Онашвили, Гиви Иванович

Гиви Онашвили
Личная информация
Гражданство	СССР СССР
Клуб	Колмеурне Тбилиси, СКА Тбилиси
Дата рождения	27 июля 1947(1947-07-27) (76 лет)
Место рождения	Патардзеули, Сагареджойский район,Кахетия, Грузинская ССР, СССР
Спортивная карьера	1969—1976
Рост	192 см
Вес	115 кг.
Награды и медали Дзюдо (мужчины) Олимпийские игры Бронза Мюнхен 1972 свыше 93 кг Чемпионаты мира Бронза Мехико 1969 свыше 93 кг Чемпионаты Европы Серебро Остенде 1969 свыше 93 кг Бронза Гётеборг 1971 свыше 93 кг Серебро Гаага 1972 свыше 93 кг Золото Лондон 1974 свыше 93 кг Золото Лион 1975 абсолютная Серебро Киев 1976 свыше 93 кг Чемпионаты СССР Золото Киев 1973 свыше 93 кг Самбо (мужчины) Чемпионаты СССР Золото Душанбе 1970 свыше 100 кг Государственные и ведомственные награды

Гиви Иванович Онашвили (груз. გივი ონაშვილი 27 июля 1947, село Патардзеули, Кахетия, Грузинская ССР, СССР) — заслуженный мастер спорта СССР по дзюдо, бронзовый призёр Олимпийских игр, бронзовый призёр чемпионата Европы, неоднократный победитель и призёр чемпионатов Европы по дзюдо, чемпион СССР по дзюдо, чемпион СССР по самбо.

Биография

Родился в 1947 году в селе Патардзеули.

Первые значительные успехи в спорте к Гиви Онашвили пришли в 1969 году, когда он занял второе место на чемпионате Европы по дзюдо в личном первенстве и был третьим на чемпионате мира. В 1970 году стал чемпионом Европы в команде и третьим на международном турнире в Линце. В 1971 году на чемпионате Европы остался третьим, в 1972 году завоевал серебро.

Выступая на Летних Олимпийских играх 1972 года в Мюнхене, боролся в категории свыше 93 килограммов. В его категории боролись 19 спортсменов, разделённые на две группы. Борец, победивший во всех схватках группы выходил в полуфинал, где встречался с борцом из другой группы, вышедшим в полуфинал по результатам «утешительных» схваток. В «утешительных» схватках встречались те борцы, которые проиграли победителю группы: так, проигравший борец «Б» в первой схватке борцу «А», во второй схватке (при условии, что борец «А» свою вторую схватку выиграл) боролся с проигравшим борцу «А», и если выигрывал, то продолжал участвовать в турнире до тех пор, пока борец «А» не проигрывал, и если борец «А» выходил в полуфинал, то борец «Б» также выходил в полуфинал. Таким образом, исключалась возможность того, что в первых схватках выбывали сильные борцы.

В 1/16 турнира Гиви Онашвили победил Мбагни Мбоди (Сенегал), прошёл без схватки 1/8, в 1/4 победил Мотоки Нисимура (Япония) и вышел в полуфинал, где проиграл удержанием сбоку с захватом ворота и рукава (кеса-гатаме) Клаусу Глану (ФРГ) и завоевал бронзовую медаль

В дзюдо, после олимпийских игр в Мюнхене, Гиви Онашвили дважды, в 1974 и 1975 годах выигрывает чемпионаты Европы в личном первенстве, становится вторым в 1975 году, и также вторым был на двух международных турнирах в Гамбурге и Париже.

Отрывок, характеризующий Онашвили, Гиви Иванович

– Что можно сказать или подумать в утешенье? – сказал Пьер. – Ничего. Зачем было умирать такому славному, полному жизни мальчику?
– Да, в наше время трудно жить бы было без веры… – сказала княжна Марья.
– Да, да. Вот это истинная правда, – поспешно перебил Пьер.
– Отчего? – спросила Наташа, внимательно глядя в глаза Пьеру.
– Как отчего? – сказала княжна Марья. – Одна мысль о том, что ждет там…
Наташа, не дослушав княжны Марьи, опять вопросительно поглядела на Пьера.
– И оттого, – продолжал Пьер, – что только тот человек, который верит в то, что есть бог, управляющий нами, может перенести такую потерю, как ее и… ваша, – сказал Пьер.
Наташа раскрыла уже рот, желая сказать что то, но вдруг остановилась. Пьер поспешил отвернуться от нее и обратился опять к княжне Марье с вопросом о последних днях жизни своего друга. Смущение Пьера теперь почти исчезло; но вместе с тем он чувствовал, что исчезла вся его прежняя свобода. Он чувствовал, что над каждым его словом, действием теперь есть судья, суд, который дороже ему суда всех людей в мире. Он говорил теперь и вместе с своими словами соображал то впечатление, которое производили его слова на Наташу. Он не говорил нарочно того, что бы могло понравиться ей; но, что бы он ни говорил, он с ее точки зрения судил себя.
Княжна Марья неохотно, как это всегда бывает, начала рассказывать про то положение, в котором она застала князя Андрея. Но вопросы Пьера, его оживленно беспокойный взгляд, его дрожащее от волнения лицо понемногу заставили ее вдаться в подробности, которые она боялась для самой себя возобновлять в воображенье.
– Да, да, так, так… – говорил Пьер, нагнувшись вперед всем телом над княжной Марьей и жадно вслушиваясь в ее рассказ. – Да, да; так он успокоился? смягчился? Он так всеми силами души всегда искал одного; быть вполне хорошим, что он не мог бояться смерти. Недостатки, которые были в нем, – если они были, – происходили не от него. Так он смягчился? – говорил Пьер. – Какое счастье, что он свиделся с вами, – сказал он Наташе, вдруг обращаясь к ней и глядя на нее полными слез глазами.
Лицо Наташи вздрогнуло. Она нахмурилась и на мгновенье опустила глаза. С минуту она колебалась: говорить или не говорить?
– Да, это было счастье, – сказала она тихим грудным голосом, – для меня наверное это было счастье. – Она помолчала. – И он… он… он говорил, что он желал этого, в ту минуту, как я пришла к нему… – Голос Наташи оборвался. Она покраснела, сжала руки на коленах и вдруг, видимо сделав усилие над собой, подняла голову и быстро начала говорить:
– Мы ничего не знали, когда ехали из Москвы. Я не смела спросить про него. И вдруг Соня сказала мне, что он с нами. Я ничего не думала, не могла представить себе, в каком он положении; мне только надо было видеть его, быть с ним, – говорила она, дрожа и задыхаясь. И, не давая перебивать себя, она рассказала то, чего она еще никогда, никому не рассказывала: все то, что она пережила в те три недели их путешествия и жизни в Ярославль.
Пьер слушал ее с раскрытым ртом и не спуская с нее своих глаз, полных слезами. Слушая ее, он не думал ни о князе Андрее, ни о смерти, ни о том, что она рассказывала. Он слушал ее и только жалел ее за то страдание, которое она испытывала теперь, рассказывая.
Княжна, сморщившись от желания удержать слезы, сидела подле Наташи и слушала в первый раз историю этих последних дней любви своего брата с Наташей.
Этот мучительный и радостный рассказ, видимо, был необходим для Наташи.
Она говорила, перемешивая ничтожнейшие подробности с задушевнейшими тайнами, и, казалось, никогда не могла кончить. Несколько раз она повторяла то же самое.
За дверью послышался голос Десаля, спрашивавшего, можно ли Николушке войти проститься.
– Да вот и все, все… – сказала Наташа. Она быстро встала, в то время как входил Николушка, и почти побежала к двери, стукнулась головой о дверь, прикрытую портьерой, и с стоном не то боли, не то печали вырвалась из комнаты.
Пьер смотрел на дверь, в которую она вышла, и не понимал, отчего он вдруг один остался во всем мире.
Княжна Марья вызвала его из рассеянности, обратив его внимание на племянника, который вошел в комнату.