Норвежский омар[1] (лат. Nephrops norvegicus) — вид омаров из отряда десятиногих ракообразных, обитающий в Атлантическом океане, Средиземном и Северном море.
Внешний вид
Основными чертами норвежского омара являются две продолговатые клешни. Самки достигают размеров до 20 см, самцы насчитывает до 24 см в длину. Однако большинство из вылавливаемых в наши дни норвежских омаров лишь изредка превышает размер в 15 см.
Поведение
Этот вид живёт на мягких участках морского дна, на глубине от 40 до 250 м, где роет собственные пещеры и ходы. Покидает своё убежище только ночью для поиска пищи. Самки каждый второй год от марта до ноября откладывают до 4000 яиц, которые оплодотворяются самцом лишь после их прилепления на хвосте у самки. Эти яйца самка носит с собой до девяти месяцев.
Использование человеком
В кулинарии задняя часть норвежского омара считается деликатесом, в то время как его тонкие клешни в отличие от других видов омаров не содержат пригодного к употреблению мяса. Норвежский омар часто предлагается под разными названиями. Во Франции его называют «лангустина», что приближает его к гораздо более дорогим лангустам. В Германии и Австрии брюшко норвежского омара тоже часто подают как «лангустовый хвост». Ошибочно также название «королевский омар».
Напишите отзыв о статье "Норвежский омар"
Примечания
Ссылки
К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)
Отрывок, характеризующий Норвежский омар
– Али не любишь? – сказал смеющийся голос; и, умеряя звуки голосов, солдаты пошли дальше. Выбравшись за деревню, они опять заговорили так же громко, пересыпая разговор теми же бесцельными ругательствами.
В избе, мимо которой проходили солдаты, собралось высшее начальство, и за чаем шел оживленный разговор о прошедшем дне и предполагаемых маневрах будущего. Предполагалось сделать фланговый марш влево, отрезать вице короля и захватить его.
Когда солдаты притащили плетень, уже с разных сторон разгорались костры кухонь. Трещали дрова, таял снег, и черные тени солдат туда и сюда сновали по всему занятому, притоптанному в снегу, пространству.
Топоры, тесаки работали со всех сторон. Все делалось без всякого приказания. Тащились дрова про запас ночи, пригораживались шалашики начальству, варились котелки, справлялись ружья и амуниция.
Притащенный плетень осьмою ротой поставлен полукругом со стороны севера, подперт сошками, и перед ним разложен костер. Пробили зарю, сделали расчет, поужинали и разместились на ночь у костров – кто чиня обувь, кто куря трубку, кто, донага раздетый, выпаривая вшей.
Казалось бы, что в тех, почти невообразимо тяжелых условиях существования, в которых находились в то время русские солдаты, – без теплых сапог, без полушубков, без крыши над головой, в снегу при 18° мороза, без полного даже количества провианта, не всегда поспевавшего за армией, – казалось, солдаты должны бы были представлять самое печальное и унылое зрелище.
Напротив, никогда, в самых лучших материальных условиях, войско не представляло более веселого, оживленного зрелища. Это происходило оттого, что каждый день выбрасывалось из войска все то, что начинало унывать или слабеть. Все, что было физически и нравственно слабого, давно уже осталось назади: оставался один цвет войска – по силе духа и тела.
К осьмой роте, пригородившей плетень, собралось больше всего народа. Два фельдфебеля присели к ним, и костер их пылал ярче других. Они требовали за право сиденья под плетнем приношения дров.
