Ольшанский, Михаил Михайлович

Михаил Михайлович Ольшанский
Комдив М. М. Ольшанский
Дата рождения	1895(1895)
Дата смерти	20 сентября 1937(1937-09-20)
Принадлежность	Российская империя Российская империя РСФСР РСФСР СССР СССР
Годы службы	1915—1917 1918—1937
Звание
Награды и премии

Михаил Михайлович Ольшанский (1895—1937) — советский военный деятель, заместитель начальника Автобронетанкового управления РККА, комдив (1935).

Биография

Родился в ноябре 1895 года в деревне Чагаровка Каменецкого уезда Каменец-Подольской губернии в крестьянской семье.

В 1914 окончил гимназию в г. Гайсин и поступил на юридический факультет Киевского университета, который не закончил.

С началом Первой мировой войны служил в войсках, занимал должности младшего офицера роты, затем командира роты в 75-м Севастопольском пехотном полку Юго-Западного фронта. В августе 1917 г. за отказ поддеживать выступление генерала Корнилова подвергся аресту. В ноябре 1917 г. был избран председателем полкового и дивизионного комитетов 19-й пехотной дивизии. Последний чин в старой армии — капитан.

Гражданская война

В Красной Армии с апреля 1918 г. Участник Гражданской войны, с мая 1918 г. занимал должность заведующего отделом формирования помощника военного руководителя Козловского уездного военного комиссариата обучения. В ноябре 1918 г. зачислен слушателем младшего курса Академии Генерального штаба. член ВКП(б) с 1919.

С апреля по июнь 1919 г. занимал должность начальника штаба 3-й бригады 35-й стрелковой дивизии, затем начальником Шипово-Деркульской группы войск 4-й армии. В июле 1919 г. назначен начальником штаба 50-й стрелковой дивизии. С июля по август 1920 начальника штаба 57-й стрелковой дивизии, а с августа того же года — начальник 57-й стрелковой дивизии. .

Советский период

Окончив в 1921 г. Военную академию РККА, был переведен на Дальний Восток, где был назначен командующим войсками Приамурской группы войск Народно-революционной армии Дальневосточной республики. С ноября 1923 г. первый помощник начальника штаба Северо-Кавказского военного округа. В апреле 1924 г. назначен первым помощником начальника штаба Московского военного округа. С июля 1926 по январь 1928 — начальник штаба Приволжского военного округа. В 1928 г. окончил КУВНАС при военной академии имени М. В. Фрунзе. С апреля 1931 г. командир 19-го стрелкового корпуса. В июне 1932 г. назначен заместителем начальника Военной академии и моторизации РККА по строевой части. С января 1934 г. — начальник 1-го управления Управления механизации и моторизации (УММ) РККА. В мае 1936 г. назначен заместителем начальника Автобронетанкового управления РККА.

Закат карьеры и гибель

Арестован 15 апреля 1937 г. 20 сентября 1937 г. Военной коллегией Верховного суда СССР был приговорен к расстрелу по обвинению в участии в военном заговоре. Приговор приведен в исполнение в тот же день. Реабилитирован Военной коллегией Верховного суда СССР 22 февраля 1956 года.

Награды

• Орден Красного Знамени (1920)
• Орден Красной Звезды (1936)

Литература

• Расстрельные списки : Москва, 1935—1953 : Донское кладбище (Донской крематорий) — М., 2005
• Черушев Н. С., Черушев Ю. Н. Расстрелянная элита РККА (командармы 1-го и 2-го рангов, комкоры, комдивы и им равные): 1937—1941. Биографический словарь. — М.: Кучково поле; Мегаполис, 2012. — С. 254—256. — 496 с. — 2000 экз. — ISBN 978-5-9950-0217-8.

Ссылки

• 1937god.info/taxonomy/term/681

Отрывок, характеризующий Ольшанский, Михаил Михайлович

– Он принял лекарство?
– Да.
Доктор посмотрел на брегет.
– Возьмите стакан отварной воды и положите une pincee (он своими тонкими пальцами показал, что значит une pincee) de cremortartari… [щепотку кремортартара…]
– Не пило слушай , – говорил немец доктор адъютанту, – чтопи с третий удар шивь оставался .
– А какой свежий был мужчина! – говорил адъютант. – И кому пойдет это богатство? – прибавил он шопотом.
– Окотник найдутся , – улыбаясь, отвечал немец.
Все опять оглянулись на дверь: она скрипнула, и вторая княжна, сделав питье, показанное Лорреном, понесла его больному. Немец доктор подошел к Лоррену.
– Еще, может, дотянется до завтрашнего утра? – спросил немец, дурно выговаривая по французски.
Лоррен, поджав губы, строго и отрицательно помахал пальцем перед своим носом.
– Сегодня ночью, не позже, – сказал он тихо, с приличною улыбкой самодовольства в том, что ясно умеет понимать и выражать положение больного, и отошел.

Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.
– Ах, это вы, mon cousin?
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.
Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.
Княжна, своими сухими, худыми руками придерживая на коленях собачку, внимательно смотрела в глаза князю Василию; но видно было, что она не прервет молчания вопросом, хотя бы ей пришлось молчать до утра.
– Вот видите ли, моя милая княжна и кузина, Катерина Семеновна, – продолжал князь Василий, видимо, не без внутренней борьбы приступая к продолжению своей речи, – в такие минуты, как теперь, обо всём надо подумать. Надо подумать о будущем, о вас… Я вас всех люблю, как своих детей, ты это знаешь.
Княжна так же тускло и неподвижно смотрела на него.