Ольгин пруд
| Ольгин пруд | |
| 59°52′36″ с. ш. 29°54′38″ в. д. / 59.876683° с. ш. 29.910562° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=59.876683&mlon=29.910562&zoom=15 (O)] (Я)Координаты: 59°52′36″ с. ш. 29°54′38″ в. д. / 59.876683° с. ш. 29.910562° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=59.876683&mlon=29.910562&zoom=15 (O)] (Я) | |
 | |
| Ольгин пруд летом | |
| Страна |  Россия |
| Регион | Санкт-Петербург |
| Высота над уровнем моря | 26 м |
| Длина | 0,47 км |
| Ширина | 0,3 км |
| Наибольшая глубина | 2 м |
| Год наполнения | 1838 |
Вдх О́льгин пруд — пруд в Колонистском парке Петергофа. Памятник архитектуры федеральной категории охраны.
Содержание
Физико-географическая характеристика
Ольгин пруд находится рядом с Правленской, Царицынской, Самсониевской улицами, Санкт-Петербургским проспектом.
Неподалёку от пруда расположены собор Петра и Павла и Верхний сад[1][2][3].
Пруд разделён на две части, соединённые протокой. На большей части пруда расположено два острова (Ольгин и Царицын), которые соединены между собой и с берегом паромными пристанями.
Пруд соединён Ольгинским каналом с вышележащими прудами, которые питают водой как Ольгин пруд, так и Петергофские фонтаны через водовод на дне Самсониевского канала, который расположен параллельно Ольгинскому каналу. Через Краснопрудский канал вода из Ольгиного пруда вытекает в Красный пруд, расположенный вблизи Нижнего парка Петергофа на несколько метров ниже по уровню.
Размеры пруда: длина — 469 м, ширина — 298 м. Максимальная глубина пруда: 2 метра[4]. Отметка уровня воды: 26 метров над уровнем моря. В летнее время на пруду водится большое число уток[1][2][3][5].
История
В 1837 году по приказу Николая I углубили Охотничье болото, создали пруд с островами, а через несколько лет разбили парк вокруг пруда[6]. Своё название пруд получил от Ольгина павильона, который создавался для второй дочери Николая I — Ольги. Служил для снабжения водой города и фонтанов. Вырытую землю использовали для насыпи трёх островов: Ольгина, Царицына и крохотного Кроличьего. На Ольгином и Царицыном островах архитектор Андрей Иванович Штакеншнейдер построил Ольгин и Царицын павильоны для дочери и жены Николая I. Установили мраморную скульптуру, разбили цветники. Берега засадили кустарниками, в основном — сиренью. Переправа между островами осуществлялась с помощью лодок. К Царицыну острову была устроена паромная переправа. В местах причаливания к воде находились мраморные лестницы. В центре между островами, на пьедестале, скрытом под водой, установили мраморную скульптуру «Купающаяся Нимфа». Благоустройством берега и островов руководили садовые мастера Пётр Эрлер и П. И. Архипов[7]. Работы по озеленению продолжались с лета 1839 года до конца 1841 года[4].
Ольгин остров
Ольгин остров был насыпан в 1838 году при устройстве пруда, и тогда-же был передан во владение капитану В. И. Трувеллеру[5].
На Ольгином острове для дочери Николая I — Ольги в 1847 году было устроено увеселительное сооружение — Ольгин павильон. В начале XX века Ольгин остров оказался запущеным, скульптура вывезена, павильон опустел. В годы германской оккупации павильон был сожжён[1]. Восстановлен в 2000-е годы.
Царицын остров
На Царицыном острове для императрицы Александры Фёдоровны в 1842—1844 годах для было устроено увеселительное сооружение — Царицын павильон. Павильон представляет интерес среди небольших архитектурных сооружений, созданных в Петергофе в XIX веке. Он был задуман как подражание помпейским виллам, но в процессе строительства первоначальный проект был значительно изменён: добавлена башня и несколько пристроек. Внутри павильона располагалось несколько комнат, среди которых выделялся «Атриум» с бассейном и стеклянной крышей. Стены и потолки были расписаны в «помпейском» стиле. Достопримечательностью павильона являлся привезённый из раскопок Помпей мозаичный пол в одной из гостиных. Пол увеличили по размеру комнаты за счёт бордюра из порфира и мрамора, изготовленного на петергофской Гранильной фабрике. 
На острове находились две полукруглые мраморные скамейки. На спинке одной из них были установлены мраморные античные бюсты. В центре партера, расположенного с северной стороны павильона, находился фонтан «Нарцисс». Над круглым бассейном фонтана склонялась фигура любующегося своим отражением в воде Нарцисса. В 1910 году в северо-восточной части острова был построен кирпичный одноквартирный домик-сторожка. В нём до глубокой старости жили, охраняли и содержали остров в образцовом порядке супруги А. П. и М. П. Рудак. Они определили график проветривания и своевременной консервации павильона на зимний период. В 1920-х годах павильон был законсервирован. Значительная часть специально изготовленной для павильона мебели была вывезена в хранилище Большого дворца.
Оккупанты утопили в пруду паром и увезли его металлический трос. В башне павильона устроили наблюдательный пункт, в домике разместили караульную комнату. От многочисленных долголетних протечек обвалилась бо́льшая часть штукатурки, были испорчены росписи и повреждены полы. Немцы топили плиту и жгли оставшиеся в павильоне мебель и двери. Помпейский пол сохранился. В саду остались валяться, местами разбитые, мраморные бюсты. В 2000-е годы Царицын павильон был восстановлен.
Старый дуб
О старом дубе на Царицыном острове рассказывают следующее предание. Американцы, приехавшие в Россию, подарили императору Николаю I жёлудь с дуба, росшего на могиле Джорджа Вашингтона. Жёлудь посадили на Царицыном острове, из него вырос стройный дуб. Рядом с дубом была поставлена бронзовая мемориальная табличка, не сохранившаяся к нынешнему времени[1].
Этот «сын» дуба Вашингтона, выросший на острове Ольгиного пруда, заинтересовал первого посла Америки в России Итена А. Хичкока, который взял желуди с теперь уже петергофского дуба и перевез через океан, высадив саженцы в Америке, в саду около Белого дома — официальной резиденции президента США, расположенной в Вашингтоне.
Таким образом, около официальной резиденции Президента США растут «внуки» дуба Вашингтона, являющиеся «сыновьями» от укоренившегося в Петергофе дуба Вашингтона[8].
Напишите отзыв о статье "Ольгин пруд"
Примечания
|
Культурное наследие Российской Федерации, объект № 7810403002 |
- ↑ 1 2 3 4 [www.peterhof.ru/?m=10&p=69 Петергоф — Петродворец. Я. И. Шурыгин. Петергоф — летопись восстановления. Острова на Ольгином пруду]
- ↑ 1 2 [www.afisha.ru/petergof_spb1/other/2853/ Афиша. Ольгин пруд]
- ↑ 1 2 [www.peterinfo.ru/Olgina-pruda-naberegnaya Сайт Петродворцового района: Петергофа, Стрельны и Ломоносова. Набережная Ольгина пруда]
- ↑ 1 2 [www.peterhof.ru/?m=21&p=9 Колонистский парк], Петергоф — очерки по краеведению. Логунова Е. П., peterhof.ru
- ↑ 1 2 [www.teplak.ru/frm/viewtopic.php?t=29509 На островах Ольгиного пруда. Царицын и Ольгин павильоны]
- ↑ Ирина Пащинская. [www.gardenhistory.ru/page.php?pageid=211 Петергофский Элизиум. Сад на Ольгином острове]. История Петербурга, 2006, № 6. С. 27-32
- ↑ [books.google.ru/books?id=6mAkia9V0xwC&pg=PT108 Основы ландшафтного проектирования и ландшафтной архитектуры] : учебное пособие, 2004, стр. 109
- ↑ Наталья Ярославова-Чистякова. [www.yaroslavova.ru/main.mhtml?Part=15&PubID=884 G 20 и письмо Консулу по вопросам культуры Генерального консульства США в Санкт-Петербурге о приоритете в дипломатии «династии дуба Вашингтона»] (8-9 сентября 2013 года).
Отрывок, характеризующий Ольгин пруд
На другой день войска с вечера собрались в назначенных местах и ночью выступили. Была осенняя ночь с черно лиловатыми тучами, но без дождя. Земля была влажна, но грязи не было, и войска шли без шума, только слабо слышно было изредка бренчанье артиллерии. Запретили разговаривать громко, курить трубки, высекать огонь; лошадей удерживали от ржания. Таинственность предприятия увеличивала его привлекательность. Люди шли весело. Некоторые колонны остановились, поставили ружья в козлы и улеглись на холодной земле, полагая, что они пришли туда, куда надо было; некоторые (большинство) колонны шли целую ночь и, очевидно, зашли не туда, куда им надо было.
Граф Орлов Денисов с казаками (самый незначительный отряд из всех других) один попал на свое место и в свое время. Отряд этот остановился у крайней опушки леса, на тропинке из деревни Стромиловой в Дмитровское.
Перед зарею задремавшего графа Орлова разбудили. Привели перебежчика из французского лагеря. Это был польский унтер офицер корпуса Понятовского. Унтер офицер этот по польски объяснил, что он перебежал потому, что его обидели по службе, что ему давно бы пора быть офицером, что он храбрее всех и потому бросил их и хочет их наказать. Он говорил, что Мюрат ночует в версте от них и что, ежели ему дадут сто человек конвою, он живьем возьмет его. Граф Орлов Денисов посоветовался с своими товарищами. Предложение было слишком лестно, чтобы отказаться. Все вызывались ехать, все советовали попытаться. После многих споров и соображений генерал майор Греков с двумя казачьими полками решился ехать с унтер офицером.
– Ну помни же, – сказал граф Орлов Денисов унтер офицеру, отпуская его, – в случае ты соврал, я тебя велю повесить, как собаку, а правда – сто червонцев.
Унтер офицер с решительным видом не отвечал на эти слова, сел верхом и поехал с быстро собравшимся Грековым. Они скрылись в лесу. Граф Орлов, пожимаясь от свежести начинавшего брезжить утра, взволнованный тем, что им затеяно на свою ответственность, проводив Грекова, вышел из леса и стал оглядывать неприятельский лагерь, видневшийся теперь обманчиво в свете начинавшегося утра и догоравших костров. Справа от графа Орлова Денисова, по открытому склону, должны были показаться наши колонны. Граф Орлов глядел туда; но несмотря на то, что издалека они были бы заметны, колонн этих не было видно. Во французском лагере, как показалось графу Орлову Денисову, и в особенности по словам его очень зоркого адъютанта, начинали шевелиться.
– Ах, право, поздно, – сказал граф Орлов, поглядев на лагерь. Ему вдруг, как это часто бывает, после того как человека, которому мы поверим, нет больше перед глазами, ему вдруг совершенно ясно и очевидно стало, что унтер офицер этот обманщик, что он наврал и только испортит все дело атаки отсутствием этих двух полков, которых он заведет бог знает куда. Можно ли из такой массы войск выхватить главнокомандующего?
– Право, он врет, этот шельма, – сказал граф.
– Можно воротить, – сказал один из свиты, который почувствовал так же, как и граф Орлов Денисов, недоверие к предприятию, когда посмотрел на лагерь.
– А? Право?.. как вы думаете, или оставить? Или нет?
– Прикажете воротить?
– Воротить, воротить! – вдруг решительно сказал граф Орлов, глядя на часы, – поздно будет, совсем светло.
И адъютант поскакал лесом за Грековым. Когда Греков вернулся, граф Орлов Денисов, взволнованный и этой отмененной попыткой, и тщетным ожиданием пехотных колонн, которые все не показывались, и близостью неприятеля (все люди его отряда испытывали то же), решил наступать.
Шепотом прокомандовал он: «Садись!» Распределились, перекрестились…
– С богом!
«Урааааа!» – зашумело по лесу, и, одна сотня за другой, как из мешка высыпаясь, полетели весело казаки с своими дротиками наперевес, через ручей к лагерю.
Один отчаянный, испуганный крик первого увидавшего казаков француза – и все, что было в лагере, неодетое, спросонков бросило пушки, ружья, лошадей и побежало куда попало.
Ежели бы казаки преследовали французов, не обращая внимания на то, что было позади и вокруг них, они взяли бы и Мюрата, и все, что тут было. Начальники и хотели этого. Но нельзя было сдвинуть с места казаков, когда они добрались до добычи и пленных. Команды никто не слушал. Взято было тут же тысяча пятьсот человек пленных, тридцать восемь орудий, знамена и, что важнее всего для казаков, лошади, седла, одеяла и различные предметы. Со всем этим надо было обойтись, прибрать к рукам пленных, пушки, поделить добычу, покричать, даже подраться между собой: всем этим занялись казаки.
Французы, не преследуемые более, стали понемногу опоминаться, собрались командами и принялись стрелять. Орлов Денисов ожидал все колонны и не наступал дальше.
Между тем по диспозиции: «die erste Colonne marschiert» [первая колонна идет (нем.) ] и т. д., пехотные войска опоздавших колонн, которыми командовал Бенигсен и управлял Толь, выступили как следует и, как всегда бывает, пришли куда то, но только не туда, куда им было назначено. Как и всегда бывает, люди, вышедшие весело, стали останавливаться; послышалось неудовольствие, сознание путаницы, двинулись куда то назад. Проскакавшие адъютанты и генералы кричали, сердились, ссорились, говорили, что совсем не туда и опоздали, кого то бранили и т. д., и наконец, все махнули рукой и пошли только с тем, чтобы идти куда нибудь. «Куда нибудь да придем!» И действительно, пришли, но не туда, а некоторые туда, но опоздали так, что пришли без всякой пользы, только для того, чтобы в них стреляли. Толь, который в этом сражении играл роль Вейротера в Аустерлицком, старательно скакал из места в место и везде находил все навыворот. Так он наскакал на корпус Багговута в лесу, когда уже было совсем светло, а корпус этот давно уже должен был быть там, с Орловым Денисовым. Взволнованный, огорченный неудачей и полагая, что кто нибудь виноват в этом, Толь подскакал к корпусному командиру и строго стал упрекать его, говоря, что за это расстрелять следует. Багговут, старый, боевой, спокойный генерал, тоже измученный всеми остановками, путаницами, противоречиями, к удивлению всех, совершенно противно своему характеру, пришел в бешенство и наговорил неприятных вещей Толю.
– Я уроков принимать ни от кого не хочу, а умирать с своими солдатами умею не хуже другого, – сказал он и с одной дивизией пошел вперед.
Выйдя на поле под французские выстрелы, взволнованный и храбрый Багговут, не соображая того, полезно или бесполезно его вступление в дело теперь, и с одной дивизией, пошел прямо и повел свои войска под выстрелы. Опасность, ядра, пули были то самое, что нужно ему было в его гневном настроении. Одна из первых пуль убила его, следующие пули убили многих солдат. И дивизия его постояла несколько времени без пользы под огнем.
Между тем с фронта другая колонна должна была напасть на французов, но при этой колонне был Кутузов. Он знал хорошо, что ничего, кроме путаницы, не выйдет из этого против его воли начатого сражения, и, насколько то было в его власти, удерживал войска. Он не двигался.
Кутузов молча ехал на своей серенькой лошадке, лениво отвечая на предложения атаковать.
– У вас все на языке атаковать, а не видите, что мы не умеем делать сложных маневров, – сказал он Милорадовичу, просившемуся вперед.
– Не умели утром взять живьем Мюрата и прийти вовремя на место: теперь нечего делать! – отвечал он другому.
Когда Кутузову доложили, что в тылу французов, где, по донесениям казаков, прежде никого не было, теперь было два батальона поляков, он покосился назад на Ермолова (он с ним не говорил еще со вчерашнего дня).
– Вот просят наступления, предлагают разные проекты, а чуть приступишь к делу, ничего не готово, и предупрежденный неприятель берет свои меры.
Ермолов прищурил глаза и слегка улыбнулся, услыхав эти слова. Он понял, что для него гроза прошла и что Кутузов ограничится этим намеком.
