Селькнамы

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Она (народ)»)
Перейти к: навигация, поиск
Селькнамы
Численность и ареал

Всего: около 20 чел.
(все - метисы)
Аргентина Аргентина
Огненная Земля

Язык

селькнамский, испанский

Религия

традиционные верования

Родственные народы

теуэльче

Селькнам (самоназвание) или о́на (на языке яганов), Selknam, Ona) — индейский народ, обитавший на крайнем юге Патагонии (территория современных Аргентины и Чили). Вместе с яганами и алакалуфами их относят к огнеземельцам.





Язык

Селькнамский язык относится к чонским языкам. Язык соседнего племени хауш, хотя и относился к той же семье, для селькнамов был непонятен. В настоящее время она-метисы говорят на испанском, а язык она (селькнамский) считается исчезнувшим, на нём в конце 20 в. говорили 1 — 3 человека.[1]

История

Она (селькнамы) были одними из последних коренных народов Южной Америки, до которых добралась европейская цивилизация — это произошло в середине ХІХ века, после чего их численность стала стремительно сокращаться, в основном в результате болезней. Если в начале контакта их численность составляла несколько тысяч, то в начале ХХ века их было несколько сот, в 1930-е гг. около 100 человек, а последний чистокровный селькнам умер в 1974 году. В настоящее время около 20 метисов-она батрачат на фермах в окрестностях озера Фаньяно (Аргентина).

Образ жизни

Традиционно селькнамы были кочевниками, лишь зимой собирались на побережье. До начала 20 века они охотились на гуанако, морских животных и птиц. В качестве оружия использовали лук и стрелы, реже копьё, пращу и болеадорас — последние, как и собак, селькнамы переняли от теуэльче.

Жилища — конические хижины или сегментированные заслоны из жердей и шкур гуанако.

В качестве одежды использовались те же шкуры гуанако или лисицы, вывернутые мехом наружу. Мужчины носили меховые шапки, кожаную обувь типа мокасинов, на груди — кожаные треугольники.

В обществе селькнамов насчитывалось до 40 патрилинейных экзогамных групп численностью от 40 до 120 мужчин, имевших собственные охотничьи угодья. Они объединялись в 2 (или 4) фратрии, по числу сторон света.

Семья небольшая, брак патрилокальный, изредка практиковалось многожёнство (в частности, сорорат) и левират.

Собираясь вместе зимой, селькнамы проводили священную церемонию клоктен (это же название носили их шаманы).

Духовная культура селькнамов изучена лучше по сравнению с соседними огнеземельцами. У них существовала развитая мифология (мифы о героях, демиургах), тотемные культы, культ предков (ховенх)) и др.

Напишите отзыв о статье "Селькнамы"

Примечания

  1. [www.ethnologue.com/show_language.asp?code=ona Ethnologue report for language code: ona]

Литература

  • Народы мира. Историко-этнографический справочник., М.: «Советская энциклопедия», М., 1988, стр. 347 (статья «Она»)
  • Gusinde M. Die Feuerland-Indianer. Bd.1 «Die Selk’nam», Moedling, 1931 (нем.)
  • Chapman A. Lune en Terre de Feu: mythes et rites des Selk’nam, 1972 (франц.)
  • Folk Literature of the Selknam Indians, L.A., 1975 (англ.)

Ссылки

  • [www.jangiliam.nl/sources/paintedbodiesimg.html Фотографии селькнамов в масках ритуала «Хайн», сделанные в 1923 году немецким миссионером Мартином Гусинде].
  • [www.victory-cruises.com/ona_indian.html About the Ona Indian Culture in Tierra Del Fuego].
  • [www.ethnologue.com/show_language.asp?code=ona A language of Argentina]

Отрывок, характеризующий Селькнамы

– Avoir l'oreille tiree par l'Empereur [Быть выдранным за ухо императором] считалось величайшей честью и милостью при французском дворе.
– Eh bien, vous ne dites rien, admirateur et courtisan de l'Empereur Alexandre? [Ну у, что ж вы ничего не говорите, обожатель и придворный императора Александра?] – сказал он, как будто смешно было быть в его присутствии чьим нибудь courtisan и admirateur [придворным и обожателем], кроме его, Наполеона.
– Готовы ли лошади для генерала? – прибавил он, слегка наклоняя голову в ответ на поклон Балашева.
– Дайте ему моих, ему далеко ехать…
Письмо, привезенное Балашевым, было последнее письмо Наполеона к Александру. Все подробности разговора были переданы русскому императору, и война началась.


После своего свидания в Москве с Пьером князь Андреи уехал в Петербург по делам, как он сказал своим родным, но, в сущности, для того, чтобы встретить там князя Анатоля Курагина, которого он считал необходимым встретить. Курагина, о котором он осведомился, приехав в Петербург, уже там не было. Пьер дал знать своему шурину, что князь Андрей едет за ним. Анатоль Курагин тотчас получил назначение от военного министра и уехал в Молдавскую армию. В это же время в Петербурге князь Андрей встретил Кутузова, своего прежнего, всегда расположенного к нему, генерала, и Кутузов предложил ему ехать с ним вместе в Молдавскую армию, куда старый генерал назначался главнокомандующим. Князь Андрей, получив назначение состоять при штабе главной квартиры, уехал в Турцию.
Князь Андрей считал неудобным писать к Курагину и вызывать его. Не подав нового повода к дуэли, князь Андрей считал вызов с своей стороны компрометирующим графиню Ростову, и потому он искал личной встречи с Курагиным, в которой он намерен был найти новый повод к дуэли. Но в Турецкой армии ему также не удалось встретить Курагина, который вскоре после приезда князя Андрея в Турецкую армию вернулся в Россию. В новой стране и в новых условиях жизни князю Андрею стало жить легче. После измены своей невесты, которая тем сильнее поразила его, чем старательнее он скрывал ото всех произведенное на него действие, для него были тяжелы те условия жизни, в которых он был счастлив, и еще тяжелее были свобода и независимость, которыми он так дорожил прежде. Он не только не думал тех прежних мыслей, которые в первый раз пришли ему, глядя на небо на Аустерлицком поле, которые он любил развивать с Пьером и которые наполняли его уединение в Богучарове, а потом в Швейцарии и Риме; но он даже боялся вспоминать об этих мыслях, раскрывавших бесконечные и светлые горизонты. Его интересовали теперь только самые ближайшие, не связанные с прежними, практические интересы, за которые он ухватывался с тем большей жадностью, чем закрытое были от него прежние. Как будто тот бесконечный удаляющийся свод неба, стоявший прежде над ним, вдруг превратился в низкий, определенный, давивший его свод, в котором все было ясно, но ничего не было вечного и таинственного.
Из представлявшихся ему деятельностей военная служба была самая простая и знакомая ему. Состоя в должности дежурного генерала при штабе Кутузова, он упорно и усердно занимался делами, удивляя Кутузова своей охотой к работе и аккуратностью. Не найдя Курагина в Турции, князь Андрей не считал необходимым скакать за ним опять в Россию; но при всем том он знал, что, сколько бы ни прошло времени, он не мог, встретив Курагина, несмотря на все презрение, которое он имел к нему, несмотря на все доказательства, которые он делал себе, что ему не стоит унижаться до столкновения с ним, он знал, что, встретив его, он не мог не вызвать его, как не мог голодный человек не броситься на пищу. И это сознание того, что оскорбление еще не вымещено, что злоба не излита, а лежит на сердце, отравляло то искусственное спокойствие, которое в виде озабоченно хлопотливой и несколько честолюбивой и тщеславной деятельности устроил себе князь Андрей в Турции.