Омский государственный медицинский университет

Поделись знанием:
(перенаправлено с «ОмГМА»)
Перейти к: навигация, поиск
Государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Омский государственный медицинский университет» Министерства здравоохранения Российской Федерации
(ОмГМУ)
Прежние названия

Западно-Сибирский государственный медицинский институт
Омский государственный медицинский институт им. М. И. Калинина[1]
Омская государственная медицинская академия

Год основания

1921

Ректор

Охлопков, Виталий Александрович

Расположение

Россия Россия, Омск

Юридический адрес

Главный корпус: 644099, ул. Ленина, 12 Санитарно-гигиенический корпус: 644050, пр. Мира, 9;

Сайт

[www.omsk-osma.ru k-osma.ru]

Награды

Координаты: 54°59′09″ с. ш. 73°22′26″ в. д. / 54.985762° с. ш. 73.373965° в. д. / 54.985762; 73.373965 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=54.985762&mlon=73.373965&zoom=17 (O)] (Я)К:Учебные заведения, основанные в 1921 году

Омский государственный медицинский университет (ОмГМУ, ОГМУ) — высшее медицинское учебное заведение в Омске.

В 2014 году агентство «Эксперт РА», включило ВУЗ в список лучших высших учебных заведений Содружества Независимых Государств, где ему был присвоен рейтинговый класс «D»[2]. В 2016 году Европейская научно-промышленная палата ARES-2016 присвоила Омскому медуниверситету рейтинг BB+ (надёжное качество преподавания и востребованность выпускников на рынке труда), с которым он занял 66 место в рейтинге университетов с европейскими стандартами, войдя таким образом в десятку лучших медицинских вузов России и опередив Новосибирский, Санкт-Петербургский, Красноярский и другие вузы этого профиля[3].





История

Создан в 1920 году как медицинское отделение при Сибирском ветеринарно-зоотехническом институте. Одним из основателей был В. Е. Клячкин. В 1921 году это отделение было преобразовано в самостоятельный Западно-Сибирский государственный медицинский институт.

Первым факультетом стал лечебный, организованный в 1920 году.

В 1931 году был создан педиатрический факультет. У истоков его создания стояла профессор О. Д. Соколова-Пономарёва.

В 1938 году создан санитарно-гигиенический факультет (переименованный в 1989 году в медико-профилактический факультет).

Стоматологический факультет был открыт в 1957 году.

В 1971 году награждён Орденом Трудового Красного Знамени[4].

Самым молодым факультетом является фармацевтический, открытый в 2002 году.

До марта 2015 года являлся академией, в настоящее время — университет.

Выдающиеся учёные

  • Ахрем-Ахремович, Раймонд Михайлович (1899—1983 гг.), доктор медицинских наук, профессор, заслуженный деятель науки РСФСР. Заведовал кафедрой факультетской терапии Омского медицинского института, был его ректором. Руководил рядом клинических отделений Института кардиологии им. А. Л. Мясникова ВКНЦ АМН СССР. Крупный советский терапевт, известный своими работами по бруцеллезу, описторхозу (краевой патологии Западной Сибири), вопросам легочной и сердечно-сосудистой патологии.
  • Бисярина, Валентина Павловна (1912—1998 гг.), доктор медицинских наук, академик АМН СССР, профессор, председатель правления Всероссийского научного общества детских врачей, член правления Всесоюзного общества детских врачей, Всесоюзного научного общества кардиологов. Научные исследования посвящены краевой патологии, сердечно-сосудистым заболеваниям, ревматизму. Валентина Павловна при жизни была Почётным гражданином города Омска.
  • Горизонтов, Пётр Дмитриевич (1902—1987 гг.), доктор медицинских наук, академик АМН СССР, профессор. Окончил Омский медицинский институт. Будучи студентом стал заниматься научно-исследовательской работой. Выдающийся патофизиолог, внесший огромный вклад в решение проблем общей этиологии и патогенеза. Основатель школы патофизиологов-радиобиологов. Лауреат Ленинской и Государственной премий СССР.
  • Гречищев Ксенофонт Михайлович (1921 −1940 гг.), один из основателей Омского медицинского института, организатор первых в России курсов по подготовке санитарных врачей на базе кафедры (1925г).
  • Елисеев, Владимир Григорьевич (1899—1966 гг.), доктор медицинских наук, профессор, заслуженный деятель науки РСФСР, член президиума ученого совета МЗ РСФСР, председатель международного номенклатурного комитета. Заведовал кафедрой гистологии Омского медицинского института. Развил научное направление по изучению реактивных свойств тканевых элементов и их нейрогуморальной регуляции, создал крупнейшую отечественную гистологическую школу.
  • Маслов, Леонид Михайлович (1896—1982 гг.), доктор медицинских наук, профессор. Ведущий отечественный учёный-гигиенист, основатель сибирской научной школы гигиенистов. Заведовал кафедрой общей гигиены Омского медицинского института. Занимался проблемами коммунальной гигиены, санитарной охраны водоемов и водоснабжения населенных мест Западной Сибири. Под руководством Леонида Михайловича изучены практически все крупные реки Омской, Новосибирской и Томской областей, составлен санитарный очерк водоемов Западной Сибири, использованный при разработке генеральной схемы водоснабжения страны.
  • Пулькис, Владимир Антонович (1890—1970 гг.), доктор медицинских наук, профессор, член- корреспондент АМН СССР, заслуженный деятель науки РСФСР. Известный советский гигиенист. Автор более 100 научных работ, посвященных вопросам гигиены жилых и общественных зданий, планировки и благоустройства общественных мест. Под его руководством были составлены комплексные санитарные разработки, положенные в основу планировки крупных городов Сибири. Заведовал кафедрами общей гигиены, коммунальной гигиены в Новосибирском медицинском институте, Новокузнецком ГИДУВе. В Омском медицинском институте работал профессором-консультантом гигиенических кафедр.
  • Ромодановский, Константин Владимирович (1889—1968 гг.), доктор медицинских наук, профессор. Ученик известного отечественного анатома В. Н. Тонкова, один из первых анатомов, заложивших основы функционального подхода к изучению строения тела человека. Заведовал кафедрой анатомии в Омском медицинском институте. Основоположник сибирской школы лимфологов.
  • Соколова-Пономарёва, Ольга Дмитриевна (1888—1966 г.), доктор медицинских наук, академик АМН СССР, профессор. Организатор первого на Урале, в Сибири и Дальнем Востоке педиатрического факультета (г. Омск), декан этого факультета, зав. кафедрой. Директор института педиатрии АМН СССР (г. Москва), член Совета лечебно-профилактической МЗ РСФСР и СССР, главный педиатр МЗ СССР, член правления Всесоюзного общества детских врачей. Известны работы по описторхозу (краевой патологии Западной Сибири), фундаментальные исследования о состоянии сердечно-сосудистой системы при бруцеллезе, легочном туберкулезе, ревматизме, неревматических кардитах и сосудистой дистониях.
  • Полуэктов, Леонид Васильевич (1927—2004 гг.), доктор медицинских наук, профессор, действительный член РАМН, заслуженный деятель науки РФ, Почетный гражданин города Омска. Основоположник омской хирургической школы, ректор Омской государственной медицинской академии с 1974—1997 гг., в 1986 г. за выдающийся вклад в развитие медицины и подготовку хирургов награждён высшей наградой СССР — орденом Ленина.
  • Зиновьев, Антон Самуилович (1926—2003 гг.), доктор медицинских наук, профессор, член-корреспондент РАМН, заслуженный деятель науки РФ, А. С. Зиновьев — воспитанник и крупный представитель отечественной классической научной школы патологоанатомов. С 1972—1997 гг. заведовал кафедрой патологической анатомии, работал в качестве проректора по научной работе. А. С. Зиновьев автор более 200 научных работ, в том числе 5 монографий.
  • Первушин, Борис Павлович (1895—1964) — второй заведующий кафедрой микробиологии Омского медицинского института (1936—1941) и второй директор Омского бактериологического института (1930—1936) — известный учёный в области микробиологии и эпидемиологии, доктор медицинских наук (1940), профессор. Окончил в 1920 г. медицинский факультет Томского университета и с 1921 г. возглавил пастеровское отделение в г. Омске, на базе которого был создан Омский бактериологический институт. В 1921 году по поручению Сибздрава принимал участие в организации бакинститута, а с 1930 по 1936 год был директором этого института. С 1923 г. он параллельно был ассистентом кафедры микробиологии ОГМИ, которую он возглавил в 1936 г. Становление Б. П. Первушина как ученого связано с многоплановой научно — практической деятельностью в г. Омске. В 1929—1934 гг. он возглавлял экспедиции по изучению очагов бруцеллеза, сибирской язвы и других опасных инфекционных заболеваний. Под его руководством значительно укрепилась база производства бакпрепаратов, была развернута активная научно — исследовательская работа по актуальным проблемам краевой инфекционной патологии. Результаты многолетних исследований Б. П. Первушина и его сотрудников по эпидемиологии и лабораторной диагностике бруцеллеза послужили основой его кандидатской и докторской («Бактериологическая и серологическая диагностика бруцеллеза у человека», Омск,1940) диссертаций и первой в мировой науке монографии, посвященной лабораторной диагностике бруцеллеза. В последующем профессор Борис Павлович Первушин заведовал кафедрой микробиологии Краснодарского медицинского института.

Выдающиеся выпускники

  • Акулиничев, Иван Тимофеевич — выпускник 1941 года, доктор медицинских наук, профессор, член-корреспондент Международной астронавтической академии, изобретатель векторкардиоскопа, обладатель золотой медали Христофора Колумба. Известный советский схемотехнический аналитик и популяризатор.
  • Беляков, Николай Алексеевич (1949 г.) — доктор медицинских наук, профессор, академик РАМН, ректор Санкт-Петербургской медицинской академии последипломного образования с 1995 по 2007 гг.
  • Бисярина, Валентина Павловна (1912—1998 гг.) — доктор медицинских наук, профессор, академик АМН СССР, Герой Социалистического Труда, Почетный гражданин города Омска.
  • Горизонтов, Пётр Дмитриевич (1902—1987 гг.) — выпускник 1927 года, доктор медицинских наук, профессор, академик АМН СССР, основатель школы патофизиологов-радиобиологов. Лауреат Ленинской и Государственной премий СССР.
  • Зиновьев, Антон Самуилович (1926—2003 гг.) — доктор медицинских наук, профессор, член-корреспондент РАМН, заслуженный деятель науки РФ, заведовал кафедрой патологической анатомии, работал в качестве проректора по научной работе.
  • Леонтьев, Валерий Константинович (1939 г.) — доктор медицинских наук, академик РАМН, профессор, заслуженный деятель наук Российской Федерации, лауреат Государственной премии РФ.

Напишите отзыв о статье "Омский государственный медицинский университет"

Примечания

  1. Потежин, 1974.
  2. Рейтинг высших учебных заведений России и стран членов Содружества Независимых Государств.
  3. Татьяна Роденко. [newsomsk.ru/news/40754-omgmu_za_evropeyskie_standart_voshel_v_top_10_luch/ ОмГМУ за европейские стандарты вошел в топ-10 лучших вузов для врачей] (рус.). Новый Омск (12 мая 2016 года). Проверено 12 мая 2016.
  4. [www.omskcity.ru/periodika/catalogs-prospekts/40-ogmi-prospect-1977.html Омский медицинский институт имени М. И. Калинина. 1977 г. — .АЯ библиотека!]

Литература

Ссылки

  • [www.omsk-osma.ru Официальный сайт ОмГМА]
  • [omsk-osma.ru/nauchnoe-obschestvo-molodyh-uchenyh-i-studentov-nomus/ Официальный сайт] Научного общества молодых учёных и студентов ОмГМА
  • [clubagar.ru Официальный сайт студенческого клуба «Агар»]
  • [omsk-osma.ru/postupayuschim/informaciya-priemnoy-komissii/ Информация приемной комиссии для абитуриентов]

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Омский государственный медицинский университет

Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.


Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.

Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.
Это было вечером. Он был, как обыкновенно после обеда, в легком лихорадочном состоянии, и мысли его были чрезвычайно ясны. Соня сидела у стола. Он задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его.
«А, это она вошла!» – подумал он.
Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.
Он смотрел на нее, не шевелясь, и видел, что ей нужно было после своего движения вздохнуть во всю грудь, но она не решалась этого сделать и осторожно переводила дыханье.
В Троицкой лавре они говорили о прошедшем, и он сказал ей, что, ежели бы он был жив, он бы благодарил вечно бога за свою рану, которая свела его опять с нею; но с тех пор они никогда не говорили о будущем.
«Могло или не могло это быть? – думал он теперь, глядя на нее и прислушиваясь к легкому стальному звуку спиц. – Неужели только затем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?.. Неужели мне открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю ее больше всего в мире. Но что же делать мне, ежели я люблю ее?» – сказал он, и он вдруг невольно застонал, по привычке, которую он приобрел во время своих страданий.
Услыхав этот звук, Наташа положила чулок, перегнулась ближе к нему и вдруг, заметив его светящиеся глаза, подошла к нему легким шагом и нагнулась.
– Вы не спите?
– Нет, я давно смотрю на вас; я почувствовал, когда вы вошли. Никто, как вы, но дает мне той мягкой тишины… того света. Мне так и хочется плакать от радости.
Наташа ближе придвинулась к нему. Лицо ее сияло восторженною радостью.
– Наташа, я слишком люблю вас. Больше всего на свете.
– А я? – Она отвернулась на мгновение. – Отчего же слишком? – сказала она.
– Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив? Как вам кажется?
– Я уверена, я уверена! – почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.
Он помолчал.
– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.
Еще раз оно надавило оттуда. Последние, сверхъестественные усилия тщетны, и обе половинки отворились беззвучно. Оно вошло, и оно есть смерть. И князь Андрей умер.
Но в то же мгновение, как он умер, князь Андрей вспомнил, что он спит, и в то же мгновение, как он умер, он, сделав над собою усилие, проснулся.
«Да, это была смерть. Я умер – я проснулся. Да, смерть – пробуждение!» – вдруг просветлело в его душе, и завеса, скрывавшая до сих пор неведомое, была приподнята перед его душевным взором. Он почувствовал как бы освобождение прежде связанной в нем силы и ту странную легкость, которая с тех пор не оставляла его.
Когда он, очнувшись в холодном поту, зашевелился на диване, Наташа подошла к нему и спросила, что с ним. Он не ответил ей и, не понимая ее, посмотрел на нее странным взглядом.
Это то было то, что случилось с ним за два дня до приезда княжны Марьи. С этого же дня, как говорил доктор, изнурительная лихорадка приняла дурной характер, но Наташа не интересовалась тем, что говорил доктор: она видела эти страшные, более для нее несомненные, нравственные признаки.
С этого дня началось для князя Андрея вместе с пробуждением от сна – пробуждение от жизни. И относительно продолжительности жизни оно не казалось ему более медленно, чем пробуждение от сна относительно продолжительности сновидения.

Ничего не было страшного и резкого в этом, относительно медленном, пробуждении.
Последние дни и часы его прошли обыкновенно и просто. И княжна Марья и Наташа, не отходившие от него, чувствовали это. Они не плакали, не содрогались и последнее время, сами чувствуя это, ходили уже не за ним (его уже не было, он ушел от них), а за самым близким воспоминанием о нем – за его телом. Чувства обеих были так сильны, что на них не действовала внешняя, страшная сторона смерти, и они не находили нужным растравлять свое горе. Они не плакали ни при нем, ни без него, но и никогда не говорили про него между собой. Они чувствовали, что не могли выразить словами того, что они понимали.
Они обе видели, как он глубже и глубже, медленно и спокойно, опускался от них куда то туда, и обе знали, что это так должно быть и что это хорошо.
Его исповедовали, причастили; все приходили к нему прощаться. Когда ему привели сына, он приложил к нему свои губы и отвернулся, не потому, чтобы ему было тяжело или жалко (княжна Марья и Наташа понимали это), но только потому, что он полагал, что это все, что от него требовали; но когда ему сказали, чтобы он благословил его, он исполнил требуемое и оглянулся, как будто спрашивая, не нужно ли еще что нибудь сделать.
Когда происходили последние содрогания тела, оставляемого духом, княжна Марья и Наташа были тут.
– Кончилось?! – сказала княжна Марья, после того как тело его уже несколько минут неподвижно, холодея, лежало перед ними. Наташа подошла, взглянула в мертвые глаза и поспешила закрыть их. Она закрыла их и не поцеловала их, а приложилась к тому, что было ближайшим воспоминанием о нем.
«Куда он ушел? Где он теперь?..»

Когда одетое, обмытое тело лежало в гробу на столе, все подходили к нему прощаться, и все плакали.
Николушка плакал от страдальческого недоумения, разрывавшего его сердце. Графиня и Соня плакали от жалости к Наташе и о том, что его нет больше. Старый граф плакал о том, что скоро, он чувствовал, и ему предстояло сделать тот же страшный шаг.