Оммаж

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Омаж»)
Перейти к: навигация, поиск

Омма́ж (фр. hommage), или гоминиум (лат. homagium или hominium) — в феодальную эпоху одна из церемоний символического характера; присяга, оформлявшая заключение вассального договора в Западной Европе Средних веков; заключавшаяся в том, что будущий вассал, безоружный, опустившись на одно колено (два колена преклоняли только рабы и крепостные) и с непокрытой головой, вкладывал соединённые ладони в руки сюзерена с просьбой принять его в вассалы. Сюзерен поднимал его, и они обменивались поцелуем.

С VIII века оммаж стал сочетаться с клятвой верности — фуа.

До XI века связь, устанавливавшаяся между сеньором и вассалом в результате оммажа и фуа, носила преимущественно личный характер, впоследствии обе церемонии стали сопровождаться, как правило, инвеститурой — передачей сеньором вассалу земельного феода (лена).





Описание церемонии

Обряд гоминиума был следующий: сеньор встречал будущего вассала сидя или стоя; вассал преклонял перед ним колено, вкладывал свои руки в его руки и объявлял себя его «человеком» за известный лен; сеньор давал ему поцелуй мира в губы и поднимал его.

Этим обрядом вассал брал на себя известные обязанности, соблюдение которых скреплялось особой присягой на верность.

Обязанности после церемонии

Положительные обязанности, устанавливавшиеся обрядом, сводились к consilium и auxilium (conseil и aide, совет и помощь): явка ко двору сеньора, чтобы составлять его феодальную палату (cour), военная служба и денежное вспомоществование в некоторых случаях, например для выкупа сеньора из плена.

Отрицательные обязанности вассала — не поднимать руки против сеньора, не выдавать его тайн, не злоумышлять ни против него, ни против его крепостей, ни против его владений и т. п.

Виды присяги

Гоминиум требовался от каждого нового ленника при раздаче ленов и при переходе их из рук в руки. В феодальную эпоху различали гоминиум обыкновенный и усиленный (hominium ligium, ligeitas, hommage lige).

Homme lige — усиленный — должен был, например, за свой счёт служить сеньору все время, пока тот вёл войну против своих врагов, между тем как простой вассал нёс, по обычаю, только сорок дней военной службы в год, на счёт сюзерена.

Акты, в которых упоминается гоминиум, появились на юге Франции с X века.

См. также

Напишите отзыв о статье "Оммаж"

Литература

Отрывок, характеризующий Оммаж

И с свойственною ему непогрешимою, официальною памятью он повторил вступительные слова манифеста… «и желание, единственную и непременную цель государя составляющее: водворить в Европе на прочных основаниях мир – решили его двинуть ныне часть войска за границу и сделать к достижению „намерения сего новые усилия“.
– Вот зачэм, мы лосты вый государ, – заключил он, назидательно выпивая стакан вина и оглядываясь на графа за поощрением.
– Connaissez vous le proverbe: [Знаете пословицу:] «Ерема, Ерема, сидел бы ты дома, точил бы свои веретена», – сказал Шиншин, морщась и улыбаясь. – Cela nous convient a merveille. [Это нам кстати.] Уж на что Суворова – и того расколотили, a plate couture, [на голову,] а где y нас Суворовы теперь? Je vous demande un peu, [Спрашиваю я вас,] – беспрестанно перескакивая с русского на французский язык, говорил он.
– Мы должны и драться до послэ днэ капли кров, – сказал полковник, ударяя по столу, – и умэ р р рэ т за своэ го импэ ратора, и тогда всэ й будэ т хорошо. А рассуждать как мо о ожно (он особенно вытянул голос на слове «можно»), как мо о ожно менше, – докончил он, опять обращаясь к графу. – Так старые гусары судим, вот и всё. А вы как судитэ , молодой человек и молодой гусар? – прибавил он, обращаясь к Николаю, который, услыхав, что дело шло о войне, оставил свою собеседницу и во все глаза смотрел и всеми ушами слушал полковника.
– Совершенно с вами согласен, – отвечал Николай, весь вспыхнув, вертя тарелку и переставляя стаканы с таким решительным и отчаянным видом, как будто в настоящую минуту он подвергался великой опасности, – я убежден, что русские должны умирать или побеждать, – сказал он, сам чувствуя так же, как и другие, после того как слово уже было сказано, что оно было слишком восторженно и напыщенно для настоящего случая и потому неловко.
– C'est bien beau ce que vous venez de dire, [Прекрасно! прекрасно то, что вы сказали,] – сказала сидевшая подле него Жюли, вздыхая. Соня задрожала вся и покраснела до ушей, за ушами и до шеи и плеч, в то время как Николай говорил. Пьер прислушался к речам полковника и одобрительно закивал головой.
– Вот это славно, – сказал он.
– Настоящэ й гусар, молодой человэк, – крикнул полковник, ударив опять по столу.
– О чем вы там шумите? – вдруг послышался через стол басистый голос Марьи Дмитриевны. – Что ты по столу стучишь? – обратилась она к гусару, – на кого ты горячишься? верно, думаешь, что тут французы перед тобой?