?
– Известно куда, к начальству идет.
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.
– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.
Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.
Все стояли в унылом молчании. Высокий малый водил губами и пошатывался.
– У него спросить бы!.. Это сам и есть?.. Как же, успросил!.. А то что ж… Он укажет… – вдруг послышалось в задних рядах толпы, и общее внимание обратилось на выезжавшие на площадь дрожки полицеймейстера, сопутствуемого двумя конными драгунами.
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.
– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.


Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d'en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.