Шимайте, Она
| Она Шимайте | |
| Ona Šimaitė | |
| Род деятельности: |
библиотекарь |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Награды и премии: |
|
Она Шимайте[1] — библиотекарь Вильнюсского университета, в годы Второй мировой войны помогавшая евреям Вильнюсского гетто и за это удостоившаяся звания праведника мира.
Биография
Родилась в Акмяне 6 января 1894 года[2], училась в Москве. С 1940 года стала работать библиотекарем университета в Вильнюсе.
С началом немецкой оккупации, когда в городе было создано гетто, стала помогать евреям, проникая внутрь под предлогом получения у студентов назад библиотечных книг. При этом она проносила в гетто еду и малогабаритное оружие, а из него скрытно выносила и спасала детей и исторические документы. Подпольщица находила людей, которые были готовы подделывать документы для собиравшихся бежать из гетто и обеспечивала его связь с внешним миром как курьер. Свой дом Она также использовала как временное убежище для евреев.
В апреле 1944 года арестована гестапо. Её пытали и собирались казнить, но после выплаты ректором университета выкупа транспортировали в Дахау, откуда затем перевезли в другой концлагерь на территории Франции. Из этого лагеря Шимайте была освобождена наступающими войсками союзников.
После войны три года провела в Израиле, остальное время — во Франции, где работала библиотекарем. Скончалась в Париже, своё тело пожертвовала науке.
Память
- Израильский институт Яд ва-Шем признал Ону Шимайте праведницей народов мира и высадил в её честь дерево
- В 2013 году власти Вильнюса приняли решение присвоить одной из улиц города имя Оны Шимайте[3]. Это решение было реализовано в 2015 году[4].
Напишите отзыв о статье "Шимайте, Она"
Примечания
- ↑ [www.rosbalt.ru/exussr/2013/03/08/1103482.html Русская транскрипция по статье Росбалта]
- ↑ [db.yadvashem.org/righteous/righteousName.html?language=en&itemId=4017488 Ona Šimaitė Summary]. Yad Vashem. Проверено 2 июня 2014.
- ↑ [izrus.co.il/diasporaIL/article/2013-03-08/20683.html Вильнюс: горсовет решил почтить память спасительницы евреев]. izrus.co.il (08.03.2013). Проверено 23 февраля 2016.
- ↑ [eajc.org/page16/news52753.html Улица Вильнюса названа в честь Праведницы Оны Шимайте]. eajc.org (28.09.2015). Проверено 23 февраля 2016.
Отрывок, характеризующий Шимайте, Она
Офицер в кибиточке завернул во двор Ростовых, и десятки телег с ранеными стали, по приглашениям городских жителей, заворачивать в дворы и подъезжать к подъездам домов Поварской улицы. Наташе, видимо, поправились эти, вне обычных условий жизни, отношения с новыми людьми. Она вместе с Маврой Кузминишной старалась заворотить на свой двор как можно больше раненых.– Надо все таки папаше доложить, – сказала Мавра Кузминишна.
– Ничего, ничего, разве не все равно! На один день мы в гостиную перейдем. Можно всю нашу половину им отдать.
– Ну, уж вы, барышня, придумаете! Да хоть и в флигеля, в холостую, к нянюшке, и то спросить надо.
– Ну, я спрошу.
Наташа побежала в дом и на цыпочках вошла в полуотворенную дверь диванной, из которой пахло уксусом и гофманскими каплями.
– Вы спите, мама?
– Ах, какой сон! – сказала, пробуждаясь, только что задремавшая графиня.
– Мама, голубчик, – сказала Наташа, становясь на колени перед матерью и близко приставляя свое лицо к ее лицу. – Виновата, простите, никогда не буду, я вас разбудила. Меня Мавра Кузминишна послала, тут раненых привезли, офицеров, позволите? А им некуда деваться; я знаю, что вы позволите… – говорила она быстро, не переводя духа.
– Какие офицеры? Кого привезли? Ничего не понимаю, – сказала графиня.
Наташа засмеялась, графиня тоже слабо улыбалась.
– Я знала, что вы позволите… так я так и скажу. – И Наташа, поцеловав мать, встала и пошла к двери.
В зале она встретила отца, с дурными известиями возвратившегося домой.
– Досиделись мы! – с невольной досадой сказал граф. – И клуб закрыт, и полиция выходит.
– Папа, ничего, что я раненых пригласила в дом? – сказала ему Наташа.
– Разумеется, ничего, – рассеянно сказал граф. – Не в том дело, а теперь прошу, чтобы пустяками не заниматься, а помогать укладывать и ехать, ехать, ехать завтра… – И граф передал дворецкому и людям то же приказание. За обедом вернувшийся Петя рассказывал свои новости.
Он говорил, что нынче народ разбирал оружие в Кремле, что в афише Растопчина хотя и сказано, что он клич кликнет дня за два, но что уж сделано распоряжение наверное о том, чтобы завтра весь народ шел на Три Горы с оружием, и что там будет большое сражение.
Графиня с робким ужасом посматривала на веселое, разгоряченное лицо своего сына в то время, как он говорил это. Она знала, что ежели она скажет слово о том, что она просит Петю не ходить на это сражение (она знала, что он радуется этому предстоящему сражению), то он скажет что нибудь о мужчинах, о чести, об отечестве, – что нибудь такое бессмысленное, мужское, упрямое, против чего нельзя возражать, и дело будет испорчено, и поэтому, надеясь устроить так, чтобы уехать до этого и взять с собой Петю, как защитника и покровителя, она ничего не сказала Пете, а после обеда призвала графа и со слезами умоляла его увезти ее скорее, в эту же ночь, если возможно. С женской, невольной хитростью любви, она, до сих пор выказывавшая совершенное бесстрашие, говорила, что она умрет от страха, ежели не уедут нынче ночью. Она, не притворяясь, боялась теперь всего.
