Неманзаде, Омар Фаик
| Омар Фаик Неманзаде | |
| азерб. Ömər Faiq Nemanzadə | |
| Псевдонимы: |
Мозалан |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: |
Азгур, Тифлисская губерния |
| Дата смерти: |
10 октября 1937 (64 года) |
| Род деятельности: |
педагог, публицист, фельетонист |
| Язык произведений: |
азербайджанский |
Омар Фаик Неманзаде (азерб. Ömər Faiq Nemanzadə) — азербайджанский[1][2] просветитель и педагог XIX-начала XX вв.
Биография
Родился 24 декабря 1872 года в селении Азгур (в Месхетии) Тифлисской губернии. По происхождению — турок-месхетинец[3][4]. Первое своё образование Омар Фаик получил в мечети своего родного села. С 1882 года Неманзаде продолжил образование в городе Стамбул, в школе «Фатех»[5].
В 1894 году Неманзаде вернулся в Месхетию. С этого же года он начал преподавать светские науки в городе Нуха. С 1898 по 1900 год Омар Фаик Неманзаде преподавал в медресе при нухинской мечети[5].
В 1900 году Неманзаде с целью продолжения своей общественной деятельности приезжает в Баку, где также как и в других городах (Шемахе, Тифлисе) занимался просветительской деятельностью[5].
Неманзаде тесно сотрудничал с издававшейся на азербайджанском языке ежедневной газетой «Шарги-Рус». Вместе с Джалилом Мамедкулизаде Омар Фаик сыграл важную роль в создании и издании журнала «Молла Насреддин»[5]. В этом журнале Неманзаде публиковал критические статьи и фельетоны под псевдонимом «Мозалан» («Овод»)[6].
В 1937 году Неманзаде был репрессирован[5] и 10 октября 1937 года расстрелян[4].
- Azerbaijani writers of the 19th century.jpg
Сидят справа налево: Гурбанали Шарифзаде, Султан Меджид Ганизаде и Джалил Мамедкулизаде. Стоят справа налево: Омар Фаик Неманзаде и Гамзат-бек Гебилов-Ширванлы. Конец XIX века
Напишите отзыв о статье "Неманзаде, Омар Фаик"
Примечания
- ↑ Геюшев З. Б. Философская мысль в Советском Азербайджане: (Краткий очерк). — Б.: Элм, 1979. — С. 186. — 210 с.
- ↑ Гулиев Г. М. Этапы формирования и развития азербайджанского романа. — Б.: Элм, 1984. — С. 169. — 235 с.
- ↑ [www.ahiska-gazeta.com/ru/histories/47/ История турок-ахыска] // ahiska-gazeta.com.
- ↑ 1 2 Беженцы: 1918-1920, 1948-1952, 1988-1989 гг. / сост. Идаят; ред. Р. Пашабекова. — Б.: Гянджлик, 1992. — С. 259. — 441 с.
- ↑ 1 2 3 4 5 Назарли Ш. А. [www.salamnews.org/ru/news/read/48168 Сегодня день рождения Омара Фаика Неманзаде] // Salamnews Agency. — 2012. — 24 декабря.
- ↑ Мирахмедов А. М. Плачущий смехач: жизнь и творчество М.А. Сабира. — М.: Художественная литература, 1989. — С. 95. — 317 с.
Отрывок, характеризующий Неманзаде, Омар Фаик
– Нынче утром был здесь граф Лихтенфельс, – продолжал Билибин, – и показывал мне письмо, в котором подробно описан парад французов в Вене. Le prince Murat et tout le tremblement… [Принц Мюрат и все такое…] Вы видите, что ваша победа не очень то радостна, и что вы не можете быть приняты как спаситель…– Право, для меня всё равно, совершенно всё равно! – сказал князь Андрей, начиная понимать,что известие его о сражении под Кремсом действительно имело мало важности ввиду таких событий, как занятие столицы Австрии. – Как же Вена взята? А мост и знаменитый tete de pont, [мостовое укрепление,] и князь Ауэрсперг? У нас были слухи, что князь Ауэрсперг защищает Вену, – сказал он.
– Князь Ауэрсперг стоит на этой, на нашей, стороне и защищает нас; я думаю, очень плохо защищает, но всё таки защищает. А Вена на той стороне. Нет, мост еще не взят и, надеюсь, не будет взят, потому что он минирован, и его велено взорвать. В противном случае мы были бы давно в горах Богемии, и вы с вашею армией провели бы дурную четверть часа между двух огней.
– Но это всё таки не значит, чтобы кампания была кончена, – сказал князь Андрей.
– А я думаю, что кончена. И так думают большие колпаки здесь, но не смеют сказать этого. Будет то, что я говорил в начале кампании, что не ваша echauffouree de Durenstein, [дюренштейнская стычка,] вообще не порох решит дело, а те, кто его выдумали, – сказал Билибин, повторяя одно из своих mots [словечек], распуская кожу на лбу и приостанавливаясь. – Вопрос только в том, что скажет берлинское свидание императора Александра с прусским королем. Ежели Пруссия вступит в союз, on forcera la main a l'Autriche, [принудят Австрию,] и будет война. Ежели же нет, то дело только в том, чтоб условиться, где составлять первоначальные статьи нового Саmро Formio. [Кампо Формио.]
– Но что за необычайная гениальность! – вдруг вскрикнул князь Андрей, сжимая свою маленькую руку и ударяя ею по столу. – И что за счастие этому человеку!
– Buonaparte? [Буонапарте?] – вопросительно сказал Билибин, морща лоб и этим давая чувствовать, что сейчас будет un mot [словечко]. – Bu onaparte? – сказал он, ударяя особенно на u . – Я думаю, однако, что теперь, когда он предписывает законы Австрии из Шенбрунна, il faut lui faire grace de l'u . [надо его избавить от и.] Я решительно делаю нововведение и называю его Bonaparte tout court [просто Бонапарт].
– Нет, без шуток, – сказал князь Андрей, – неужели вы думаете,что кампания кончена?
– Я вот что думаю. Австрия осталась в дурах, а она к этому не привыкла. И она отплатит. А в дурах она осталась оттого, что, во первых, провинции разорены (on dit, le православное est terrible pour le pillage), [говорят, что православное ужасно по части грабежей,] армия разбита, столица взята, и всё это pour les beaux yeux du [ради прекрасных глаз,] Сардинское величество. И потому – entre nous, mon cher [между нами, мой милый] – я чутьем слышу, что нас обманывают, я чутьем слышу сношения с Францией и проекты мира, тайного мира, отдельно заключенного.
– Это не может быть! – сказал князь Андрей, – это было бы слишком гадко.
– Qui vivra verra, [Поживем, увидим,] – сказал Билибин, распуская опять кожу в знак окончания разговора.
Когда князь Андрей пришел в приготовленную для него комнату и в чистом белье лег на пуховики и душистые гретые подушки, – он почувствовал, что то сражение, о котором он привез известие, было далеко, далеко от него. Прусский союз, измена Австрии, новое торжество Бонапарта, выход и парад, и прием императора Франца на завтра занимали его.
Он закрыл глаза, но в то же мгновение в ушах его затрещала канонада, пальба, стук колес экипажа, и вот опять спускаются с горы растянутые ниткой мушкатеры, и французы стреляют, и он чувствует, как содрогается его сердце, и он выезжает вперед рядом с Шмитом, и пули весело свистят вокруг него, и он испытывает то чувство удесятеренной радости жизни, какого он не испытывал с самого детства.
